Это солидарное рыночное государство-корпорация, где все граждане являются ассоциированными собственниками значительной доли национальных активов (основного массива активов данного государства-корпорации).
Капиталистический уклад не будет уничтожен, но станет частью большого уклада, в котором ведущее место займут солидаристские формы.
Это будет корпоратизм не отдельных семей (что означало бы клановость и квази-мафиозные структуры), а корпоратизм большинства.
Институционально солидарное общество строится через развитие форм «народного предприятия», через «участие в прибылях» работников[14].
Второе направление развития солидаризма – государственное – должно будет выразиться в политике по снижению цен на товары регулярного потребления. Через низкие цены все граждане станут участниками общенародного процветания.
Резко возрастет роль ученых, педагогов, экспертов, то есть ведущим в обществе станет меритократическое начало. Знания и способность к полезной кооперации внутри социума станут критерием социального статуса и мощнейшим политическим фактором.
Специально создаваемые из компетентных экспертов общественные органы смогут осуществлять аудирование всех без исключения действий и решений чиновников, судей, корпоративных управленцев и должностных лиц.
Слой управленцев будет находиться под смыслократическим «народным контролем» — это приведет к регулярной ротации кадров в системе управления, а также к резкому повышению качества принимаемых решений.
Структурно меритократия может формироваться на основе общенациональной системы Сообщества Университета, как институций, охватывающих все области знания (государства, культуры, науки, религии) и воплощающих идеал бесконечного образования.
На первый ее уровень сможет взойти любой человек, невзирая на возраст и статус, начав формирование своего персонального профиля образованности по любой из программ по любому из заданных направлений.
Ступенчатая организация Сообщества Университета позволит осуществить отбор и мотивацию специалистов и профессионалов высокого класса во всех областях производства, экономики, техники и науки, обеспечить лучшими кадрами весь средний уровень руководителей.
Высший же уровень этого Сообщества – орденский – станет институтом воспитания элиты общества, что, соответственно, потребует не только тщательного отбора, но и определённого самоотречения каждого гражданина, готового на него взойти.
Самый высокий уровень общества – уровень непосредственно элиты, руководителей высшего звена государства, организаций религиозных, а также науки, культуры – может именоваться Академией.
Вероятно, на первом этапе Сообщество Университета будет эволюционно прорастать сквозь существующую систему образования и кадрового отбора управленцев и оба контура будут существовать параллельно. –
Но постепенно, начиная с высших ступеней организации, вся страна, всё общество начнут обращаться в единый организм всеобщего образования и человекостроения, которое в нашем понимании не сводится к педагогике детей и подростков, но соотносимо с жизнью и судьбой человека на всем их протяжении.
Ротация внутри Сообщества Университета, связанная с критериями продолжающегося самообразования и неусыпного творчества не позволит академической верхушке застояться и превратиться в замкнутую обособленную среду, постоянно рекрутируя в нее новые, в том числе молодые таланты.
Таким может быть подлинно справедливое и духоподъемное утверждение меритократии как нашей альтернативы западным планам построить новое кастовое общество нетократии, или в китайском варианте – иерархическое общество «системы социального кредита».
__________
Предъявив образ будущего, отвечающего народным чаяниям, и связанный с ним Большой проект развития, государство создаст основу для формирования нового общественного договора.
Корпоративно-солидаристская модель гораздо больше отвечает грядущему технологическому укладу и соответствующему ему типу хозяйствования – инфономике – нежели известные до сих пор социальные модели.
Старый уклад исчерпал себя на социальном и этическом уровнях. Прибыль как цель общества при современных технологиях делает людей лишними и требует самоуничтожения человечества. Этот уклад и его система ценностей должны быть преодолены.
Ориентиром развития дела в солидаризме будет не прибыль, а польза – как польза конкретных лиц, их благосостояние и успех, так и польза коллективов, предприятий, всего социума.
В солидарном обществе существенная доля богатства будет относиться к общенародной собственности; системообразующие отрасли и экономические структуры будут государственными; при этом государство будет всячески поддерживать инициативы в других сферах экономики и общественной жизни.
Еще не до конца ясным для нас свойством нового высокотехнологичного солидарного общества станет своего рода сращение социальных и экономических институтов в единые гибридные формы.
(Почему и сама идея инфономики не является чисто экономической или чисто социальной, но объединительной для этих сфер, преобразующей их.)
7.2. Образ экономики
Навязанную России модель открытой экономики, равно, как и идею о встраивании в чужие цепочки создания стоимости, следует отринуть, как ложные и вредные для нас.
Россия имеет шанс вырваться вперед в своем технологическом и экономическом развитии, если отвяжется от порочной модели позднего капитализма и не сползет на путь слепого следования по стопам новых моделей нетократии и так называемого инклюзивного капитализма.
Образ будущей России – самодостаточная, многоукладная экономика с максимально замкнутым воспроизводственным циклом и ставкой на высокотехнологичный сектор, для подъема которого в качестве его инфраструктурной и производственной базы необходима реиндустриализация.
Россия в силу своих размеров (и территории, и набора ресурсов, и численности населения) – одна из немногих стран мира, которая должна в большей мере ориентироваться на квази-автаркию, развитие с опорой на собственные силы.
В последние годы эта идея становится все более актуальной (санкции, пандемия, усиление протекционизма развитых стран, торговые войны и пр.).
Делать это надо в рамках развития евразийской интеграции, методами гибкого, но последовательного протекционизма, то есть через создание защищенных, гарантированных рынков сбыта для российских производителей и их партнеров по объединению[15].
Сами рамки евразийской интеграции необходимо значительно раздвинуть за пределы постсоветского пространства, имея в виду включение в объединение других крупных игроков, таких как Иран, Индия, а также, возможно, Япония, Турция, отдельные страны Индокитая, Латинской Америки и т.д.
Сегодня среднемировые темпы развития экономики упали. И теоретически, при правильной политике, Россия вполне может в течение длительного времени устойчиво обеспечивать свой экономический рост темпами, значительно превосходящими среднемировые.
Как мы уже отмечали выше, системообразующие отрасли экономики должны быть государственными, госсектор внутри преимущественно двухсекторной экономике будет преобладать.
(Под госсектором понимаются и государственно-частные партнерства, и акционерные общества с преобладающей долей государства.)
Роботизация позволит смягчить последствия разразившейся в России демографической катастрофы (нехватки рабочих рук) и создать у себя как можно больше производств товаров и изделий самого широкого спектра.
Производство, в том числе и автоматизированное, выступит конечным заказчиком для образования и науки. Вокруг новых предприятий всегда расцветают культурные, торговые и транспортные структуры, развивается сфера досуга.
Производя по максимуму все у себя в стране, мы максимально обеспечиваем работой собственных граждан. И при этом мы не вывозим рабочие места в тот же Китай, тем самым импортируя к себе безработицу и угасание.
Важным элементом новой модели – Государства развития, о котором мы говорили в 6 главе, – является госконтроль за денежным обращением, при котором деньги являются инструментом авансирования экономического роста, повышения конкурентоспособности, финансирования инвестиций.
Денег создается ровно столько, сколько нужно для экономического развития, и их создание не вызывает инфляционного эффекта, поскольку их вложение направлено вдоль производственных линий.
Оптимальной формой разрешения противоречий между частной и государственной формой использования национальных богатств является корпоратизация, позволяющая максимально справедливо (в равной доле) распределять их между всеми гражданами страны, где дольщиками могут быть как граждане, так и их объединения, а также уполномоченные органы государственной власти.
В современных условиях национальные финансово-экономические системы государств должны быть организованы так же, как организована система обеспечения безопасности государства в отношении военных угроз.
Необходимо осознать, что страны, использующие в международной торговле валюты подконтрольные мировой финансовой олигархии, являются латентными колониями.
В солидарном обществе будет подвергнут ревизии неоправданно раздутый функционал денег для того чтобы ограничить их спекулятивные функции. –
Такие функции денег, как кредит, накопление и «мировые деньги» могут быть существенно ограничены с помощью введения так называемого «демерреджа» (плата «за простой» финансов, налог на деньги находящиеся вне оборота).
Экономику нового технологического уклада и передового интегрального строя неверно называть «цифровой» – именно поэтому мы называем ее информационной, сетевой экономикой (инфономикой).
В грядущем укладе передовой станет сила, которая первой создаст полноценную инфономику, в том числе научится формировать на её основе финансовые активы, тогда как государство с ее помощью сумеет создавать сверхдешевые финансовые капиталы.
Инфономика будет базироваться на реальном секторе, а не паразитировать на нем – воображение, знание, изобретение будут конвертироваться в реальный продукт, а не в спекулятивные «пузыри» и финансовые пирамиды.
Инфономика будущего коренным образом связана с солидарно-корпоративным укладом, поскольку она будет направлена на пробуждение творческой активности широких масс, возрастание нового инновационного класса.
Капитализм по своей природе несовместим с инфономикой, поэтому ему позарез необходимо не допустить ее пришествия, для чего он ускоренно внедряет технологии управления сознанием и тотального контроля («умные цифровые технологии», «умные города» и т.д.).
В оптике крупного капитала цифровая экономика строится на торговле человеческим вниманием к воображаемым сущностям — то есть обслуживает паразитирование капитала на глобальной системе управления и регулирования.
В существующей ныне системе отношений «цифровизация» направлена, в первую очередь, на перераспределение, а не на производство ресурсов.
Один из секретов инфономики состоит в том, что главным заказчиком ее продуктов будет вовсе не потребительский рынок, а быстрорастущий рынок систем управления и распределения.
Так называемый «искусственный интеллект», который как философская категория представляет собой фикцию, вместе с тем является не чем иным как программно-аппаратной реализацией функции управления, то есть своего рода высокотехнологичным аналогом узлов человеческого управления, замещаемых информационной машиной.
Социальное программирование, в том числе планирование, распределение, насыщение и удовлетворение потребностей в инфономике позволит обойти огромное число ненужных издержек, лишних звеньев и посредников, перекупщиков, коррупционеров.
Потенциал экономии на транзакциях и поиске контрагентов, на избавлении производителя и инноватора от паразитической нагрузки делают инфономику сопоставимой с тем, что Карл Маркс говорил о хозяйстве коммунизма.
Главным для экономики в целом станет не денежная прибыль предприятий, а постоянное и планомерное снижение себестоимости продукции.
Снижение себестоимости неминуемо приведет к бурному развитию науки и технологий, а также станет условием для снижения цен при росте покупательной способности денег.
Система государственного и муниципального управления подвергнется автоматизации и будет включена в расширенную (в пределе – общенациональную или даже международную) экономическую экосистему.
Своевременный переход на принципы инфономики позволит добиться рекордных темпов роста и переломить ситуацию с пока еще неуклонным падением доли России в мировом хозяйстве.
Создание же торгово-экономических и технологических союзов с другими державами (см. главу 7.5.) ускорит наш рост.
В отличие от капиталистических методов конкуренции победа передовой инфономики будет зиждиться на принципах симбиоза и партнерской взаимодополнительности; поглощение вчерашних конкурентов на рынке перестанет быть делом войны, а превратится в дело целесообразной кооперации.
Однако, несмотря на такой оптимизм, следует помнить и о том, что доминирование в будущем гармоничной созидательной инфономики не гарантировано.
7.3. Образ технологического развития
Для начала дадим определение того, что мы понимаем под Большим Развитием.
Большое Развитие – это такое развитие, которое в опоре на мощнейшую технику не снижает, а исторически постоянно увеличивает возможности человека как субъекта антропосферы, в том числе каждого отдельного человека, в качестве гармоничного и ответственного хозяина созидательных процессов в культуре, экономике, социуме, а также в природе и космосе.
Иными словами, речь идет о постоянном комплексном совершенствовании человека и общества, направленном на уменьшение социальной и физической энтропии в окружающем мире и внутри самого человека.
Такое понимание развития соответствует и идеям христианского социализма, и идеям русского космизма, а также ноосферного социализма.
Каждая цивилизация имеет свою политэкономию, политэкономические формации специфичны в связи со спецификой культурных типов. Поэтому и ответ на вызов зарождающегося 6 технологического уклада у разных цивилизаций будет неодинаков.
Если Цивилизация Потопа сумеет удержать инициативу, на смену капиталистическим монополиям придет транснациональная нетократия, которая навяжет всем свой формат «информационного общества» и ввергнет мир в парадоксальную реальность эпохи «цифрового неоколониализма».
Она заблокирует развитие той естественной модели (инфономики), о которой мы говорим.
Зловещие же измышления в духе Жака Аттали о создании благоденствия для меньшинства при новом кастовом порядке, манипуляции массами и тотальном контроле, остановке индустриального и технологического развития – окажутся пророческими.
Без активной России (России как Ковчега) мир рискует скатиться именно на такой путь. Соответственно, и судьба 6 технологического уклада зависит от субъектов развития – больших цивилизаций, от расклада их сил на мировой арене.
Тема инфономики, как это очевидно следует из предыдущих глав, неотделима от темы технологического развития.
Проект «цифровой экономики», продвигаемый транснациональным капиталом, следует рассматривать как его попытку остановить развитие человечества, цепляясь за жизнь и сохраняя свои монопольные позиции.
Поэтому тонким местом в деле реализации новой идеологии России является ближайший по времени переходный период, когда мы будем развиваться в условиях доминирующей в мире «цифровой экономики» при еще слабых ростках инфономики в других странах.
При этом объективно, по своим свойствам и параметрам, общество информационного типа управления содержит в себе гибель капитализма и его остаточных проявлений.
Сами соцплатформы синтезируют в себе модели рынка и планового хозяйства и тем самым заменяют и то, и другое, превосходя их на новом качественном уровне.
Тем не менее, мощь нынешней транснациональной элиты, ее огромные ресурсы могут позволить ей надолго застопорить процесс перехода в новое общество, сделав свои соцплатформы не зонами Большого Развития, а квазифеодальными доменами, монополистическими кластерами нового угнетения.
Стратегическая задача – определение собственных русских направлений прорывного развития в отрасли, вокруг которых технологически и должна быть построена инфономика. А именно:
– срочная поддержка соответствующей отечественной научной школы с привлечением передовых специалистов из-за рубежа;
– приоритетное развитие науки и систем безопасности в области информационных технологий, языков программирования, искусственного интеллекта, интернета вещей;
– собственное производство продукции, как программной, так и «железа».
Построение суверенной сетевой инфономики может быть начато с изменения внутренних правил игры для вытеснения с отечественного рынка крупных интернет-монополий.
Однако конечной целью инфономики является выход и на те рынки, которые остаются вне зоны политического контроля России и ее союзников.
Инфономика должна стать базой для инновационного бума.
Нынешняя ситуация, в которой «бухгалтеры победили инженеров», неприемлема. Нам предстоит строить высокотехнологичное общество, идущее по собственному пути и следующее завету И.В. Курчатова: «Обгонять, не догоняя».
Иными словами, в области технологий, чтобы достичь хороших результатов, следует идти вперёд, а не повторять давно сделанное другими странами.
По мысли Михаила Делягина, наше абсолютное конкурентное преимущество – так называемые «закрывающие технологии» – сверхпроизводительные, дешевые и основанные на непривычных принципах.
Такие технологии позволяют «закрыть» целые отрасли старой экономики и составить альтернативу крайне дорогим и далеко не всегда оптимальным западным инновациям.
Хотя закрывающие технологии подавлялись и подавляются монополиями, но в глобальном кризисе последние слабеют, и тем самым открывается историческое «окно возможностей» (пока еще не вымерли специалисты, способные развивать или хотя бы применять инновации из советского задела).
В каком-то смысле предстоит повторить прорыв СССР 50-х годов, который в качестве ключевых направлений опирался на космический и атомный проекты.
На этот раз прорыв может быть осуществлен в области биологии и медицины (каждая третья научная работа сегодня выполняется в этой области), энергетике, электронике, телекоммуникациях, создании новых материалов и веществ с принципиально новыми качествами.
Не отвлекаясь на обманки трансгуманистов, мы поведем реальную борьбу со старением и дряхлением человека, продлением его активной, созидательной фазы жизни.
По заветам русских космистов, мы направим развитие цивилизации к открытию сверхспособностей и к совершенствованию уже имеющихся способностей и талантов (многогранное «человекостроение»).
Мы не оставим в стороне «железные» технологии, что ныне объявляются чуть ли не архаичными. Здесь возможны фундаментальные прорывы. Приведем в качестве примера транспорт. –
Так, самолеты и вертолеты могут быть дополнены гиропланами-винтолетами и циклолетами, новыми дирижаблями (гибридными летательными аппаратами). Новую жизнь получат и экономичные турбовинтовые самолеты.
Мы вернемся к созданию стратопланов и стратосферных планерных «поездов», к доступной сверхзвуковой пассажирской авиации. А по мере появления мощных и компактных источников новой энергии – перейдем и к электролетам разных видов.
Мы разовьем гибридные формы скоростного транспорта, те же экранопланы, включая эстакадные Бартини-Серьезнова, реальную наземную альтернативу «Гиперпетле» И. Маска.
Мы станем развивать прорывные космические и воздушно-космические транспортные системы. –
Развернем массовую авиатизацию, построим малую авиацию, в том числе с новыми видами летательных аппаратов.
Новые виды скоростного наземного и наземно-морского транспорта как бы стянут пространства Большой Евразии сетью своих трасс, создавая перспективное стратегическое целое.
В деле реиндустриализации мы не можем избежать такого трудного и важного направление как возрождение отечественного станкостроения.
Мы совершим революцию в конструкционных материалах, создадим их чрезвычайно легкие, прочные и долговечные виды.
Мы считаем перспективной не остановку развития атомной энергетики, тем более не замену ее неэффективными и сверхдорогими «зелеными технологиями», а ее дальнейшее развитие в соответствие с парадигмой 6 уклада (подход С.П.Капицы).
При этом нам предстоит внедрить новые – чистые и недорогие – источники энергии. От термояда до использования выходов природного водорода на поверхность планеты.
Мы выстроим систему полной переработки отходов, и развивающееся национальное производство жадно востребует вторичное сырье, а закрывающие технологии позволят нам решить задачу обеспечения почти полной безотходности и восстановления ранее загрязненных вод и земель.
Уже сейчас в России наблюдается первоначальный бум развития и применения нанотехнологий. Это многообещающее направление, так же как нано-биоинженеринг, аддитивные технологии (выращивание материалов и предметов), развитие традиционно сильных в России лазерных технологий.
Попытка загнать человечество в мир электронной сетки должна получить альтернативный ответ, который и призван дать новый уклад, что не отменяет развитие NBICS-технологий в России.
России чужды идеи ESG-трансформации (углеродной нейтральности), хотя с этим трендом, заданным транснационалами, какое-то время, возможно, надо будет считаться.
Русская цивилизация в будущем должна будет воплотить мечту XX века о космонавтике в Большом космосе, за пределами околоземной орбиты; хотя на первом этапе технологического бума огромное значение будет иметь освоение солнечной системы и изучение ее пока еще до конца не известных нам ресурсов.
Будет продолжен и вектор развития, связанный с исследованиями океана (приматерикового и более глубокого подводного пространства), строительство мощных плавучих платформ и станций, подводных и надводных судов нового типа.
Для успешного инновационного бума государство может использовать принцип своего рода «опричнины» как инструмента поддержки быстрого развития прогрессивных укладов, объединяющих страну против устаревших, разъединяющих её укладов.
В современной России опричнина будет иметь в первую очередь позитивный экономический смысл (питомники инноваций), а не репрессивный. При этом нельзя исключать и обострения политической борьбы, ведь смена укладов никогда не протекает безболезненно.
Не лишним будет подчеркнуть, что «русский техношторм» станет возможным только в опоре на интегральную координирующую научную сеть, по заветам Богданова и Глушкова – на тот самый единый университет меритократии, о котором мы писали в главе 7.1.
Мы вернемся к разрешению проблематики оптимальной организации труда, управления временем, издержками рабочего времени, управления быстрыми процессами в обществе, хозяйстве, технике, природе, человеческом организме, с целью «замедления» времени и повышения его эффективного использования.
Мы создадим наши лаборатории будущего. Свою «машину открытий» и мощные институты ускорения научно-технической революции. Благо, для того есть не только богатейший опыт разных стран, но и великолепные идеи отечественных провидцев – наших ученых, философов, творцов научной фантастики.
Технологизация будущего в инфономике выходит далеко за рамки одной только техники и средств технического обеспечения цивилизации.
Образ будущего в этом отношении таков: технологии в новом укладе расширяются, в том числе гуманизируются, одухотворяются.
Поэтому главным механизмом при подходе к инновациям (техническим, социальным, творческим, гуманитарным) необходимо сделать «Мечтократию» — власть конструктивных мечтателей, как личностной движущей силы инфономики.
Планирование в духе Мечтократии – программирование будущего, технологизация мечты, введение мечты в план.
Здесь мы подходим к интеграции всей инфономики, а через нее и всего общества в категориях культуры.
7.4. Образ и тип носителя культуры
Цивилизация – это не что иное, как тип личности. Из личностей как кирпичиков в свою очередь складываются малые группы общения, затем все более крупные группы (симфонические личности, по учению Н.Трубецкого), и таким образом определяется тип всего общества.
В Пятой империи возникнет культ человека-наследника и человека-творца, наделенного русскими кодами. Антикоды потребительства и пассивного движения по течению, наведенные нынешними «хозяевами денег», будут вытеснены из общества.
Наш идеал – это созидатель, семьянин с большим числом детей, но и не лишенный возможности уединения.
Существенным жизненным противоречием (не антагонистическим, а конструктивным, нечто вроде мотора развития общества) должно быть гармоничное взаимодействие позитивных типов, по одной оси: производителей – управленцев, по другой: гармонически развитых середняков – более односторонне развитых специалистов.
Середняк в Русской цивилизации – вовсе не бюргер и не жлоб, не homo economicus и не квалифицированный потребитель, а человек достатка, который трудится на своей месте не механически, а с подлинным интересом.
Он не лишен сильных идеалистических мотивов – он может выступать как защитник своих святынь, «добро с кулаками», поборник воинствующей справедливости.
Именно так он и будет воспитываться в Пятой империи.
И хотя с такими людьми нелегко в плане управляемости – зато на них можно положиться в трудностях и испытаниях.
Мораль, мотивация и культура у общества в целом могут быть только трудовыми — в широком смысле слова, включающем творчество и «труд над собой».
Это должно быть общество, в котором, по выражению Сергея Черняховского, стремление к труду является основным латентным образцом, а стремление к созиданию и познанию является основным адаптивным механизмом.
Как уже говорилось, в солидарном обществе значительно возрастет роль учёных и педагогов. Это будет естественным выходом из современного глобального кризиса цивилизации «покорителей природы».
Важнейший, решающий дело акцент в Большом Развитии – это новый кластер творческих людей, изобретателей-неоантропов; их придется подбирать и культивировать «поштучно» (персонально).
Часть из них выдвигается сама, поскольку уже сейчас одержима идеями своих инноваций; другую часть надо будет отыскать, для чего предстоит создать специальный институт по подбору творческих кадров; наконец, наиболее важным механизмом прорыва в Большом Развитии станет специальная система по отбору талантливых школьников и студентов.
Образование и воспитание в Русской цивилизации – личностно-ориентированная система, которую мы именуем человекостроением.
В центре человекостроения – идея личности. Поскольку действительной жизнью живут не идеи, науки и искусства, не цифровые имитации или «когнитивные архитектуры», а сам носитель и создатель всех этих феноменов – человеческая личность.
Именно она предстоит перед Богом, осуществляет связь с Ним и с другими личностями.
Личность – это развитие. Важнейшим свойством личности нового человека, который «вытягивает» все остальное, является волевой компонент, понятый как умная, совестливая и творящая воля, подчиненная высшему Творцу, знающая своё место внутри общества и природы как их соработника.
В Пятой империи будет организовано воспитание трезвого взгляда на себя и свои возможности и одновременно с тем дерзкого духа пытливости и искательства.
Первая задача Русской цивилизации повернуть вспять процесс атомизации общества и выхолащивания личности, вернуть разрозненным массам лицо, чтобы они вновь стали народом.
Сегодняшняя «культурная элита», которую мы имеем, является скорее анти-элитой. Без выдвижения культурной контрэлиты и воспитания новой «служивой» культурной элиты первая задача – воспитание народа, возвращение ему культурного лица – окажется невыполнимой.
Внутри системы образования должен быть восстановлен контекст высокой культуры, искусства и науки – с внесением в центр воспитательного процесса критериев Мечты.
Только так можно будет преодолеть нынешний разрыв поколений. Дети должны гордиться предками, стремиться воплотить их мечту и императивы нашей цивилизации, при этом быть пытливыми и открытыми к «золотому фонду» зарубежной классики, опыту других цивилизаций.
Обновленный и постоянно пополняемый научный тезаурус и корпус переводных текстов будут интеллектуальным и культурным стержнем системы образования, способствующим взаимопониманию и глубинному проникновению русского образованного класса в его отношениях с другими культурами.
Как мы уже отмечали, идеологическим принципом всей политики станет культивирование национальной чести и достоинства, самоуважения носителя великой цивилизации, воспитание общественного вкуса, предполагающее в том числе поддержку национальной школы в искусстве и творчестве.
Часто воспроизводившийся в нашей истории дух преклонения перед чужеземным должен быть искоренен как неадекватный (см. по этому поводу часть 1 нашего доклада).
Идеология Пятой империи предполагает вытеснение из зоны общественного внимания деструктивных контркультур, низкопробщины, порнографии, русофобии, морально упадочных направлений.
Будет введена квази-цензура, осуществляемая специальными группами представителей творческой элиты – не запретительная, а направленная на регуляцию деятельности субъектов вещания, массовой информации, лидеров мнений.
Присутствие идеологии в сфере культуры должно стать комплексным (включая бытовой дизайн, музыку, развлечения, видеоигры и т.д.), при этом не ограничивая права творческого субъекта на эксперимент и свободу самовыражения.
(Однако художник или разработчик не вправе рассчитывать на поддержку, если действует наперекор стратегии государства, не стремится нанизать свою новизну на цивилизационный код России, тем самым утверждая и возрождая этот код.)
Идеологическое влияние должно осуществляться не прямо, а при помощи «мягких» механизмов, через управление стандартами и процедурами, что обычно не воспринимается как ущемление индивидуальной независимости человека.
Виртуальное в культуре грядущей инфономики должно иметь смысл и оправдание только как модель реального. Так же как научная фантастика в СССР рассматривалась не в качестве пустой игры воображения или путешествий в области иллюзий – но как стратегическое мышление, пусть и нацеленное на отдаленную перспективу.
На самом сложном, переходном этапе, когда наша идеология будет внедряться и утверждаться – важно будет избежать эффекта опускания «железного занавеса» в культуре.
Прямая конкуренция с медиа-машинами Цивилизации Потопа, с ее киноиндустрией, шоу-бизнесом и другими фабриками массовой культуры вряд ли будет эффективной.
Однако, ее монополия должна быть разрушена через постепенное, но уверенное утверждение и расширение зон влияния наших социальных платформ и сетей, информационных агентств, телеканалов и продюсерских корпораций.
Кроме того, доля культурной продукции Запада внутри России должна быть существенно снижена за счет справедливого, то есть пропорционального увеличения доли культурной продукции других цивилизаций (дальневосточной, индийской, исламской, латиноамериканской и т.д.).
Также наше культурное пространство должно быть открыто для альтернативных, не мейнстримных направлений и течений в Европе и Северной Америке (Ковчег станет маяком не в последнюю очередь и для них).
В отношении самого Запада с его великой классикой важно понимать: крупный капитал в XIX – XX вв., а теперь его наследник – «клир» постепенно подчинил себе Европу и пожирает ее тело, создает для своих разрушительных целей антикультуру.
Высокая классическая культура, в ядре своем христианская – не нужна «новому жречеству», для которого она является фундаментальным идеологическим врагом, а врага, как известно, уничтожают.
Именно этот процесс мы и наблюдаем сегодня на современном Западе. Мейнстримная деятельность в этой сфере порождает по большей части продукцию контркультуры, то есть служит постепенному «растворению», уничтожению культурной традиции Европы в «кислотной среде» новейших антисистемных тенденций.
Россия, по нашему глубокому убеждению, остается сегодня единственным миром, еще способным не только сохранить свою самобытную культуру, но и стать убежищем для высокой западноевропейской традиции.
__________
Нам предстоит создать свой идеал качества жизни, новый индекс человеческого благополучия, не совпадающий с теми критериями, которые навязывают глобалисты.
Помимо здоровья, трудоспособности, долголетия, наш идеал подразумевает обязательно семью и детей (у тех, кто может по здоровью их иметь) как продолжение человека, его «живые инвестиции» в будущее человеческого рода.
Следующие критерии благополучия – радость жизни, удовлетворенность материальным достатком, который растет от поколения к поколению. –
В наших людях будет воспитано понимание, что «изобилие» всегда исторически относительно и в каждую эпоху оценивается по-разному, а «пресыщенность» вредна и заземляет дух.
Далее, этот идеал качества жизни подразумевает низкий уровень нравственных аномалий в обществе – маркеры здесь: количество убийств, самоубийств, брошенных детей и разводов. Человек помеченный такими маркерами по определению уже не благополучен.
Следующий важнейший пункт в наборе счастья: удовлетворение положением своего народа и культуры, реализацией их чести и достоинства, а также торжествующей в мире справедливостью.
Русская культура, такая как она сложилась, обладает высоким преобразовательным потенциалом, что, конечно, отражает и сущность самой цивилизации и ее носителя – русского антропологического типа. Неслучайно Томас Манн называл европейские литературы «великими», а русскую литературу – «святой».
Расцвет Пятой империи породит в культуре новый Большой стиль, предугадать тональность и краски которого мы, конечно, не можем.
Однако мы и теперь усматриваем его приметы, чувствуем его первые «толчки»: такие как мистерия Бессмертного полка, значительно превзошедшая свой первоначальный замысел, ставшая всенародным произведением; удивительная эстетика открытия Сочинской Олимпиады, прозвучавшая как предвестие Крымского ликования; величественный и вдохновенный Собор Воскресения Христова – Главный храм Вооружённых Сил России…
Исходя из исторического опыта, мы можем предвидеть, что Большой стиль будет напрямую связан с ядром той идеологии, о которой мы здесь говорим, прежде всего, с русскими кодами, а также с теми пластическими образами нашей архитектуры, дизайна, музыки, живописи и литературы, которые уже выявили эту связь, воплощают русские коды.
В общественной жизни Большой стиль выльется в палитру национальных мистерий. Удивительным намеком на такие новые мистерии стал тот же «Бессмертный полк», этот своего рода эмбрион Пятой империи.
Крайне важно, чтобы национальные мистерии не превращались в мероприятия бюрократического или партийного толка. Они должны оставаться народными, смыслократическими, открытыми для людей и для новых идей.
Должна произойти трансформация Парада победы в Парад русских побед – стать чем-то вроде праздника (или серии праздников) солидарности граждан и их духовного единения и ликования.
Большой стиль помимо развернутой парадигмы решений в области декоративного и прикладного искусства, моды в одежде и дизайне, новых стилевых тенденций должен воплотиться также и в таких жанрах как:
Светские «храмы» (музеи) и мемориалы, посвященные конкретным цивилизационным кодам.
Поклонные и соборные горы и площади с артефактами монументальной пропаганды, произведениями скульптуры и архитектуры а также регулярно проводимыми на этих пространствах праздничными и ритуальными действами.
Несколько специальных общенациональных зон-парков с большими галереями монументов и несколькими музейными комплексами. Эти парковые зоны могут стать своего рода полигонами «литургий» (в древнегреческом понимании термина) русских кодов, собирая в главные праздничные дни большие массы народа, проводя помимо мистериальных ритуалов и маршей также и концерты, состязания, выставочные и ярмарочные мероприятия.
Мистериальный формат может быть придан также и целому ряду общественных событий, таких как открытие каналов и трасс, крупных промышленных и научных объектов, старт масштабных полетов и экспедиций, спуск на воду судов, проведение игр, чемпионатов, конкурсов и фестивалей и т.д.
По мере возрождения русской космической программы часть мистерий может быть включена и в новые космические ритуалы, с подъемом в небо икон-образов-символов, нагруженных смыслами русских кодов.
Русские мистерии могут находить выражение в самых разнообразных формах, в том числе таких как посадка лесов, закладка новых сооружений, форумы, съезды, симпозиумы, телемосты и видеоконференции, крестные ходы и автопробеги, исторически-реконструкторские походы и собрания, связанные с культурной памятью, мифами и символами значимыми для национальной картины мира.
7.5. Образ мироустройства. Наше послание миру
Мир ждет от нас не газа и нефти, а Вести.
В своей обращенности к внешнему миру, русские предлагают другим народам не просто дружбу, душевное общение и эмпатию, тем паче не подобие рекламного «образа и стиля жизни», состряпанного американским Мэдисон-авеню и Голливудом.
Мы по своей природной склонности способны к созданию стиля общего проекта, русского стиля мечты, заразительного в силу его особого обаяния.
История уже показала, что вокруг Общего дела русские способны объединить если не все человечество, то его значительную часть.
Символ России – «храм на холме», который светит миру, призывает к себе мир, подобно тому, как мать может призывать своих детей.
Символ же западной евроатлатнической мечты – пуританский «град на холме», который считает себя избранным народом «сверхлюдей» и при этом предпочитает выменивать чужое золото на свои стеклянные бусы, привлекать сателлитов своими мощью, богатством, сытостью, а если этого оказывается недостаточно – шантажирует непокорных угрозой уничтожения.
В пределе наше Общее дело – это преобразование человечества в прогрессирующую и все более справедливую интегральную общественную систему.
Капиталистическая глобализация носила поверхностный характер, не вбирала в себя богатство и разнообразие человеческих культур, а создавала помимо них свою антитрадицию.
Запад эпохи глобализации в сущности остался одиноким в мире, его капитализм, несмотря на гигантоманию своих претензий, не вытекал из мирового развития, а был своего рода «отклонением» на фоне большинства других культур и народов, химерой, выдающей себя за венец истории.
Тем не менее, он сумел вторгнуться во все концы земли, навязать миру индустриальную формацию и участие в глобальном рынке.
Несмотря на все эти перипетии, не-западный мир так и не принял односторонний культ борьбы как самоутверждения в гобссовском ли, адам-смитовском, или дарвиновском исполнении. Мир в лице цивилизаций Востока и Юга отторгает колониализм, расизм, социал-дарвинизм.
Россия как цивилизация в этом плане выступает глашатаем реванша своеобразия – мы отвергаем глобализацию как эволюцию всех человеческих обществ с одним предзаданным финалом для всех.
Своеобразия мы понимаем как типы культуры, каждому из которых свойственна своя «традиция-время» – традиция как особая организация времени по отношению к вечности.
И здесь ценен опыт России с ее «евразийским месторазвитием», где разные религии славили Бога под единым куполом империи, где разные народы и культуры сплетались в богатую полифонию и в братский симбиоз.
Наша идеология предполагает парадокс: мы не выбираем между автаркией своего мира, его самодостаточностью с одной стороны, и открытостью, обращенностью к внешнему миру – с другой. Мы выбираем и первое, и второе сразу.
Одновременно присутствуют два геополитических контура России. Один – внутренний: интеграция всех русских земель в одно государство. А второй контур – Евразийский союз, расширяющийся за счет тех государств, которые не могут слиться с русскими, и которые мы в свою очередь не можем «влить» в себя.
Этот второй контур не имеет принципиальных ограничений, его масштаб может быть очень велик. Поэтому, говоря о евразийской идее, мы говорим не только о России-Евразии в границах империи Чингисхана, Российской империи, либо СССР. Мы говорим о проекте Большой Евразии, масштабного союза, который может стать когда-нибудь и межконтинентальным.
В «Русском Ковчеге» мы предложили идею интеграции Большой Евразии по линии «Россия – Иран – Индия». Эта идея имеет глубокие экономические, геостратегические, военные и культурно-исторические основания, дает шанс трем державам выйти из исторической ловушки новой биполярности Запада и Китая[16].
Создание нескольких осей (Запад–Восток, Север–Юг) концентрирует их пересечение на России, тем самым позволяя выполнять ей предназначение центра Евразии, замыкающего на себе стремительно возрастающий потенциал Индии, а также включающей в эту осевую конструкцию исламский мир.
Содружество по оси Север–Юг положит конец любой форме гегемонии в мире агрессивных союзов, создаст возможности развития совершенных технологий – без участия мировой банковской системы, подконтрольной транснациональным центрам.
На такого рода стратегический союз никто не посмеет напасть с применением военной силы. Так же и в плане гибридных войн противник станет гораздо осторожнее.
(Даже маломощный, зачаточный и не вполне гармоничный «евразийский союз» России и Беларуси не так давно показал, что подобные конструкции эффективно работают против индуцированных извне «революций».)
Транскаспийский путепровод с новым каналом, соединяющим Каспий с Персидским заливом с одной стороны и Северный морской путь с другой – станут двумя евразийскими альтернативами Суэцкому каналу и прочим дальним морским маршрутам.