1.2. Свойства триадической структуры

1.2.1. Принцип неопределённости-дополнительности-совместности.
В классической парадигме господствовал принцип детерминизма. От научного описания требовалась полная определённость. И когда физики в экспериментах на микроуровне столкнулись с фактической невозможностью детерминированного описания, они долго не могли смириться с мыслью, что дело тут не в несовершенстве эксперимента или теории, а в фундаментальном свойстве природы. Иллюзия детерминизма столь сильна, что многие физики до сих пор продолжают стремиться к полной определённости, пытаясь отыскать так называемые «скрытые параметры», которые помогли бы вернуться к детерминированному описанию. Философы-материалисты тоже предпочитают расширять смысл понятия «детерминизм», чем соглашаться на отказ от него.
Тем не менее, принцип неопределённости, благодаря неоспоримым успехам квантовой механики, всё-таки завоевал право на признание. В физике он находит выражение в соотношении Гейзенберга
дельта x •дельта p больше, или равно ћ ,
где дельта x — неопределённость в установлении местоположения частицы, дельта p — неопределённость её импульса ( p = mv ), ћ — константа Планка. Чем точнее мы стремимся определить какую-либо из этих двух величин (x,p), тем меньшая точность будет достижима в определении другой. Полное знание одной влечёт полное незнание другой. Константа ћ выступает мерой неопределённости.
Оказалось, что закономерность такого рода существует не только в физике микромира. Обнаружена она и в биологии, и в психологии, и в социологии, и вообще всюду. Вспомним оппозицию точность-правильность в определении математической статистики или личность- общественность в определении этики.
Нильс Бор, рассматривая этот феномен с позиций натурфилософии, назвал его принципом дополнительности. Различные подходы к изучаемому объекту взаимодополнительны. Частица может проявляться и как корпускула, и как волна. И ни одна теория не может быть исчерпывающей. Более того, Бор усилил этот принцип до парадоксальной формулировки: для глубокой истины обратное утверждение столь же истинно. Правда, в бинарной логике такой принцип опровергает самого себя.
Обращаясь к триадической структуре, принцип неопределённости- дополнительности-совместности можно сформулировать следующим образом: в системной триаде каждая пара элементов находится в соотношении дополнительности, а третий задаёт меру совместности. Количественно эту закономерность нетрудно проследить на примере асимптотической математики, которая определяется триадой «точность- локальность-простота» [50]. В случае разложения функции f(x) по асимптотической последовательности ?n(x) при x > 0 величина ? = ¦f(x) — ?Nan?n(x)¦ характеризует точность, x — локальность, N — простоту. В классической математике x фиксировано, N > ? и говорится о сходимости; в асимптотической математике N фиксировано, x > 0 и говорится об эффективности приближения, выражающейся в оптимальном сочетании простоты и точности. Совмещение точности и простоты достигается по мере локализации.
В личностном плане такое же свойство проявляется в триаде «долг-любовь-призвание». Или в триаде Зиедониса «для себя — для других — для идеи» [51]. В социальном плане можно вспомнить древнюю триаду «закон-народ-власть», в которой противоречия между законом и народом разрешаются через власть, между народом и властью — через закон, между властью и законом — через народ.
Попарное рассмотрение противоречий при фиксированной мере остаётся данью бинарной парадигме. Одновременное включение всех трёх компонент описывается симметризованным соотношением, которое получается перемножением трёх неравенств вида ?x1 ? ?x2 ? h3 , образуемых циклической перестановкой индексов. В результате имеем ?x1 • ?x2 • ?x3 ? (h1h2h3)1/2 ? H.
Расшифровка этих величин зависит от рассматриваемой системы. Вопрос о постоянстве и универсальности H ещё не решён. Если отталкиваться от физики, то, различая, по Филберту [29], теорию элементарных частиц, теорию относительности и квантовую механику, имеем соответственно три меры ограничений, задаваемые константами e (заряд электрона), c (скорость света), ћ (константа Планка), безразмерная комбинация которых образует известную постоянную тонкой структуры ? = e2/ћc = 1/137. Можно предположить, что именно она определяет универсальный масштаб H. Другие варианты трёхконстантной физики связаны с привлечением вместо e гравитационной постоянной G или фундаментальной планковской длины lpl [52].
Абсолютизация любой компоненты разрушает целостность триады. Так в асимптотической математике погоня за абсолютной точностью ведёт к чрезмерному усложнению или к предельной локализации, т.е. к вырождению области в точку. Абсолютизация идеи приводит к фанатизму. Детерминизм оказывается помехой, препятствием на пути к единству. На первый план выдвигается проблема мерогенеза.

1.2.2. Мягкость системных триад.
Традиционный научный подход требует объективности, независимости от исследователя. Результат должен быть воспроизводим в другой лаборатории. Ещё Галилей заявлял, что научный метод состоит в том, чтобы изучать мир так, как если бы в нём не было сознания и живых существ. Такая независимость означает жёсткость.
Детерминизм способствовал независимому развитию науки, но и уводил её от жизни с присущим ей индетерминизмом. «Злоключения науки, — пишет К.А.Свасьян, — начались с того, как её отделили от искусства, вытравляя из неё всё личностное и постольку неисповедимое» [22]. Научный язык отличается от обыденного своей строгостью, стремлением к однозначной определённости. Оперировать разрешается только строго определёнными понятиями. Были даже попытки создать замкнутые языковые системы, но они оказались нежизнеспособными и остались музейными экспонатами.
Гибкость, мягкость, открытость, свойственные естественному языку, должны быть и у методологии, претендующей на изучение жизненных явлений. В.В.Налимов, развивая вероятностную модель языка, ввёл понятие индивидуального смыслового фильтра [53]. Осмысление любого слова подсознательно профильтровывается через личностный опыт. «В каждом акте познания присутствует страстный вклад познающей личности и эта добавка — не свидетельство несовершенства, но насущно необходимый элемент знания», — пишет М.Полани [54].
Неоднозначность, существующая в монадах, знакома всем, кто пользовался словарями. Если в диадах ввести некий канон, скажем «хорошо-плохо», то соотнесение с ним конкретных оппозиций «пресно- кисло», «тепло-холодно», «левые-правые» у разных людей будет различным. В триадах для многозначности места ещё больше.
Одно и то же понятие в разных компаниях может играть разную роль:

сущность целое
/ \ / \
структура —- явление часть — структура

Возможны и разные варианты трихотомии. Например, музыка — это «ритм-мелодия-гармония» и «марш-песня-танец» [55]; философия — это «гносеология-аксиология-онтология» и «позитивизм-экзистенциализм- томизм». Привязка к семантической формуле часто зависит от менталитета. Возьмём, например, триаду человека «тело-душа-дух». На Западе эмоции связываются больше с душевными переживаниями, а рациональный аспект требует материального носителя; на Востоке разум является атрибутом души, а чувства скорее телесны. В итоге получается зеркальное отражение:

Восток Запад
дух дух
/ \ / \
душа — тело тело — душа

Отсюда, примат рационального означает, при общей бездуховности, на Западе — бездушное тело, на Востоке — бестелесную душу.
Большой разброс наблюдается и в понимании такого термина как «символ» по отношению к «знаку». У Лекомцева это тип знака [56], у Свасьяна, наоборот, знак есть актуализация символа [57], у Лосева «знак- миф-символ» — триада языка [58].
Что демонстрируют эти примеры? Размытость конструкции, неоднозначность решения, неубедительность выбора. Человека, воспитанного на традиционной парадигме, всё это настораживает, смущает, мучает. Для рационалиста сила гибкости выглядит как слабость. Однако, задавая вопрос «Почему так, а не эдак?», следует осознать, что он — из бинарной парадигмы. Триада же больше сопоставляет, соединяет, сращивает, чем противопоставляет, расщепляет, отталкивает. Различение признаков, сторон, аспектов не должно переходить в разделение, уничтожающее целостность. Чрезмерный анализ губителен для триады!
Неточность — остаётся, но степень неточности соответствует естественной гибкости языка. Как в языке смысл слов уточняется по контексту, так в триаде правильный аспект, подходящие соседи, надлежащий уровень придают термину достаточные точность, убедительность, основательность. Прочные плавники кита и дельфина состоят из непрочных элементов. Асимптотическая математика, совмещая точность, локальность и простоту, вносит в математику ту мягкость, которая необходима для адекватного описания всего живого.
Ситуация неопределённости осложняется ещё трудностями переходного периода. Понятия, сложившиеся в бинарной парадигме, не легко укладываются в триадическую структуру. Некоторые термины не сразу находят себе место, для других позиция безразлична, третьи гурьбой устремляются в одну нишу, мешая друг другу. Сами ниши иной раз пустуют в ожидании законного хозяина: символ, образ, идея есть, а слова подходящего не находится. Основная трудность — в различении «эмоцио» и «интуицио», души и духа, так как долгое время всё это относилось к чему-то неразличимо иррациональному.
Свойство мягкости, проявляемое триадической структурой, — не недостаток, с которым приходится мириться, а очень существенное качество, которое следует оценить по достоинству. Без него невозможно познание человека, наделённого свободой воли; невозможно примирение тенденций к суверенности и взаимозависимости частей современного мира; невозможно совместить единство целого и свободу частей. В жёсткой структуре единение ведёт к тоталитаризму.

1.2.3. Фундаментальность понятия целостности.
Слово «целостность» появляется в определении «системы» как её существенное свойство. Интуитивно оно воспринимается также и в качестве интегрирующего. Следовательно, у этого понятия есть двойная роль, двойная функция: аспектная и интегральная. Как их совместить?
В рациональном мире работают научные методы, в эмоциональном действуют чувства, в интуитивном … . Тут мы обычно спотыкаемся в поисках подходящего слова, а суть всякий раз ускользает. Можно, конечно, отмахнуться от непонятного и ограничиться тем, что поддаётся вербализации и формализации. Но эфемерная субстанция оказывается весомой и коварной. И непобедимо притягательной.
Попыткам анализа целостности можно посвятить большую книгу. Начинались они обычно в рациональной области, затем устремлялись за предметом в область интуиции и там угасали, не в силах адекватно описать это понятие языком науки. Формализовать удавалось лишь какие-то следствия, эффекты, проявления целостности, и это были уже безжизненные схемы. Завершающая глава книги могла бы называться «кладбищем намерений». Приведём некоторые высказывания, которые можно было бы прочесть на тех могилах.
Ю.М.Лотман: «Самый факт описания превращает динамический объект в статическую модель… . В процессе структурного описания объект не только упрощается, но и доорганизуется, становится более жёстко организованным, чем на самом деле» [59].
К.А.Свасьян: «Символ не сводится к его морфемам» [57].
Ф.И.Тютчев: «Мысль изреченная есть ложь»([60], с.139).
Настроение безнадёжности сильнее всего передал, пожалуй, А.Бергсон: «Действительность есть вечное становление, порыв, изменение, творчество, насилуемое формами мышления… . Формы эти старательно классифицируются, создавая нам многоразличие «научных картин». Мы, таким образом, обречены на «оформленность»" ([57], с.46).
Однако встречаются и оптимистические оценки перспективы. Так, Ю.В.Линник, отмечая, что «попытки постичь целостность аналитическими методами приводят к драматическим антиномиям», всё-таки утверждает: «Если научно-аналитические методы иногда пасуют перед феноменом целостности, то это не значит, что целостность вообще не познаваема» [61]. Вопрос, таким образом, фокусируется на средствах познания.
Будучи субстанциальным аспектом системы, целостность должна постигаться интуитивно. Постараемся напрячь нашу интуицию, развивая представление о целостности. При взгляде на объект извне это понятие ассоциируется с обособленностью, самостоятельностью, замкнутостью. Если же смотреть изнутри, то это слово обретает смысл лишь тогда, когда появляется представление о внешнем, т.е. при наличии открытости (через двери, окна, форточки). Таким образом, целостность соединяет в себе противоположные свойства (замкнутость и открытость), которые должны находиться в соотношении дополнительности, не отдавая друг другу полной победы. Прекрасно сказал Гёте: «Когда целое вполне обнаруживает себя, оно указывает на всё остальное, и в этом понимании лежит величайшее дерзновение, и величайшее смирение» [62].
Когда говорят, что целое не сводится к сумме частей, обычно ссылаются на взаимодействие между частями (эффект корреляций). Реже упоминаются внешние связи, хотя они не менее важны для понимания сущности этого термина.
В процессе перестройки мышления на новую парадигму понятие целостности сражается с понятием полноты [63]. На первый взгляд, это понятия близкие, родственные. Но уточнение их разводит. Стремление к полноте — вектор стратегии научного поиска в рамках прежней парадигмы. А целостная картина — всего лишь предварительный, приблизительный, эвристический этап, подлежащий преодолению на пути к полному знанию. Но что происходит при достижении полноты описания какого-либо объекта? Очевидно, остановка в его развитии, конец жизни, умирание. Идеал оборачивается гибелью. Этот парадокс повсеместно встречается как в сказках, так и в судьбах, и многократно описывался. Кумиры формализма оказывались несостоятельными, и в моменты разочарования от их банкротства нередко раздавались голоса о необходимости смены парадигмы (Н.А.Козырев, А.А.Любищев, В.В.Налимов и др.).
Постепенно осознавалось, что жизнеспособным, самостоятельным, органическим системам свойственна скорее не полнота, а нечто другое, что лучше называть целостностью. Освоение этого понятия происходило в ходе становления системного подхода. Философское определение системы, включающее целостность, рождалось в муках и спорах, ибо понятие целостности не удавалось объяснить привычными, известными, ясными словами. М.К.Мамардашвили пишет об этом так: «Эффектами целостности или системности мы называем то, что не можем представить дистинктно. Это вынужденное понятийное орудие… Мы имеем дело с чем-то, что мы в принципе не должны стремиться представить наглядно или модельно, с чем мы должны обращаться, как с символами. Никакой целостный эффект не разворачиваем в реальную совместность или последовательность дистинктных объектов с их свойствами… Необходимо пересмотреть классические абстракции, ввести онтологический принцип неполноты бытия» [64]. Речь идёт о смене идеала, о переходе к целостности как к более фундаментальному понятию, чем полнота. Полные описания ограниченных моделей становятся, таким образом, лишь вехами на пути к постижению целостных объектов. В новой парадигме вектор стратегии поворачивает от полноты к целостности.
Принципиальная невозможность полного описания целостности связана также с непрерывным изменением мира. П.Г.Светлов в письме к А.А.Любищеву писал: «История есть продолжение сотворения мира и тем самым истина нам ещё далеко не открыта полностью… Мнение, что вся истина нам открыта и мы обладаем всем, что нужно для нашего спасения, а следовательно и беспокоиться больше не о чём, — одно из основных положений православного богословия, но это составляет предмет моего большого сожаления» [65].
Полнота достигается фактически только на моделях. Так, при математической постановке задачи, имея дело с системой уравнений, описывающих рассматриваемое явление, мы задаём граничные условия (замыкание в пространстве), начальные условия (замыкание во времени) и все эффекты других масштабов выражаем в терминах основного уровня (замыкание в масштабе). Если же не делать этих последних шагов к полноте описания, то можно сказать, что целостность сохраняется, благодаря внешним связям в пространстве, времени и масштабе. Для существования таких каналов необходимы зазоры, связанные с принципом неопределённости-дополнительности-совместности. До тех пор, пока этот принцип соблюдается, стремление к совершенству полноты не нарушает целостности. Но всегда наступает момент, когда абсолютизация начинает уводить от жизни. С этого момента входят в силу законы целостности. Ограничительная мера проявляется во многих обычаях, нормах, законах общества. Так, в мафии опасно слишком много знать, пророков в ближайшем окружении не жалуют, одежду принято носить не только для утепления и украшения. Последнее обращает внимание на этимологию слова «целомудрие».
Итак, стремясь к целостности, надо отказываться от полноты. Чтобы лучше это понять, обратимся ещё к жанру исповеди, классические образцы которой дали Бл.Августин, Руссо, Л.Толстой. Идеал совершенства, чистоты, полноты предписывает стремление к предельной искренности, без оглядки на цензора, зрителя, внешний суд. Но попробуйте устранить этот второй план — и исповедь погибнет. Точно так же необходима условность в театре, а ещё раньше она воплощается в детских играх. Стремясь к завершённости, мы где-то начинаем удаляться от жизни и оказываемся на похоронах. Идеал хорош до тех пор, пока мы не слишком к нему близки.
Ранее отмечалось, что целостность пропадает, когда нарушается соразмерность компонент системной триады, когда некоторые из них, так сказать, увядают. Но в сильной триаде возможна регенерация ослабевших свойств, восстановление их через другие компоненты, так что, как в Святой Троице, каждая ипостась способна являть целое.
Тяга к целостности есть тяга к жизни. Любопытно в этом плане наблюдение, которое сделал художник К.С.Петров-Водкин, исследуя триаду основных цветов «жёлтый-красный-синий». Он заинтересовался тем, что «у цвета имеется свойство не выбиваться из трёхцветия, дающего в сумме белый цвет, т.е. свет. Благодаря этому свойству сложный, двойной цвет вызывает по соседству нехватающий ему для образования трёхцветия дополнительный» [66]. В качестве примера он называет зелёный луч заката, синюю ночь у костра, красную дорожку на лугу. Это стихийное стремление к гармонии целого через мираж дополнения является свойством и человеческой психики. Действительно, не по той ли закономерности мы в истине хотим видеть добро и красоту, в любви обретаем надежду и веру, в правде чувствуем отблеск радости и пользы?
Природная тяга к целостности заставляет человека совершать поступки, трудно объяснимые с рутинных позиций. Тоскующая душа ищет выхода к гармонии, к счастью, к слиянию с мировой душой. Осознавая эту закономерность, можно говорить о путях восхождения, различая исходные позиции по аспектам системной триады.
Вырастая из прежней парадигмы, приходится преодолевать хронический рацио-уклон. Но как? Возможный путь: отказ от метода отрицания. Отучиться отвергать с порога непонятное, отвыкнуть от подозрительности к новому, перестать видеть в инакомыслящем врага. Пора осваивать принцип приятия: признание-сочувствие-доверие [67].
В природе, социуме, ноосфере уже происходят важные события, генерирующие процессы в этом направлении. Не так давно иммунологи нашли препарат, снимающий реакцию отторжения чужих органов. Это открытие, согласно гипотезе Шелдрейка о заразительности идей [68], должно повлиять на все области знания. Социологи, конечно, задумаются над «препаратом», снимающим реакцию отторжения социальных целостностей.
Иммунитет был в широком смысле краеугольным камнем бинарной парадигмы. Он обеспечивал самосохранение организмов и всех частей мира, пока жизнь их была локализована. По мере того, как сохранение мира и жизни становится глобальной проблемой, происходит перестройка камней фундамента. Переход к новым масштабам иммунных систем даётся непросто. Достаточно назвать бич аллергии или эпидемию СПИДа. Но в то же время эти бедствия заставляют человечество направлять больше внимания и сил на разрешение проблемы единения через приятие.
Восхождение к целостности из эмоцио-уклона кажется не столь актуальной задачей. Но присматриваясь к соответствующим периодам в истории человечества и судьбам отдельных людей, можно заметить, что изживание эмоционального комплекса связано видимо с жертвоприношением, имевшим когда-то глубокий смысл, утраченный утилитарной эпохой.
При подъёме через субстанцию, от интуицио, возникают трудности с различением аспектного и интегрального понимания целостности. Бинарная парадигма не выработала соответствующего расщепления понятий. Поэтому во многих случаях приходится специально оговаривать или маркировать наличие широкого и узкого смысла. Такие понятия, как космос, жизнь, добро, без расщепления вытянуты вверх наподобие вертикальных мостов. Близость аспектного и интегрального понятий целостности создаёт впечатление о преобладании субстанциального пути к синтезу, через интуицию.
В статье «Интуиция — мать порядка» Б.В.Раушенбах пишет: «Даже в самой тяжёлой ситуации надо стараться жить достойно. Это, опять-таки, не «рацио» или «эмоцио» подсказывают — а всё та же интуиция: жить достойно — значит жить впрок. На будущие поколения» [69].

1.3. Проблема систематизации

Линейный характер традиционной парадигмы создавал впечатление, что развитие науки идёт путём постепенного накопления знаний, наподобие увеличения числа знаков после запятой в числе ? . Однако существенные перемены, сопровождавшие переход к неклассической картине мира и затем к эволюционной, показали, что неизбежны коренные перестройки в базовых представлениях о мироздании. В концептуальной системе со временем назревает необходимость качественной смены самой структуры, как, например, в домашней библиотеке.
А.А.Любищев писал об этом так: «Развитие наук идёт не путём накопления окончательно установленных истин, а путём последовательных синтезов» [65]. И ещё: «Прошлое науки — не кладбище с могильными плитами над навеки похороненными заблуждениями, а собрание недостроенных архитектурных ансамблей, многие из которых были не закончены не по порочности замысла, а по несвоевременности или по чрезмерной самоуверенности строителей» [65].