А.В. Олескин, профессор, кафедра общей экологии и гидробиологии, Биологический факультет, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова
Настоящее учебное пособие связано с одноименным курсом лекций и имеет целью помочь студентам, в частности, магистрам или бакалаврам, специализирующимся по экологии, охране природы или родственным дисциплинам. Пособие может представлять собой источник информации для биологов различных профилей, философов, юристов и представителей ряда других научных областей и профессий. Живая природа дает человеку много успешных сценариев развития для творческой доработки и модификации: известно, что среди природных экосистем много таких, которые устойчиво существуют миллионы лет и их гармоничное, сбалансированное функционирование, несомненно, служит образцом для современного человеческого общества. Данный вопрос обсуждается в последних разделах курса: координированное, управляемое устойчивое со-развитие общества и природы трактуется в терминах концепции децентрализованных сетевых структур. Такие сетевые структуры могут развиваться как внутри человеческого общества, так и в рамках его коэволюционного развития совместно с живым покровом планеты, глобальной биосферой. В учебном пособии особо высвечивается связь деятельности по обеспечению устойчивого развития человеческого социума и биосферы с важным современным междисциплинарным направлением под названием биополитика.
Как уже отмечалось в конце предшествующего раздела, устойчивое развитие (УР) понимается как развитие, при котором человечество способно удовлетворить свои потребности, не подвергая риску способность будущих поколений также удовлетворять свои потребности. По существу, устойчивое развитие (sustainable development) – «организующий принцип для достижения целей развития человеческого потенциала при одновременном сохранении способности природных систем обеспечивать природные ресурсы и экосистемные услуги, от которых зависят экономика и общество…» (Sustainable Development. UNESCO, 2015). В этих словах официального документа ЮНЕСКО необходимо пояснить, что под «потребностями» в первую очередь понимаются потребности наиболее малообеспеченных людей на планете, т.е. само устойчивое развитие имеет не только экологическое, но и гуманитарное звучание. Также важным моментом является заложенная в документе идея ограничения развития и распространения технологий ради того, чтобы глобальная экосистема могла сохранить себя и реализовать потребности будущих поколений.
Несколько поэтически можно констатировать, что УР есть «образ-мечта обеспечения неопределенно долгого существования человека в биосфере как следствия его биологической и технологической сопряженности с эволюционирующей биосферой» (Кавтарадзе, 2004. С. 7). УР предполагает «гипотетическое развитие общества, при котором улучшаются условия жизни человека, а воздействие на окружающую среду остается в пределах хозяйственной емкости биосферы, так что не разрушается природная основа функционирования человечества» (Снакин, 2018. С. 102). В этом варианте определения УР заложена основа для его критики, связанной с тем, что уже пройдена точка невозврата и «природная основа» невосстановима (см. 3.5 ниже).
В основополагающих документах конференции в Рио-де-Жанейро («Повестка дня на XXI век», Хартия Земли и др.) устойчивое развитие противопоставляется «неустойчивому» (unsustainable), которое означает, что природный капитал (совокупность природных ресурсов) расходуется быстрее, чем она могла бы быть восполнена. В принятых позднее, в 2012 году, материалах конференции Рио+20 заявлено, что УР предполагает приоритет исследовательской и инновационной деятельности, что позволяет изыскивать пути развития технологий и всего общества без ущерба для глобальных экосистем. Во всех этих документах подчеркивается важнейший аспект УР – развитие человечества должно стать полностью совместимым с задачей сохранения биосферы. Более того, с исторической точки зрения УР формируется на протяжении второй половины прошлого века как своего рода ответ на двойной вызов: ухудшение глобальной экологической обстановки и проблему обеднения и обнищания населения многих регионов планеты.
Немаловажно также сделать коммерчески невыгодным всякое нанесение вреда глобальной экологии (вспомним все сказанное про био-бизнес в подразделе 2.2 выше). Так, загрязнитель биосферы должен дорого расплачиваться за ее нарушение. В этом и состоит дополнительный важный аспект УР – платит тот, кто загрязняет окружающую среду, приности вред биосфере. Ниже мы увидим, что данный принцип усиливается идеей превентивного, или упреждающего подхода (precautionary approach) – необходимо не только бороться с последствиями причиненного экосистемам Земли вреда, но и предотвращать антропогенный ущерб биосфере, например, налагая санкции на тех, кто массово использует опасные для биосферы виды сырья, источники энергии (мы уже касались этой темы в подразделе о био-бизнесе в раздел 2.2).
УР опирается на интегральную систему знаний на стыке экологии, экономики и идеологии глобализма (или, как указано выше, глокализма, коль скоро глобальное измерение УР дополняется его локальным измерением). Междисциплинарный и практически-ориентированный характер носят и основные принципы УР.
Еще один очень важный аспект УР связан с тем, что его реализация предполагает массовое участие широких масс населения (public participation), проявление конструктивной инициативы «снизу», со стороны простых граждан и их объединений (сетевых структур, см. подробнее 4.6 ниже). Условием такого активного участия является достаточная информированность и осведомленность, экологическая (и биологическая) грамотность населения, включая всех тех, кто принимает ответственные решения, влияющие на глобальную экологию планеты.
В международной литературе по УР выражается точка зрения, что оно опирается на «идею или принцип, имеющие такое же фундаментальное значение, как свобода, равенство и справедливость» (Cheever, Dernbach, 2015). Подобно этим категориям, концепция УР имеет существенное значение с юридической точки зрения и служит основой для различных правовых документов по защите экосферы планеты и отдельных ее составных частей – водных ресурсов, растительного покрова и, в частности, лесов планеты, животного мира, особо охраняемых природных территорий (ООПТ). Об этом подробнее поговорим в разделе 4 настоящего курса лекций.
3.1. Элементы устойчивого развития. Компоненты УР последовательно рассмотрим в лекциях, ориентируясь на работы академика Аркадия Дмитириевича Урсула (1936-2020).
3.1.1. Сохранение биосферы. Вспомним здесь все сказанное выше о биополитике и об экологическом направлении в ней. В свете нарастающего загрязнения окружающей среды, уничтожения биоразнообразия Влавианос-Арванитис считает политику, направленную на сохранение планетарного биоразнообразия (биоса) основным направлением деятельности своей организации (БИО). К охране окружающей cреды проявляют значительный интерес и другие биополитики, например, в США это В.Т. Эндерсон, Л. Колдуэлл. Особый пакет проблем представляют политическое регулирование глобальных мер по улучшению экологической ситуации на планете Земля, в том числе по утилизации радиоактивных отходов (Somit, Peterson, 1998).
Несомненно, вопросы охраны био-разнообразия планеты вызывают особый резонанс во всём мире, ибо здесь речь идёт о самом выживании и биосферы в целом, и зависящего от неё человечества. Соответственно, научные усилия по преодолению экологического кризиса и спасению био-разнообразия предпринимались задолго до организационного оформления биополитики. В деле охраны окружающей cреды существенное значение имел включающий крупных учёных планеты уже упомянутый Римский клуб с его экологическими прогнозами на XXI век. Биополитическая Интернациональная Организация установила рабочие контакты с Римским клубом. Этическими аспектами охраны среды обитания активно занимается Международный союз по эко-этике (International Eco-Ethics Union). В дальнейшем мы подробнее рассмотрим занятые глобальной экологией и охраной биосферы организации, особенно децентрализованные сетевые структуры (см. 4.6 ниже).
3.1.2. Коэволюция общества и природы. Коэволюция (от лат. со – с, вместе и evolutio – развёртываться, развиваться) в самом общем виде может быть определена как согласованное развитие частей одного целого. Понятие «коэволюция» было впервые применено экологами (П. Эрлихом, П. Рэйвеном) в 1964 г. для описания координированного развития различных видов в составе одной экосистемы (биогеоценоза). Биологи (экологи, генетики) понимают под «коэволюцией» изменение «признака у особей одной популяции в ответ на изменение признака у особей другой популяции, за которым следует отклик второй популяции на изменение в первой» (Janzen, 1980, цит. по Lumsden, Wilson, 1981. P.367).
Коэволюция в живой природе означает, что живые существа должны постоянно эволюционировать, меняться просто потому, что постоянно меняются внешние условия и в том числе постоянно эволюционируют те организмы, с которыми они взаимодействуют. Это обозначается в социобиологической литературе как «эффект Красной Королевы». Как и Королева из «Алисы в Зазеркалье» Л. Кэролла, живые существа должны непрерывно быть в движении – эволюционировать, чтобы просто «оставаться на месте» (сохранять численность своей популяции – не вымирать). Эффект ярко проявляется, например, при взаимодействиях между мужскими и женскими особями. Смена признаков, например, самок, вызывает необходимость эволюционных перестроек у самцов, и наоборот.
Понятие «коэволюция» оказалось приложимым к самым различным формам бытия – объектам естественных, социальных и гуманитарных наук. Идея коэволюции выступает также как одно из центральных звеньев формирующейся ныне новой научно-философской «познавательной модели» мира (Родин, 1991; Карпинская и др, 1995; Лисеев, 1997). Спецификой коэволюционной «познавательной модели» можно считать установку на толерантность («терпимость»), стремление к мирному развитию полифоничного («многоголосого») бытия.
Идея коэволюции играет важную роль в силу двойственного статуса человека. С одной стороны, несомненна принадлежность человека к живой природе, эволюционное родство с иными формами жизни. Это глубинное родство (единосущность) человека обусловливает потенциальную возможность понимания поведения живых существ (особенно близких к нам высших животных) через мысленную постановку себя на их место (эмпатию). С другой стороны, человек представляет уникальный продукт эволюции с качественно специфическими характеристиками. Будучи качественно обособленной частью единого планетарного многообразия жизни (биоразнообразия), человек и всё человечество вступает в коэволюционные отношения с остальными частями биоса (жизни); более того, «внутри себя» человек имеет как биологически-детерминированные, так и чисто человеческие (социальные, культурные и т.д.) грани, тесно взаимно переплетенные, предполагающие друг друга и в то же время коэволюционирующие.
Подойдем прямо к коэволюции человечества и биосферы как компонента УР. Важно подчеркнуть, что охраной биоса должны руководить не только прагматические мотивы («охранять биос постольку, поскольку он необходим для выживания человека» – то что несколько раньше называлось «распространение полезных видов и уничтожение вредных»), но и представление о ценности каждого населяющего планету биологического вида и индивида, связанное с доктриной биоцентризма (см. выше). Однако крайности вредны в любом деле. Не только покорение и разрушение природы есть тупиковый путь; не менее тупиковой была бы попытка полностью подчинить развитие человечества развитию природы (Лисеев, 1997). Конечно, стремление «вписаться в природные ритмы» звучит очень биополитично, но мы не должны забывать и о наличии независимой динамики развития человеского общества. Компромиссный вариант – налаживание коэволюционных отношений между двумя системами – человечеством и био-окружением.
По словам акад. Н.Н. Моисеева (2001, С.21), «наше поведение должно обеспечивать развитие биосферы и общества. Четверть века тому назад я назвал это утверждение принципом коэволюции /выделено Н.Н. Моисеевым/». Идея коэволюции выступает также как одно из центральных звеньев формирующейся ныне новой научно-философской «познавательной модели».
Согласованное взаимообогащающее развитие человечества и био-окружения – важнейшая составная часть несколько более общей проблематики коэволюции человеческого общества и природы в целом. Причём, коэволюция природы и общества не является просто естественно-научной областью исследований в той мере, в какой она имеет значительный философский и социально-политический резонанс. В силу последнего обстоятельства коэволюция представляет особый интерес для современных биополитиков. Ее можно понимать как взаимодополняющее со-развитие не только человека и био-окружения, но и разных наций, рас, регионов и т.д, а также плюралистичного мира художественных, религиозных, философских, научных, политических идей и образов. К «взаимодополняющему развитию» хочется добавить ещё и прилагательное «гармоничное», но, увы, и биология, и науки об обществе учат нас, что коэволюция включает в себя «соответствие и несоответствие, гармонию и дисгармонию, взаимодополнительность и конкуренцию, взаимопроникновение и кооперацию, взаимообогащение и обособление друг от друга, интерференцию и взаимоусиление…, синхронизацию… и изоляцию. Иными словами, процессы взаимодействия между двумя рядами /коэволюционирующих объектов — прим. автора (О.А.)/ отнюдь не гармоничны изначально, а скорее полифоничны, включая в себя всю сложную гамму красок, тонов и оттенков» (Карпинская и др., 1995, С. 190). Это описание в полной мере соответствует тому, что мы можем ожидать от взаимоотношений между субъектами Российской Федерации, между Россией и другими странами СНГ, между СНГ и остальным миром.
Очевидно, что нынешнее состояние отношений человека и «био-окружения» не соответствует понятию «коэволюция». Быстрый темп эволюции человеческого общества порождает влияния на биосферу, на которое она не успевает прореагировать, «откликнуться». Речь идет не о коэволюции, а об одностороннем воздействии, напоминающем, по мысли Родина (1991) инфекцию бактерии фагом, ведущую к гибели бактериальной клетки.
Но возможна ли коэволюция человечества и биосферы в принципе? Академик Моисеев (2001) склонялся к положительному ответу и требовал наладить стратегию самоорганичения общества, при котором его вредоносное воздействие на природу снизилось бы до уровня, на котором последняя смогла бы вовремя прореагировать, сохраняя себя как целое.
Однако В.И. Данилов-Данильян (2003) полагал, что техносфера эволюционирует намного быстрее биосферы, так что говорить о коэволюции (сопряженной эволюции) человечества и живой природы некорректно. Даже преодоление существующего экологического кризиса, если оно осуществится, будет означать лишь «сокращение антропогенного воздействия на биосферу до уровня, при котором она возвратится в невозмущенное состояние и будет устойчиво оставаться в нем». Это есть не коэволюция, а ее противоположность – отсутствие связи между развитием двух систем (в данном случае человека и биосферы). Если путем генетической инженерии удастся создать виды организмов (скажем, бактерий), способных быстро разлагать вредные продукты технической деятельности человека, то и это будет не коэволюция, а «превращение биоты в систему, развитие которой целенаправленно контролируется человеком» (Данилов-Данильян, 2003).
К различным примерам коэволюции можно добавить коэволюцию умвельтов (см. выше, 2.2.2) различных живых организмов, а в человеческом обществе – умвельтов разных индивидов, групп, этносов, классов, возрастов, полов и др. Уместно привести здесь также мысль А.М. Хазена (1998) о необходимости сосуществования различных типов общественного строя в реальном человеческом обществе, в частности, элементов капитализма, социализма и даже коммунизма (идеального утопического строя, где реализуют потребности всех членов общества) – в современном государстве. Каждый строй доминирует локально (скажем, социализм – на отдельном предприятии), формируя свои «местные» умвельты, коэволюция которых может при определенных условиях создать, как верит Хазен, действительно справедливую общественную систему.
3.1.3. Единство глобального и локального управления. Преодоление проблем, вызванных воздействием человека на биосферу, требует комбинации действий на глобальном – в лице международных организаций или движений типа «Гринпис» или Интернационального союза по Эко-этике (при условии наделения подобных организаций существенно большими полномочиями, чем они располагают в наши дни) – и на локальном уровнях. Сочетание глобального и локального отражает уже кратко рассмотренную выше современную тенденцию к глокализму (см. 2.2). Локальная деятельность в ее сочетании с глобальной стимулируется созданием специальных охраняющих живую природу сетевых структур, о которых мы поговорим также ниже (4.6).
Отмеченная современная тенденция к глокализму (глобализм+локализм) означает реализацию идеи фрактальности (см. 1.3) в применении к международной политике, в том числе и в рамках биополитической проблематики. Приведем конкретный пример.
Член БИО Дж. Папаиоанну поднял вопрос о будущих тенденциях развития городов во всем мире. Подобно деятелям Римского клуба, Папаиоанну – автор прогнозов и ориентированных в отдаленное будущее проектов. Папаиоанну полагал, что дальнейший рост человеческой популяции уже через несколько десятков лет урбанизирует всю планету, т. е. возникнет единый глобальный город (по-гречески «экуменополис», oikoumenopoliς). Этот процесс объективно неизбежен, неотвратим, но мы в состоянии повлиять на стратегию формирования «экуменополиса». С биополитической точки зрения желательна следующая стратегия: пусть одновременно с глобальным городом формируется и глобальный сад («экуменокепос», ‘oikoumenokepoς). Пусть экуменокепос проникает собой весь экуменополис, представляя собой непрерывную, многоуровневую систему – от маленьких садиков (или даже горшков с цветами) до обширных незаселенных зон Земли (Papaioannou, 1989).
Проект Папаиоанну «экуменополис-экуменокепос» предусматривает фактически торжество принципа фрактальности в плане структуры «экуменокепоса», включающего взаимно подобные уровни разных масштабов (от цветочного горшка до глобальных зон нетронутой природы).
Отметим, что модель Папаиоанну, при всей ее привлекательности, вызывает серьезные вопросы: Кто будет руководить вселенским проектом Папаиоанну и контролировать его реализацию? Кто будет следить за строительством новых городских районов Шанхая или Рио-де-Жанейро, авторитетно говоря: здесь строить нельзя, данный уголок будет частью экуменокепоса, вселенского сада (по плану Папаиоанну, который к тому времени будет утвержден в международном масштабе). Для реализации планов типа модели «экуменополис-экуменокепос», очевидно, усилий локальных структур будет недостаточно. Необходима поддержка глобальных структур с достаточными полномочиями для разработки проектов в масштабе планеты Земля и контроля за их реализацией. Возможно, подобные структуры удалось бы создать на основе международных организаций типа ЮНЕП, БИО, Римского клуба, недавно созданного международного общества ЭкоЭтики и т.д. Немаловажно то, что подобные организации в той или иной мере структурированы по сетевым принципам. Представляется, что существующим ныне организациям следовало бы по мере возможности объединять свои усилия, вплоть до создания некой единой сети (о преимуществах децентрализованных сетевых структур см. ниже, 4.6).
Здесь отметим также разработки в рамках программ по созданию экополисов (Рис. 10). Критерием экополиса является возможно более полное сочетание «городской застройки с обязательным разнообразием архитектуры и природных ландшафтов» (Воронков, 2000). В стенах МГУ такие разработки активно проводятся группой Д.И. Кавтарадзе (Кавтарадзе и др., 2002), связавшего экологическую проблематику с проблемой биологического образования.
3.1.4. Сохранение возможностей удовлетворения потребностей нынешних и будущих поколений. Три составляющих устойчивого развития. Выше (2.2.10) устойчивое развитие было охарактеризовано как развитие, «при котором человечество способно удовлетворить свои потребности, не подвергая риску способность будущих поколений также удовлетворять свои потребности». Именно так определяла УР в 1987 году в докладе «Наше общее будущее» Международная комиссия по окружающей среде и развитию (МКОСР) (см. подробнее 3.2). Понимая УР как соблюдение прав будущих поколений, включая первоочередное право жить в пригодной для обитания среде, ученые и активисты УР во всем мире фактически связывают воедино три составляющих УР:
- Экологическую, означающую «ответственность за окружающую среду» – сохранение биосферы и биоразнообразия для обеспечения жизненных потребностей будущих поколений (антропоцентрический взгляд) и удовлетворения духовного стремления жить в гармонии с разнообразной и прекрасной живой природой (биоцентрический взгляд). Особое значение имеет жизнеспособность экосистем, от которых зависит глобальная стабильность всей биосферы. Более того, понятие экосистем можно понимать широко, включая в них созданную человеком среду, такую как, например, города.
- Социальную, означающую по существу перенос охранительной установки с биосферы на само человечество и реализуемую в виде социальной политики, направленной на выживание и процветание многообразных составных частей человечества, включая все возрастные и классовые группы, все этносы, нации, племена (например, коренные народы различных континентов и островов); ключевую роль в рамках социального измерения УР играет фундаментальное требование соблюдения прав человека, причем особо ставится вопрос об обеспечении гендерного равенства и прав всякого рода меньшинств, в том числе инвалидов и др. Все это подчеркивается в целях устойчивого развития до 2030 г., принятых на конференции Рио+20 и содержащихся во многих международных документах по УР (см. 3.2.3 ниже). Важным аспектом этого подхода является справедливое разделение благ. Желательно также сохранение культурного капитала и многообразия в глобальных масштабах, а также более полное использование практики устойчивого развития, имеющейся в недоминирующих культурах. Опираясь на расширение вариантов выбора человека как главную ценность, концепция УР подразумевает, что человек должен участвовать в процессах, которые формируют сферу его жизнедеятельности, содействовать принятию и реализации решений, контролировать их исполнение; всемерное вовлечение широких масс людей в реализацию УР и его социального измерения должно стимулироваться созданием различных культурных, благотворительных, гуманитарных некоммерческих организаций (НКО).
- Экономическую, которая помимо такой важной составной части как био-бизнес (см. выше), или эко-бизнес, или зеленый бизнес, подразумевает разумное ограничение экономического роста в рамках общего отказа от угрожающей Земле и глобальным экосистемам экспоненциального роста всех показателей развития цивилизации, включая, конечно, и само народонаселение. Подразумевается оптимальное использование ограниченных ресурсов и использование экологичных — природо-, энерго-, и материалосберегающих технологий, включая добычу и переработку сырья, создание экологически приемлемой продукции, минимизацию, переработку и уничтожение отходов (Юзбеков, Юзбеков, 2019). Экономическое измерение УР предполагает стимулирование инноваций в экономике, т.е. создание новаторских проектов (в том числе, в природоохранной области и биобизнесе), что предполагает управление рисками, неизбежно возникающими при внедрении ранее не опробованных инноваций. УР в экономике означает ее рост, экспансию, однако при условии ненарушения экологических норм.
Ниже вернемся к этим трем важнейшим составляющим устойчивого развития в рамках официальных документов по концепции УР. Согласование всех трех составляющих (измерений) УР между собой и их перевод на язык конкретных мероприятий, являющихся средствами достижения целей УР — задача огромной сложности, поскольку все три измерения УР должны рассматриваться сбалансированно.
На рис. 11 такая балансировка показана графически как зоны перекрывания трех кругов, означающих экономическое, социальное и экологическое развитие, соответственно. При таком перекрывании получаются новые важные понятия: цветущая страна с эффективным использованием ресурсов (сочетание экономического развития с ответственностью за окружающую среду); справедливая страна с обеспечением занятости населения и повышения квалификации занятых (сочетание экономического развития и социального прогресса); страна оптимизма с приоритетным вниманием к здравоохранению, биоразнообразию и климату (сочетание социального прогресса и ответственности за окружающую среду). В центре рисунка – зона комбинирования всех трех измерений устойчивого развития, что и дает всю концепцию УР в целом.
3.1.5. Сочетание биоцентризма и антропоцентризма. Как подчеркнуто выше (2.2.1), необходимо различать два различных подхода к текущим экологическим проблемам, включая необходимость обеспечения УР. Либо во главу угла ставится забота о биосе, организованном в глобальную экосистему нашей планеты, и это есть биоцентризм, либо тревогу вызывает перспектива гибели человечества в результате глобального экологического кризиса, и это есть антропоцентризм.
Биоцентризм в контексте УР достаточно близок к системе взглядов «глубинной экологии» (deep ecology), представленной А. Нейсом, Б. Диволом, В.Е. Ермолаевой и др. Платформа глубинной экологии включает в себя благоговение перед жизнью, стремление обеспечить процветание всех форм живого на Земле, обладающих собственной ценностью, не зависимой от их практического использования человеком. Глубинные экологи, вполне в духе биоцентризма, заявляют, что люди не имеют право уменьшить богатство и разнообразие жизни, исключая случаи удовлетворения жизненно важных потребностей (Ермолаева, 1997). Глубинная экология противопоставляет себя антропоцентризму. Утверждается, что люди суть простые граждане биологического сообщества, а не властители над другими видами. Глубинные экологи полагают, что для реализации их платформы необходимо поменять экономические и идеологические структуры, повлиять на политику, что сближает их позицию с биополитикой, особенно в ее практически-ориентированной ипостаси (“biopolicy”).
Глубинные экологи возлагают особые надежды на преобразование (расширение) сознания людей, что позволит им внутренне дойти до своих эволюционно-биологических корней и вобрать в себя все планетарное многообразие жизни. Тогда забота о сохранении биоразнообразия будет просто заботой о сохранении своего Я в расширенном, «экософском» смысле. Оригинальность позиции глубинных экологов придает также их убеждение в том, что для радикального решения современных экологических и политических проблем следует резко сократить численность людей на планете. Такое сокращение диктуется также и интересами процветания других форм жизни. При этом оставляется открытым вопрос о том, кто, в каких регионах Земли и каким путем будет заниматься «депопуляцией планеты».
В этом контексте уместно рассмотреть взгляды немецкого философа К.М. Майер-Абиха (Meyer-Abich, 1990). Майер-Абих широко применяет понятие «умвельт», который он интерпретирует в предложенном Икскюлем смысле – как воспринимаемый и своеобразно структурируемый тем или иным живым существом окружающий мир (см. 2.2.1). Он подчеркивает, что охрана живой природы невозможна без «воскрешения чувств», притупляемых цивилизацией. Эти «чувства» необходимы для того, чтобы человек мог проникнуть в особые миры (умвельты), в которых живут другие индивиды, другие живые существа. «В мире дождевого червя есть только вещи дождевого червя, в мире стрекозы есть только стрекозиные вещи», писал цитируемый Майером-Абихом И. Икскюль (von Uexküll, 1921, S. 45). По убеждению К.М. Майера-Абиха, люди должны осознать, что вещи в мире существует не только для человечества – как его ресурсы, они также существуют в умвельтах других биологических видов и входят в их «функциональные сферы» (Funktionskreise, термин И. Икскюля). «Космос – это не только жизненное пространство для человека» (Meyer-Abich, 1990, S.35).
Осознание плюрализма умвельтов, по Майер-Абиху, представляет дальнейшее развитие просвещения, более ранним историческим этапом было осознание европейцами того, что и все не-европейцы, включая дикарей – тоже наделенные культурой, внутреним миром, своими правами люди. Вставая на биоцентрическую позицию, Майер-Абих настаивает на признании прав всех форм живого (весьма сходную позицию занимал декан Биологического факультета МГУ М.В. Гусев (1934-2005)), в первую очередь права на существование. На признании плюрализма умвельтов и уважении особого умвельта любой формы живого основаны и практические шаги, направленные на ослабление приносимого человеком вреда. Надо преодолеть слепоту людей и заострить их внимание к интересам других форм биоса, а для этого следует меньше ездить на автомобилях, есть меньше мяса (уменьшая страдания животных и также эксплуатацию населения и природы Бразилии и других стран «Третьего мира», производящих корма), наконец, наладить эффективную систему экологического образования. Причем, у человечества осталось не так много времени на выбор пути – сохранение привычной техногенной и разрушительной для биосферы ориентации ведет человечество в пропасть, хотя по мере движения туда оно надевает все лучшие сорта обуви, подчеркивает К.М. Майер-Абих.
Некоторые экологи обозначают свою философскую позицию и ценностную ориентацию термином экоцентризм. Этот термин по смыслу ближе к биоцентризму, чем к антропоцентризму, ибо «исходит из факта объективного существования единой системы, в которой все живые организмы планеты Земля – бактерии, грибы, растения и животные, включая людей с их ресурсами, хозяйством и техникой – взаимодействуют между собой и окружающей природой» (Акимова и др., 2001. С.9). Экоцентризм «основан на убеждении, что, несмотря на несомненную важность роли человека, вся экосфера еще более значима и целостна: она более всеобъемлющая, более сложная, более интегрированная, более творческая, более красивая, более таинственная и старше чем даже само время» (Rowe, 1994). В рамках экоцентризма защита дикой природы проводится не для достижения каких-либо целей, имеющих ценность с точки зрения человечества, а ради самой природы. Таким образом, создание охраняемых природных территорий предполагает отсутствие научного, рекреационного или какого-либо другого контроля и использования этих территорий и предоставления природным процессам полной свободы.
Понятия «биоцентризм» и «экоцентризм» оказываются ещё более перекрывающимися по значению, если эволюционное развитие живого интерпретируется в духе «экосистемной эволюции» В.А. Красилова (Krassilov, 1994), где приоритет отдается целым экосистемам, а отдельные биологические виды вписываются в рамки их эволюционных ритмов. Впрочем, сам В.А. Красилов (1992) допускал, что антропо- и биоцентризм не обязательно взаимоисключают друг друга – эти подходы могут в ряде ситуаций рассматриваться как взаимодополнительные. Аналогично, в понимании А.Д. Урсула (2003) «устойчивое развитие» включает два аспекта – антропоцентрический («выживание человечества») и другой, который он обозначал как «биосфероцентрический» («сохранение биосферы»).
По существу, все эти воззрения есть другое словесное выражение уже высказанного выше (3.1.2) положения о коэволюционном развитии человечества и биосферы, при котором внимание уделяется обоим этим планетарным системам. И все же, поскольку человечество, несомненно, относится ко всему биосу как часть к целому, то биоцентризм как более интегральное мировоззрение имеет приоритет по сравнению с антропоцентризмом как более частной точкой зрения, отражающей интерес лишь одного из компонентов целого; в этом плане антропоцентризм оказывается равноправным другим возможным «частным» точкам зрения типа шимпаноцентризма (приоритетного внимания к шимпанзе как ближайшему родственнику человека, Дерягина, Бутовская, 2004).
Говоря о современном биоцентризме, мы не должны его абсолютизировать и выбрасывать за борт то позитивное, что было накоплено человеческой мыслью в рамках парадигмы антропоцентризма. Философия русского космизма (сложившаяся в конце XIX — начале ХХ века) была антропоцентричной по духу, при всем разнообразии и сложности индивидуальных позиций сторонников этого направления. Приверженцы космизма ратовали за предельно высокую активность, преобразовательскую деятельность человека в масштабах Космоса; более того, другие формы жизни рассматривались как подчиненные человеку, даже как подлежащие вытеснению человеком будущего в его преобразованном виде (в форме «лучистого человека» по мысли космиста К.Э. Циолковского). Однако установка на преобразование сознания человека, охват им космоса, на понимание и переживание нашей причастности к целому, частью которого является Земля, сближает позицию космизма с биоцентричной позицией глубинной экологии, которая также ратует за расширение горизонта сознания с включением в Я человека всего планетарного (и далее космического) богатства. Поэтому русский космизм при своем творческом развитии в сторону «нашей причастности к целому» оказывается в значительной мере совместим с установками глубинных экологов, сторонников биоцентризма, биополитиков.
Доминирование антропоцентризма (с лозунгом «покорения природы») и крайности самого биоцентризма (призывающего в лице «глубинных экологов», как мы видели, к депопуляции человечества), могли бы быть, как следует еще раз подчеркнуть, сняты в духе глобальной коэволюционной установки. Такая стратегия исходит из плюрализма всего сущего, в данном случае из объективной необходимости учета интересов процветания всего многообразия жизни и в то же время интересов человечества и каждого человеческого индивида. Преодоление антропоцентризма возможно и в рамках установки на единосущность человека и прочих форм жизни как продуктов единого эволюционного процесса.
3.1.6. Экологизация антропогенной деятельности. Этот особый пункт в программе лекций по УР акад. А.Д. Урсула может быть охарактеризован как «снижение негативного воздействия на окружающую среду (снижение выбросов и сбросов загрязняющих веществ, ресурсоемкости работ, образования отходов производства, сокращения уровней воздействия на окружающую среду в процессе производства и жизнедеятельности людей всех антропогенных источников, находящихся на соответствующей территории)» (Абанина, 2018. С.203). Данный аспект УР перекликается по содержанию с тем, что было выше (2.2.10) обозначено как биобизнес. Экологизация (greening в англоязычной литературе) хозяйственной деятельности разворачивается как уменьшение (минимизация) или, еще лучше, предупреждение негативных экологических последствий деятельности человека. Следует согласиться с Е.Н. Абаниной, что промышленные предприятия и прочие субъекты хозяйственной деятельности должны:
- Внедрять ресурсосберегающие технологии и снижать энерго- и материалоемкость производства, особенно если сырье и источники энергии (например, нефть, уголь, природный газ, радиоактивное топливо) угрожают нанесением ущерба биосфере.
- Модернизировать системы улавливания загрязняющих веществ и очистки сточных вод, с их возможным вторичным использованием (рециркуляцией), стремясь добиться совершенно экологически чистого производства, с «нулевыми отходами».
На уровне федеральных, региональных, муниципальных и прочих локальных органов исполнительной власти реализация УР требует управленческих мер, включая:
- Экологическую экспертизу существующих и вновь создаваемых субъектов хозяйственной деятельности и, как отмечено выше в подразделе о биобизнесе, штрафные санкции для предприятий, чьё сырьё или оборудование создает угрозу загрязнения окружающей среды.
- Долговременные меры по созданию экологического и, говоря шире, биополитического образования, формированию экологической культуры, в рамках которой, по словам Президента Биополитической интернациональной организации А.Влавианос-Арванитис (см.2.2.3 выше), вредоносное воздействие человечества на биосферу не только опасно для всей планеты, но и безнравственно.
Предполагается, что указанные меры по экологизации антропогенной деятельности должны быть дополнены соответствующими правовыми гарантиями, узаконивающими требования в области охраны окружающей среды и планы поэтапного снижения антропогенной нагрузки на глобальные экосистемы планеты.
Можно выделить следующие основные функции экологизации антропогенной деятельности (Абанина, 2018. С.205, цитата дается с купюрами):
«1) ценностная (побуждение каждого субъекта экологических отношений так вести свою деятельность, чтобы она соответствовала установленным экологическим ценностям, выраженным в экологическом законодательстве в качестве экологических принципов);
2) охранительная (позволяет охранять и защищать правопорядок в области охраны окружающей среды, экологические права и свободы человека и гражданина, сохранять биологическое разнообразие, природные объекты, природные ресурсы и природную среду в целом);
3) воспитательная (разъяснение мотивов и целей установления государством требований экологизации, убеждения в их необходимости, предупреждения о возможных последствиях в случае нарушения таких требований)».
В рамках задачи экологизации индустриальной, селькохозяйственной и других активностей человечества нельзя не отметить концепцию планетарных границ (planetary boundaries), в пределах которых человек может обеспечивать экологическую безопасность и защиту биоса планеты (см. 3.2.3, ЦУР 12).
3.1.7. Формирование упреждающих знаний, решений и действий. Также важный пункт, введенный в данный курс из лекционных материалов акад. А.Д. Урсула. В предшествующем пункте (3.1.6) отмечено, что экологизация деятельности человека означает уменьшение или предупреждение негативных экологических последствий этой деятельности. Если «уменьшение» есть лишь борьба с последствиями уже нанесенного природе вреда, то «предупреждение» нацелено на предотвращение ущерба. В этом состоит суть упреждающего подхода (precautionary approach) как важной части стратегии УР. УР предполагает работу не только с прошлым (ликвидация уже причиненного вчера ущерба), но и с будущим (недопущение нанесения вреда биосфере завтра), вводя санкции для потенциальных загрязнителей окружающей среды (мы касались этой темы в подразделе о био-бизнесе в раздел 2.2 и кратко упомянули в самом начале настоящего раздела). Более того, упреждающие действия в защиту биоса должны вводиться даже если ученые еще не выяснили, в какой мере опасна та или иная активность человека (в плане, например, использования нового вида сырья или топлива) (Cheever, Dernbach, 2015). В таком упреждающем подходе к УР сочетаются три компонента:
- Упреждающие знания: создание научно обоснованных прогнозов, вероятных сценариев будущего развития как биосферы, так и человечества в их взаимодействии. Напомним, что именно генерация упреждающих глобально-экологических знаний была повесткой дня Римского клуба, начиная с его классических исследований («Пределы роста»). Кратко отметим, среди ныне разрабатывающих упреждающие экологические знания организаций, Сретенский Клуб (2021) с основной задачей «выработки рекомендаций по решению проблем экономики и общества, связанных с переходом к новому цифровому будущему».
- Упреждающие решения: прежде всего, разработка юридических документов как опоры для будущих усилий по обеспечению УР. В нашей стране были приняты нормативные документы, которые во многом «ориентированы на будущее»: учитывают возможные завтрашние экологические проблемы и коллизии. Упомянем здесь ряд таких основополагающих экологических законов, которые будут нами вновь обсуждаться в дальнейших лекциях: «Об охране окружающей среды» (федеральный закон РФ от 10.01. 2002 г. № 7-ФЗ); «Об охране атмосферного воздуха» (федеральный закон РФ от 04.05.1999 г. № 96-ФЗ); «О животном мире» (федеральный закон РФ от 24.04.1995 г. № 52-ФЗ); «О континентальном шельфе Российской Федерации» (федеральный закон РФ от 30.11.1995 г. № 187-ФЗ); «Об особо охраняемых природных территориях» (федеральный закон РФ от 15. 02.1995 г. № 33-ФЗ); «Об экологической экспертизе» (федеральный закон РФ от 23.11.1995 г. № 174-ФЗ).