Обсуждаются п оявление и ранняя история школьного образования на примерах древних государств Месопотамии, Египта и Персии. С этой же точки зрения несколько подробнее рассмотрены Древние Греция и Рим. Основное внимание уделено Византии. Она как государство в течение 1000 лет служила Европе щитом от нападений с Востока, сохранила и передала Западу культуру эллинизма и систему высшей школы. Отмечена важность создания кириллицы и крещения Руси в стремлении к просвещению. Обращено внимание на высокий уровень грамотности широких слоев населения Древней Руси
“Университет есть собрание учащих и учащихся людей. Первые называются профессоры, а другие студенты»
Содержание
1. Введение
2. Предыстория
3. Начало истории. Греция и Рим
4. Продолжение истории. Византия
5. Начало нашей истории. Кирилл и Мефодий, князь Владимир
6. Заключение
7. Примечания, список использованной литературы
1. Введение
« Яз бо есмь в чину учимых и учащих мя требую».
По счастливой Пушкинской метафоре, ведомая Петром Великим Россия молодая вошла в привычный круг европейских держав как спускаемый на воду боевой корабль, под стук плотницкого топора и гром пушек. Великий Преобразователь России, «и академик, и герой, и мореплаватель, и плотник », придавал, как известно, огромное значение просвещению вверенной ему Богом державы. При каждом удобном случае он считал своим долгом сделать предельно ясными свои в этом плане намерения.
28-го сентября 1714-го года на Адмиралтейских верфях Санкт-Петербурга во время торжественного спуска на воду корабля «Шлиссельбург» он сказал:
«Писатели поставляют древнее обиталище наук в Греции, но кои, судьбиною времен бывши из оной изгнаны, скрылись в Италии и потом рассеялись по Европе до самой Польши, но в отечество наше воспрепятствованы нерадением наших предков, и мы остались в прежней тьме, в каковой были до них и все немецкие и польские народы. Но великим прилежанием искусных правителей их отверзлись им очи, и со временем соделались они учителями тех самых наук и художеств, какими в древности хвалилась одна только Греция.
Теперь пришла и наша череда, ежели только вы захотите искрене и беспрекословно воспомоществовать намерениям моим, соединяя с послушанием труд, памятуя присно латинское оное присловье: «молитесь и трудитесь»».(3)
В этой речи, известной в истории нашей культуры как Петровская Ora et Labora (Молись да Трудись) – речь, Петр Алексеевич очень своеобразно следует знаменитой идеограмме Псковского старца Филофея о Москве как о третьем Риме, в сжатой форме, четко и выразительно, в полном соответствии с духом XVIII века — века Европейского просвещения показывая основные этапы становления современной ему образованности.
В известном смысле слова образование, рассматриваемое как некая абстрактная сущность, имеющая большую социальную значимость, есть принятый в обществе способ приобщить подрастающее поколение к культуре общества, дать входящим в жизнь молодым людям знания, умения, навыки, необходимые как социуму в целом, так и им самим, становящимся сочленами этого сообщества. По своей природе человек – существо деятельное. Поэтому целью всякого образования является, в конечном счете, подготовка человека к какого-либо рода деятельности.
По ходу истории формы и способы человеческой деятельности меняются, как правило, усложняясь и совершенствуясь. Надо, однако, ясно понимать, что все изменения в характере человеческой деятельности, в содержании того, что зовется культурой социума, в уровне необходимых знаний, в технике необходимых умений определяются уже достигнутым цивилизационным уровнем, всем объемом накопленного ранее знания, всеми наработанными ранее стереотипами поведения. Поэтому деятельность человека всегда остается основанной на поведенческих, умелостных и научно-методических стереотипах его времени, на том, чему человек изначально обучен, на том, каково его образование
Обсуждая такую общую проблему как сущность, смысл и цель образования, полезно обратиться к опыту, накопленному человечеством за его многострадальную историю. Этому и посвящен последующий рассказ, выполненный по следам Петровской трехстадийной диалектики.
2. Предистория
«Учитесь от слов моих, и получите пользу», ибо «множество мудрых – спасение миру,
и царь разумный – благосостояние народа.» (4)
В его более или менее современных формах образование как система известно нам в течение 3000 лет. Утонченные, в своем роде совершенные, зрелые общества междуречья Тигра и Евфрата, долины Нила тяготели к бюрократизации своего сложного религиозно-правового сознания и своей системы управления армией и финансами. В результате, в древних государствах Месопотамии и в Древнем Египте возникли культура письма и искусство счета. Но что особенно важно, возник культ писца – счетовода, культ профессионала чиновника.
Очевидно, что писец – это человек, умеющий писать. Казалось бы, как просто. Но там и в то время не существовало фонетического письма. Этот важнейший инструмент познания (5) тогда еще не был освоен. Иероглифическое письмо Египта, клинопись и пиктограммы Месопотамии были настолько сложны, соответствующее умение приобреталось таким тяжким трудом, что владение секретами письма создавало вокруг грамотного человека ореол исключительности, придавало ему высокий социальный статус, обеспечивало ему сравнительно с прочими безбедное существование.
Писцы были непосредственно причастны к осуществлению, воплощению в жизнь властного механизма абсолютной централизованной монархии восточного типа. Поэтому в восточных обществах образованию придавалось колоссальное значение как средству преуспевания, как возможности попасть в привилегированный класс управленцев.
Для обучения писцов существовали школы, внешне похожие на наши нынешние. Археологически известны входившие в состав дворцовых комплексов кластеры классных комнат с параллельными рядами скамеек на два, три, четыре места (6). И «парты», и школьные принадлежности, и учебный материал – все это выполнялось из глины, чернильницы и клинописные таблички с «прописями» – из обожженной глины. И совсем неважно, что в Месопотамии II тысячелетия до нашей эры в школьном деле керамика заменяла современные металл, пластик и бумагу. Важно лишь то, что это все в полной мере отвечает народному пониманию школы как учреждения, обеспечивающего образование и представляющего собой некое особое помещение, которое дети регулярно посещают с тем, чтобы научиться читать, писать и считать.
Педагогика в этих школах была элементарной, но была уже педагогикой, хотя и основанной на палочной дисциплине. Судя по дошедшим до нас текстам, большое внимание уделялось воспитанию кастовой гордости писцов. От тех времен до нас дошли и страстные послания о пользе учения, адресованные писцами фараонов своим детям, не желавшим тратить молодые годы на изучение «постылой грамоты».
Не надо думать, что образование в школах писцов сводилось только к удовлетворению приземлено утилитарных потребностей. Уже тогда проявилось то удивительное свойство настоящего образования, в соответствии с которым оно только тогда прагматически на самом деле хорошо, когда выходит за рамки непосредственной утилитарной полезности. На известном этапе обучения в его процессе неизбежно возникали обсуждения «проходимого» материала, позволявшие глубже и полнее постичь предмет изучения. В свою очередь это не могло не приводить к достаточно широким и иногда довольно смелым обобщениям. Да и сама задача подготовки чиновников высокого уровня ответственности требовала воспитания в них таких свойств ума и характера, которым соответствует высокое и довольно абстрактное понятие мудрости.
Классический пример древневосточной мудрости , мудрости абсолютной монархии восточного типа представляют собой книги Царя Соломона, на мой взгляд, являющие собой поэтическую и философскую вершину Ветхого Завета. Можно верить и можно не верить в Боговдохновенность Библейских текстов, но их древность не вызывает сомнений. Мудрец на троне, Соломон царствовал в древней Иудее примерно за тысячу лет до Рождества Христова и был политически и управленчески типичным для того времени и того места монархом, удачливым воином, прекрасным администратором и талантливым поэтом. Книги Притчей Соломоновых, Екклесиаста, Песни Песней и Премудрости Соломона суть книги мудрости Израиля. В концентрированной форме они обобщают мудрость египетских писцовых школ, поднимающуюся от простейших правил вежливости и житейских указаний о том, как надлежит себя вести, дабы в мире сем не только не сгинуть без следа, но, по возможности, и преуспеть, до нравственного учения, полного религиозной возвышенности. Как замечает А.-И. Марру (6), «это важный аспект, роднящий восточное образование с классическим, в котором мы находим ту же заботу о целостном воспитании, об идеальном внутреннем совершенстве».
Итак, как и следовало ожидать, мы относим появление школы как современной нам образовательной институции к тому месту и времени, где и когда возникла наша основанная на письме цивилизация. Характерно, что общеевропейское слово «школа» ( польское – szkola, немецкое – die Schule, английское – the school, французское – l’ecole, латинское – schola …) во всей гамме известных значений, связанных с ученостью, восходит к древнегреческому s c o l h — «сколэ», обозначающему прежде всего досуг, свободное время, отдых, праздность, медлительность, неторопливость, а уж потом – занятие на досуге, ученую беседу, учебное занятие и упражнение и, наконец, философскую школу. Все это более чем естественно. Регулярная организация образовательного процесса во сколько-нибудь общественно значимых масштабах возможна только тогда, когда общество осознает неизбежность организации регулярного образования и необходимость нести соответствующие расходы. Последнее означает наличие хотя бы у части общества досуга, времени, свободного от непосредственной борьбы за существование.
Как полезно бывает иногда вспомнить исходный смысл слов, затертых шершавыми языками праздно болтающих профанов! Но это так, к слову …
В молодых государствах, полных жизненных сил и жадно рвущихся к тому, чтобы стать мировой империей в известной им части обитаемого мира, образование понималось как подготовка военных кадров. Первые сколько-нибудь осмысленные сведения о системе военного образования относятся к Древней Персии. Эта империя строилась как империя племенных кланов. Основу ее вооруженных сил, ее систему государственной безопасности, ее высший управленческий аппарат составляли представители персидских племенных групп, родственно близких Царю Царей. Все они после соответствующей подготовки проходили службу в рядах гвардии «бессмертных». Обучение под руководством лучших из офицеров гвардии велось в закрытых учебных заведениях типа «кадетский корпус», куда принимались мальчики достаточно благородного персидского происхождения. Дисциплина была строжайшей. Вся жизнь «кадетов» была жестко регламентирована и шла под постоянным надзором офицеров и священнослужителей. Кроме интенсивной чисто военной, во многом строевой, так сказать, «фрунтовой» подготовки, кадеты готовились к ожидающей их жизни и в более общем смысле. Будущим гвардейцам преподавалось умение выполнять сельскохозяйственные работы и руководить сельскохозяйственным производством, их учили математике и музыке, даже искусству чтения и письма.
Для древнеперсидского образования характерн а этническая, племенная , кастовая, в конечном счете, аристократическая элитарность. При этом большое внимание уделялось воспитанию кодекса офицерской чести и идеологической подготовке. Профессиональное обучение было рассчитано на военное и гражданское применения и включало в себя выработку навыков управления людьми и умения эффективно работать в тяжелых условиях, физическую подготовку и тренировку выносливости. Две с половиной тысячи лет назад были заложены принципы и реализованы способы подготовки профессионального офицерского корпуса, необходимого мощно развивающемуся воинственному государству.
Недаром отец истории Геродот восхищенно говорит об умении персов воспитывать своих детей.
С так подготовленными военными кадрами империя Кира, Дария и Ксеркса завоевала весь мир и…споткнулась на демократической Греции.
3. Начало Истории, Греция и Рим
«Ценнейшее из благ, данных смертным» (6)
В нашей культуре, в истории нашей цивилизации Греция занимает особое место. Как-то даже неловко говорить о вкладе Древней Эллады в цивилизацию, науку, культуру, образование. Весь научный, а в православных странах и богословский словарь основан на греческом языковом наследии. Естественно, что и в педагогическом словаре многие термины берут свое начало в Древней Греции. Сюда относятся такие хорошо известные слова как школа, гимназия, лицей, музей, библиотека, академия, собственно педагогика, дидактика, логика, психология…
Конечно, (древне)греческая культура вообще и культура образования в частности явились миру как дело всех греков, как создание всех древнегреческих государств. Но «школой Эллады» по словам Фукидида (7)– самого объективного изо всех древнегреческих историков – были Афины.
Для нас Афины – это Город-Государство, где демократия впервые собственными силами возобладала над тиранией, государство, в котором расцветали науки и искусства, философия и политическая мысль. Афины больше чем город, больше чем государство, даже больше чем город-государство. Этот холмистый город внес неоценимый вклад в сокровищницу мировой культуры. Афины подвели современный им мир к великой мысли о том, что «греком делает человека не кровь, а дух: мы называем эллинами тех, с кем объединяет нас культура, скорее чем просто людей одной с нами крови» (6, с. 129).
Примерно за тысячу лет до Рождества Христова греки вошли в торговый контакт с семитскими племенами Ханаана на противоположном берегу Средиземного моря. Грубо говоря, это произошло во время правления Царя Соломона, что совпало с торжеством дорийских племен, завершивших разгром Гомеровских ахейцев и овладевших не только материковой Грецией, но и всеми островами Греческого Архипелага и берегом Малой Азии. В свою очередь, это дало грекам надежные предпосылки для контактов с семитскими народами Передней Азии. У семитов тогда уже существовало примитивное фонетическое письмо. Лет через 200 после первых контактов дорийские племена, населявшие Аттику, коренным образом преобразовали финикийское консонантное письмо, введя в алфавит самостоятельные буквы для обозначения гласных. К тому времени в ходе естественной эволюции был произведен отбор необходимых согласных букв и упрощено их начертание. Так 2500 – 3000 лет назад было создано греческое письмо, используемое и теперь. Важность фонетического письма в деле народного просвещения переоценить невозможно.
Культура эллинизма так быстро и так надолго стала вселенской культурой в частности еще и потому, что она обладала таким мощным инструментом познания и образования как фонетическое греческое письмо.
На этом фоне Афины выступают как культурная столица набирающего силу эллинизма, как город Сократа и Платона, разработавших и реализовавших практически идеи «правильного» образования и установивших технические ( в смысле древнегреческого слова (текнэ) – искусство, ремесло, умение, мастерство) и нравственные основы образовательной деятельности.
Здесь целесообразно, не останавливаясь на варварски героическом ахейском, т.е. предыдущем этапе становления греческой культуры, этапе, во многом подобном тому, что имело место ранее на противоположном берегу Средиземноморья, сразу рассмотреть время зрелого эллинизма.
Первые профессионалы на ниве просвещения – софисты (8) в целом как большая, хотя и неоднородная группа людей, великий труженик Исократ (9), затем великий философ Аристотель – все они разработали, углубили, реализовали в образовании то, что было обдумано, обсуждено, опробовано Сократом и Платоном. В результате трудов всех этих замечательных людей в IV-III в.в. до Р. Х. в Древней Элладе, во всей эллинистической ойкумене сложилась образовательная парадигма, основные положения которой сводятся к следующим.
Образование не должно являться делом частной инициативы, а должно происходить под управлением государства. Под государством следует понимать при этом не тоталитарную централизованную власть царя или тирана, а сугубо местную власть города, муниципия.
Разделяясь на начальное, среднее и высшее, образование должно осуществляться в школах. Государству при этом следует взять на себя содержание школ и оплачивать труд преподавателей. Начальное (а позднее и среднее) образование должно быть обязательным для всех, более высокие ступени образования могут быть доступны только в порядке отбора по способностям (умственным, физическим, имущественным).
В классическом, по сути своей гуманитарном образовании, в массовом масштабе готовившем граждан и политических деятелей прямой, непосредственной демократии, большое внимание, по мысли Платона, уделялось математике. При этом подчеркивалось, что кроме своей большой прикладной значимости, математика имеет общее значение. Математика основана на разуме. Разумность есть способность общечеловеческая. Поэтому математика обращена ко всем людям. Занятие математикой, изучение ее развивает человека, его ум пробуждается, становится деятельным, живым, памятливым и гибким. Математика, по Платону, создает ясную голову.
Значение этой мысли, этого подхода для всей дальнейшей истории образования трудно переоценить.
Умение читать, писать и считать, литература и история, математика, физическое и нравственное воспитание, военное дело, философия – все это плотно давалось в эллинистическую эпоху в школах того времени, хотя с разной степенью подробности и с разной глубиной проникновения в предметную и общефилософскую суть изучаемого на разных уровнях образовательной системы. Несмотря на явную практическую направленность этой системы, высшей образовательной ценностью являлось обладание подлинным знанием как таковым. Высшая ценность, достойная цель – истина.
В эпиграф этого раздела вынесены слова известного древнегреческого драматурга, комедиографа и бытописателя Менандра (10), заимствованные им как формула у Платона и использованные им при оценке самого факта возможности получения образования. Эти слова выпукло характеризуют отношение эллинского мира к образованию.
Но не только то положительное, что было наработано миром Древней Эллады, вошло в жизнь последующих поколений. И отрицательные моменты были унаследованы.
По мере усложнения социума множились способы и формы осуществления образовательного процесса. В позднеэллинистическую эпоху, несмотря на все заявления великих (и не очень) педагогов и других уважаемых (и не очень) лиц, возникло множество частных школ, содержавшихся за счет платы за обучение и действовавших строго коммерчески. Жизнь брала свое. С одной стороны, именно наличие частных школ, куда надобно было отводить малых и беззащитных детей, создало переживший тысячелетия термин «педагог» (11). С другой стороны, с развитием школьной системы, функционирование которой поддерживалось, осуществлялось корпусом наемных и, надо признать, плохо оплачиваемых работников, в позднеантичном обществе возникло презрение к школьному учителю. Профессия школьного учителя низка и презираема. Быть учителем – рабский труд, труд ради куска хлеба. Это недостойно порядочного человека, это – позор. К сожалению, такое отношение к благородному учительскому труду прошло через столетия и в какой-то мере, в каких-то слоях современного общества существует и поныне.
Отношение к труду как к чему-то низменному, эдакий аристократизм рабовладельца проявлялся в античном обществе также и в отсутствии какой-либо регулярной организации технического образования. Вместе с тем носители конкретного знания и умения – инженеры, архитекторы, землемеры, кораблестроители, мореплаватели, врачи, юристы составляли заметную часть эллинистического общества, были востребованы, относительно легко покидали рабское состояние, но и становясь состоятельными вольноотпущенниками, презирались свободорожденными и аристократами, и плебеями. Нелишне заметить, что именно отсюда растут корни и по сей день еще сохраняющегося у многих носителей классической гуманитарной образованности слегка брезгливого, пренебрежительного отношения к инженерным и точным наукам.
Подготовка технических специалистов в те давние времена шла по схеме «мастер – подмастерье — ученик», сохранявшейся очень долго. Юридическое образование как система появляется только в Римскую эпоху, медицинское – еще позднее, в Средневековье.
То всеобъемлющее единство, каким явилась для античного мира греческая цивилизация, было унаследовано латинами, когда сначала республиканский Рим, а затем Римская империя овладела Средиземноморьем. Торговая, колонизационная, военная экспансия греческих городов положила основания этому единству, закрепленному походами Александра Македонского. Я не касаюсь военнополитической и геополитической государственной деятельности Александра. Для меня важно, что в результате на колоссальном пространстве его империи возникло множество больших и малых государств, которые роднила распространенность одинаковой эллинской культуры. Надо сказать, что быстрому и успешному распространению культуры эллинизма, кроме ее очевидной привлекательности, в немалой мере способствовал тот монархический характер, который имели все эти новые возникшие на Востоке государства. И сам Александр Великий, и наследовавшие его царство полководцы – его диадохи, основатели новых династий, все эти Селевки, Птолемеи, Антигоны и Антипатры прекрасно понимали, что эллинистическая культура вообще и, в особенности, греческое образование являются мощным средством объединения и прекрасным орудием управления государством и обществом.
Греческий язык приобрел значение всемирного на огромном пространстве от Тавриды на Черном море до Геркулесовых Столбов на выходе в Атлантику, от Македонских гор до Гималаев, от устья Амударьи до истоков Нила. «Грек тот, кто говорит по-гречески, кто получил греческое образование».
Особое место в мире эллинизма занимает Александрия – столица Египта при Птолемеях, город, основанный Александром Великим в 332 году до Р. Х. Признанный центр культуры эллинизма со времен диадохов и до конца античности, Александрия на базе Мусейона и Библиотеки готовила корпус учителей всех ступеней образования. Здесь нельзя не упомянуть великий подвиг Александрийской греческой культуры – выполненный по указу царя Птолемея Филадельфа, т.е. Птолемея Братолюбца, (284-247 до Р. Х.) перевод на греческий язык основного корпуса Ветхого Завета, знаменитый перевод 70 толковников, септуагинта или перевод LXX .
В истории христианства перевод LXX сыграл огромную роль. Им пользовались апостолы новой религии и все авторы святоотеческой литературы греческого, православного Востока. Богословская терминология и понятийный аппарат новой религии складывались под влиянием этого перевода.
Уровень культуры, уровень науки, уровень образованности в том или ином обществе в равной мере определяется как объемом, распространенностью, проникновением этих категорий или их последствий во все поры, в повседневную жизнь общества, так и их наивысшими достижениями. В развитом эллинизме распространенность греческой образованности была, судя по дошедшим до нас документам, достаточно велика. А о высших достижениях красноречиво говорят имена работавших в Александрийском Мусейоне Архимеда, Евклида и Эратосфена. И далеко не случайно, что просвещенная Александрия – столица неоплатонизма стала одним из организационных и идеологических центров раннего христианства, а ее церковная община была основана еще евангелистом Марком. Много позднее, в IV – V в.в. по Р. Х., Александрия превратилась в университетский город практически в нашем современном понимании этих слов, что прямо свидетельствует о том, сколь велика была ее интеллектуальная роль в конце эпохи эллинизма.
Все это, да и многое другое было унаследовано Римом. Римляне грубее, суше, практичнее, искушеннее чуть-чуть излишне мечтательных и наивно восторженных греков. Они (римляне) просто старше, хотя хронологически они и моложе греков, и потому они сильнее. Они вторичны – в этом их сила. В новой, уже не греческой, а римской культуре слились воедино древнеримская положительность и греческая утонченность и изящество.
Философия, история, география, математика, физика, поэзия, драматургия,
диалектика, педагогика берут свое начало в Греции, точнее, в греческой культурной ойкумене. Удивительная красота, красота архитектуры, красота скульптуры, красота поэзии, красота мысли достигнута в эллинском мире. Этот мир погиб. На смену ему выступил мир римский ( Pax Romana ). Но как и положено красоте, она спасла свой мир, спасла, перевоплотившись в новое качество, облагородив до того грубый римский мир. А ведь именно грубость позволила Риму овладеть всем Средиземноморским бассейном, который, это надо признать, был предварительно хорошо освоен, предварительно сделан культурологически единым предшественниками латинян – эллинами. Красота эллинизма была спасена завоевавшими Грецию римлянами. Наряду со многими другими трофеями завоеватели получили в свое распоряжение и греческую педагогику. Получилось это почти автоматически. Культуру побежденных часто, хотя и далеко не всегда, усваивают победители. Это произошло тогда, когда геополитически Рим заменил Афины. Этого не случилось, когда Рим был сметен варварами с политической карты мира.
Единство Римского государства ( Imperium Romanum) – величайшего из всех мировых государств, когда-либо существовавших, в значительной мере обеспечивалось наличием реального и для всех общего центра, каким выступал собственно город Рим. Этот вечный город был центром для всех и для всего. Все имеющие сколько-нибудь общую значимость широковещательные заявления римских властей адресовались просто и незатейливо: городу и округе ( urbi et orbi) т.е. Риму и миру (12).
Став мировой столицей, центром мира, Рим стал и мировым постоялым двором, мировой базарной площадью, мировым плавильным котлом. На берегах Тибра переплавке подвергалось все — награбленная культура и рабы, как весьма образованные так и не очень, импортированный интеллект и солдаты, купцы и учителя, философы и поэты, инженеры и врачи. Образованные рабы – носители греческого языка, греческой философии, греческой поэзии, греческой педагогики, одним словом, носители греческой культуры как некоторой цельности, ввозимые в Рим вместе со статуями, арфами и флейтами, картинами и библиотеками, создали на латинской почве новую культуру, создали ту культуру Рима, которая, собственно, и дошла до нас.
Постепенно, по мере роста мирового могущества империи, простота нравов ранней республики уходила в прошлое. С усвоением философии эллинизма прежде чуждая латинам чисто греческая идея всеобщности, всеохватности, универсальности образования включалась в римскую систему ценностей. Для людей разных профессий и социальных статусов стало как бы само собой подразумеваться, что общее образование им необходимо, что необходимы познания в астрономии, математике, философии, истории, литературе. Так, например, по канонам ранней империи сельский хозяин должен быть не только грамотным в общем смысле слова и быть специалистом – управленцем сельскохозяйственного производства, но и иметь некий набор сведений по истории, астрономии, медицине. Аналогично, от строителя зданий требовались знания по такому же кругу общих дисциплин, а не только по архитектуре.
Поначалу образование в Риме шло как и в Греции на основе текстов Гомера и Гесиода (13), в оригинале и в переводах, затем в ход пошли римские авторы. Для Древнего Рима типично широкое применение в образовательной практике, в учебном процессе стихотворных текстов. Такая полезная методика использовалась во многих странах на начальных стадиях, при становлении национальных образовательных систем. В Риме это проявилось весьма выпукло. Поэтическая дидактика, точнее, дидактическая поэтика, дидактическая составляющая поэтических произведений характерны для римской системы образования. Прекрасный пример — «Искусство любви» Овидия – дидактическая поэма на вечно актуальную эротическую тему.
Величайший поэт Рима Вергилий на столетия вперед определил каноны прекрасного в поэзии. Поэмой «Энеида» он укреплял официальную версию истории Рима, возводя предков римлян к потомкам троянцев, всем своим творчеством он поддерживал официальную идеологию. Тем более важно отметить, что Вергилий был автором поэмы о земледелии “Георгики” ( « Georgica » ), в которой наряду с воспеванием радостей простой сельской жизни доходчиво даются советы по разведению скота и пчел, по выращиванию зерна, оливок и винограда. «Георгики» представляют собой высокую поэзию заслуженного, заработанного, выстраданного эпикуреизма. «Юпитер указал людям трудиться, мыслить, строить, изобретать. Все побеждает труд».
Поэмы Вергилия, да и не его одного, стали учебниками жизни. Лукреций Кар – автор откровенно дидактической поэмы «О природе вещей» может в некотором пиквикском смысле слова рассматриваться как предшественник великих французских энциклопедистов XVIII века. Ведущая идея Лукреция величественна и проста – познание мира приносит душевный покой. Для ненавязчивого доказательства справедливости этой идеи автор, опираясь на атомистическую философию Эпикура, энциклопедически собрал и мастерски изложил все современные ему сведения «о природе вещей».
Нельзя не отметить то большое значение, которое придавали в Древнем Риме преподаванию истории, прежде всего как мощному средству воспитания Римской доблести и Римского патриотизма. Авторами соответствующих книг часто бывали первые лица, большие и даже великие государственные деятели. Выдающимся примером являются «Записки» Цезаря, вошедшие на века в школьный канон.
Но первое, чем отличились римляне, первое, что они внесли в сокровищницу мировой культуры – это их отношение к праву. Именно римляне высоко подняли значимость кодифицированного закона, да и качество кодификации тоже. До сих пор во всех университетах мира изучается Римское Право. Рим начал с медных таблиц, на которых полумифические как бы цари приказали вырезать тексты первых как бы законов. И далее всегда Рим записывал свои законы, конкретизировал и детализировал их, следя при этом за их самосогласованностью, логическим, понятийным и текстовым соответствии друг другу. Запись была выразительной и краткой. Иначе и быть не могло. Попробуй-ка по ходу активного законотворчества повырезать на металле или мраморе (граните) многословные преамбулы, общие рассуждения, выражения благих намерений.
В соответствии с законодательной практикой оттачивалась процедура и развивалась культура судопроизводства. Возникли адвокатура и прокуратура. Вся последующая юридическая лексика во всем мире основана на латыни. Впрочем латинским является и само слово юриспруденция ( juris-prudentia – правоведение, от jus, juris – право, справедливость, совокупность законов, правила человеческого общежития и prudens – сознательный, сведущий, рассудительный, благоразумный).
Существенным вкладом Рима в развитие европейской цивилизации явилось
осознанное создание римлянами права частной собственности. Чрезвычайно интересна разработка в Риме эпохи ранней империи земельного права, которая исходила из соображений «общей пользы» и из фискальных соображений, выражавших заботу о налоговом обеспечении нужд войска и плебса. Необходимым условием возникновения права собственности на землю являлся факт ее обработки. Это право было неразрывно связано с обязанностью извлекать из имущества очевидную пользу, получать доход. Правовые и этические коллизии, возникающие при купле – продаже, наследовании и пожаловании земли стали предметом многочисленных судебных разбирательств.
Неудивительно, что именно в древнем Риме было положено начало правильному юридическому образованию, а рассуждения в судах по поводу имущественных споров стали популярной темой сборников ораторских упражнений для юридических школ.
Юридические школы давали образование, если не высшее, то высокое, предназначаемое для людей свободорожденных и состоятельных, или обоснованно рассчитывающих стать таковыми. Вместе с тем, в Риме было великое множество людей несвободных, тех, кто родился рабом в доме своего господина. Для детей рабов, по-видимому с целью поднять их цену, их меновую и потребительскую стоимость, рабовладельцы организовывали так называемые педагогиумы – школы, программа обучения которых включала в себя чтение, письмо, начатки счета и физические упражнения. Но главное не в этом, главное в том, что в этих школах детей рабов, достигших возраста в 12 лет, готовили к реальной жизни, обучая их практическим профессиям, от сельскохозяйственного производства до поварского искусства. Обучение продолжалось 6 лет.
Судя по всему, содержать педагогиум было делом частной инициативы, поддерживаемой государством. До нашего времени сохранились списки и учителей, и учеников некоторых из этих школ. Среди них известны и довольно большие. Так, правда уже во II веке по Р. Х., в Риме существовал большой педагогиум, где 24 педагога вели занятия с несколькими сотнями учеников.
Это светлая сторона Римского школьного дела. Мрачную, бесчеловечно трагичную сторону представляют школы гладиаторов. В этих школах в условиях жесточайшей дисциплины профессионально готовились к смерти в бою, но на потеху плебса и на арене цирка, сотни молодых мужчин в расцвете жизни. Жестокое обращение, мучительные наказания, постоянная угроза смерти на арене – все это было непереносимо ужасно. Но это было неотъемлемой частью культуры Древнего Рима. Школы гладиаторов были достаточно велики. В Капуе недалеко от Везувия в школе некоего Батиата, куда был в свое время продан фракиец Спартак, содержалось и подвергалось жесткому тренингу свыше 200 гладиаторов. Эти школы были ужасны, но в них впервые были отработаны методы интенсивной подготовки людских коллективов и одиночных бойцов для опасной боевой работы в экстремальных условиях.
Отношение Рима к науке и образованию наиболее выпукло проявилось во время принципата Августа (27 г. до Р. Х. — 14 г. по Р. Х.).Нераздельным тогда науке и образованию придавалось огромное значение. При этом ставилась и, надо сказать, успешно решалась триединая задача – удовлетворение практических нужд, познание мира и пропаганда официальной идеологии Римской империи. География и геодезия, градостроительство и частная архитектура, строительство дорог и акведуков, мостов и крепостей, баллист и кораблей – вот неполный перечень областей ведения прикладной науки и инженерного образования. Из наук познавательного плана наибольший интерес вызывала астрономия, переходящая в астрологию.
Следует специально подчеркнуть, что в императорском Риме была отлажена и на тысячелетия вперед заложена традиция идеологизации гуманитарного знания. И историки , и филологи, труды которых дошли до нас, сильно способствовали становлению и научно-художественному оформлению римского мифа, прославлению современных им правителей, сопровождаемому, надо признать, зачастую чрезмерными обличениями представителей предыдущих династий.
Итак, эллинскому миру принадлежит честь изобретения понятия школы как таковой в нашем современном понимании, да и сам термин школа является словом греческим. Рим, во многом сохранив достижения эллинизма, ввел в Европейский культурный обиход высшую юридическую школу и создал первые «средние специальные профессиональные технические училища».
4. Продолжение истории. Византия
«У Аристотеля есть замечательная инструкция: прежде чем выяснить, чем является нечто,
необходимо установить, есть ли оно».(14).
Pax Romana являл собой прекрасный пример однополюсного мира, во всей ойкумене никто не мог бросить вызов Риму ни в добром, ни во злом. Но однополюсный, властно однородный миропорядок принципиально неустойчив.
Политики этого общего положения не знают и яростно бьются за свой государственный, политический и экономический монополизм. Конкретный механизм слома Римской империи не так то уж, вообще говоря, и важен. Существенен переход от однополюсного миропорядка к многополюсному через двухполюсный путем распада единой империи на две – Восточную и Западную.
Возникновение и рост могущества второго центра власти в Константинополе изменили ситуацию и спасли греко-римскую цивилизацию от полного ее разгрома германскими варварскими племенами.
Неслучайно совпало все это с торжеством христианства – новой системной идеологии и новой религии, развитие, сохранение и передача которого дальнейшим поколения европейцев составляет величайшую историческую заслугу и Древнего Рима, и Византии.
На центральной площади заштатного греческого колониального городка Византий 11-го мая 330-го года произошло событие, на тысячелетия вперед определившее ход европейской, а, значит, и мировой истории. В этот день римский император Флавий Валерий Константин Великий, почитаемый нашей Церковью как Царь Константин, святой и равноапостольный, торжественно объявил о переносе столицы империи из Рима в Византий, тут же переименованный в Константинополь и впоследствии, в средневековых русских текстах ставший известным как Царьград. Константин Великий не только признал христианство и принял его в качестве официальной религии своей империи. Он сделал много больше. Перенос столицы из погрязшего в язычестве, до мозга костей коррумпированного, грязно циничного и продажно развратного «Вечного города» на новое место положил основания построению новой империи.
Константин, создавая новый центр власти, освятил его как христианский город. Это было великое событие. Мир стал христианским. К тому времени эллинизм потерял животворную силу. Оригинальное, тво рческое начало покинуло эпигонов эллинизма и переместилось в труды христианских писателей и мыслителей, более многочисленных на Востоке. Византия приняла знамя цивилизационной, культурной и, тем самым, образовательной традиции античного греко-римского мира. Она, эта традиция, в Византии никогда не прерывалась – ни в философии, ни в искусстве, ни в литературе, ни в образовании. Это сделало возможным само существование правильно устроенного образования в европейских странах, восточных и западных, на тысячелетия вперед заложило его основы. В нашей цивилизации все образование строилось, более того, вся наша цивилизация построена на основе греческого и латинского языков, греческих и латинских авторов. Видимо далеко неслучайным является тот известный факт, что на протяжении двух тысячелетий во всех странах, попеременно выходивших на позиции мирового лидера, образование национальной элиты строилось на изучении древнегреческого языка и латыни.(14, с. 12)
Ко времени основания Константинополя важнейшим фактором создания европейской культурной общности стало христианство – его обычаи, его нравы, его мораль, его право, его философия и его образование. Христианство укрепляло свое влияние на фоне все разрушающих варварских вторжений, прокатывающихся одно за другим по всей Европе Варвары вели себя как варвары, созидать они никак не умели, не хотели, не могли. Их эфемерные королевства быстро сменяли одно другое. Только Византия была стабильна и в раннее Средневековье сохранила свою государственность и унаследованную из античности культуру.
Для нашей общественной мысли вот уже на протяжении трех веков характерна сильная недооценка, а то и просто негативная оценка исторической роли Византии и всего Византийского. В расхожих, как бы глубокомысленных рассуждениях наших вроде бы аналитиков последний эпитет стал просто бранным. В конечном счете это есть прямой результат некритического восприятия нашей интеллигенцией, как либерально-прогрессистской, так и консервативно-ретроградской, западного, в смысле – католического, отношения к восточному, т.е. православному, христианству как к символу хорошо обоснованного и авторитетного противостояния вселенской власти Ватикана.