ЖУРНАЛ ЛИЧНОЙ И КОЛЛЕКТИВНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
БЕЗОПАСНОСТЬ ЕВРАЗИИ 2(8)-2002 МОСКВА

АХРОМЕЕВА Татьяна Сергеевна — кандидат физико-математических наук, научный сотрудник Института прикладной математики им. М.В. Келдыша РАН

МАЛИНЕЦКИЙ Георгий Геннадьевич — доктор физико-математических наук, профессор, зам. директора Института прикладной математики им. М.В. Келдыша РАН

ПОСАШКОВ Сергей Александрович — кандидат физико-математических наук, доцент, директор Института математических методов и антикризисного управления Финансовой академии при Правительстве РФ

Эти заметки, нам кажется, лучше начать с конца — с обсуждения принципов. методологии, своеобразной философии, которая выработалась у авторов в ходе работы над некоторыми исследовательскими проектами. Эти проекты в последние годы выполнялись в Институте прикладной математики им. М.В. Келдыша РАН и в Финансовой академии при Правительстве РФ. Одни проекты были связаны с экономическим анализом реформы высшей школы и прогнозом последствий предлагавшихся решений [1, 2, 3]. Другие проекты обобщали концепцию управления риском, вошедшую в плоть и кровь современной экономики, на угрозы, связанные с чрезвычайными ситуациями, прогноз, предупреждение и ликвидация последствий которых возложены на МЧС России [4]. Ряд исследований был выполнен в связи с анализом и обоснованием заявленного Правительством России курса на перевод страны от нынешней «экономики трубы» на инновационный путь развития, а также с прогнозом развития сектора высоких технологий. Сейчас ведется работа по исследованию процессов глобализации и ряда кризисных ситуаций в мировом хозяйстве с позиций синергетики и нелинейной динамики.
В настоящее время на Западе издано несколько ставших популярными книг по «синергетической экономике» [9]. В них идеи. концепции, методы теории самоорганизации применяются к анализу достаточно простых модельных ситуаций. В ряде случаев это дает новый взгляд на проблему, в ряде — позволяет упростить и прояснить описание известных явлений.
Однако нам думается, что и синергетика, и компьютерное моделирование не сводятся еще к одному языку, на котором хочется «научить говорить экономистов». Присущая компьютерному моделированию междисциплинарность позволяет переносить в экономику идеи и подходы, оказавшиеся успешными в других научных дисциплинах, и более рельефно выявлять те проблемы, с которыми другое науки не сталкивались. Обобщающий взгляд, характерный для синергетики, обладает большой эвристической ценностью при анализе таких нетрадиционных явлений, как глобализация, «экономика, основанная на знаниях» (knowedge-based есоnоmу, инновационная экономика), национальные и мировые финансовые кризисы, экономические катастрофы и ряд других. Этот подход успешно развивается в нескольких научных центрах нашей страны, а также в Институте сложности в Санта-Фе под руководств лауреата Нобелевской премии по экономике Брайена Артура.
Итак, сформулируем, не претендуя на точность и полноту, несколько методологических принципов, которые представляются нам важными, и которые определяют нашу позицию в анализе упоминавшихся проблем.
Одним из главных нам кажется принцип, который условно можно назвать принципом оптимальной простоты. Решение экономических проблем должно быть согласовано с целями, поставленными обществом, характерными временами, на которых это решение может быть востребовано, точностью данных, которые доступны, и теми управляющими воздействиями, которые могут быть использованы.
В научном сообществе, с легкой руки Августа Хайека, распространилось мнение об экономике, как об очень сложной науке, которая, «не помещается в одной» голове», в которой мы либо вынуждены блуждать в потемках, не преследуя долгосрочных целей, либо строить сверхсложные модели, которые, однако, все равно не позволяют получить прогноз. На наш взгляд, в экономике, как во всякой «состоявшейся» науке, тем не менее ситуация иная. В ней есть и передний край, и простые ясные решенные задачи, результатами которых можно и должно пользоваться, есть отработанные алгоритмы и процедуры и многовековой опыт. Практика антикризисного управления показывает это особенно наглядно. Более того, экономика гораздо ближе к медицине или психологии — областям, с которыми мы вынуждены иметь дело ежедневно — чем, к примеру, к физике, математике или химии. Мы не можем не принимать, пусть небольших, но ежедневных экономических решений. Поэтому «здравый смысл» в этой области никак не может быть сброшен со счетов.
Принцип социальной ответственности. Рекомендации экспертов по экономическим вопросам с необходимостью должны содержать оценку возможного социального ущерба для отдельных социальных групп и рисков, с которыми связана реализация предлагаемых решений.
К сожалению, в отечественную экономическую историю вошли крылатые фразы известных лиц: «Процесс пошел», «Операция против воли больного», «Хотели как лучше, а получилось как всегда». В целом следует признать, что отечественное экспертное сообщество неадекватно ориентировало население в отношении масштабов, последствий и издержек экономических реформ последнего десятилетия. В медицине аналогичный принцип сформулирован в заповеди Гиппократа: «Не навреди».
Принцип междисциплинарности. Экономика является полем междисциплинарного исследования, в которое должны быть привлечены результаты всех дисциплин, которые существенно меняют тот контекст, в котором решается экономическая задача.
В настоящее время становится все более очевидным, что решение большинства экономических проблем современной России лежит не в экономической области. Социальные, социально-психологические, геоэкономические, военно-стратегические, системные, политические и некоторые другие факторы являются подчас более важными, чем собственно экономические. И, естественно, используемый концептуальный и понятийный аппарат, соответствующие компьютерные модели должны учитывать эту реальность.
Необходимость такого «социоестественного» анализа понималась еще в начале XX века. Его блестящие примеры применительно к экономике Средневековья были даны Фернаном Броделем и представителями его научной школы в пятидесятые годы [10]. Наконец, количественные формулировки обнаруженных закономерностей начали проникать в социально-экономическую географию. Однако компьютерное моделирование позволяет сделать следующий шаг — увидеть многие социально-экономические процессы в режиме реального времени, сопрячь их с имеющимися информационными потоками. В период острого системного кризиса, в котором находится современная Россия, это трудно переоценить.
Принцип объективности. В экономике, как и в большинстве других естественных и общественных наук, существуют объективные закономерности и отражающие их понятия «истинности», «адекватности», «оптимальности».
Сравнительный анализ экономик разных стран и разных эпох показывает, что правила «игр обмена», как называл Ф. Бродель экономику, могут весьма значительно варьироваться. Однако они не произвольны и в огромной степени определяются доступными обществу ресурсами и сложившимися общественными отношениями. Этот принцип, кажущийся очевидным, важен с точки зрения рефлексивной экономики нового подхода, который обсуждает Дж. Сорос в книге «Алхимия финансов» [11]. По его мнению, в сколько-нибудь важных проблемах, затрагивающих интересы и жизнь людей, нельзя говорить об истине, об объективно верных или неверных решениях, а можно говорить только о выработке общего понимания, общего мнения, кочевать от одного заблуждения к другому, более подходящему для переживаемого периода. По-видимому, это не так, что доказывает вполне предсказуемая реакция многих экономических структур на управляющие воздействия, да, в конечном счете, и успех спекулятивных стратегий самого Сороса (например «организованного хаоса»).
Принцип иерархии целей, ценностей и «экономического реализма». Строя компьютерные модели, системы поддержки принятия решений, вырабатывая экономические решения, следует ясно формулировать либо четко представлять себе (и при необходимости предъявлять) систему ценностей и иерархию целей, которую имеет в виду исследователь. При этом объективные, количественные показатели имеют приоритет перед субъективными, оценочными (последние могут возникать скорее на этапе анализа результатов исследования, а не до его начала). Обсуждение многих острых экономических вопросов показало типичную ситуацию «диалога глухих», в которой приверженцы разных направлений, по существу, не имеют точек соприкосновения и основы для содержательного диалога. Они имеют в подсознании разные системы аксиом.
Какой выход из этой ситуации? Прежде всего, это ясная формулировка самих аксиом, иерархии ценностей и целей, которые кладутся в основу теории или вырабатываемых решений.
Другой подход связан с конкретизацией используемых понятий в приложении к стране или конкретным людям. Например, утверждения: «В стране за последние 10 лет произошла экономическая катастрофа» и «Россия выходит на столбовой путь цивилизации — путь рыночной экономики» могут относиться к одним и тем же событиям и только нести отпечаток эмоциональной оценки прошедшего. В то же время высказывание «Вторая экономика мира в результате проведенных реформ откатилась по объему валового внутреннего продукта (ВВП) на 15 позиций ниже в мировом хозяйстве» означает констатацию объективного факта и уже не несет оттенка одобрения или протеста.
Еще более важно это тогда, когда в условиях быстрых перемен, резких колебаний валютных курсов, изменения относительной стоимости различных ресурсов, некорректно говорить о ценовых показателях. И многие ресурсы приходится характеризовать и оценивать, исходя из натуральных показателей. Например, по американскому прогнозу, подготовленному по заказу ЦРУ, в 2015 году более половины населения планеты будут испытывать острые проблемы с питьевой водой [12]. Поэтому в этом, как и во многих других случаях, трудно сказать «сколько будет стоить» этот ресурс.
Исключительно важную роль в процессе «объективизации» проблемы могут играть математические и компьютерные модели. Они позволяют выявлять измеряемые величины и сопоставлять важность учитываемых взаимосвязей. При решении многих конкретных задач проще спорить о коэффициентах уравнений и начальных данных, чем об общих принципах. Этот момент следует подчеркнуть особо. Страна должна иметь систему математических моделей, сопряженную с имеющимися информационными потоками, на основе которой мог бы быть дан прогноз развития в случае различных управляющих воздействий, которая может быть верифицирована и скорректирована [13].
Принцип анализа необратимо развивающихся систем. При исследовании многих явлений в экономике, социологии, психологии свойства изучаемой системы могут весьма существенно измениться, появившиеся качественно новые черты и должны стать предметом особого внимания исследователей.
Прокомментируем этот важный момент. Со времен Гераклита студентов учат, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Но, с другой стороны, успехи естественных наук связаны с совершенно иной стороной нашей реальности — с ее относительной стабильностью, с устойчивостью причинно-следственных связей, с постоянством многих количественных характеристик объектов. Эти свойства лежат в основе экспериментального исследования; мы предполагаем, что опыты, поставленные здесь и теперь, и в другое время в другом месте, при соблюдении равных условий дают одинаковый результат. Это диктует стратегию познания в большинстве естественных наук. Один из создателей квантовой механики Евгений Вигнер, комментируя структуру математической физики, говорил, что все общее и существенное ученые выражают в уравнениях, а частное и приходящее — в начальных и граничных условиях и других параметрах [14],
Проблема возникает уже в точных науках, когда исследуются уникальные объекты. Например, возникновение Вселенной, появление жизни, ряд других процессов, которые, произойдя один раз, кардинально изменили реальность, Второй эксперимент здесь невозможен и недоступен. «Уравнения» и «входящие параметры» уже не удается разделить. При других параметрах мир был бы другим. Что же является критерием истины при изучении таких сущностей?
Естественно, в экономике вопрос стоит еще более остро. Будучи проведенными, реформы могут настолько изменить социум, что «вернуться назад», к стабильному, пусть более «бедному», состоянию уже невозможно. Например, кризис новой экономики, катастрофическое падение индекса NASDAQ стали неожиданностью для большинства экспертов. За несколько месяцев до кризиса рабочая группа экспертов стран-членов Организации по экономическому сотрудничеству (ОЭСР) рассматривала американский опыт развития «новой экономики» как образец для подражания на ближайшие десятилетия. Может быть, существовала возможность продолжения форсированного роста этого блока отраслей, по крайней мере. еще в течение нескольких лет. Но произошедший кризис очень существенно изменил перспективы «новой экономики». В будущем будет очень трудно, а может быть и невозможно, вернуться к завышенным ожиданиям и оценкам перспектив «провалившихся» отраслей.
Итак, эксперимент со многими уникальными объектами невозможен. Имеющихся данных тоже зачастую оказывается недостаточно, чтобы описать его в рамках полноценной теории. И одновременно такие объекты могут быть настолько важны, что их изучением просто нельзя пренебречь. Выскажем в этой связи два соображения, которые возникли при исследовании в несколько иной области — моделировании и прогнозировании природных и техногенных катастроф, социальных нестабильностей.
При исследовании гигантских катастроф, маловероятных событий большую помощь оказывает анализ явлений меньшего масштаба, но того же типа. В XX веке почти каждая гигантская, «знаковая» катастрофа имела предвестника — беду того же типа, но меньшего масштаба. Страны, которые на этой основе смогли изменить техническую политику, нормы, законодательство, задействовать дополнительные механизмы обеспечения безопасности, смогли избежать многих проблем. По-видимому, и . анализ уникальных экономических объектов может и должен опираться на анализ
объектов неуникальных и согласовываться с ним. При этом речь идет о согласии не только с уже накопленным опытом (один из принципов управления риском: «каждая катастрофа должна учить!»), но и с результатами компьютерного моделирования, системного анализа, опыта других дисциплин.
И еще один аспект проблемы, связанный с термином «понимание». Во многих случаях мы «понимаем» развивающийся объект, если умеем добиваться с его помощью своих целей и направлять его развитие в желаемом направлении. Экстраполяция здесь становится очень важным элементом познавательной деятельности.
Принцип системного синтеза. В исследовании поведения любой экономической системы большие усилия должны быть направлены на выявление ключевых переменных и ведущих процессов, определяющих динамику в интересующем нас интервале времен и масштабов изучаемых величин, преследуемых экономическими агентами целей.
На заре компьютерной эры существовала стойкая иллюзия, что создание полезной содержательной модели — процесс сродни складыванию мозаики. Казалось, что разным специалистам и даже коллективам можно поручить создание разных блоков, затем собрать их воедино и получить достаточно полное и содержательное описание системы. В это время были популярны идеи линейного программирования, применяемые для оптимизации планов, и создание автоматизированных систем управления.
Провал ряда крупных проектов такого сорта, связанных с имитационным моделированием, достаточно скромное использование компьютерных технологий в Госплане СССР показали, что во многих случаях так прямолинейно действовать нельзя. Разумно строить иерархию упрощенных моделей (по выражению академика Н.Н. Моисеева), нижние этажи которой могут быть поняты и легко объяснены, а верхние учитывают различные усложняющие факторы [15]. При этом ключевым является выделение параметров порядка — небольшого числа переменных, к которым подстраиваются остальные [16]. Добившись понимания наиболее простых моделей, лежащих на нижних уровнях иерархии, можно подняться наверх, к более сложным моделям.
В экономике эти проблемы особенно очевидны в силу иерархичности системы и большого интервала процессов, масштабов, механизмов, которые приходится учитывать, решая разные (именно разные, а не одни и те же) задачи. Например приемы и стратегии, следующие из технического анализа, анализ динамики фирмы и макроэкономическая политика относятся к разным масштабам. При этом осуществить редукцию, сведение сложных феноменов к элементарным составляющим, предсказание поведения целого на основе информации о его частях, в экономике сплошь и рядом не удается. Поэтому поиск и явное выделение параметров порядка становится в этом круге задач жизненно необходимым.
При этом, зачастую, экономические учения, на первый взгляд конфликтующие друг с другом или противоречащие друг другу, например такие, как эволюционная экономика, кейнсианство или рефлексивная экономика, просто имеют разные области применимости и относятся к разным «экономическим реальностям». При этом успешность предлагаемых этими теориями рецептов показывает, что в каждой из этих реальностей есть свои параметры порядка.
Обсудим на основе сформулированных методологических принципов ряд проблем, связанных с экономическими задачами и теми исследовательскими проектами, в которых нам довелось участвовать. Постараемся в ходе изложения сделать акцент на применении сформулированных принципов и на выводах, которые могут быть подкреплены результатами проведенного компьютерного моделирования и системного анализа.

Глобализация. От прошлого к будущему. В настоящее время широко обсуждается круг экономических проблем, связанных с глобализацией. Под последней часто понимают нынешнюю тенденцию к увеличению свободы движения капиталов и рабочей силы, к росту геоэкономической зависимости разных стран и регионов [7]. Многие эксперты и официальные лица придерживаются мнения, что это «неизбежный, беспрецедентный, естественный и объективный процесс», в котором России надо участвовать самым активным образом, становясь частью «цивилизованного мира». Эти суждения сейчас во многом определяют экономическую политику, влияют на конкретные принимаемые решения.
Сформулированные выше суждения о глобализации представляются нам ошибочными. Принимаемые на их основе решения заводят страну в тупик.
Посмотрим на глобализацию с системной точки зрения. Первичными в этом процессе являются не товары, финансы и люди, а информация, точнее говоря, «правила игры». Отличительной чертой этих правил является то, что они диктуют образ действий, самовоспроизводятся, реплицируются. К таким правилам могут относиться, например, верования, смыслы и ценности, язык, принятые в обществе нормы, поведенческие стратегии. (В происходящей глобализации речь идет о распространении либерально-демократических ценностей, либерализации экономической политики, унификации законодательства, американизации культуры, об «асфальтировании» экономики развивающихся стран.)
В ходе истории аналогичные процессы имели место не раз. Это распространение влияния великих империй (Рим, татаро-монголы, великий арабский халифат и др.), образование огромных колониальных держав после эпохи географических открытий, возникновение колониальных империй в XX веке до «первого передела мира». Естественно, на покоренных территориях завоеватели устанавливали свои законы, нормы, адекватную их целям систему управления.
Аналогичный процесс «экспансии информации» имел место при становлении и распространении мировых религий, языков, ряда технологий. Естественно, все эти явления отличаются и по масштабам, и по влиянию на мировую историю, и по скорости (одна технология, естественно, вытесняет другую гораздо быстрее, чем один язык другой), и по последствиям. Более того, все эти явления качественно описываются в рамках одной и той же компьютерной модели, показывающей, как со временем меняется ареал влияния различных типов информации.
При этом в большинстве случаев происходит «унификация» или «империализация», когда, в конце концов, остается один тип информации. Разнообразие уничтожается, уступая место единству. Эти процессы могут быть описаны в рамках компьютерных моделей, предложенных С.Ю. Малковым и А.С. Малковым [28].
«Глобализация», или ее аналоги меньшего масштаба, во многие эпохи проходила как средство покорения одних цивилизаций другими. Это была борьба. Мнение о ее неизбежности, «естественности» и желательности естественно, оказывалось разным у разных ее участников. Именно с такой борьбой связаны крупнейшие исторические катастрофы. В одних случаях это уничтожение культур и цивилизаций (уничтожение североамериканских индейцев позволило переселенцам начать развитие «с чистого листа» в огромном регионе). В других — огромные жертвы, связанные с тяжелой адаптацией «глобализированного этноса» к новым реалиям (колонизация Латинской Америки и Индии, давшие огромные импульсы западноевропейской цивилизации).
Более того, в начале XX века геоэкономические связи и взаимодействие между различными регионами во многих отношениях были теснее, чем сейчас. Достаточно близкие исторические прецеденты нынешней глобализации уже имели место. Многие политики Германии и Англии, озабоченные расширением рынка своих товаров, сознательно вели дело к силовой конфронтации, к глобализации на своих условиях, что, в конечном итоге, привело к Первой мировой войне.
Упомянутая модель дает некоторый эволюционный сценарий вытеснения одной информации другой. В острых, кризисных ситуациях она неприменима, постольку в системе возможны быстрые качественные изменения. Например, результаты Первой мировой войны оказались неожиданными для всех участвовавших стран, и, в конечном счете, не удовлетворили их. Экономические связи оказались достаточно быстро свернуты. Достаточно вспомнить доктрину Монро и условия вывода США администрацией Рузвельта из Великой депрессии, в которых страна и объективно, и субъективно решала свои экономические проблемы в одиночку.
По геоэкономической конфигурации, военно-стратегической ситуации, степени экономической нестабильности и возможности быстрых резких изменений мир начала XXI века во многом близок к миру начала XX века. Так же, как в начале века существуют глубокие противоречия между группами государств. Так же, как сто лет назад, существует большой разрыв темпа демографических провесов разных стран. Кроме того, прежние центры силы за очень короткий срок утратили свои позиции. И шансы, что силовое «подталкивание» США процесса «табализации приведёт к последствиям, сравнимым с результатами Первой мировой войны, весьма велики.
При этом, естественно, мы имеем дело с «рефлексивной» системой. В ходе разворачивающихся событий субъекты неизбежно будут менять приоритеты, цели, поведенческие стратегии. Другими словами, самоорганизация будет происходить не только в географическом и экономическом пространстве, но и в субъективном пространстве» -пространстве целей и ценностей. Некоторые модели такого типа, которые можно отнести к «субъективной синергетике», строились и изучались в последние годы [18]. Однако, как показывает их анализ и приложение. «субъективные переменные», стратегии, моральные и культурные нормы, как правило, являются медленными переменными, не успевающими сыграть роль «предохранителя» в кризисной ситуации. Общественное сознание, культура, мораль очень сильно отстают от технологических, экономических, геополитических изменений в современном мире.

Следуя предложенной выше схеме, обсудим принципиально новые явления в социально-экономическом развитии, сделав акцент на тех, которые непосредственно связаны с экономическим контекстом процесса глобализации.
Мысль, что мы столкнулись в жизни общества с новым этапом, новым качеством является традиционной и для многих футурологов, и для экономистов, и для системных аналитиков. Например, с легкой руки Ласло Эрвина, нашу эпоху называют «веком бифуркации». (Бифуркация — термин, пришедший из нелинейной динамики, в которой он означает изменение числа или устойчивости решений определенного типа. Этот термин после философских работ одного из создателей синергетики — Нобелевского лауреата по химии Ильи Пригожина — обрел права гражданства и в гуманитарных областях. Обычно с бифуркацией связывают неустойчивость предыдущей траектории изучаемой системы, ситуацию выбора между несколькими альтернативами, в которой малые, случайные, субъективные факторы могут сыграть важную или даже решающую роль.)
Академик Н.Н. Моисеев считал, что суть переживаемого перехода, происходящей бифуркации, с точки зрения экономики, состоит в становлении мира транснациональных корпораций (ТНК) [15]. Именно они, по его мнению, становятся более важными субъектами на мировой арене, чем государства, роль которых объективно падает.
Другие экономисты, философы, историки считали основными факторами другие.
На наш взгляд, тут естественно выделить ведущие переменные («параметры порядка», в терминах нелинейной динамики). По-видимому, на самом высоком, обобщающем уровне их три.
Первый — количество людей, живущих на Земле. Понятно, что в свернутом виде оно отражает итог пройденного исторического пути, а также показывает, какой объем ресурсов необходим человечеству.
Второй параметр отражает технологический уровень, достигнутый мировым сообществом. После появления в начале семидесятых годов книги Станислава Лема «Сумма технологии» определение нашей цивилизации как технологической стало общепринятым [20]. Технологии — средства, жестко определяющие коридор наших возможностей в достижении поставленных обществом целей.
Третий параметр характеризует сами цели, «большие проекты», которые сознательно или неосознанно реализует общество [21].
Не будем в этой работе обсуждать, как количественно характеризовать второй и третий параметр. Однако заметим, что в ряде моделей демографических и исторических процессов это удалось сделать достаточно эффективно [22].
Анализ происходящих изменений и нынешних тенденций показывает, что динамика каждого из этих параметров очень существенно изменилась за последние десятилетия. Рассмотрим эти изменения подробнее.
Как утверждают данные палеодемографов, численность населения Земли в течение последних 100 тысяч лет росла по гиперболическому закону (а не по геометрической прогрессии, как в свое время утверждал Мальтус). Другими словами, скорость изменения численности населения планеты была пропорциональна квадрату числа людей (а не самому числу, как полагал Мальтус) [1].
В течение последних десятилетий этот закон кардинально изменился, скорость роста числа жителей планеты резко уменьшилась. Это явление получило название демографического перехода. Этот переход связан не с нехваткой ресурсов, а, с изменением поведенческих стратегий, — особенно заметно упала рождаемость в экономически развитых странах.
Построенные глобальные демографические модели прогнозируют стабилизацию населения мира на уровне десяти-двенадцати миллиардов человек во второй половине начавшегося века при благоприятном сценарии развития мировой динамики.
Значение демографического перехода трудно переоценить. Рост человечества «вширь» завершается, кончается эпоха «расширенного воспроизводства», под знаком которого прошли два последних века экономического развития.
Достаточно представить себе поселение, в котором из года в год, из века в век живет примерно одинаковое число людей и занимается примерно одной и той же деятельностью. Очевидно, уклад жизни и ценности этого общества будут отличаться от наших так же сильно, как наши от тех, что были в Средневековье (сравнение не случайно, поскольку в ряде стран в те времена ситуация была такова, что технологический прогресс был заторможен, а используемые технологии не обеспечивали жизнь существенно большего числа людей по сравнению с количеством живущих на данной территории). Сегодня даже трудно представить, насколько значительны будут изменения в культуре, морали, общественных институтах, которые принесет с собой отказ от расширенного воспроизводства. Вместо прогресса, развития, риска акцент будет, вероятно, сделан на стабилизации, стабильности, традиции.
Вопрос о системных причинах демографического перехода является дискуссионным. Например, профессор С.П. Капица считает, что причиной нелинейной зависимости скорости роста народонаселения от числа людей в предшествующие нынешней исторические эпохи было информационное взаимодействие [1].
В соответствии с этой теорией, создание и передача от поколения к поколению информации облегчали людям освоение доступной им экологической ниши или ее расширение. Информационное взаимодействие зависит не от числа участников, а от числа связей между ними. Последнее же, очевидно, пропорционально квадрату числа участников. Демографический переход, по гипотезе С.П. Капицы, обусловлен тем, что при очень высоких темпах роста, достигнутых во второй половине XX века, эффекты запаздывания, связанные со временем вступления в возраст половой зрелости, начинают играть ограничивающую роль.
Нам представляется, что более «материалистическим» и лучше согласующимся с историей экономики является подход, выдвинутый А.В. Подлазовым [22]. Этот подход опирается на теорию С.П. Капицы и использованную в ней фактическую базу, но переносит акцент на технологический императив. В соответствии с ним, ключевую роль в нелинейном, «самоускоряющемся» росте численности человечества играли жизнеобеспсчивающие технологии, которые позволяли увеличить продолжительность жизни человека, уменьшить смертность.
В этом подходе демографический переход оказывается обусловлен насыщением жизнеобеспечивающих технологий. Другими словами, технологический прогресс и экономический рост продолжаются, но их влияние на продолжительность жизни становится все меньше,
В пользу этой гипотезы говорят многие факты. Например, отмечавшийся в последнее десятилетие рядом американских экономистов «компьютерный парадокс». Суть его состоит в следующем. Бурный рост компьютерной индустрии в США (капитализация нескольких компьютерных гигантов такова, что они оказываются существенно «дороже», чем сталелитейная, нефтяная и химическая промышленность этой страны) сделал ее локомотивом всей экономики. Вместе с тем анализ экономической статистики привел ряд экспертов к выводу, что повсеместное внедрение компьютеров в большинстве отраслей экономики практически не отразилось на производительности труда.
С другой стороны, известно, что созданные «новой экономикой» возможности используются крайне неэффективно. Например, по оценкам многих экспертов, 80% видеоресурсов Интернета представляют собой информацию эротического и порнографического содержания. Из проложенных к настоящему времени волоконнооптических кабелей используется менее 1%. Все это показывает, что огромные ресурсы вложены в технологии, не связанные с жизнеобеспечением.
Более того, можно сказать, что по многим направлениям технологический прогресс существенно замедлился. Яркий пример дает такая высокотехнологичная отрасль как производство вооружений. Например, перед Первой и Второй мировой войнами прогресс был настолько быстрым, что военные корабли многих типов устаревали, еще не сойдя со стапелей. В то же время сейчас в американском флоте до сих пор используются линкоры, построенные более полувека назад. На вооружении ВВС США находятся самолеты В-52, также разработанные в пятидесятые годы. Фаворитами на мировых танковых рынках до сих пор являются советские танки, создававшиеся более сорока лет назад.
С другой стороны, освоение управляемого термоядерного синтеза как источника электрической энергии, которое оптимисты относили в свое время к середине семидесятых годов XX века, сейчас эксперты отодвигают на 2050 год. Следует признать, что эффективных «чистых» технологий производства электроэнергии, способных поддерживать нашу цивилизацию не десятилетия, а хотя бы века, пока не найдено. И это может в долговременной перспективе очень существенно изменить «экономическую реальность».
Расчеты мировой динамики, проводившиеся в 80-е годы в Институте прикладной математики АН СССР под руководством профессора В.А. Егорова по классическим моделям (Дж. Форрестера и Медоуза) показали, что стабилизации в течение XXI века при нынешних технологических возможностях не происходит. Напротив, имеет место коллапс мировой экономики, резкое снижение жизненного уровня и, как следствие, уменьшение численности человечества в несколько раз по сравнению с нынешней. Стабилизация оказывается возможной только при условии создания новых гигантских отраслей промышленности, в частности, связанных с рекультивацией земель и переработкой уже накопленных отходов [23, 24],
В последние годы большой интерес вызывает книга Э. Вайцзеккера и Н. Ловинсов «Фактор четыре» [25]. В ней демонстрируется, как сочетание ряда недавно созданных или уже используемых энерго- и ресурсосберегающих технологий позволяет получать двойную отдачу при вдвое меньших затратах ресурсов. Недавно проведенные в ИПМ им. М.В. Келдыша РАН расчеты показали, что даже в идеальном случае этот набор технологий не позволяет стабилизировать жизненный уровень. Просто возникает временной интервал, в течение которого придется переводить основную часть экономики на использование возобновляемых ресурсов.
Подводя итог, можно сказать, что предыдущая научная («делать все, что получается») и технологическая («делать все, что можно продать») стратегии, приносившие успех в XX веке, зашли в тупик. В начавшемся веке потребуются другие подходы,
Однако, по-видимому, среди параметров порядка наибольшую тревогу вызывает все, что связано с видением будущего человечества. После Второй мировой войны при создании Организации Объединенных Наций была предложена концепция коллективной безопасности, взят курс на отказ от силовых методов решения межгосударственных конфликтов. Предполагалось и явно формулировалось, что технический прогресс и передача развитыми странами технологий развивающимся будут стимулировать экономический рост последних. Это приведет к повышению жизненного уровня в них, уменьшению регионального и социального неравенства.
Таковы были сформулированные принципы. Другой вопрос, как и в какой мере они воплощались. Наличие двух сверхдержав, имеющих необходимые средства для гарантированного взаимного уничтожения, стабилизировало ситуацию. Оно позволяло в течение полувека избегать крупных вооруженных конфликтов и давало третьим странам определенную свободу в выборе стратегии. При этом идеологи каждой из сверхдержав имели в виду свой вариант будущего, свой «большой проект». Однако это не мешало им плодотворно сотрудничать в реализации экономических, научных, военных и иных областях. Катастрофа Советского Союза и возникновение «однополярного мира» с подавляющим преимуществом одного из игроков в корне изменили ситуацию. Возникла возможность нового «выбора будущего», выбора большого проекта. Впервые мировое господство было завоевано практически без крови.
Одна из возможностей была связана с созданием мировой империи (чему способствует происходящий процесс глобализации). Однако в отличие от предыдущих попыток (Рим, Чингисхан, Наполеон, Гитлер), появляется возможность использовать в качестве «скелета» не вооруженную силу, а финансовые рычаги и информационное управление. («Зачем уничтожать оппозицию, когда ее можно Подкупить?», «Зачем убивать, когда достаточно оболгать и дискредитировать?»)
Известна классическая ленинская формула о том, что политика есть концентрированное выражение экономики. В рамках происходящих в мире перемен оно оказывается справедливым более, чем когда-либо. Если ранее идеологические, религиозные, этнические, цивилизационные элементы затушевывали геоэкономические мотивы принимаемых политических решений, то сейчас экономи-ческий контекст американской политики выступает особенно рельефно.
В самом деле, разрыв между развивающимися и развитыми странами во второй половине XX века катастрофически вырос. В богатейших странах уровень доходов на душу населения более чем в 200 раз превышает аналогичный
показатель в беднейших. Как констатировала в свое время комиссия ООН под председательством Гру Харлем Брундтланд, причиной и следствием большинства
глобальных проблем является бедность значительной части населения мира. Имеющиеся технологии и доступные ресурсы таковы, что развивающиеся страны в принципе не могут догнать развитые по уровню потребления. Оценки показывают, что если бы все человечество потребляло по американским стандартам, то разведанных, жизненно необходимых для нашей цивилизации минеральных ресурсов хватило бы на несколько лет.
Поэтому, как отмечает бывший вице-президент США Альберт Гор в книге «Земля на чаше весов», «общество потребления», созданное благодаря интенсивному экономическому росту в развитых капиталистических странах, зашло в тупик. Предыдущая траектория стала неустойчивой. Человечество оказалось в точке бифуркации.
В рамках «большого проекта», который имели в виду многие европейские и американские эксперты в последнее десятилетие, предлагалось несколько способов стабилизировать и сохранить нынешнюю экономическую ситуацию. Один из них был связан со специализацией разных стран и регионов мира на технологиях разных поколений (что естественно приводит к большой разнице в уровне доходов). При этом выделяют государства (регионы) первого поколения, где экстенсивно развивается сельское хозяйство, металлургия, химия, «грязные производства». Такие государства должны располагать дешевой рабочей силой, минеральными и природными ресурсами (грязный цех мира). Государства второго поколения ориентированы на машиностроение, малотоннажную химию, аутсайдерские ниши в электронике и компьютерной технике. Профессиональные навыки населения, его образование и социально-психологические навыки становятся для них важнейшими ресурсами развития. И, наконец, государства третьего поколения, в которых разрабатываются новые технологии, создается культура и образцы массового сознания, которые затем тиражируются по всему миру.
В этом случае появляется «естественный» раздел между развитыми и развивающимися странами, который условно можно назвать «технологическим занавесом». При этом развивающиеся государства не имеют шансов за обозримое время самостоятельно создать сравнимые технологии и продукты. Подготовка кадров, способных вести современные высокотехнологичные проекты, занимает десятилетия, и необходимые инвестиции также оказываются непосильны для развивающихся стран. Развертывание атомных и космических технологий, производства микросхем, многих видов вооружений требуют вложений в десятки миллиардов долларов.
При этом противостояния между ТНК и ведущими государствами не возникает. Напротив, возникает взаимовыгодный симбиоз. Капитал естественно двигается в развитые государства из развивающихся, поскольку производительность труда в них выше за счет сделанных ранее инвестиций, более совершенных технологий и возможности «покупать» лучшие кадры по всему миру. Естественно ТНК используют эти ресурсы и используют возможности ведущих государств для ликвидации барьеров на пути движения капиталов, квалифицированных кадров, а также необходимой экономическим лидерам информации.
Однако этот впечатляющий проект, не имевший аналогов такого масштаба. не реализовался. Бифуркация оказалась пройдена иначе. США выбрали форсированный вариант обеспечения своих геоэкономических интересов. При этом долговременные, системные стратегические цели оказались принесены в жертву сиюминутным интересам США.
Желание ухудшить шансы евро, как конкурента доллара, в качестве альтернативной мировой валюты, взять под контроль балканский узел, через который проходят важнейшие транспортные потоки, а также использовать ряд стратегически важных месторождений на территории бывшей Югославии привели к агрессии НАТО. Геоэкономика определила геополитику и в случае американского вторжения в Афганистан.
Мы видим здесь, что события разворачиваются в полном соответствии с представлениями нелинейной динамики, малые воздействия, субъективные решения, принятые «в точке бифуркации», определяют сценарий дальнейшего развития системы [13, 16].
В этой связи интересно, будет ли устойчивым создаваемый на наших глазах Рах Аmеricапа? Будет ли устойчива такая иерархически выстроенная экономика? Этот вопрос сейчас находится в центре внимания многих экономистов, аналитиков, военных.
В этой связи выскажем несколько системных соображений. Казалось бы в отсутствие сравнимых по экономической мощи соперников, в отсутствие сильной альтернативы господствующей либеральной идеологии, стабильность, по крайней мере на десятилетия, должна быть обеспечена.