Примитивизм и архаичность политики российских денежных властей, особенно очевиден на фоне денежной политики развитых стран, которая исходит из интересов развития национальных экономик. Так, основными целями ФРС США, в первую очередь, являются: поддержание долгосрочного роста денежных агрегатов с учетом потенциала увеличения производства; обеспечение умеренных долгосрочных процентных ставок, рост занятости. Согласно результатам специальных исследований, по мере глобализации экономики эффективность монетарной политики государств снижается. В соответствии с этим меняется политика центральных банков. Она превращается из монетарной в финансовую. Кроме того, в связи с обостряющейся конкуренцией на мировых рынках эта политика все более тяготеет к стратегической и предполагает построение целей деятельности органов государственного управления исходя из достижения заданных (запланированных) конкурентных позиций [15].

Как известно, современный мировой экономический рост начался с промышленной революции в Европе, которая стала возможной благодаря организации долгосрочного дешевого кредита государством, создавшим механизм эмиссии национальной валюты. К сожалению, колоссальный мировой опыт успешного кредитования экономического роста остается не востребованным денежными властями России. Главным результатом их политики становится дефицит денежного предложения, приводящий к завышению процентных ставок, эмиссии денежных суррогатов, долларизации экономики и росту транзакционных издержек, падению конкурентоспособности отечественных товаропроизводителей, деградации и сокращению производства. Выгоду от этого получают экспортеры, пользуясь заниженным курсом рубля для извлечения сверхприбылей от вывоза дешевых природных ресурсов, иностранные инвесторы, по дешевке скупающие права собственности на российские объекты, а также финансовые системы США и ЕС, почти бесплатно привлекающие российские валютные резервы для кредитования своего дефицита.

В результате проводимой денежно-кредитной политики мы лишились значительной части производственного и инвестиционного потенциала, вывоз капитала превысил полтриллиона долларов, произошла деградация экономической структуры страны с закреплением доминирующего положения сырьевых и монополизированных отраслей. Мы могли бы иметь сегодня вдвое больший объем ВВП и инвестиций, гораздо более прогрессивную структуру экономики, если бы денежно-кредитная политика проводилась в интересах социально-экономического развития страны.

2.3.2. Ограничения бюджетной политики

Налогово-бюджетная политика включает наиболее мощные инструменты государственного воздействия на развитие экономики. Через них осуществляется перераспределение от 1/3 до 1/2 ВВП современных государств. При этом развитые страны поддерживают уровень расходов бюджетной системы государства в пределах 40–50% ВВП.

Более чем четырехкратное увеличение уровня государственных расходов в течение последнего столетия (с 10% ВВП в конце XIX века до 40–50% ВВП в конце XX века и в настоящее время) объясняется резко возросшей ролью НТП в генерировании экономического роста. Это потребовало резкого наращивания расходов на воспроизводство человеческого капитала, доля которого в структуре совокупного капитала развитых стран за последние сто лет выросла с 1\3 до 2\ 3 [52]. И в настоящее время ежегодный прирост инвестиций в образование составляет 3,4%, что в 1,5 раза больше в сравнении с инвестициями в основные фонды [30,с. 15].

В силу специфической открытости науки и образования для общего пользования и невозможности приватизации знаний, государство вынуждено финансировать около половины совокупных расходов на НИОКР и подавляющую часть расходов на образование. Так, анализ эффективности накопления человеческого капитала в зависимости от соотношения государственного и частного финансирования [33] эмпирически подтвердил оптимальность полного государственного финансировани я среднего образования и 75%-ного – высшего. Растущая ценность человеческого капитала предопределила и рост государственных расходов на здравоохранение. Именно за счет этих составляющих (см. табл. 7)

произошло многократное увеличение расходов государства, которое в условиях современного НТП вынуждено стать государством развития, приняв на себя обязательства по финансированию расходов на воспроизводство интеллектуально-человеческого потенциала и генерирование новых знаний. Согласно введенному С. М. Роговым [45], разделению функций государства на традиционные (оборона и правопорядок) и современные (развитие интеллектуально-человеческого потенциала), можно видеть, что сегодня в мире через государственные бюджеты тратится, в среднем, на современные функции 17,8% ВВП, а на традиционные – только 5,3% (см. табл.8, 9).

Расходы центральных органов государственного управления с разбивкой по функциям в процентах от ВВП во внутренних ценах, различные группы стран, 1990-2002 годы (среднеарифметические показатели)

Соотношение между этими статьями расходов – 3,4:1. В развитых странах эти показатели составляют 25,0% и 3,9% (соотношение – 6,4:1), в странах с переходной экономикой – 22,1 % и 3,8% (соотношение – 5,8:1).

В противовес мировой закономерности увеличения государственных расходов на выполнение современных функций государства, в России б ольшая часть государственных расходов идет на выполнение традиционных функций. В будущем году на эти цели из федерального бюджета будет потрачено 7,4% ВВП, что почти на 25% превышает среднемировой показатель. При этом наше государство тратит на современные функции в три раза меньше (4,7% ВВП). То есть у нас соотношение расходов на традиционные и современные функции составляет 2:1, подобно государству образца XVIII—XIX веков.

Как видим, структура расходов российского бюджета разительно отличается от общепринятых в мире стандартов. Исходя из мирового опыта, можно оценить параметры финансирования важнейших государственных функций, соответствующие современным требованиям. Так, расходы на здравоохранение должны составлять от 5% к ВВП (минимально допустимый уровень, рекомендуемый Всемирной организацией здравоохранения) до 10% (уровень наиболее благополучных стран). Расходы на науку – от 1,5 до 3% к ВВП. На образование – от 5 до 7% ВВП. В консолидированном бюджете России на 2007 год расходы на образование составляют около 4% ВВП, на здравоохранение – около 2,8% ВВП. Если суммировать все отраженные в консолидированном бюджете ассигнования на социальные нужды (3,764 трлн. рублей), то их совокупный вес в ВВП составит 12%. Если к ним прибавить межбюджетные трансферты (1 трлн. рублей), направляемые главным образом на поддержку отраслей социальной сферы и социальные программы, то величина социальных расходов государства достигнет 15,5% ВВП. Это существенно меньше уровня финансирования социальных функций государства не только центральными правительствами развитых стран (21,6%), но и находящихся с нами в одной категории стран с переходной экономикой (18%).

Как следует из вышеизложенного, уровень социальных расходов государства в России является одним из самых низких в мире, он не соответствует ни требованиям социального государства, ни потребностям развития человеческого потенциала. Чтобы достичь среднемирового уровня социальных расходов, российскому государству их надо увеличить на 4,9% ВВП. Эта величина соответствует профициту в федеральном бюджете, который планируется на будущий год в размере 1,5 трлн. рублей, или 4,8% ВВП. Таким образом, профицит российского федерального бюджета равен объему недофинансирования социальных расходов по сравнению со среднемировым уровнем. Эта оценка подтверждается в результате расчета недофинансирования социальной сферы по отношению к необходимому уровню его воспроизводства [2, с.23]. Иными словами, профицит федерального бюджета образуется не потому, что российское государство получает доходов больше, чем ему требуется для выполнения своих функций, а вследствие недофинансирования социальной сферы.

Не лучше обстоит дело и с финансированием другой фундаментальной функции современного государства – функции развития. Объем расходов на ее реализацию складывается из расходов на научные исследования и расходов на национальную экономику. В совокупности они достигают 2,05% ВВП, в том числе расходы на научные исследования – 0,46% ВВП . Это более чем вдвое ниже среднемирового уровня. С учетом степени износа основных фондов и деградации научно-производственного потенциала российскому государству необходимо поддерживать относительно более высокий уровень расходов на стимулирование НТП, инвестиционной и инновационной активности. Недофинансирование функции развития может быть оценено как двукратное.

На фоне колоссального профицита бюджета роль государства в развитии экономики выглядит ничтожной. Все расходы на научные исследования не дотягивают и до четверти профицита бюджета, в том числе по федеральным целевым программам, считающимися приоритетными, они составляют 6,1% профицита. Объем государственных инвестиций в наукоемкое машиностроение к профициту бюджета составляет примерно 0,14 %, к стабилизационному фонду – около 0,19% [25].

Вместе с тем в последние годы декларируются попытки применения программно-целевого подхода к планированию социально-экономической политики посредством т.н. национальных проектов. Однако масштаб этих проектов крайне мал как по сравнению с потребностью соответствующих сфер в инвестициях, так и по сравнению с реально существующими возможностями государственного бюджета.

Так, в 2007 г. на национальный проект «Здоровье» выделяется 107 млрд. рублей, на «Образование» – меньше 50 млрд. рублей, на «Доступное жилье» – 26 млрд. рублей (плюс 33 млрд. рублей государственных гарантий), на агропромышленный комплекс – 23 млрд. рублей. На фоне двукратного недофинансирования социальной сферы эти меры несопоставимы с существующими в этих отраслях проблемами. К примеру, программа бесплатной медицинской помощи сводится с дефицитом в 30%, что втрое превышает ассигнования на национальный проект «Здоровье».

Другие национальные проекты еще в меньшей степени отвечают масштабу соответствующих проблем. Так, объем денег, выделяемых на национальный проект по сельскому хозяйству меньше потерь, которые несет эта отрасль вследствие сезонного повышения цен на горюче-смазочные материалы. Для реализации цели, которую Президент сформулировал как подъем жилищного строительства в 1,5 раза, денег нужно в 7 раз больше, чем предусмотренных сегодня ассигнований.

Сумма всех ассигнований на национальные проекты составляет десятую часть от профицита бюджета. Иными словами, позитивное влияние национальных проектов на социально-экономическое развитие на порядок меньше негативного влияния бюджетной политики в целом.

В 2006 г. профицит бюджета достиг почти 2 трлн. рублей, или 7,5% ВВП. В 2007 г. он планируется в размере 1,5 трлн. рублей, или 4,5% ВВП. Вывод этих налоговых поступлений из экономического оборота означает соответствующее сокращение конечного спроса и соответствующее снижение ВВП. При условии ограничения госзакупок исключительно отечественными товарами это снижение можно оценить в 6% ВВП в 2006 г. и 3,5% ВВП в 2007 г.

Создание инвестиционного фонда даже с учетом ассигнований на финансирование целевых инвестиционных программ общим объемом в 2,7% ВВП, не компенсируют депрессивное влияние огромного профицита бюджета. Последнее усиливается политикой правительства по наращиванию внутреннего государственного долга – без какой-либо нужды в дополнительных расходах правительство занимает на рынке около 300 млрд. рублей, уменьшая на эту же сумму инвестиционный потенциал частного сектора.

Диспропорции российской бюджетной системы могли бы быть легко исправимы , путем приведения структуры бюджетных расходов в соответствие с общепринятыми в мире стандартами и целями социально-экономического развития страны. Это потребовало бы удвоения расходов на образование и здравоохранение, и утроения расходов на науку и стимулирование НТП. Темп экономического развития был бы почти вдвое выше, если бы правительство не замораживало пятую часть бюджетных доходов в Стабилизационном фонде, размещаемом за рубежом

ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛЬНОЙ КОНКУРЕНЦИИ

В сложившейся сегодня ситуации существует две возможных стратегии экономической политики, определяющих альтернативные траектории будущего развития страны. Первая реализовывалась до сих пор по принципам «Вашингтонского консенсуса», применяемым в целях «зачистки» развивающихся стран для свободного движения международного капитала. Вторая исходит из национальных интересов и основывается на создании максимально благоприятных условий для восстановления и развития отечественного научно-производственного потенциала и подъема народного благосостояния.

Этим двум стратегиям соответствуют и два сценария будущего развития. Первый состоит в продолжении сложившихся тенденций деградации научно-производственного и интеллектуального потенциала страны и ее окончательного превращения в сырьевую периферию мирового рынка с дезинтегрированной и контролируемой извне экономикой, деморализованным населением и распавшимся на антагонистические группы обществом. Второй предполагает быстрое восстановление имеющегося научно-производственного потенциала и его дальнейшее развитие на основе активизации конкурентных преимуществ российской экономики и ее модернизации путем широкого внедрения современных технологий, сочетая в себе быстрый рост производства, инвестиций, оплаты труда и качества жизни населения.

Специфика текущего момента заключается в его переломном характере. Выбор стратегии сегодня предопределит будущее развитие страны на многие десятилетия. Это связано с особенностями структурных изменений мировой экономики и нынешнего состояния научно-производственного потенциала страны. Если сейчас он позволяет при соответствующей экономической политике выйти на высокие темпы роста промышленного производства (не менее 10% в год) за счет загрузки и модернизации имеющихся производственных мощностей, то через несколько лет лавинообразное выбытие устаревшего оборудования и обесценение вывезенного за рубеж капитала «посадит» экономику в объективно жесткие ресурсные ограничения. При этом, если сейчас есть объективные возможности за счет резкого наращивания инновационной активности в ключевых направлениях роста шестого ТУ «оседлать» новую длинную волну глобального экономического роста и выйти на траекторию опережающего развития, то через несколько лет это сделать будет гораздо труднее, а спустя десятилетие – невозможно. Поэтому выбор первой стратегии, предопределяя продолжение тенденций деградации научно-производственного потенциала, неизбежно повлечет за собой утрату основных источников современного экономического роста и, соответственно, внутренних возможностей опережающего развития российской экономики, закрепляя тем самым ее сырьевую специализацию с характерным для нее неэквивалентным внешнеэкономическим обменом и внешней зависимостью.

3. 1. Фиксация инерционного сценария

Выше констатировалось отсутствие научно-технической политики, сопровождавшееся многократным сокращением финансирования НИОКР и фактической ликвидацией отраслевой науки в ходе приватизации промышленных предприятий. Ничуть не лучше обстоят дела с инвестиционной политикой – лишь в последнее время введены некоторые элементы ускоренной амортизации и разрешено списание на расходы затрат на НИОКР. Банки развития, созданные несколько лет назад, не получили должной кредитной поддержки и не в состоянии оказывать существенное влияние на инвестиционную активность. Широко разрекламированный в прошлом году Инвестиционный фонд так и не приступил к реальной работе. Федеральные целевые программы имеют весьма скромный масштаб и систематически не выполняются.

Многочисленные рекомендации ученых и специалистов о необходимости активной промышленной политики были правительством оставлены без внимания. Внешнеторговая политика свелась к единичным случаям применения защитных мер и беспомощным попыткам пресечения так называемого «серого» импорта. Коррумпированность органов таможенного контроля обнуляет результативность тарифных инструментов торговой политики.

Между тем с присоединением России к ВТО возможности проведения политики развития будут существенно ограничены как обязательными нормами ВТО, так и условиями присоединения России к этой организации. Несмотря на то, что переговоры о присоединении России к ВТО близятся к завершению, адаптации экономической политики государства к требова­ниям ВТО практически не ведется. Даже федеральный бюджет на 2007 год составлен без учета планируемых условий присоединения России к этой органи­зации. Некоторые из предусмотренных в нем мер поддержки отечественных товаропроизводителей и стимулирования экономического роста прямо противоречат нормам ВТО и будут, по-видимому, отменены после присоеди­нения.

Наиболее широко обсуждаемым требованием ВТО к России является снижение ставок импортных пошлин. В настоящее время средневзвешенная ставка ввозной таможенной пошлины по всей товарной номенклатуре оценивается в 13 % по сравнению с 3–5% по странам — членам ВТО. Небольшое снижение импортного тарифа на несколько процентных пунктов, ожидаемое по условиям присоединения к ВТО, едва ли существенно отразится на конкурентоспособности большинства отечест­венных товаропроизводителей. Во всяком случае, это влияние будет меньше последствий колебаний курса рубля, который после трёхкратного снижения в 1998 г. растёт в реальном выражении на 5–10% в год.

Гораздо серьёзнее на отечественную промышленность повлияет выполнение системных и дополнительных условий вступления России в ВТО. Среди основных условий присоединения России к ВТО наибольшее значение имеют обязательные для всех членов соглашения по системным вопросам, требования по отмене экспортных пошлин, а также навязы­ваемые России отдельными членами ВТО дополнительные соглашения по торговле гражданской авиационной техникой, правительственным закупкам, информационным технологиям.

Ликвидация экспортных таможенных пошлин приведет к существенному снижению ежегодных доходов государственного бюджета, которые в 2005 г. составили 618,2 млрд. рублей, или 20,6 млрд. долларов, что эквивалентно 18,5% всей суммы доходов феде­рального бюджета. Важным следствием отмены экспортных пошлин станет рост внутренних цен на энергоносители, которые будут стремиться к мировым, за вычетом транспортных издержек.

Навязываемая России отмена экспортных пошлин усугубляется еще более спорным требованием выравнивания внутренних и мировых цен на энергоносители, которое провоцируется российскими же энергетическими монополиями. «Газпром» и РАО «ЕЭС России» последовательно добиваются устранения государственного регулирования тарифов на энергоносители, поставляемые коммерческим потребителям, включая промышленные и коммунальные предприятия. Правительство пошло у них на поводу, объявив о планах по переходу на свободные (то есть монопольно завышенные) тарифы на природный газ для коммерческих потребителей. По этим планам через три года российские предприятия буду получать газ по цене около 100 долл. за тысячу кубометров [66].

С учётом того, что вследствие климатических условий энергоёмкость производимых в России товаров в среднем втрое выше, чем при производстве аналогичных товаров в Евросоюзе, приближение внутренних цен на энерго­носители к мировым станет системным фактором снижения конкурентоспо­соб­ности российской промышленности. При самых оптимистичных прогнозах повышения ее энегоэффективности энергоемкость российского ВВП будет более чем вдвое превышать уровень развитых стран [8].

В наибольшей степени пострадают самые энергоемкие отрасли: металлургическая и химическая промышлен­ность, в которых издержки производства в этом случае превысят мировой уровень. Если учитывать, что в структуре материальных затрат предприятий химической промышленности 10% приходится на энергию, а для чёрной и цветной металлургии – 15%, то это не может не отразиться на ценах готовой продукции. Рост цен на металлы и химическое сырье еще более ухудшит положение в машиностроении и металлообработке. Общее снижение производства в случае выравни­вания внутренних и мировых цен на энергоносители может составить около половины от объема выпускаемой сегодня продукции металлургии и хими­ческой промышленности и до четверти продукции машиностроения, что будет иметь катастрофические последствия для многих предприятий и регионов страны.

Кроме общеобязательных норм ВТО возможности торговой и промышленной политики будут ограничены добровольными соглашениями, на присоединение к которым согласится Россия. К наиболее серьезным из них относятся Соглашение по торговле гражданской авиатехникой и Соглашение по правительственным закупкам.