9. Упомянутая книга Грушевского содержит в себе тот материал, из которого вытекает вывод о том, что человечество в истории своего становления прошло следующие этапы в понимании решения главного социального противоречия. Первый из них – стихийно-интуитивный, был присущий домифологическому этапу его становления. На этом этапе прогрессивная эволюция человечества еще в значительные мере была обусловлена известным биологическим принципом борьбы за свое существование, а потому темпы этого прогресса были во много раз более медленными сравнительно со следующими этапами. Дальше уже возникают определенные учения, в которых, как правило, значительная роль отводилась и решению проблемы решения данного главного социального противоречия (хотя, как уже говорилось, довольно четкое формулирование последнего было осуществлено лишь Грушевским в 1921 г.). Развитие этих учений прошло следующие основные этапы: мифологический, религиозный, социально-философский. Последний, в свою очередь, также прошел ряд важных подэтапов своей эволюции. О некоторых из них говорилось и будет речь идти дальше. Причем, каждый новый основной этап развития учения о решении главного общественного противоречия не только решал острые проблемы своего времени, но и был, в самой общей тенденции, связан с ускорением темпов прогрессивного развития человечества. Но обострение многих проблем в современном обществе свидетельствует о необходимости разработки существенно новой концепции неантагонистического решения главного общественного противоречия и его реализации в практической деятельности человечества. По сути дела, речь идет о разработке социологии и «всех социальных наук вместе с ней» на началах новой парадигмы.
10. В отличие от предыдущих, целостно-монистических вариантов диалектики, согласно которым мы можем, в основном, более или менее точно предусмотреть суть будущего общества, концепция Грушевского исходит из признания значительно более сложного понимания решения проблемы соотношения предсказуемости и непредсказуемости. Поэтому она также включает в себя принципы плюрализма и релятивизма (т.е. возможности разных противоречивых между собой форм эволюции общества). Но, в отличие от социального постмодернизма, в его концепции были раскрыты те важные принципы, о некоторых из которых уже говорилось, которые обуславливают определенную общую закономерную тенденцию развития общества. Так, социальная концепция Грушевского раскрывает, в частности, что когда реализация преимущества или индивидуалистической или коллективистической тенденции играет прогрессивную роль „добра” на определенном этапе, то на следующем – она становится такой консервативной, которая сдерживает развитие общества, т.е. „добро” превращается в „зло”, что соответствует принципам синергетики.
Вскоре эти идеи в более систематизированной форме были разработаны представителями теории конвергенции капитализма и социализма. Так, Питирим Сорокин, один из основателей современной социологии, писал: „Ни одна система (здесь речь идет об „основных системах” или „классах” истинного знания – В.Л.) не содержит в себе всю истину, также как и ни одна другая не является целиком ошибочной” [Сорокин П. Человечество. Цивилизация. Общество. – М., 1992, с. 474]. Подобную точку зрения по поводу оценок разных основных социальных систем раскрывает Джорж Сорос: „Каждая социальная система не совершенна, каждой чего-то не хватает, что можно найти в противоположной системе” [Сорос Д. Советская система: к открытому обществу. – М., 1991, с. 12]. Из этого он делает вывод об „непростом выборе между… принципами национальной организации” [Там же].
Поэтому прогрессивная эволюция всех обществ, по Грушевскому, осуществляется путем «постоянного чередования преимущества то индивидуалистических, то коллективистических тенденций». В наше время это положение и предсказание Грушевского особенно ярко проявляется в том, что во многих странах осуществляется постоянное чередование тех правительств, которые исходят из признания приоритетной роли то лево-социалистических, то право-рыночных принципов. Исходя из сказанного выше, сделаем вывод о том, что данная концепция Грушевского была не только важнейшим шагом в разработке методологии построения социальных наук диалектическим методом восхождения от абстрактного к конкретному, но и что она и сейчас может играть самую значительную роль в разработке социальной части синергетической философии.
И хотя концепция Грушевского осталась по сути неизвестной, о чем говорилось, но близкие к ней идеи конвергенции капитализма и социализма начали реализовываться в политическом и особенно в экономическом развитии многих стран. В социалистических – начиная с ленинского НЭПА (1921г.) и заканчивая современным Китаем. В частности о последнем свидетельствует знаменитое выражение „великого Ден Сяопина”: „Неважно какого цвета кошка (т.е. социалистического или капиталистического – В.Л.) важно то, чтобы она хорошо ловила мышей”. А в капиталистических – начиная из „нового курса” Рузвельта (1933 г.) до созданием широкой коалиции либералов и социал-демократов в Германии и других странах, а также многих других примеров.
11. Именно эти конвергенционные процессы не только совпадают с парадигмами синергетики и Грушевского, но и начали уже играть все большую роль в оптимизации решения острейших социальных противоречий современности. Поэтому остановимся дальше подробнее на анализе современного состояния проблемы свободного выбора людьми в наши дни, решение которой, по Ясперсу (и не только по нему), обуславливает „наибольшие противоречия между людьми” [1, с. 166]. У Ясперса можно найти ряд глубоких идей, направленных как на лучшее понимание этой сложной проблемы, так и на оптимизацию ее решения. Так он писал, что „содержание свободы раскрывается в жизни, наполненной полярностей и противоречий, где более сложной является проблема раскрытия лучшего, истинного объединения своевольного выбора деятельности его субъектами со свободой других субъектов данного общества” [1, с. 168-169]. Однако „абсолютная истина, а тем самым и полная свобода никогда не достигается. Истина заодно со свободой находится в дороге”, т.е. „нет такой законченной стадии демократии и политической свободы, которая бы удовлетворила всех” [1, с. 168, 179].
Важнейшую роль играют и те положения Ясперса по поводу поиска этой истинной свободы, которые направлены против „отказа от диалектического кружения” между „альтернативами рассудка”, против того, чтобы результат этого поиска „схватить… прямо, линейно, целеустремленно” [1, с. 494]. Так как это приводит к тому, что этот результат „попадает в стабильную вульгарность здравомыслящего прямолинейного мышления или рассеивается в неопределенности мечтаний” [1, с. 495]. Как видим и все эти его идеи также совпадают с той синергетической методологией оптимизации решения проблемы свободы, которая развивается в данной книге.
Но все же и социальная концепция этого выдающегося философа, как и многих других, не отвечает всей системе тех принципов современной методологии, которые развиваются в данной работе при решении проблемы свободного выбора своей деятельности любым субъектом. Так, Ясперс, например, поддерживает концепцию известного английского экономиста Фридриха фон Хайека, направленную против социалистических идей, причем не только тех, которые были в странах социалистического лагеря, а и социал-демократических. Т.е. Ясперс соглашается с требованиями минимизации вмешательства государства в социальные, прежде всего экономические процессы [1, с. 284-286], что входит в противоречие со всеми теми концепциями, что направленными на поиск лучшего конвергенционого сближение принципов капитализма и социализма и на оптимизацию решения других острых социальных противоречий современности.
Поэтому перейдем дальше к анализу хотя бы некоторых идей выдающихся мыслителей, которые направлены на поиск ограничения новой своевольной свободы социальными субъектами. Так, один из острейших критиков монистического холизма Семен Франк считал, что „безосновательная свобода ведет к хаосу”, является „источником зла” [Франк С. Сочинения. – М., 1990, с. 69]. Особую важность это положение приобретает в связи с тем, что в большинстве современных людей в системе их ценностей на первом месте стоят те их индивидуальные интересы, которые входят в противоречие с интересами других людей. Прежде всего это касается их материальных нужд. В связи с этим один из известных философов всеединцев Е.Н.Трубецкой писал: „Комфорт, удобство, сытость – вот те элементы, из которых составляется тот очаровательный мираж, который усыпляет и парализует силы духовности” [Трубецкой Е.Н. Метафизические предположения познания. – М., 1917, с. 180]. И сейчас, как пишет известный миллиардер Дж.Сорос, абсолютизация частного интереса является большой ошибкой, эти интересы должны регулироваться государственными средствами [Сорос Дж. Советская система: к открытому обществу. – М., 1991, с. 83]. Существенно отрицательно влияет абсолютизация частных интересов на воспитание современной молодежи. Как пишет В.А.Ядов: „В среде молодежи доминирует тенденция к заключению в самом себе и бегства от общественных проблем в личностные досуг и быт” [Ядов В.А. Личность в условиях модернизации // Человек. 1991. № 3, с. 9]. Известный философ Э.Фромм называл эту тенденцию „синдромом безучастия”.
12. Безусловно, что и разработка синергетической социальной философии должна опираться на субордонированную систему общих принципов. Но именно при решении острейших социальных противоречий современности и возникают основные феномены превращения чужого во враждебное. В чем заключаются основные их причины? Для ответа на этот вопрос приведем мысль Сороса, который считает: „Различие между личными и общественными интересами ставит сложный вопрос, – в чем же на самом деле заключаются общественные интересы [Сорос Д. Утверждение демократии. – К., 1994, с. 190]. Действительно, у каждой личности или их общественной группы возникает свое особое понимание последних интересов. Кроме того, в каждом обществе есть разные органы, в первую очередь государственные, задача которых заключается в том, чтобы деятельность любых людей не отвергала те общественные интересы, которые официально или неофициально определены в данном социуме. Что же касается диалектического принципа тождественности противоположностей в бесконечном для решения этого вопроса, то, во-первых, он в современную эпоху постмодерна, господствующему и среди большинства философов, вообще игнорируется последними. И, во-вторых, и в тех случаях, когда в любом социуме достигнуто в более менее четкой форме определения такого общего общественного интереса, возникает еще значительно более сложная проблема – которая же из противоречивых между собой концепций, точек зрения лучше отвечает достижению этого интереса?
Несмотря на широкое распространение тех разных концепций современной диалогово-коммуникативной философии, которые предлагают свои варианты оптимизации разрешения этих противоречий, в практической деятельности большинство политиков, идеологов исходят из явной уверенности в том, что именно их концепция есть не только лучшей, а и почти единственно истинной в решении подобных противоречий. Против такой фундаменталистской веры в свою правоту резко выступил еще Ясперс, который писал: „Принцип веры в качестве путеводной нити политики приносит вред делу свободы. Так как претензии на исключительное обладание истинной ведет к тоталитарности, а тем самым к диктатуре и уничтожению свободы” [1, с. 178]. Ясно, что здесь речь идет о любых фундаменталистских принципах веры – религиозных, марксистских и всех других. Т.е. лишь принятие представителями всех существующих сейчас основных типов культуры, мировоззрения, как содержащих определенную часть истины, а также принципов диалоговой коммуникативной философии, может обусловить оптимизацию решения острейших противоречий между ними. Это касается как диалога между разными культурами, так и того рефлексийного самодиалога у каждого социального субъекта между его предвидением будущего и реальными результатами его деятельности, которые часто не совпадают. Все это нуждается в и постоянном развитии любых современных философских и социальных концепций.
Для того, чтобы раскрыть почему все эти выдающиеся идеи и принципы новой синтетической философии и социологии, в том числе синергетической, так медленно развиваются и еще медленнее внедряются в практическую жизнь, перейдем к рассмотрению состояния решения этих проблем на примерах двух современных государств, а именно – независимой Украины и России.
Литература
• Ясперс К. Смысл и назначение истории. – М., 1991.
• Сорокин П. Человечество. Цивилизация. Общество. – М., 1992.
• Сорос Д. Советская система: к открытому обществу. – М., 1991.
• Апель К.-О. Апріорі спільноти комунікацій // Сучасна зарубіжна філософія (Хрестоматія). – К., 1998.
• Андрущенко В.П., Лутай В.С. Філософія освтіи в сучасній Україні: стан та перспективи роз витку // Вища освіта України. – 2004, № 4.
4.3. Разработка новой социальной философии в Украине и России в свете синергетики.
Выбор Украины для такого более конкретного анализа обусловлен рядом причин. Прежде всего тем, что автор данной книги по сути всю свою жизнь работал в Украине, а потому и значительно лучше знает состояние этих проблем у нас, чем в любой другой стране. А также тем, что мы являемся и разработчиками первого проекта построения синергетической философии современным диалектическим методом и его реализации в образовании, что этот проект в значительной мере опирается на социальную концепцию Михаила Грушевского. Кроме того, в нашем государстве уже много лет работает Всеукраинское синергетическое общество и существуют, на наш взгляд, ряд тех других условий, которые могут оказывать содействие ускорению решения всех этих проблем именно в Украине, о чем речь будет идти дальше. Все это даст, возможность преодолеть широко распространенную среди наших политиков, идеологов точку зрения на то, что мы должны лишь принять за основу своего развития какую-то модель, которая уже успешно работает в других странах. Т.е. преодолеть эту украинскую «меншевартість”(меньшестоимость) и разработать такую нашу модель успешного развития, которая может стать примером для многих других стран, а может, в определенном смысле, и для всего человечества. Этому оказывает содействие и то обстоятельство, что в эпоху становления украинской нации наша культура в области экономики, образования и других ее элементов, не только не отставала от культуры большинства других европейских государств , а и была, в определенных аспектах , более высокой по отношению многих из них. Причем, и в наше время, несмотря на все недостатки, культуру украинского народа нельзя оценивать лишь как отсталую сравнительно с культурой народов более развитых стран, на чем подробнее остановимся ниже.
Но это касается лишь наших гипотетических возможностей, так как в реальной жизни в Украине еще нет хотя бы того развернутого проекта, направленного на ускорение наших темпов вхождения в круг развитых стран, который бы был вынесен на обсуждение всего нашего научного сообщества. Это является одной из важнейших причин того, что мы не только не используем наши большие возможности ускоренного развития, но и значительно отстаем в темпах этого развития от многих стран. Хотя некоторые из них, во времена получения Украиной независимости, были приблизительно на том же уровне основных социальных показателей, или низших по сравнению с нами. Попробуем проанализировать этот феномен с позиций системы принципов того нового современного синтетического направления философии и образования, особенно синергетической, которые были раскрыты выше. Начнем с того, что проблема концепции современного развития Украины на началах этих принципов нуждается в ее разработке как той специфической исторической теории, которую надо рассматривать как существенно новый этап становления основных особенных закономерностей всей истории становления нашей наций. Попробуем коротко изложить суть этих особенностей.
Как известно, становление украинской нации происходило не в независимом государстве, а в пределах таких других государств, как татаро-монголы, Литовское княжество, Польша, а в дальнейшем Россия и Австро-Венгрия. Это обусловило и наличие поликультурности нашей нации, которая, в значительной мере, существует и сейчас. В частности это касается и наличия разных религиозных конфессий. Безусловно, что это стало одной из тех важных причин, которые препятствовали созданию независимого Украинского государства. Так, когда значительная часть Украины вошла при Богдане Хмельницкому в состав царской России, то по некоторым этническим данными украинцев было почти в два раза больше чем русских. Кроме того, в эпоху феодализма становление самостоятельных государств обычно осуществлялось путем возникновения абсолютных монархий, которые и обеспечивали решение острых противоречий между всеми прослойками общества ради укрепления этих государств. Но в Украине кошовые Запорожской Сечи были чисто выборными лицами, да и гетманы никогда не имели прав абсолютных монархов.
И хотя такая поликультурность, с точки зрения создания независимого государства, и сыграла отрицательную роль, но ее не надо рассматривать лишь как что-то плохое. Так, среди украинцев как в прошлой истории, так и сейчас широкой популярностью пользуется так называемое то соборное решение многих общественных вопросов, которое началось еще с известного Новгородского вече в Киевской Руси. Кроме того, феномен нашего Майдана, несмотря на существование разных противоречивых между собой его оценок, показал, во-первых, что наши острейшие проблемы могут решаться именно соборно, а не путем силы и пролития крови, к чему призывали некоторые наиболее радикальные политики с обеих сторон. Во-вторых, что народ Украины, может впервые за последние десятилетия, понял, что он действительно может играть роль того главного суверена, который решает основные проблемы нашего развития. И это теперь должны учитывать все наши политики. Дело состоит только в разработке новой парадигмы деятельности народа.
Важнейшую роль в понимании современного состояния Украины, с позиций системы определенных выше принципов новой парадигмы, имеет анализ нашей истории начала ХХ ст., особенно революций 1917 г. и гражданской войны. Известно, что царская Россия уже во второй половине ХІХ ст. была, в отличие от ведущих стран Европы, еще в значительной степени феодальной империей, а потому начала сильно отставать по многим показателям своего экономического и политического, особенно демократического, развития от этих стран. Именно это и стало главной причиной революций 1917 года, что и предусматривало немало известных ученых. Поэтому никак нельзя согласиться с той довольно распространенной точкой зрения, в частности и в Украине, что какая-то небольшая кучка радикально настроенных вождей большевистской партии, среди которых большинство было евреями, совершила огромный антироссийский октябрьский переворот. Поскольку оценка октябрьской революции имеет не только исторический интерес, но и большое значение для понимания современного состояния Украины и России, то перейдем к анализу этой оценки с позиций предложенных выше системы философских и социальных принципов.
Так, известно, что большевистская партия рассматривала среднее крестьянство и особенно кулаков как мелкобуржуазный класс и вела относительно них довольно жесткую политику, прежде всего это относится к так называемой продразверстке, которая не нравилась этим крестьянам. Но, несмотря на это, в 1919 году, когда белогвардейцы захватили огромные территории и уже приближались к Москве, основная масса середняков, в том числе и в Украине, перешла на сторону советской власти, начала воевать против белых. Об этом говорили не только вожди большевиков, а и, например, генерал Деникин, который командовал в то время всеми белогвардейскими войсками. В своей известной книге “Поход на Москву”, он пишет о том, что помещики, которые возвратились в свои имения на захваченных территориях, начали пороть своих крестьян, которые перед этим жгли их имения и т.п. Т.е. середняк с двух зол – большевистской продразверстки и издевательства помещиков – решил, что последнее есть значительно худшим. Все это свидетельствует о том, что именно на территориях России того времени классовое противоречие достигло той своей острейшей конфликтной формы, которая решалась не средствами эволюционного поиска сближения сторон этого конфликта, а лишь путем уничтожения идей противоположной стороны “до основания”.
Но для нас не менее важно понять то, что большевистская власть, вероятно, не смогла бы долго продержаться, когда бы коммунисты, под руководством Ленина, не изменили радикально свой политический курс, не только в отношении к среднему крестьянству, а и к городской средней и мелкой буржуазии. Прежде всего это касается принятия уже в 1921 г. новой экономической политики (НЭП), которая заменила продразверстку на продналог. Именно НЭП в основном обеспечила довольно быстрые темпы роста как сельскохозяйственного, так и промышленного производства, а потому и интересы абсолютного большинства крестьян и буржуазии. И когда сначала в коммунистической партии говорили, что НЭП – это лишь временное отступление в движении к полному социализму, то позднее Ленин писал о том, что НЭП – это “надолго и всерьез”, а Бухарин, как представитель в торемя, правого крыла в партии, обращался к крестьянам с лозунгом “обогащайтесь”.
Было наверное ненаучным думать, как бы развивался Советский Союз, в частности и Украина, когда бы под руководством Сталина в партии не победило радикально настроенное ее левое крыло, которое не только в конце 20-х и в начале 30-х лет отменило НЭП, а, и по сути дела, осуществило антиленинский переворот как в самой партии, так и в государстве в целом. На этом вопросе надо подробнее остановиться, во-первых, так как и в наше время в Украине, как наверное и в России, ни правые, ни левые, ни центристские партии четко не сформулировали свои взгляды на жизнь в период сталинской и послесталинской эпохи. Безусловно, что такое отождествление всего периода развития социализма в Советском Союзе очень удобно для правых партий, которые оценивают весь этот период как явным образом отрицательный, тоталитаристский. Но то, что и левые партии, в частности и в Украине, очень слабо разрабатывают вопросы о самой существенной разности между ленинским и послеленинским курсами (который в решении ряда принципиальных проблем был явным образом антиленинским) – это их самый серьезный недостаток. Т.е. они, в противоположность правым партиям, оценивают весь период советской власти как явным образом, в оснсвном, положительный. Причем это касается не только наших коммунистов, но и социалистической партии, в частности и того, что программа последней исходит из оценки коллективных и государственных форм собственности как наиболее приемлемых и прогрессивных для нашего общества. Хотя это явным образом не совпадает с курсом второго социал-демократического интернационала, куда уже принята наша социалистическая партия.
Более того, и в коммунистическом Китае успешно развивается не только мелкий и средний, но и крупный капитализм. Все это и обеспечивает то, что Китай в последние десятилетия достиг высочайших в мире показателей своего экономического развития, особенно в области высоких инновационных технологий. Все это свидетельствует о том, что успехи тех стран, которые наиболее успешно развивались в ХХ и в начале ХХІ ст., осуществляются путем поиска лучшего решения главного социального противоречия, о котором говорилось, хотя, как правило, последнее не было четко определено ни в одной из социальных концепций в этих странах. Также важно отметить, что такое решение осуществлялось в существенно разнообразных формах, которые обусловливались прежде всего спецификой каждой страны, менталитетом ее народа. Безусловно, и разработка современной концепции развития Украины и России, с одной стороны, должна опираться на важнейшие достижения всех тех стран, которые успешно развиваются, но, с другой, она ни в коем случае не может быть калькой любой из последних, о чем уже шла речь.
Но, к сожалению, после получения Украиной независимости и образования российского государства, в основу так называемого наших курсов реформ был положен тот совсем другой принцип, основой которого была идея о том, что социализм – это зло, и что лишь введение рыночно-капиталистических отношений в экономической сфере станет той „невидимой рукой”, которая, согласно концепции Адама Смита ( конец Х VIII столетия), обеспечит и наше успешное развитие. Идеологами проведения такого „курса реформ” в России стал Егор Гайдар, а в Украине Виктор Пензеник, которые получили свое экономическое образование в одном из вузов Чикаго, где разрабатывались довольно радикальные либерально-рыночные идеи. Поэтому их часто называли „чикагскими мальчиками”.
На основе этих идей реформу социалистической экономики надо проводить методом шоковой терапии, т.е. очень быстрой отменой социалистических принципов и заменой их рыночными. Результаты этой „терапии” известны. Так, в ноябре 2000 года президент Леонид Кучма, который ранее также являлся сторонником данного курса, говорил следующее о начальном этапе наших реформ: „…Наиболее впечатлительной стороной трансформационной модели, которой мы придерживались, было фактическое сведение ее к крайне ограниченной логике одностороннего экономизма, или точнее – рыночного фундаментализма”; что „трансформационные процессы” в нашем обществе по-сути были не реформой, а старанием „сломать, разрушить все до основания”; а также, что эти „реформы развернулись без какого-либо обоснования. Не было даже сугубо теоретических представлений о путях их осуществления”; что это привело к „гиперинфляции” и „обвальному падению ВВП”, к „структурной разбалансированности экономики”; к тем контрастам „в материальном состоянии разных слоев населения”, которые „уже давно превысили критически допустимый уровень”; к быстрому росту „теневой экономики” и „олигархичного капитализма”, который нередко, срастаясь с властными структурами, становится коррумпированным [1].
Но приверженцы такого рыночного фундаментализма еще долго писали и пишут о том, что все эти беды обусловлены в основном извращениям советской системы, нерыночным менталитетом нашего народа. А потому, как Моисей водил 40 лет свой народ по пустыне, для того, чтобы вытравить из него рабский дух, так и мы должны на протяжении определенного времени вытравлять из себя господствующие раньше принципы социалистического мировоззрения, а курс реформ должен оставаться неизменным. Таким образом, когда октябрьская революция 1917 г. началась со слома „до основания” капитализма, то курс развития независимой Украины и России начался из подобного слома „до основания” социализма. О недостатках такого „курса” говорили не только левые силы, а и, например, папа католической церкви Иоан-Павел ІІ. Так, выступая с критикой в адрес „дикого капитализма”, который возник в связи с „неудачами перестройки на Востоке”, он сказал: „Коммунистическую идеологию нельзя огульно отрицать, не признавая за ней некоторой „сути истины”. Благодаря этой сути истины марксизм смог стать притягательной реальностью для западного мира” [„Известия”. 1993, 2 ноября]. Причем такая „суть истины” содержится не только в тех общих для христианства и марксизма ценностях, о чем уже много писалось в нашей литературе, но и в некоторых специфических только для марксизма ценностях. В связи с этим папа Иоанн-Павел ІІ дальше говорил о том, что капитализм изменился „в основном благодаря социалистической мысли”, которая „породила профсоюзы и контроль со стороны государства как „социальные амортизаторы” [Там же].
Безусловно, это не значит, что глава католической церкви давал в целом положительную оценку марксизма и коммунизма. Но, в отличие от ортодоксальных представителей религии, он старается раскрыть и то положительное, что было и есть в социалистическом типе мировоззрения. Близкие к этому положению идеи развивает Джордж Сорос [2], а также много других известных современных мыслителей.
„Коли б ви вчились так як треба” – писал наш великий Кобзарь. Для современной элиты Украины, которая в основном и определяет путь нашего развития, это касается, прежде всего, того, чтобы этот путь опирался на глубокое изучение и учет последних достижений третьего, т.е. конвергенционного направления социального развития, в котором осуществляется сближение левых и правых идей, а также на разработку нашей концепции как специфического варианта развития этих идей. Безусловно, что здесь важнейшую роль может сыграть социальная концепция Грушевского, которая по сути дела осталась неизвестной для нашей элиты. Поэтому перейдем дальше к более конкретному анализу этих позиций идеологии наших левых, правых и центристских партий.
Так, идеология социалистической партии, которая входит во второй социал-демократический интернационал, все же, по нашему мнению, слабо учитывает именно достижения данного конвергенционого направления в решении противоречий между индивидуально-частичными и более общими коллективными интересами. Еще в значительно большей мере это касается идеологии наших коммунистов и ряда других левых партий. Т.е. все эти левые партии исходят из того, что коллективные интересы, а соответственно этому и коллетивные и государственные формы собственности, должны играть значительно большую роль чем индивидуально-частичные (соответственно и частная собственность). В связи с этим важно остановиться на том, что эта идеология слабо учитывает не только достижение современных конвергенционных концепций, в том числе тех, что развиваются социал-демократами, но и тот ленинский подход к решению данного противоречия в последние годы его жизни, который претерпел сиильные изменения сра- внительно с идеологией коммунистов периода гражданской войны 1917-1920 гг.
Так, принятие коммунистической партией НЭП уже в феврале 1921 года было связано с отходом от прошлого радикально левого курса, а потому и самым существенным шагом к преодолению понимания соотношения социализма и рыночного капитализма как антагонистично несовместимых. Т.е. реально НЭП был особой для Советской России того периода формой конвергенции этих двух противоположных систем, которое, к сожалению, почти обходится в программах и других публикациях наших левых партий.
Важнейшее значение имеет анализ той методологии, благодаря которой осуществлялись эти радикальные изменения в политике партии. Во-первых, с 1917 г. по 1923 г. каждый год проводились съезды коммунистической партии, на которых принимались основные решения в области политики, экономики, идеологии. Причем, перед этими съездами проводились не только широкие открытые дискуссии между разными платформами в партии, но и выборы делегатов на съезд, а также в руководящие органы партии, также осуществлялись согласно количеству приверженцев данных платформ в партии. Большое значение имеет и то, что с 1921 по 1923 год важнейшим вопросом всех этих дискуссий была проблема объединения индивидуальных и более общих, прежде всего общегосударственных, экономических интересов. Так, в своей известной работе „Еще раз о профсоюзах”, Ленин, исследуя решение вопроса о распределении и потреблении материальных благ при социализме, раскрыл, что это обусловлено решением противоречия между двумя противоположными тенденциями. Одну из них он назвал тем принципом ударности, суть которого заключается в оплате работы пропорционально ее количеству и качеству. Суть второго – уравнительного – состоит в стремлении обеспечить равенство в потреблении всех трудящихся [Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 42, с. 211-212]. Раскрыв несостоятельность позиции Льва Троцкого, согласно которой „в области потребления трудящихся необходимо вести линию на уравнительность” [Там же, с. 212], Ленин писал: „можно соединять… противоположные понятия так, что образуется какофония, а можно и так, что образуется симфония” [Там же]. Причем Ленин, в противоположность Троцкому, доказывал, что как в производстве, так и в потреблении главным должен быть принцип ударности, хотя в конкретном решении этой проблемы „так или иначе приходится соединять уравнительность и ударность, а эти понятия исключают одно другое” [Там же].
По сути дела, Ленин раскрыл, что исходным принципом социалистической экономики должен быть поиск лучшего решения того его главного противоречия, суть которого состоит во взаимодействии двух противоположных тенденций. Первая, которую он назвал принципом ударности, направлена на то, чтобы каждый трудящийся, а также каждый их коллектив, мобилизовал все свои силы и способности для достижения лучших результатов своей работы. Второй, уравнительный, направлен на то, чтобы ограничить определенным образом этот чисто рыночный принцип, который сам по себе может привести к большему разрыву между бедными и богатыми, к тому, что индивидуально-частичные интересы последних станут препятствием для лучшего обеспечения интересов всех трудящихся. [Подробнее см. Лутай В.С. О методологических принципах разрешения экономических противоречий социализма // Философия науки. – 1987, № 6, с. 3-12].
Важно также подчеркнуть, что когда Троцкий в то время возглавлял левую платформу в партии, то Ленин уже с 1921 г. стал лидером правой платформы. Это также надо понять представителям наших левых (и не только левых) партий. А также, что эти ленинские положения очень близкие к тому главному социальному противоречию, которое почти в то же время (1921 год) было сформулировано Грушевским. Поэтому дальше главное противоречие в экономике социализма будем рассматривать как особую специфическую форму данного главного социального противоречия, а принципы решения первого – также как особенность социальной концепции Грушевского (хотя это совсем не означает тождественности взглядов Ленина и Грушевского в решении этих проблем ).
Особенно важно остановиться на том, что и Грушевский и Ленин разрабатывали свои концепции не только на началах основных достижений представителей диалектического метода прошлых времен, а внесли существенный вклад в развитие и конкретизацию этого метода и его практическую реализацию. Так, острейшие кризисные явления в советской экономике явным образом угрожали краху всего социалистического общества. НЭП положительно решил эту проблему. Безусловно, что во многих случаях решения острых противоречий в обществе, которые были и есть проявлениями главного социального противоречия, о котором говорилось, происходили и без систематического применения философской диалектики. Но, с позиции методологии, которая развивается в книге, это означает, что как открытие каких-то новых законов, так и их практическая реализация в этих случаях, осуществляется средствами тех стихийно-интуитивных форм мысленного отождествления и различения, которые действовали и до появления философской диалектики и могут действовать и сейчас без нее. Вместе с тем, именно ликвидация такого разрыва между философской диалектикой и стихийно-интуитивными формами мышления есть той важнейшей задачей современной философии, которая направлена на поиск лучших средств решения острейших противоречий современности и ускорение темпов данного процесса.
Еще один важный вывод из изложенного выше материала состоит в том, что „постоянное чередование преимущества то индивидуалистической, то коллективистической тенденций” может происходить не только путем соответствующего чередования правых и левых партий в управлении данным государством, а и подобного чередования при изменении политики одной партии, о чем свидетельствует как уже цитированные выше ленинские положения, так и дальнейший анализ радикальных изменений в политике коммунистической партии Советского Союза. В связи с этим остановимся дальше на рассмотрении так называемого принципа партийности. Впервые он был довольно глубоко разработан Марксом. Так, в „Капитале” он писал, что представители классической политэкономии рассматривали „буржуазний способ производства как вечную естественную форму общественного производства” [Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 91], т.е. и как такую, что не нуждается в каких-то радикальных изменениях. А тем самым они защищали интересы класса капиталистов, сводили общечеловеческие интересы к частичным интересам капиталистов.
Однако, как же рассматривался принцип партийности самыми классиками марксизма? Так, Энгельс, приступая к разработке теории научного социализма, писал, что в социалистическом обществе „общественный интерес уже не отличается от интереса каждого лица” [Там же, т. 2, с. 538]. В.И.Ленин еще в 1920 г. в своем известном выступлении на ІІІ съезде комсомола говорил о том, что „моральное все, что помогает победе рабочего класса”, т.е. победе социализма. Тем самым, когда представители классической политэкономии отождествляли общечеловеческий интерес с интересом класса капиталистов, то классики марксизма отождествляли этот первый интерес с интересами пролетариата, с его победой над буржуазией. Критикуя такое упрощение понимания общества, в котором бы „общие интересы были тождественны личным”, Дж. Сорос писал, что в нем „личные интересы будут подчиняться коллективным, вместо того, чтобы отождествляться с ними” [Сорос Дж. Утверждение демократии. – К., 1994, с. 190].
Но уже 1921 г. Ленин осуществил самые существенные изменения в понимании принципа партийности в коммунистической партии, о чем, прежде всего свидетельствует НЭП. Ряд исследователей считает, что одной из главных причин введения НЭПА стало то, что именно в 1921 г. против большевистской партии восстал балтийский Кронштадт, который был „сердцем” Октябрьской революции. Т.е. стратегия НЭПА, которая по Ленину была принята „надолго и всерьез”, исходила из того, что надо учитывать не только интересы пролетариата, а и интересы крестьян, мелких и средних капиталистов. Тем самым, обеспечение общечеловеческих интересов и при социализме должно решаться сложными процессами поиска лучшего решения его главного экономического противоречия.
Анализируя деятельность современных левых партий, невозможно обойти и ленинские положения о принципе демократического централизма, которым руководствовались коммунистические партии как в организации своего строения и деятельности, так и всего социалистического государства. И здесь Ленин сделал важнейший шаг, связанный с глубоким раскрытием диалектического противоречия между двумя противоположными сторонами этого принципа, каждая из которых в своей тенденции старается максимально увеличить свою роль в конкретном решении данного противоречия. Он раскрыл, что тенденция к такому увеличению роли демократического начала приводит к анархо-синдикализму, а противоположной – к бюрократическому централизму, который уже не подчиняется интересам низов. В своем известном письме к съезду (который часто назывался его завещанием) Ленин писал о том, что „централистское начало” в партии „подмяло под себя демократическое”, что это привело к чрезмерному централизованно-бюрократическому управлению сверху вниз.
Причем, поскольку роль главной фигуры в увеличении роли централистического начала стал Сталин, который в 1922 году был выбран генеральным секретарем партии, то Ленин предложил съезду партии заменить его на этой должности. К сожалению, эти предложения Ленина, по определенным обстоятельствам, не были реализованы. Наоборот, тенденция к преимуществу централизма над демократическим началом продолжалась все увеличиваться. Это и привело, в конце концов, к абсолютной тоталитарной власти Сталина, а поэтому и радикально левого изменения ленинской политики: ликвидации НЭПА, принудительной коллективизации крестьян (против последней в свое время резко выступал Ленин) и так далее.
В связи с этим, остановимся и на таких событиях в партии и стране, которые происходили в 1937-1938 гг. Суть их заключается, на наш взгляд, в том, что Сталин хорошо понимал, что в партии еще осталось немало тех членов, которые были явными приверженцами ленинского понимания принципа демократического централизма, а значит и неприятии сталинского курса. Поэтому суть массовых арестов этих представителей „ленинской гвардии” (в этот период „ежовых рукавиц”), большинство из которых были расстреляны, как раз была целенаправленным средством уничтожения этой гвардии.