«Всякое вхождение в сферу смыслов совершается только через ворота хронотопа»

                                                                                                                                                 М.М.Бахтин

 «Блуждающие волны – или волны-убийцы, белые волны – гигантские одиночные волны, достигающие высоты до 30 м, совершенно непредсказуемо появляющиеся на просторах океанов. Это – нелинейный эффект, связанный с модуляционной неустойчивостью, в океане есть распределение волн и из-за неоднородностей этого распределения те зоны, где волн оказывается больше, как бы притягивают к себе энергию.»

                                      П.Гриневич. Институт теоретической
физики им. Л.Д.Ландау

Глава первая. Новый квантовый пассионарный цикл

Сетевая эпоха, нагрянувшая в конце 20 – начале 21 века как общемировой тайфун, уже принесла множественные потрясения и явно принесет еще. Очевидно, что ею управляет некая стихия или множество стихий, которые постепенно начинают раскрываться перед миром как неустойчивые, неопределенные процессы малоразличимой этиологии. Между тем, о наступлении такого времени и таких перемен было достаточно догадок и гипотез, частью из которых можно считать неоевразийскую гипотезу Л.Н.Гумилева о пассионарности и гипотезу А.А.Ухтомского и М.М.Бахтина о хронотопе, связанную с образом (понятием) единства пространства (места) -времени-действия-смысла. Идущая от Аристотеля, А.Эйнштейна, эта идея сегодня на наших глазах раскрывается в самых разных хронотопах – то есть событиях, имеющих настолько далеко заходящий смысл, что их стоит считать неким особым стержнем, на который накручивается совершенно новый, неизвестный ранее пространственно-временной процесс-состояние. К таким событиям-хронотопам нужно, очевидно, отнести 3 ноября 2020 года, дату начала очередного американского президентского выборного цикла, плавно перетекшего в американскую «цветную революцию» и государственный переворот в США, осуществляемый «глубинным государством» глобальной финансовой элиты (Фининтерна).

Масштаб, протяженность, плотность, эхо и катастрофность последствий этого хронотопа могут быть настолько феноменальны, что откроют совершенно новый временной слой, разворачивающийся одномоментно во множестве общественных слоев, исторических направлений, судеб стран и народов, отдельных личностей, целых континентов и цивилизаций. Эту многоуровневую стихию можно назвать новым пассионарным циклом, имеющим точно такую же морфологию волны, которая была описана Л.Н.Гумилевым, развившим идеи В.Хлебникова об этапах исторических форм в 800-900 лет.

Эти новые пассионарные волны в современную все более убыстряющуюся эпоху, могут, однако, иметь другую сжатую и «блуждающую» амплитуду и мощное разрушительное воздействие. Они протекают в новейших обстоятельствах стремительной шестой информационной революции, и, скорее всего, следующей, седьмой, сильно отличаясь от невероятно медленного и длительного начального этапа информационных революций и первых фаз пассионарного цикла этногенеза, но совпадая с ними по сути.

Новая знаковая культура и волна пассионарности

Первый пассионарный цикл начинался 40 — 6 тыс. лет назад на фоне первой и второй информационных революций перехода от речи к письму и становления живых языков и письменной культуры, а также т.н. Осевого времени и Осевых культур. Он отчетливо завершается сейчас с попыткой стирания и перекодирования письма и зарождения новой условно-письменной – визуально-слуховой знаковой культуры со множественными элементами самых первых слоев зарождения речи (новые множественные сигнальные элементы, элементы мнемонических и счетных систем в виде скопления узлов и нитей)) и перехода от дикости к становлению цивилизации. Так же, как и начальные пассионарные и информационные этапы, сегодня нарождающаяся новая знаковая культура опирается на особый набор социо-различительных семантических знаков, различающих или объединяющих сообщества «мы-они» и генерирующих новую языковую информацию, в новых операциональных формах – мифологических, прежде всего, и обеспечивающих сохранность сообществ и их наследия в новых языковых условиях (новые алфавиты-рисунки, новые кодирующие своды и т.д.).

В результате получается следующий ряд информационных революций-стадий (последовательно):

-1- речь -знак — рисунок как пиктография – Предание, Слово

-2-иероглифика, демотика, иератика, идеография, – образное, рисуночное и фонетическое письмо- письменность, текст — Писание – Осевые культуры — Египет, Вавилон, Китай, Индия, Греция, Палестина,

- 3-книга – идеология – культура Возрождения по всему миру

- 4-радио, телефон, телеграф – письменно-образно-слуховая культура мировой цивилизации,

- 5-кинематограф, телевидение, видеовещание – образно-двигательная культура 20 века мировой цивилизации,

- 6-Интернет как средство связи и информации (данных) – новая пиктография, новая знаково-коммуникативная культура и «новая» глобальность,

- 7-образные кибер-культуры социальных сетей, «узелковое», «эстафетное» наполнение и  цифровизация культуры, новая идеография, нелинейный возврат к культурам первой и второй информационных стадий, разложение новой глобальности и «сверхновая» Осевая глобальность.

Особенностью этого нового этапа информационной революции и, далее, новых технологических укладов и новой пассионарной волны -– можно считать то, что данные процессы носят смешанный, так сказать, обрамляющий характер. Новые языки и новые алфавиты соседствуют с традиционными, составляя причудливую картину семантических рамок, не переходящих границу одного смысла до другого. Мир начинают населять сетевые сообщества  (квази-народности, квази-касты, квази-конфессии) со своими смысловыми и ментальными территориями, языками и идейно-языковыми семьями и, соответственно, с новыми условиями метисации и мутации. Это составляет уникальную почву для появления новых – как биосоциальных, так и антропологических, смысловых, ментальных — пассионарных толчков в других исторических условиях, когда вместо исторической природной родо-племенной среды их окружает пестрая социальная масса, где переплетаются множественные «стареющие», уходящие субпассионарные социальные «племенные» слои как элитарные, так и общественно-низовые слои новой массовой культуры.

Данную постановку вопроса важно объяснить. Субпассионарность – как это четко показано у Л.Н.Гумилева (начинается со стадии затухания волны и перехода от обскурации через регенерацию к реликту)– это этап потери энергии этноса, этап «старости» (и вообще любой иной общности, включая общность социальную или политическую), ее предсмертная, пред-мемориальная, пред-гомеостатическая фаза, тяготение к максимальному равновесию,  упрощению и усложнению одновременно.

Пассионарность же – это возрождающаяся неравновесная энергия жизни (в древних античных, натурфилософских и психодуховных системах – ци, ки,прана, рух, руах, пневма, эфир, материя, жизненная сила – см. ниже модель у-син), энергия зарождения и подъема, более того, это основа «вечного возвращения» жизни, неумирающая жизненная сила, которая, по выражению В.И.Вернадского, есть проявление неравномерного распределения (поля) биохимической энергии живого вещества биосферы.

Несущим кодирующим каркасом пассионарности выступает матрикс (см. ниже), к обнаружению элементов которого (особенно осознанных, смысловых и языковых) стремится пассионарная общность как собственно этническая, так и любая другая. Важнейшая характеристика пассионарности как избыточной жертвенной жизненной энергии, проявляется в человеке как осознанное бесстрашие, которое выше инстинкта самосохранения.

Пассионарность в своем новом цикле заключается в стремлении к выживанию и самосохранению живой человеческой общности, к ее неравновесности и целостности одновременно, к ее все возрастающей сложности и множественности проявлений, к преодолению «мы-они» восприятия. Пассионарность стремится к культивированию жизнеутверждающей идеи человеческого  всеединства и равенства в любых ее вариациях, к формированию выравнивающих человеческие сообщества сетевых устоев, будь то религиозных, этнических или природно-биологических и развивающихся в моделях революционных изменений ненасильственной природы и длительной протяженности. Пассионарная глобальность подразумевает общую свободную целостность и открытость мира и равноценную сохранность каждого почвенного и личного начала («кровь и почва», родина, семья, община, свободная личность). Иными словами, пассионарность одномоментно «заземляет», демифологизирует, возвышает и стимулирует становление личностного, целостного начала и личностное неоднократное возрождение.

Человек (любой человек) пассионарен по своей подлинной, живой человеческой природе, его бессмертная душа, сознание, способность найти смысл и цель своего существования в любых перипетиях собственной судьбы, его ведомость Богом бесконечно придают ему силы возрождения и победы над смертью. Осью, которая управляет процессом пассионарной трансформации самого человека, придавая ему энергию, жизненные силы и выносливость, открывая ему его призвание и предназначение, является доминанта.    

Рис. 1. Волна пассионарности по Л.Н.Гумилеву (интерпретация модели К. Фрумкиным)

Рис. 2. Антропная волна (годовой цикл по модели у-син с фракталами) 

 Пассионарность и доминанта

Идея А.А.Ухтомского о доминанте касалась смысла духовных установок в раскрытии глубинного потенциала деятельности личности, доминанта которой «чем выше, тем больше она тащит на себе энергии из среды, забирает ее и вовлекает в свои процессы». Доминанта в личности раскрывает механизм т.н. аттрактивности, то есть буквально задевает «за живое», живое, непосредственное влечение к собственному идеальному, но не освоенному мотиву, который формирует «руль управления» пассионарности.  Для Л.Н.Гумилева эта мотивационная аттрактивность (по-русски – побудительное влечение) была аналогом пассионарности (страстности, лат. рassio), но индивидуальная пассионарность зависит от среды обитания – как этноса, так и культурной среды,  и степени напряжения пассионарного поля в определенной стадии этногенеза и культурогенеза.

Сам А.А.Ухтомский так писал о доминанте:

«Пока доминанта в душе ярка и жива, она держит в своей власти все поле душевной жизни. Все напоминает о ней и о связанных с ней образах и реальностях. <…> Доминанта характеризуется своей инертностью, т. е. склонностью поддерживаться и повторяться по возможности во всей своей цельности при всем том, что внешняя среда изменилась, и прежние поводы к реакции ушли. Доминанта оставляет за собой в центральной нервной системе прочный, иногда неизгладимый след. В душе могут жить одновременно множество потенциальных доминант – следов от прежней жизнедеятельности. Они поочередно выплывают в поле душевной работы и ясного внимания, живут здесь некоторое время, подводя свои итоги, и затем снова погружаются вглубь, уступая поле товаркам. Но и при погружении из поля ясной работы сознания они не замирают и не прекращают своей жизни. С нашей точки зрения, всякое «понятие» и «представление», всякое индивидуальное психическое содержание, которым мы располагаем и которое можем вызвать в себе, есть след от пережитой некогда доминанты. <…> След однажды пережитой доминанты, а подчас и вся пережитая доминанта могут быть вызваны вновь в поле внимания, как только возобновится, хотя бы частично, раздражитель, ставший для нее адекватным. Старый и дряхлый боевой конь весь преображается и по-прежнему мчится в строй при звуке сигнальной трубы».

На приведенном выше рисунке с системой годового цикла у-син мы отобразили систему важнейших и самых инертных, глубоко скрытых под напластованиями культуры и непережитого стресса, доминант как в памяти отдельного человека, так и в мировой культуре. Попадая в контур усвоения, именно эти следы родовых и дородовых пережитых глубинных образов (от зачатия до родов) образуют контур сильнейших мотиваций-доминант, заставляющих двигаться и пассионарно перерождаться всю антропную сферу сверху донизу. От травмы зачатия (зарождения в культуре Пути) – до травм рождения и следующего посттравматического цикла (революционного рождения новой культуры, культурной революции, «туннельного» эффекта перехода, культур Цели) – проходит целостный цикл пассионарных переживаний и опыта, весь спектр гумилевской пассионарной волны, где выявляются, таким образом, пять-семь фаз – сравним с фазами информационных революций.

Фаза Севера – нулевая и начальная фазы этногенеза, социогенеза, и антропогенеза и доминантогенеза, имеющая сетевую форму «потока», «цепочки», иначе – самообразования сетевых сообществ (зарождение). Пассионарный толчок.  Сфера бытия и выживания, вопрос «что?».

Фаза Востока - становление и самовыстраивание самоорганизовавшихся сообществ, имеющее социо-культурную форму лабиринта или Древа (вызревание). Пассионарный перегрев и «запечатывание» (сбережение) пассионарности. Сфера роста, стержень, вопрос «как?».

Фаза Юга – выравнивание пассионарного темпа самоорганизовавшихся сообществ за счет роста их внутреннего противоборства (антагонизма) и обнаружения равновесия, «общего» начала, формирование сетевой формы «медузы» (полипа), схватка за трофей. Пассионарный надлом. Сфера равновесия и обладания, «иметь», вопрос «почему?».

Фаза перехода от Юга к Середине. Далее идет переход от фазы Юга к Середине – стихание темпа самоорганизации сообществ, обнаружения их неравновесности и поступательной неравномерности. Пассионарная инерция. Переход от сферы обладания и причинности к сфере смысла, от вопроса «почему?» к вопросу «зачем?».

Фаза Середины. Гравитационное замедление времени в середине (сердцевине) и пустоте. «Золотая осень цивилизации», формирование сетевой формы ризомы (грибницы). Пассионарная обскурация. Сфера овладения сутью и смыслом. Вопрос «зачем?»

Фаза Запада. Резкое ускорение темпа затухания всей волны самообразования сообществ, появление Я-программы (а также Сверх Я) и разрозненных, дисперсных сообществ (субкультур), сетевой формы стаи приматов (шимпанзе). Пассионарная фаза регенерации. Сфера овладения (или потери) цели. Вопрос «куда?».

Фаза перехода от Запада к Северу. Пассионарная фаза мемориала и пассионарный туннель. Появление глобальности и размежевания цивилизационных очагов. Сетевая форма Интернета, оживление всех остальных сетевых форм. Оживление всех пяти «вечных» вопросов в каждом цивилизационном очаге. Локально-колебательные процессы пассионарности и Я-программы, от Я к Сверх Я и к Высшему Я. Переход от вопроса «куда?» к вопросу «что, кто?»

Новая фаза Севера. Выход из пассионарного туннеля. Новая нулевая и начальная фаза социогенза, антропогенеза, доминантогенеза, нового генеза цивилизаций и нового этапа самообразования сообществ и Я-программы.  Сетевая форма «потока», «цепочки» и дальнейшего оживления всех остальных сетевых форм. Новый пассионарный толчок уже в новом трансграничном состоянии антропной сферы. Новый вопрос выживания и бытия «что, кто?», бурный новый всплеск вопросов смысла и цели.

Указанные 5 глубинных и важнейших цивилизационных доминант рождения-смерти-рождения имеют свою управляющую, тоже доминантную природу, которая проявляется в 8-9 антропологических векторах-фракталах, проявленных в живой природе (в сетевых парадигмах), в обществе, в культуре и ментальности. Во второй главе эти антропологические векторы рассмотрены подробно.

Суть сегодняшнего времени состоит в том, что вся мировая цивилизация сейчас распадается на очаги, связанные именно с этими антропологическими доминантами, где идет смена разных пассионарных слоев во всех проявлениях культуры. При этом каждый такой цивилизационный очаг ищет в себе силы достойно войти в новую начальную пассионарную фазу (ухода с Запада на Север) и найти тем самым новые силы для своего выживания и возрождения. Ход этого перерождения практически целиком зависит от того, каким образом будут найдены ресурсы для освоения на новом витке своей доминанты и, одновременно, равновесного сочетания всех доминант в целом.

Доминанта сегодня – это пограничное состояние-явление-процесс-переживание-смысл-суть. Идеи доминанты и пассионарности с течением времени перешагнули границу чисто этнического или чисто психо-физиологического теоретического исследования. Они обрели пограничный смысл на острие биосферы, социосферы и антропосферы, став пространством междисциплинарного понятия-состояния-процесса, где воедино соединяется постоянный взаимный резонанс и взаимовлияние, даже взаимопроникновение пассионарной среды (сети) и субъекта. Пассионарность можно понимать сегодня как прямой продукт пассионарного поля в обществе, как сетевое (общинно-групповое) явление со своими узлами (вершинами), в совокупности его, поля, мотивационных установок и действий, им индуцированных, которые могут быть максимально энергетически насыщены, а могут и быть на исходе. Как это очевидно из приведенной выше модели пассионарной волны Гумилева, ее вершина указывает на такое состояние как жертвенность.

Сама пассионарность, как осознанное бесстрашие, которое выше инстинкта самосохранения, отличается тем самым от безрассудства или психотического бесстрашия, характерного для некоторых вариантов психозов, особенно имеющих шизоидную или шизофреническую акцентуацию. Для гармонично-пассионарных и умеренно-пассионарных характерна двоякая акцентуация – психопатия или навязчивость, а для субпассионарных -  маникальная либо депрессивная акцентуация. Пассионарная осознанность, отвага и храбрость, творческая свобода и творческий подвиг есть всегда влечение к сохранению своей жизни и жизни близких и дальних, Родины, своего народа, семьи. Это подвижничество – причем массовое в стадии пассионарного перегрева — создает людей «длинной воли», пассионарные намерения которых способны «гореть» тем дольше, чем сохраняются препятствия – именно это есть основное свойство сильных мозговых доминант.

Рис. 3. Доминантогенез и его связь с пассионарогенезом (см. в Л.П.Павлова «Пассионарность и творческая функция мозга» https://poisk-ru.ru/s29593t15.html)

На этом рисунке хорошо видно, как проявляет себя доминанта у разных индивидуальных пассионарных состояний.  Психофизиологические исследования (Л.П.Павлова и коллеги) показали, что пассионарность имеет врожденную компоненту, связанную с реактивной способностью переходить от «пессимума» к «оптимуму» и иметь, следовательно, мощный очаг доминантного возбуждения и вообще адаптивности к пограничным процессам и состояниям возбудимости тканей (парабиоза по Введенскому).

Умеренная пассионарность (т.н. гармоничная) отличается плавностью перехода к деятельности от исходного «покоя». Пассионарий быстро выходит из «покоя» к деятельности, поскольку у него выше возбудимость и оптимальна лабильность. Он легко погружается в доминантно-обусловленную деятельность, доводя возбуждение до выносимого предела. Соответственно, переходя от «оптимума» к «пессимуму» через экзальтации, он быстро наращивает собственно пассионарность,, избыточную энергию, и может надолго впадать в пассионарый «запал» и сверхнапряжение, пока не преодолеет волей имеющееся препятствие. Но привычная и монотонная работа его истощает, и он угасает, возвращаясь к стереотипичному состоянию. Субпассионарий имеет низкую лабильность и высокую возбудимость в самом начале, при напряженной доминантной деятельности у него быстро развивается функциональный «пессимум». Он медленно адаптируется к новым условиям и не способен к преодолению трудностей.

Природные предпосылки наибольшие для пассионария, но в реальной (а не ситуативной) деятельности эффективнее оптимальное соотношение возбудимости и лабильности. Духовный порыв, свойственный пассионариям, неукротимое стремление к преодолению трудностей, когда возникает «длинная воля», есть свойство высоких – кортикальных доминант, где есть усвоение смыслов, идеальных мотивов, высоких, экзистенциальных идей и ценностей. Поэтому пассионарность устанавливает физиологическую лабильность, держит «пограничье», готовое для восприятия все новых мозговых доминант как основного системного принципа в антропной сфере. Доминанта задает тот самый пассионарный «толчок», запуская любые возможности антропного самоизменения – в сплаве природы-культуры-общества-сознания и деятельности личности. Так появляется пассионарноая активность в напряженной борьбе-работе с собой и за себя, которую Ухтомский называл самонаправленной эволюцией, воспитанием и осмыслением своих собственных доминант через взаимность с Лицом Другого, с Заслуженным Собеседником.

Сходные процессы пассионарной трансформации мы наблюдаем и в культуре, где, под натиском массового поиска смыслов как индивидуально-личностных, так и социально-групповых и даже цивилизационных, возникает ситуация архаического пассионарного толчка и первоначального проявления высоких доминант, причем в самом настоящем и массовом масштабе. Людьми движет желание выжить и доминантное осмысление, происходящих в мире, в каждой отдельной стране и цивилизации, драматичных перемен.

На Западе имеет место попытка закладки так сказать «новой доминанты» — «новой цивилизации» и тотальной смене человеческой природы под лозунгом абсолютной свободы и поисков бессмертия «новейшего типа». Так же, как и начальные пассионарные и информационные (коммуникативные) этапы, сегодня новая знаковая и идеографическая мировая культура пока отчетливо архаична и имеет элементы варварства, она «живет» в структуре знаковых и сигнальных сетей, опираясь на коммуникативные поля-ареалы с особым набором «мы-они» социо-различительных семантических знаков.

В результате имеется хорошо различимый квантовый «период неопределенности» и «период запутанности», когда на этом новом, шестом-седьмом этапе информационной (коммуникативной) смысловой революции, новых технологических укладов и новой пассионарной волны, везде – в политике, экономике, в обществе в целом возникает редкая по сложности мозаика. Новые социальные языки и поля-ареалы соседствуют с традиционными, составляя причудливую картину семантических рамок, не переходящих границу одного смысла до другого. При этом каждый такой социальный язык, социальная кодирующая среда оказываются четко очерчены именно по пассионарному признаку – они либо начально-пассионарны, пассионарны, гармонично-пассионарны, умеренно-пассионарны, либо субпассионарны (см. рисунок волны пассионарности выше).

Пассионарность и квантовый «туннельный эффект» в антропосфере

7 и 6 информационные уклады, это уклады, в которых генерируется новый человек (как перелив от «оптимума» к «пессимуму» и обратно — см. рисунок выше) – будь то интеллектуал или обычный носитель информационного сетевого обмена, он оказывается способным на прохождение всех фаз пассионарности. Потому что в 6 и 7 информационных укладах происходит заметное и массовое пробуждение сверхдоминант и Высшего Я в совершенно новом протяжении, что переживается человеком, как свое новое призвание и предназначение, когда он делает свой собственный выбор. В 7 и 6 информационных укладах возникает новый «туннельный» тип экзистенциального кризиса – кризиса смысла жизни и ее сути, который будет охватывать все новые слои в мощном интеллектуальном сетевом обмене.

Поэтому социальность в сетевом обмене последних двух-трех информационных революций изменяется настолько глубоко и настолько диффренцированно, что появляется новое социальное явление, которое можно обозначить как движение «осознавших». Это новое социальное явление порождает новый вид человека «осознавшего», софийного, призванного, который по своему влиянию и массовой харизматичности может заметно отличаться от всех ранее известных исторических периодов появления харизматиков, в эпоху Осевого времени в том числе (см. ниже во второй главе патрилинейный вектор).    

В пассионарности Л.Н.Гумилев и его последователи выделяли три градации, хотя на самом деле их, как мы видим, гораздо больше. Современное состояние бурного информационного «перемешивания», множества мутаций, микромутаций, метисации и трансперсональных пограничных состояний, уже описанных в реальном сетевом пространстве, этому отличное доказательство. Мы действительно имеем дело с мощным, никогда ранее не встречавшимся периодом начального нарастания пассионарности как следствия социо-культурного, информационного, межрасового, межэтнического и межконфессионального смешения, которое в реальности создает общество тотального лиминального типа (от «limen» — порог, граница). Эта пороговость хорошо отражена именно в начальной стадии самой волны пассионарности, открытой Гумилевым.

Начальный и нулевой признаки пассионарности нужно объяснить. Пассионарий в самом начале подобен андрогину, недорослю с его отроческими интенциями (т.н. возраст «подростковой, мальчуковой возни» по И.Кону, 7-12 лет, с его операциональным интеллектом, пуэрилизмом, двигательной активностью и максимализмом), как у типичного циклоида с пиками и торможения, и активности (интеллектуальные операции усваиваются только циклически).

Суть его жизни состоит в том, что он становится пассионарием только тогда, когда получает в своей реальности событие, травму или шок (шокогенный хронотоп — см. подробно ниже) что обозначает порог и наконец-то пробуждает в нем сильнейшее любопытство и желание двигаться (типичный подростковый «движ») не вообще, а в совершенно определенном направлении. С этого момента в нем начинает формироваться собственный матрикс – то есть стержневая программа и ядро личности, характера, основную нагрузку которой несет доминанта (главный мотив).  

У множества таких школяров-недорослей имеется ряд особенностей, влияющих на характер такого шока – в частности, либо т.н. травма зачатия, они происходят из либо неблагополучных семей, либо имеют какой-то онто или психогенетический врожденный конфликт. При этом наибольшую активность пассионарий, вне зависимости от пола, приобретает в фазе полового созревания и теряет быстрый ритм пассионарности по мере угнетения половых функций (10-30 лет), переходя к другим ее ритмам, с различной амплитудой. В целом же пассионарные коридоры проявляются в двух возрастных зонах – юности и т.н. среднем возрасте (в кризисе среднего возраста), но могут иметь любую протяженность и глубину (см. ниже о «повторном рождении»). Именно на эти периоды приходится окончательное оформление матрикса и его вхождение в полную силу, позволяющую управлять своей пассионарностью. (см. подробно ниже).

Эти пассионарные коридоры переживаются как обнаружение в себе Высшего Я, особенно сильно и даже трагически проявленного как осознание того факта, что субпассионарность – то есть завершение цикла пассионарности (жизненной силы) – это желание дожить, а пассионарность – это желание выжить и жить заново. Так появляется выбор – либо эволюционно-плавного течения всего пассионарного цикла и тяготения к гармонично- и умеренно-пассионарному состоянию, либо революционного, взрывного роста собственно пассионарности, и, соответственно, жертвенности.

Данное состояние экзистенциального кризиса и есть содержание того «туннельного» процесса перехода, в котором находится современный социум. Колоссальную роль в этом процессе играет как культура, культурные и духовные традиции, так и информация, информационный сетевой обмен, который резко обостряет все составляющие этого выбора. Распространение движения «осознавших» означает массовый туннельный возврат к новому пассионарному циклу, к пассионарным экзистенциальным ценностям выживания, спасения, веры в Бога, в человечество, в свои собственные силы, в свое призвание, в творческую предназначенность.

Утеря сознания, веры, включая веру в себя, и смысла, своей ведущей доминанты – а именно это сегодня имеет место в западной цивилизации – приводит к глубинным и разрушительным процессам самоуничтожения, к самоубийственным попыткам самоотрицания, взлома изнутри собственного матрикса, то есть кодирующих систем человеческого существования и самой жизни. В результате пассионарность совокупного Запада начинает истощаться, Запад переходит к завершению умеренной пассионарности и субпассионарности, вступая в мемориальную стадию и гомеостаза.

Субпассионарность сегодня «живет» в приземленных, обывательских бессмысленных мирах тревожности и страха, одновременно уводя человека во множество мифов виртуального или социально-культового пространства, часто стирая личность и целые этносы практически до полного исчезновения. Важнейшая характеристика субпассионарности заключается в превалировании иерархичности и упрощении проявлений, в ярко и ясно выявленных полярных состояниях — либо кратковременный массовый радикализм, либо множественность крайне автономных и закрытых субкультур, в основном пирамидальной формы. Субпассионарность повсеместно культивирует устои разделенности и разобщения, идеи превосходства одних человеческих общностей перед другими, включая общности этнические.

Пассионарность сетевой, общинной коммуникации и размежевание элит

Усиленный сетевой обмен, сама усиленная открытая и транспарентная живая коммуникация и живое социальное перемешивание становятся новой распределенной пассионарной силой и не только информационной. Именно так община возвращается в мировую реальность разными путями, вызывая множественные варианты взаимодействия и соборности, уже в современном обличии. Сетевая коммуникация как мировое общинное пространство меняет всю картину мировой субъектности, формирует реальные открытые среды – сообщества, потоки-движения-цепочки, океанические массы общения, где происходит множество микромутаций (кентавризмов), где переплетаются микроэлементы как информационного, социобиологического (метисация), так и технологического свойства. Постепенно и неотвратимо, внешне незаметно, создается мощное и влиятельное пассионарное поле, заметно противостоящее субпассионарности во всех ее формах.  Пассионарность проникает в общество, особенно в его низовые слои, в современные сетевые культуры, как культуры совместного дела, рационального поиска и совместного творчесства хотя бы на уровне простого подражания, здравого смысла и прагматичности.

Это придает пассионарности новые свойства, связанные не столько с «этническим почвенным чувством», сколько с качествами сетевого массового интеллектуального обмена, настроенного на объединяющие общество почвенные, чисто общинные пассионарные ценности открытого сотрудничества - кооперацию, честную и свободную состязательность, массовое социальное и личностное творчество, солидарность и справедливость, искренность и честность при сохранности уникальности каждого сетевого сообщества и каждого человека. Сетевая коммуникация сама по себе неизбежно становится пассионарной.

Так постепенно возникают массовые пассионарные поля и векторы – сначала операционального, а затем «осмысленного интеллекта», с его приоритетом как рациональности, так и осмысления и осознания, заставляющие буквально каждого субпассионария вовлекаться в пассионарный процесс свободного поиска и высвобождения собственного витального ресурса выживания и возрождения, что стимулируется самой сетью.

Эта пассионарная массовая индукция «новой субъектности» стремительно преобразует все сетевое общество, которое становится не столько маргинальным, сколько автономно-атомизированным в сочетании с активно самоорганизующимися и взаимодействующими пассионарно-умными, рациональными сообществами (см. ниже), которые обретают совершенно новые возможности субъектности, и, соответственно, влияния.

Этот пестрый поток сетевого обмена вовлекается во влиятельные интеллектуальные пассионарные, творческие сетевые ареалы, тяготеющие к совершенно новым, свободным, доверительным и согласительным, вариантам управления и распределения влияния и регулирования, к выдвижению новых «умных элит» и «умной власти». Политическая (и экономическая) культура в любом современном обществе начинает сетевизироваться, выдвигая новые требования к сетевой пассионарной перестройке всей совокупности устройства национального государства и субъектности общества.

В то же время обывательская массовая культура и обывательская массовая мотивация – то есть субпассионарность — становится заметной чертой элит, как правящих, так и остающихся за пределами публичной власти. Особенно ярко и заметно интеллектуальная деградация пронизывает т.н. глобальные элиты по всему миру, обнаруживая измельчание, самоуничтожение мирового элитарного слоя как такового. Становится очевидно, что мировая элита сегодня вот уже 200 лет являет собой типичную как историческую, так и современную умеренно-пассионарную страту с переходом к полной субпассионарности с ее четко обнаруживающейся двойственностью.  В стареющей мировой элите, таким образом, нарастает разлад – в ней обособляются слои, тяготеющие к радикализму и маниакальности для возврата потерянного доминирования, а также слои, склонные к депрессивному, угасающему, слабому, типичному субпассионарному поведению.

Это – чисто субпассионарная позиция дряхлеющего рассудка, ничего позитивного они предложить не могут (см. ниже во второй главе иррациональный вектор). Это касается как внешней, так и внутренней политики, где применяется множество новых технологий от простого физического насилия вплоть до радикализма, терроризма, включая терроризм националистический или религиозный, до насилия ментального и духовного, тоталитарного преследования инакомыслия.

Национализм (этноцентризм) в любых проявлениях – это явление, характерное для периода регенерации в ходе субпассионарного спада всего цикла, он может принимать псевдопассионарный вид, создавая иллюзию национального возрождения. В реальности же национализм, переходя в массы и принимая вид массовой идеологии национального превосходства, развивает идеи этнической (национальной, цивилизационной, расовой, религиозной, идейной, мировоззренческой и т.д.) исключительности, насаждает насильственные революционные сдвиги (перевороты и бунты) и распад единого человеческого и цивилизационного пространства, стирание почвы этносов как человеческого родового начала, утерю смысла и осознанности.

Интернационализм как движение солидарности и объединения трудящихся был на начальном этапе субпассионарным явлением (стадия регенерации). При разрушении индустриального общества и угасании пролетарской солидарности (движений профсоюзов) он выродился в мемориальный ряд разрозненных движений, в основном социалистически-лейбористского толка.

Глобализм - имеет ярко выраженную мессианскую идейную основу, подразумевает наличие какого-либо «великого» этно-цивилизационного, концептуально мировоззренческого начала (как носителя какого-либо превосходного атрибута мирового спасения – свободы, демократии, технических достижений и проч.), превосходящего все остальные и монологично претендующего на доминирование и наивысший глобальный статус мирового Арбитра. Данные амбиции ставят на одну доску все типы глобалистских, националистических, религиозно-фундаменталистских и тоталитарных устремлений 20 и 21 века, включая либеральные, троцкистско-большевистские, национал-социалистические и т.д. с определенными различиями.

Нулевая пассионарность

Современная потенциальная, нулевая пассионарность проявлена в массовом низовом слое т.н.«лишних людей», выталкиваемых технологическими трансформациями из стабильных социальных статусов, вынужденно существующих в лабильном или переходном социальным положении и образующих пограничные социальные среды с тенденцией к социальной агрессии. Но особенно ярко нулевая, потенциальная пассионарность проявлена в слоях с прекариальным (непостоянным) статусом и т.н. «новых людях 21 века», искусственно выращиваемых глобальными элитами и теми средствами массовой культуры, которые ими контролируются.

Прекариат – термин П.Бурдье – неустойчивый новый класс (мигранты, «ненадежные» слои) в сетевом обществе, т.н. класс-в-себе, не осознающий своих интересов со множеством внутренних различий и конфликтов. Политические и социальные мигранты, подвижные люди – нулевая, потенциальная стадия-страта пассионарно активных людей. Вне зависимости от профессиональной, религиозной, клановой и диаспорической принадлежности, они просто хотят выжить.

Сегодня мы видим, что глобалистские умеренно пассионарные и субпассионарные страты – начинают активно формировать достаточно обособленные, пустые и аморфные сетевые ниши «постлюдей», где искусственно поддерживается пограничная пассионарно-субпассионарная среда, очень достоверно описанная Д.Стешиным:

Пост Дмитрия Стешина (ТГ канал «Русский тарантас») от 7.10.2020

«По этому футурологическому тексту год назад Соловьев сделал 15-минутный ломоть эфира в своем «Вечере». Горжусь. За прошедший год текст лишь усилил свою злободневность, настоялся. Особенно последний абзац:
Уже понятны контуры «нового человека 21-го века». Почти вырастили, «под чистовую отделку».
1. Родины у него нет, потому что и особых границ в мире нет.
2. Истории и прошлого у него нет — оно ужасно, не о чем жалеть.
3. Веры в Бога, а значит, обладания морально-нравственными принципами у него нет. Идеалов тоже.
4. Собственности нет — «выгоднее арендовать», «не привязан к месту и мобилен».
5. Дачи нет — интереснее путешествовать, точнее, бездумно шляться по чужим странами и тратить на это свободные деньги.
6. Гаража нет, потому что нет машины, вместо нее каршеринг и агрегаторы такси.
7. Нет нужды заботиться о родителях — есть пансионаты для доживания.
8. Семьи у него нет, он либо педераст/лесбиянка, либо в свободных отношениях. Соответственно, нет и социальной страты, которая появляется в браке — три десятка новых родственников и друзей друзей.
9. И детей у него, конечно, нет.
Итого:
У нового человека 21-го века вообще ничего нет! Кроме подключения к информационному потоку. Он — атомизированная единица. Господи, да таких можно в любую топку миллионами кидать. Можно голодом морить, можно прививать хитрыми вакцинами, можно отправить работать за еду или осваивать Марс без скафандров. Они даже соорганизоваться не смогут, чтобы сообщить, что им не нравится, как с ними обращаются.»

Это типичная нулевая пассионарная фаза, мы видим отлично написанный портрет пограничного типа пассионария, который может качнуться в сторону от пассионария-подростка-андрогина к умеренно-пассионарному типу и обратно, и так много раз в жизни, без реального роста и прогресса. В целом среда «постлюдей» потенциально пассионарна, но она лишена способности социального и тем более политического сопротивления – способности к объединению и легко становится коммуникативной мишенью для владеющих сетевыми инструментами запугивания и подавления политических элит.

Это усиливается по мере регулярно применяемых глобалистами приемов как тоталитарного «цифрового концлагеря», так и псевдо-пассионарных радикальных всплесков. Особенное распространение получила их политическая технология спорадических бунтов – как «цветных революций», технично использующих пьянящих голову псевдо-пассионарных «свободных» идей национализма, так и «цветных расовых» либертарианских выступлений, хорошо спланированных террористических актов или фанатичных политических «народных волнений». В этих майданных технологиях отчетливо прослеживаются стройные идейные концепции с глобалистским «либеральным уклоном» (см. подробно во второй главе — иррациональный вектор).