Юрий Крупнов

Материалы Международного форума «Проекты будущего: междисциплинарный подход» 16-19 октября 2006, г. Звенигород

Тихо и медленно, но страна разворачивается на новый курс – курс развития.
Во всех слоях населения прорастает общее понимание: Россия – уникальная культура и цивилизация. Россия никогда не сможет быть «нормальной» нацией или классической империей, она всегда была, есть и будет мировой державой – т.е. государственностью, которая ставит и решает мировые проблемы на собственной территории, выдвигая цели развития страны.
В этом наше тысячелетнее призвание – и для его исполнения необходимо быстрее уходить от «переходных» или «транзитивных» умонастроений.
Практически не осталось ни одного представителя политического класса, который бы продолжал верить в перспективность инерционного курса – в основе своей наследующего «реформам» 1990-х годов. Показательным в этом плане стал приговор президента Российского союза промышленников и предпринимателей (работодателей) Александра Шохина, который он вынес в недавнем выступлении на XV отчетно-выборном с ъезде РСПП: «Экономика приблизилась к пределам развития в рамках сложившейся модели».
И это правильно. Но экономика еще и абсолютно неадекватна задачам развития страны. Достаточно указать, что данная модель не только не безразлична к ускоряющемуся обезлюдению страны, но и, наоборот, с необходимостью требует в качестве своего условия прямой и даже стимулируемой депопуляции.
Для практической организации развития необходим новый политический класс, способный предложить стране и, в первую очередь, ее молодежи Дело. Для этого нужна новая организация власти, которая бы ясно сформулировала курс на развитие, поставила цели развития страны и организовала бы мобилизацию общества и государства со всеми их ресурсами на их реализацию.
Другого пути у нас нет. Альтернативой является исторический дефолт нынешнего политического класса и его окончательное признание в неспособности к политическому действию. Подобный дефолт, однако, сам по себе никак не станет моментом прихода на смену «антинародному режиму» режима «народного», или на смену «авторитарному государству» государства «истинно демократического», как того жаждут политики левацкого толка. В лучшем случае мы не потеряем страну, но ей будет нанесен серьёзный ущерб.

От национальных проектов – к целям развития страны и проектам развития

Объявление Президентом Российской Федерации Владимиром Путиным четырех национальных проектов 5 сентября прошлого года стало необычайно важным событием как минимум двадцати последних лет. Впервые власть сформулировала и провозгласила свои приоритеты в более-менее ясном и позитивном виде: «Качественное образование», «Современное здравоохранение», «Доступное и комфортное жилье», «Эффективное сельское хозяйство».
Даже кривобокие в основе своей решения типа надбавок учителям и врачам в тысячу и десять тысяч рублей, премий в сто тысяч рублей или открытия семи центров высоких технологий в медицине имели огромное значение, поскольку ввели в приоритеты хоть какие-то цифры. Слово «национальный» также практически впервые обозначило всеобщий смысл и интерес для страны. Состоялась и относительная реабилитация государства: оказалось, что нет ничего зазорного для высшей власти в том, чтобы считать число школ и количество новых коровников и планировать увеличение численности крупного рогатого скота.
В этом еще очень робкий, но шаг: от абстрактных «ускорений», «социализмов с человеческим лицом», «гласностей» и «рынков», от пожелания национальной идеи Борисом Ельциным в 1996 году в 2005 году перешли к национальным проектам.
Оказалось, правда, что в бурно продвигаемых ныне национальных проектах собственно проектов почти и нет. Проект – это есть образ того будущего, которое еще отсутствует, но которое должно быть. И будущее, безусловно, связано с созданием новых систем деятельности, того, что станет качественным приростом и продолжит самостоятельно работать и дальше, когда пройдет 2008 год и про нынешние национальные проекты все забудут.
В объявленных национальных проектах не оказалось главного – целевой функции, ответа на вопросы «для чего?», «зачем?». Ни по одному проекту неясно, какое принципиальное преобразование произойдет и какой хотя бы один параметр объекта изменится в лучшую сторону.
Например, насколько снизится смертность населения в рамках проекта «Современное здравоохранение». Или насколько лучше по итогам проекта «Качественное образование» дети станут учиться, скажем, по физике или математике. Как изменится практически разрушенное сельское хозяйство из-за того, что, как 31 марта текущего года рассказал сам первый вице-премьер Дмитрий Медведев, «люди, которые живут на селе, очень вдохновлены проектом [«Эффективное сельское хозяйство»] и теми перспективами, которые он открывает. Они занимают очереди за кредитами с самого раннего утра…». Что даст увеличение объемов жилищного строительства к концу 2007 года на треть, если сегодня строится в 2 раза меньше жилья, чем в последние годы СССР и если цены на жилье продолжают расти на четверть в квартал, а скорость выбытия жилищного фонда 60-х-70-х годов («хрущоб») почти в 2 раза опережает заявленные темпы – появится ли отсюда «Доступное и комфортное жилье»?
Еще раз подчеркну: выдвижение и начало реализации национальных проектов является правильным и полезным делом.
Более того, бесспорно значимая роль национальных проектов уже сыграна, и состоит она в выявлении отсутствия у политического класса проектности сознания и целевой функции. Говоря проще, выдвижение национальных проектов обнажило истину: мы все разучились созидать — т.е. создавать и управлять созданием передовых инфраструктур, промышленных систем, социальных организмов и институтов буквально из ничего.
Оказалось, что у политического класса нет не просто национальных целей, но и самой способности, умения строить свои действия на основе целеполагания. Это означает, что, по сути, отсутствует и сам политический класс, поскольку собственно политическое начинается не с кресла в Думе или министерстве, а с постановки целей общегосударственного и национального значения.
Ведь политика есть обобщение наиболее подготовленными людьми назревших проблем и перевод их в цели и задачи, позволяющие эти проблемы предметно и технологически решать.
При этом решение проблем всегда требует проектов развития, т.е. предложения принципиального структурного усложнения и выведения на качественно иной уровень социотехнокультурных систем, реализуемых в виде новых продуктов, индустрий, инфраструктур. Без проектирования и организации принципиально новой системы деятельности никакая проблема решена быть не может.
Нельзя обеспечить обороноспособность без производства ядерного оружия – и в 1949 году СССР сделал свою атомную бомбу. Нельзя выйти в космос и организовать контроль за глобальными процессами на Земном шаре без создания соответствующих индустрий и всей той сферы, которую мы до сих пор собирательно называем «космосом» — и с 1957 года спутники стали бороздить внеземные просторы, а 12 апреля 1961 года наш соотечественник Юрий Гагарин стал первым в истории человечества космонавтом.
Точно так же и сегодня. Нельзя решить «жилищную проблему» исключительно правовыми и экономическими мерами без кардинального преобразования всей градостроительной и домостроительной системы, самого типа урбанизации. Нельзя вернуть жизнь в деревню и в бесконечные российские пространства, нельзя повернуть поток внутренней миграции молодёжи из села в город, из малого города – в областной центр, из областного центра в Москву и на ПМЖ без организации регионально-пространственного развития и создания современных инфраструктур и индустрий, дающих возможность полноценно и достойно жить и трудиться в далеком от столицы городке или селе. Нельзя, наконец, хотя бы замедлить демографическую деградацию страны без того, чтобы не создать новые формы жизни и расселения, построенные вокруг многодетной, например, трехдетной (в среднем) семьи.
Логика же, на которой построены национальные проекты, не предполагает никакого заметного преобразования сложившихся систем деятельности и практик.
Достаточно проиллюстрировать это на примере нацпроекта в образовании.
На официальном сайте Совета при Президенте России по реализации приоритетных национальных проектов поясняется, что «первоочередная задача» данного нацпроекта – «дать системе образования стимул к движению вперед». Что имеют в виду и как это собираются сделать?
Схема мероприятий выстраивается следующим образом. Во-первых, «выявить возможные «точки роста», а затем «государство будет стимулировать инновационные программы, поощрять лучших учителей, выплачивать гранты талантливым молодым ученым – то есть делать ставку на лидеров и распространять их опыт». Обосновывается эта схема тем, что «необходимо поощрять тех, кто может и хочет работать, – это касается и учащихся школ, и студентов вузов, и преподавателей. Поддержку получат наиболее эффективные и успешные образовательные практики – чтобы впоследствии они дали обществу примеры качественного образования, обеспечивающего прогресс и профессиональный успех».
Демократический характер предполагаемой схемы не вызывает сомнений и предельно симпатичен. Ставка на лидеров – что же может быть лучше?
Однако ничего не говорится про то, что собственно должно произойти в системном плане. Подспудно же подразумевается, что уже имеются в наличии сами по себе успешные образовательные практики, выявление и тиражирование которых приведет к созданию качественного образования в целом в стране, с неясными критериями и способами оценки результатов.
Все это было бы замечательно, если бы не тот факт, что в России отсутствует какая-либо основательная модель современной российской школы мирового уровня. Советской школы, выдающегося достижения прошлого века, уже нет, поскольку в значительной степени она разрушена и разъедена, а, главное, даже если ее сохранить (что само по себе невозможно), она уже не сможет решать новые задачи нового времени. Никакой же другой школы – как системы, имеющей статус перспективной модели, у Минобразования до сих пор нет.
Поэтому данный национальный проект не направлен на развитие образования и даже вообще не предполагает какого-либо развития. Иначе надо было бы предположить, что правительство и организаторы нацпроекта перекладывают задачу разработки и практического создания новой российской школы на самих этих замечательных лидеров – «лучших учителей» и «талантливых молодых ученых». Это похоже на то, как если бы руководство СССР и лидеры того же советского космического проекта (как С.П. Королев, например) в 1950-х годах от всей своей большой души предложили бы «лучшим советским летчикам» и «талантливым ученым» самостоятельно, в свободное от основной работы время создавать практику космического освоения, оставив себе приятную работу — выявлять «наиболее эффективные и успешные практики». И летчики вместе с учеными стали бы по вечерам строить несколько конкурирующих Байконуров, корабли и наземные станции слежения, в гаражах друг у друга проектировать и собирать пару-другую ракетоносителей, а их жены – точнее, лидеры среди жен – проектировали бы и шили скафандры; здоровьем бы будущих космонавтов и отработкой физиолого-медицинских процессов стали бы заниматься не лучшие медики и биологи СССР в лучших специально созданных НИИ, создавшие до сих пор лучшую в мире школу космической медицины и биологии, а медики-соседи или аспиранты-химики; а для самых отчаянных, первых космонавтов, открыли бы кредитные линии для прохождения программ спецподготовки в военкоматах, и они бы с утра занимали очередь у сберкасс…
Развитие немыслимо без колоссальной концентрации сил и создания строго иерархической системы управления разработками и реализацией проектов, создания выделенных систем генеральных конструкторов с фактически неограниченными полномочиями и правом единолично принимать самые серьезные решения. По-другому никогда не было и не будет. Организация развития всегда означает проектирование и материализацию гигантской мегамашины 1 , которая становится локомотивом новых систем деятельности и новой практики.
Так что выявлять лучшие практики и награждать победителей – здoрово, но обозначает фактический отказ государства от исторического творчества и ответственности за развитие. Это было бы не страшно, если бы ведущие функционеры страны объяснили бы, откуда они при этом ждут появления чудес: образования не простого, а качественного, здравоохранения – современного, жилья — доступного и комфортного, а многострадального сельского хозяйства – эффективного.
Именно развитие сегодня нужно стране. Если мы не будем делать ставку на развитие, то быстро истратим огромные ныне финансовые ресурсы на оптимизацию (в лучшем случае) текущего функционирования ряда сфер и отраслей, но не сдвинем ситуацию и стремительно деградирующей стране в принципиальном направлении, не вырвемся из тупика.
Нас разрушают не «отдельные недостатки» и даже не «надолбы и завалы», о которых так любили разглагольствовать в начале перестройки, а системные мировые проблемы. Поэтому сегодня необходимо переходить от национальных проектов – к целям и проектам развития страны.
Однако выход на цели и проекты развития требует принципиально иной антропологии политического класса и даже просто иного политического класса.

Политический класс развития

Развитие, в отличие от инерционного существования или даже модернизации, не может осуществляться функционерами. Это определяется тем, что развитие всегда является системным и цивилизационным сдвигом, невозможным без колоссальной политическо-управленческой энергетики и общенародного подъема.
Не только инерционные сценарии, но и модернизации по существу требуют только функционеров, пусть даже под модернизацию их лучше набирать из молодежи и формовать с чистого листа. Опыт успешной модернизации в Юго-Восточной Азии и Латинской Америке показал, что массированное введение привозных технологий может происходить без особых затрат, поскольку строится на изначальном «отрезании» от модернизируемых производств населения старше примерно 30 лет и интенсивного формирования обслуживающей новые технологии рабочей силы и менеджеров из молодых людей младше 30 лет – до следующей модернизации.
Не случайно столь силен в российском политическом классе, включая высших чиновников, крупных бизнесменов и профессиональных политиков, соблазн модернизации. Практически все так называемые реформы 1990-х годов были и остаются чистой воды модернизацией, строящейся не на создании собственных новых систем деятельности, не на собственноручно «выращиваемых» новых практиках и науках, а на завозе уже сложившихся технологий и инфраструктур.
Обратной стороной модернизации, в отличие от развития, является уничтожение и невоспроизводство оригинальных отечественных, в данном случае, советско-российских практик, наук и систем деятельностей, а также изначальное встраивание в чужое развитие на второстепенных ролях – т.е. имитация и даже симуляция развития или, как это было детально описано и названо в добротных монографиях еще 1960-х годов, «зависимое развитие».
Политический класс сегодня стоит перед выбором: либо и дальше продолжать явную или скрытую модернизацию и закрепление страны в качестве не только сырьевого, но и сырьевого со вчерашними технологиями придатка стран-лидеров современного мира (между прочим, сегодня уже в определенных сферах включающих и такие страны, как Китай или Бразилия), — либо делать ставку на развитие страны, которое не может быть «зависимым» или «догоняющим» и всегда по определению является самостоятельным и опережающим.
Но для выведения страны на курс развития значительной части политического класса необходимо перестать быть только функционерами.
В конце апреля чрезвычайно содержательно и интересно определил на своем персональном сайте необходимые качества нынешней российской элиты председатель Комитета Госдумы по конституционному законодательству и государственному строительству Владимир Плигин: «Для работы в государственном аппарате необходимы, прежде всего, именно «андроиды» — а не «творческие люди»… Преимущество «андроида» состоит в том, что он будет говорить по сути и только по сути, он будет действовать строго в рамках своей функциональности — а значит, действовать эффективно».
Причем, в качестве ведущей характеристики «андроида» Владимир Николаевич определяет национальную ориентированность: «Любые свои проекты, любые выступления, идеи, планы — все надо пропускать через призму интереса Российской Федерации. Быть не просто «андроидом», а «национально-ориентированным андроидом».
Здесь опять, как и в случае с выдвижением национальных проектов, видно страстное желание четкой государственной работы во всеобщих интересах. И это не только понятно, но и не может вызывать каких-либо возражений. Однако, этого мало.
Вряд ли кто-то будет спорить с тем, что чиновники и депутаты должны быть функциональны и исходить, в первую голову, из общих национальных задач, а не из частных корыстных интересов. Но это означает примерно то же, что и определять особенность новой модели автомобиля в наличии четырех колес, двигателя и связи движения руля с движением колес. Однако вряд ли на основе подобной концепции автомобиля можно выпускать действительно современные и уже тем более конкурентоспособные на мировых рынках изделия.
Расслабленность и аморфность нынешнего политического класса видна не только из потопа документов и слов, которые вынуждают Президента Российской Федерации к изящным выражениям: «Мы будем сопли жевать здесь годами? Мы уже сколько говорим на эту тему – с 99-го года? Почти ничего не происходит, только одни разговоры».
Реальная субтильность и растительная форма существования подавляющего числа ответственных чиновников особенно очевидны при чтении заокеанских первоисточников.
«America is at war» («Америка находится в состоянии войны») – так начинается новая (март 2006 года) Стратегия национальной безопасности США в форме прямого обращения Джорджа Буша к своим соотечественникам: «My Fellow Americans» («Друзья мои, американцы»).
Вот пример мобилизационной политики, когда в одном буквально слове вытравливается слишком опасная для страны теплохладность высших чиновников и элиты в целом. Можно как угодно относиться к подобным заявлениям, но нельзя отказать администрации Буша в последовательности. После 11 сентября 2001 года руководство США в любом своем действии исходит из того, что оно находится в состоянии войны, в чрезвычайной ситуации. Из этого, разумеется, не следует, автоматической эффективности (вспомним хотя бы ликвидацию последствий урагана «Катрина»), но из этого следует ясность сознания и его системная направленность на ключевые вопросы.
У нас ничего подобного и в помине нет. Наши высшие чиновники иногда, во время отдельных напряженных ситуаций, произносят слова о войне, но уже через неделю-другую об этом попросту забывают и продолжают прежнее слишком функциональное существование, переставая думать об этих, типа войны, второстепенных обстоятельствах.
Подобное состояние сознаний и умов не годится для постановки и тем более реализации проектов и целей развития страны.
Пользуясь словами Президента, новая антропология политического класса и должна стать такой, чтобы предметно отвечать на вопрос, как перестать «сопли жевать»?
И здесь есть один ключевой критерий. Сознание новой элиты должно быть проблемно-ориентированным, т.е. исходить из реальных проблем и направленности на их принципиальное решение.
Проблемная организация сознания 2 требует высочайшего уровня самоорганизации, которая и определяет политический реализм.

Проблемы, требующие приоритетного решения

Никакие частные вопросы в стране невозможно далее решать без выделения и постановки реальных проблем.
Проблема есть затруднение и противоречие, которое на данный момент не имеет своего отработанного решения в культуре. Способы и механизмы решения в ситуации встречи с проблемой еще предстоит открыть, увидеть, изобрести или «придумать». Именно реальные проблемы определяют эффективность действий и саму возможность масштабных преобразований.
Очевидно, что проблемы даже для своей постановки требуют гигантских творческих усилий и работы духа. Именно поэтому обозначение и решение любой проблемы во всемирной истории всегда приводили и приводят к фундаментальным открытиям и цивилизационному сдвигу.
Фундаментальными являются открытия, которые порождают целый спектр принципиально новых методов и систем деятельности, позволяющих, как это формулируют историки, «расширять экологическую нишу этноса». Здесь можно назвать открытия в области производства пищи, например, доместикацию растений или одомашнивание животных, или иные технические, организационно–управленческие открытия, позволяющие увеличить плотность населения в десятки и сотни раз. Эффект фундаментальных открытий таков, что они дают народу–первооткрывателю абсолютное преимущество перед другими народами и государствами мира 3 .
Также понятно, что любая реальная проблема по определению является мировой, т.е. равно важна для всего человечества и буквально всех стран мира, является сквозной и предполагающей тотальное преобразование мирового целого.
В настоящее время имеется несколько проблем, без нефиктивного решения которых силами всей страны и даже с помощью мирового сообщества нам не сохранить страну и не выйти в режим развития.
Во-первых, это демографическая проблема. В российской реальности демографическая проблема заключается в противоестественном и разрушительном режиме воспроизводства собственного населения, сочетающем в себе, по определению ведущего демографа Леонида Рыбаковского, «европейскую рождаемость и африканскую смертность». В России происходит ускоряющееся обезлюдение, фактически, речь приходится вести о вымирании страны. При этом в других странах, как известно, демографическая проблема может выражаться и в перенаселении.
Во-вторых, проблема деформированной внутренней геополитики страны, выражающейся в бесперспективности жизни на основной территории, кроме нескольких относительно благополучных (и то на фоне остальных) анклавов. Первым взрывом контроля пространства стал распад СССР. Сегодня мы опять на пороге пространственного коллапса, и критической территорией здесь является российский Дальний Восток.
В-третьих, градостроительная проблема, наиболее очевидно представленная в «жилищной проблеме» и «проблеме ЖКХ» и связанная с исчерпанностью ресурсов индустриальной урбанизации и невозможностью решения основной массы вопросов расселения, жилья и жизнеобеспечения привычными методами. Особенно показательной является ускоренная мегаполисная урбанизация, свойственная в последние десятилетия странам «третьего» и далее мира.
В-четвертых, проблема девальвации промышленного развития и труда, когда сферы коммуникации и услуг вытесняют устаревающие и необновляемые промышленно-индустриальные системы. На это направлены и активно пропагандируемые последние десятилетия идеологии постиндустриального и информационного общества.
В-пятых, энергетическая проблема, связанная с опережающим по отношению к производству энергии ростом ее потребления во всем мире и отсутствием новых инфраструктурных решений, способных резко, в разы повышать энергопроизводство. Хвастливыми разговорами про «энергетическую сверхдержаву» эту проблему не решишь, и уже через 3–4 года нам самим перестанет хватать нефти.
В-шестых, проблема организации общественного развития. Речь идет не только о необходимости новой социальной политики (кризис социальных политик происходит во всем мире), но и о необходимости принципиально определить принципы общественного строительства и тип общественного строя. Для России данная проблема очевидна, достаточно указать на давно уже обессмыслившиеся споры о том, что лучше: социализм или капитализм.
Наконец, в-седьмых, проблема мирового развития. Здесь укажем на кризис мирового порядка и отсутствие адекватных теорий, стратегий и сценариев развития, которые бы охватывали все основные страны мира, включая так называемые неразвитые или слаборазвитые. То же самое касается и России, на территории которой, как я уже указывал, одновременно существуют все уклады – от глобальных миростоличных мегаполисов до чуть ли не первобытнообщинных территорий той же нечерноземной «глубинки».
Эти семь выделенных проблем не исчерпывают проблемное пространство России и мира. Список проблем всегда является открытым: ведь проблема — это не позитивистское знание, определяемое якобы только объектом, а еще и результат способности общественных сил осознать, «схватить» и сформулировать проблему, осуществить проблематизацию. Однако именно эти семь проблем требуют своего обязательного и срочного решения.
Перед тем как сформулировать соответствующие семи проблемам семь целей развития страны, постараюсь раскрыть три первые проблемы. При этом наряду с описанием кризисного состояния дел будем кратко характеризовать и направления их разрешения.

Вымирание страны

В настоящее время в Российской Федерации мы имеем дело с практической эпидемией сверхсмертности и с катастрофически низкой рождаемостью. Без всякого преувеличения следует сказать: Россия вымирает.
Россия ежегодно теряет более 700 тысяч человек — происходит ускоряющаяся депопуляция и вымирание страны. Россия — единственная страна в «восьмерке» крупнейших развитых государств, где в минувшее десятилетие убывало население 4 . Численность собственного населения за последние пятнадцать лет сократилась минимум на 10,3 млн. человек. Согласно прогнозу ООН, при сохранении существующих основных демографических параметров уровня смертности и рождаемости к середине текущего столетия численность населения России уменьшится со 142,7 до 101 млн. человек.
В то же время в мире идет бескомпромиссная борьба за природные ресурсы — до 40 и более процентов которых от всех мировых запасов сосредоточено в Российской Федерации. В этой ситуации долговременное существование страны с гигантской территорией и с быстро уменьшающимся населением невозможно.
Это требует определить ситуацию как чрезвычайную, как демографическую катастрофу и небывалый цивилизационный вызов народам России и самому будущему нашей страны. Если мы не будем предпринимать адекватных мер, то уже в ближайшие десятилетия станем свидетелями исчезновения России с карты мира по демографическим основаниям.
Это главный вызов современной России и для своей нейтрализации он требует адекватной государственной демографической политики.
Главной причиной депопуляции является противоестественный и разрушительный режим воспроизводства собственного российского населения, возникший с начала 1990–х годов прошлого века 5 . Отсюда все мероприятия демографической политики следует разделить на три группы: направленные на снижение сверхсмертности, направленные на рост рождаемости и направленные на повышение общей репродуктивной способности населения. Миграционную политику необходимо рассматривать отдельно и не смешивать с решением демографических проблем.
Существенный вклад в диспропорцию демографических показателей в сравнении с основными развитыми странами мира вносит сверхсмертность российского населения. В Российской Федерации ежегодно умирает в расчете на тысячу человек населения в 2 раза больше, чем в Европе и США. Продолжительность жизни мужчины в России составляет неполные 59 лет — ниже, чем в Египте и Боливии. Аналогичный показатель в Старой Европе составляет в среднем 74 года.
Первопричина сверхсмертности — в продолжающейся депрессии населения, которая вызвана неуверенностью в завтрашнем дне и отсутствием жизненной перспективы. Депрессия приводит к угнетению иммунной и других систем организма, способствуя развитию сердечно–сосудистых и онкологических заболеваний, а также стимулирует другие механизмы риска: вредные привычки (курение, алкоголизм, наркоманию), избыточный или недостаточный вес и т.д.
Исключительно российской спецификой является чрезвычайно высокий уровень смертности в наиболее работоспособном возрасте. Вероятность смерти в возрасте от 15 до 60 лет в нашей стране в 3 и более раз выше, чем в странах Старой Европы.
Наличие депрессивного стрессового синдрома проявляется в чрезвычайно высоком уровне самоубийств, по которым страна занимает первое–второе (вместе с Литвой) место в мире. Количество самоубийц в Российской Федерации в 3 раза больше, чем в среднем по миру: на 100 тыс. человек населения — 43 (для сравнения: Германия — 14, Франция — 20, Испания — 9, Португалия — 5,4, США — 14, Парагвай — 4,2).
При этом практически не осуществляется системная работа в сфере здравоохранения по целенаправленному мониторингу и снижению смертности. В результате, в 2002 году число смертей от сердечно–сосудистых заболеваний, дающих до половины всего числа смертей, составило в России 994 на 100 тыс. человек, в то время как в США — 317, а в Португалии — 363. Снижение смертности только по одному этому показателю до уровня стран Европейского союза увеличит продолжительность жизни в стране почти на семь лет.
В среднесрочном и долгосрочном плане приоритетом демографической политики должно стать кардинальное повышение рождаемости.
Первопричина снижения рождаемости и высокой младенческой смертности — в низком нравственном и социально–экономическом статусе семьи. Это обусловливается формирующимися стереотипами поведения молодежи, отсутствием достойных жилищных условий, низким уровнем дохода, недоступностью для большинства семей необходимой медицинской помощи, примитивизацией структуры трудовой занятости, снижением статуса мужчин в обществе.
Негативное влияние на состояние репродуктивной функции населения оказывает упомянутый стрессовый синдром. В стране насчитывается около 5 млн. бесплодных супружеских пар, из которых 3 млн. имеют функциональные расстройства, допускающие быстрое и эффективное лечение с помощью современных методов. Подобное лечение, однако, не осуществляется в значимом объеме из–за коммерциализации данного направления и отсутствия необходимых средств у нуждающихся в лечении.
Для заметного повышения рождаемости представляется целесообразным создать механизмы особых приоритетов трехдетной семье: высокие пособия по рождению ребенка, жилье и иные преференции. Прогнозируется, что применение одной только этой меры приведет к росту количества детей в ближайшие пять лет на 1,0–1,5 млн.
Снижению сверхсмертности и повышению рождаемости будет содействовать создание атмосферы социального оптимизма и решительного развития. Это требует организации масштабных государственных программ по социальному, макроэкономическому, пространственно–региональному и градостроительному развитию.
В стране отсутствует адекватная социальная политика, а та, что есть, не создает основы для элементарного воспроизводства. Социально–имущественное расслоение достигает до 15 и более децилей при отсутствии действенных механизмов перераспределения доходов в пользу бедных категорий.
Особенно наглядно это проявляется в несбалансированности структуры доходов и расходов населения в регионах Дальнего Востока и Сибири. Так, расходы для проживающих в Дальневосточном федеральном округе по минимальному набору продуктов питания, по величине прожиточного минимума и по оплате жилищно–коммунальных услуг от 2,2 до 4,8 раз выше, чем в среднем по России. При этом главной причиной высоких расходов на ЖКУ является неудержимый рост тарифов на электроэнергию и тепловую энергию, которые на данный момент соответственно в 1,7 и 2,2 раза выше среднероссийских. В то же время средняя заработная плата в Дальневосточном федеральном округе превышает среднероссийскую лишь в 1,3 раза. Районные коэффициенты (составляют от 1,2 до 2 раз) и надбавки за стаж на Севере (составляют от 1,3 до 1,8 раз) выплачиваются только в государственном секторе экономики и не вносят решающего вклада в увеличение заработной платы населения в целом.
Существование подобной диспропорции ведет к выдавливанию населения из данных стратегических регионов. То же самое касается и большинства регионов страны, особенно сельских территорий и небольших городов. Показательно, что в надежде на улучшение своего положения за последние 15 лет более 46 млн. человек — треть российского населения — сменили место жительства.
Также продолжается отток из России населения трудоспособного возраста: за три года свыше 280 тыс. человек выехали из страны за рубеж на постоянное место жительства. Уезжают высококвалифицированные специалисты, среди них 44 тыс. человек с высшим образованием, в том числе 254 доктора и кандидата наук. За рубежом на контрактной основе работают 33 тыс. человек. Ежегодно свыше 15 тысяч россиянок в возрасте 18–24 лет уезжают из страны по брачным приглашениям.
Макроэкономический анализ показывает, что за 1990–е годы баланс трудовой занятости сместился в сторону малоквалифицированного труда при общем сокращении рабочих мест в высокотехнологической промышленности, особенно в области машиностроения и научно–конструкторских разработок. До сих пор абсолютные значения объемов выпуска наиболее наукоемкой продукции показывают обвальное падение. В частности, производство металлорежущих станков, которое составляет основу станкостроения, отрасли, которая, в свою очередь выступает основой машиностроения, за 1990–е годы снизилось более чем в 10 раз. Даже в строительной сфере, которая требует специалистов средней квалификации и в настоящее время переживает бум, уровень безработицы среди местного населения составляет до 10 %. Негативное влияние на структуру занятости собственного населения оказывает экономическое вытесняющее давление со стороны теневого рынка труда, который почти на 90 % складывается из труда нелегальных мигрантов.
Критически ухудшает демографические параметры сложившаяся в России система распределения производимого совокупного добавочного продукта, которая характеризуется выводом значительной части данного продукта из внутреннего оборота и его исключением из использования в развитии общества. Подобная система обеспечивается разнообразными схемами вывоза стратегического сырья и оседания доходов от его продажи за пределами Российской Федерации.
В целях повышения социально–экономического статуса мужчин и удовлетворения их профессиональных притязаний необходимо стимулировать промышленное развитие с опорой на высокотехнологичные уклады и сложный высококвалифицированный труд. Для системного совершенствования структуры трудовой занятости следует кардинально пересмотреть подходы к перераспределению общественного продукта в направлении создания перспективных рабочих мест и исправления структуры доходов в пользу основной массы работников, в частности, ввести прогрессивную шкалу подоходного налога, апробированную во всех цивилизованных странах.
Продолжается рост неравномерности расселения и пространственного развития страны. Вследствие внутренних миграций Центральный федеральный округ вобрал почти две трети населения, а Сибирь и Дальний Восток, богатые минеральными, лесными и биологическими ресурсами и являющиеся преимущественно приграничными территориями, потеряли более 1,2 млн. жителей. Представляется целесообразным в целях улучшения демографической ситуации приступить к организации центров развития страны в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Создание центров развития позволит не только остановить выезд с восточных территорий российского населения и противостоять нарастающему миграционному и экономическому давлению со стороны Китая, но и создать новый форпост внутрироссийского и мирового развития.
Одним из существенных факторов неблагополучной демографической ситуации является нарастающая мегаполисная урбанизация, усиливающая скученность расселения в высокоэтажных домах и принуждающая семьи к малодетности.
По сути, в стране нет государственной демографической политики. Более того, происходит ее подмена политикой стимулирования миграции, что отвлекает от решения глубинных проблем воспроизводства собственного населения и является тупиковым путем. Пропагандируемое сегодня привлечение в страну мигрантов без коренного изменения существа демографической ситуации приведет лишь к тому, что въезжающие на территорию России станут объектом воздействия тех же имеющихся негативных факторов.
В этой ситуации, очевидно, необходимо перейти к сильной демографической политике и сделать организацию демографического развития абсолютным национальным приоритетом. На сегодняшний день уже очевидно, что от преодоления демографической катастрофы напрямую зависит будущее России в целом, а демографическое развитие является интегральной функцией от развития страны 6 .
На основе вышесказанного демографическую проблему следует сформулировать следующим образом: инерционное сохранение привычных для населения и руководства страны моделей, укладов и принципов жизни уже со второй половины прошлого века (точнее, с середины 1960-х годов) напрямую ведет к вымиранию населения России; необходимо проектирование и введение принципиально новых механизмов общественного воспроизводства и развития в рамках планирования масштабного цивилизационного сдвига.
Тем, кто всерьез обеспокоен происходящим и желает улучшения демографической ситуации, следует мыслить трезво, реалистично и понимать, что преодолеть демографическую катастрофу и перейти к демографическому развитию возможно только через обретение нового мировоззрения и строительство новой цивилизации. По–другому, проще — не получится.
Необходимы живые творческие поиски самими людьми новых правильных «моделей своей жизни» и становление новых, обращенных в будущее страны и мира укладов жизни человеческих общностей.

Пространственный коллапс

Продолжается рост крайней неравномерности социально-экономического и гуманитарного развития регионов и макрорегионов России. Структура и характер расселения и пространственного развития становятся все более примитивными и несут прямую угрозу единству и безопасности страны.
Диспропорция регионального развития в России продолжает усугубляться. Разрыв в объемах валового регионального продукта (ВРП) на душу населения между разными субъектами Российской Федерации составляет почти 20 раз и превышает различия в уровне развития стран так называемого «золотого миллиарда» и беднейших государств мира. Душевое производство ВРП в десяти наиболее экономически развитых регионах России в 2005 году превышало среднестатистический уровень в 3,8 (для сравнения: в 2000–м году — 3,2 раза, а в 1998 — 2,5 раза). К 2004 году двенадцать субъектов Федерации из 89 обеспечивали более 50% ВВП страны. В этих же регионах сосредоточились основные инвестиции и другие ресурсы экономики. Разрыв в социально-экономической ситуации становится основным социальным противоречием, порождающим политические конфликты.
В итоге это приводит, прежде всего, к катастрофическим провалам в демографии и к в невиданной по масштабам внутренней миграции российского населения.
В более чем половине российских регионов — 47 из 89 субъектов Российской Федерации – в 2005 году наблюдалось увеличение числа умерших. Превышение числа умерших над числом родившихся в целом по стране составило 1,6 раза, а в 23 регионах — 2,0-2,8 раза. Размах вариации продолжительности жизни для населения различных регионов в 2005 году достиг почти 23 лет, а по продолжительности жизни мужчин он превысил 25 лет, варьируя от 46,4 года в Корякском автономном округе до 71,7 года в Республике Ингушетии.
Стоит еще раз напомнить, что за последние 15 лет более 46 млн. человек — треть российского населения — сменили место жительства в надежде принципиально улучшения и стабилизации своего положения. При этом продолжается концентрация мигрирующего населения в Московском столичном регионе, Ямало-Ненецком и Ханты-Мансийском автономных округах Тюменской области, Краснодарском и Ставропольском краях. В результате плотность населения на 1 кв. км в Центральном федеральном округе составляет 57,7 чел., Сибирском — 3,9 чел., Дальневосточном — 1,1 чел. При этом отток населения в 3–4 региона Российской Федерации не только продолжается, но и нарастает.
Продолжается деградация подавляющего числа городов и районов, не являющихся федеральными или региональными центрами и мегаполисами.
Катастрофической стала ситуация в сельских районах. Так, на момент переписи 2002 г. более чем 8,4% сельских населенных пунктов были нежилыми, а в 22,4 % проживало не более 10 человек.
Внутренняя миграция в единичные центры сопровождается продолжающейся эмиграцией и выездом из страны наиболее квалифицированных, образованных и перспективных групп населения. Главной причиной продолжающейся «утечки умов» и общей эмиграции из страны является отсутствие в стране иных, кроме Москвы и Санкт-Петербурга, региональных центров социально–экономического развития мирового уровня. Существующие вышеуказанные центры социально–экономической активности в России имеют в своей основе сырьевой или финансово–спекулятивный тип хозяйства и не могут выступать центрами притяжения стратегических — т.е. наиболее квалифицированных и образованных — групп населения, которые, как правило, прикреплены к инновационно–промышленному типу хозяйства.