Возможно, пространство-время возникает из более фундаментальной реальности. Выяснение того, как это происходит, могло бы помочь достичь самой насущной цели физики — создания теории квантовой гравитации. Узнаем ли мы когда-нибудь истинную природу пространства и времени? Данные наблюдений из космоса могут появиться не в ближайшее время. Лабораторные эксперименты могут провалиться. И, как известно философам, вопросы об истинной природе пространства и времени действительно очень стары. Все то, что существует, «все вместе, едино, непрерывно, — сказал философ Парменид 2,5 тыс. лет назад. — Все наполнено тем, что есть». Парменид настаивал на том, что время и перемены суть иллюзии, что все везде одно и то же. Его ученик Зенон создал знаменитые парадоксы, чтобы доказать точку зрения своего учителя, стремясь показать, что движение на любом расстоянии невозможно. Их работа подняла вопрос о том, не иллюзорны ли в некотором смысле время и пространство, — тревожная перспектива, которая преследует западную философию более двух тысячелетий.

Сегодня ИТ‐компании используют искусственный интеллект для распознавания человеческих эмоций — например, в ходе собеседований с соискателями вакансий, да и в любых общественных местах. Но, как оказалось, искусственному интеллекту тоже не чужды расовые, культурные и гендерные предрассудки. В феврале 2020 г. в британском Ливерпуле на конференции, посвященной госзакупкам (тема, в общем-то, проходная), участники, как обычно, прогуливались мимо стендов, останавливаясь у тех, которые привлекли внимание. А в это время за ними велось скрытое наблюдение: 24 видеокамеры, расставленные наполу взалах, где проходила конференция, соскоростью от пяти до десяти кадров в секунду четко отслеживали реакцию каждого посетителя, регистрируя едва различимые сокращения его мимических мышц. Отснятый материал передавали в компьютерную сеть. Затем к работе подключался искусственный интеллект (ИИ): алгоритмическая ИИ-начинка определяла пол и возраст, а кроме того, распознавала мимику участников конференции с целью выявления признаков «счастья» и «вовлеченности».

Пограничное расстройство личности — один из наиболее стигматизированных психиатрических диагнозов. Не пора ли начать рассматривать его как последствия травмы? Годами «пограничное расстройство» оставалось расплывчатым понятием. Оно стало официальным диагнозом в 1970-х гг., когда психиатр из Больницы Маклина в Белмонте, штат Массачусетс, Джон Гандерсон (John Gunderson) тщательно обследовал и описал группу пациентов, у которых ошибочно, как он считал, была диагностирована шизофрения. Гандерсон выделил шесть ключевых особенностей этих людей: сильные эмоции, которые по своей природе были обычно враждебными или депрессивными; импульсивное поведение в анамнезе; краткие психотические эпизоды; хаотичные отношения; нелогичное или «бессвязное» мышление, которое проявляется, например, в виде необычных ответов в тестах с открытыми вопросами; и способность поддерживать внешнюю видимость нормальности.

В 1900 г. водолаз Элиас Стадиатис (Elias Stadiatis), одетый в медно-латунный шлем и тяжелый парусиновый костюм, вышел из моря, дрожа от страха и бормоча что-то о «куче мертвых голых людей». Он был одним из греческих водолазов с острова Сими в Эгейском море, которые добывали морские губки. Их группа укрылась от сильного шторма возле небольшого острова Антикитера (ныне Андикитира), расположенного между Критом и материковой Грецией. Когда шторм утих и ловля губок возобновилась, водолазы случайно наткнулись на затонувший корабль, полный греческих сокровищ. Как позже выяснилось, это была самая значительная находка останков кораблекрушения Древнего мира на тот момент. «Мертвые обнаженные люди» на деле оказались мраморными скульптурами, разбросанными по морскому дну вместе с многочисленными артефактами. Это открытие повлекло за собой первые в истории крупные подводные археологические раскопки.

Разрушительные геомагнитные бури, возможно, происходят чаще, чем полагали ученые, и это не предвещает ничего хорошего для нашего в буквальном смысле опутанного проводами глобального сообщества. Время от времени на нашей звезде происходят гигантские выбросы частиц и излучения, способные вызвать на Земле серьезные разрушения. Более 150 лет ученые, изучающие эти вспышки и то, как они влияют на нашу планету, самое большое внимание уделяли одному, казалось бы, самому яркому — в буквальном смысле — событию: солнечной буре 1859 г., которую принято называть «событие Кэррингтона». Извержение на Солнце нанесло сильный удар по Земле, накачав в магнитное поле нашей планеты энергию, достаточную, чтобы вызвать гигантскую геомагнитную бурю, которая не только породила красивейшие картины полярного сияния, но и вызвала электрические возгорания в телеграфных линиях.

Повышенная влажность в теплеющей атмосфере подпитывает сильные ураганы и ливневые дожди. Лето 2021 г. стало ярким примером разрушений, которые может принести непогода в теплеющем мире. В середине июля во время бурь в Западной Германии и Бельгии за два дня выпало до 20 см дождевых осадков. Ливневые воды разламывали здания на части и несли их по улицам. Неделю спустя в китайской провинции Хэнань всего за три дня выпало годовое количество осадков — более 60 см. Сотни тысяч людей спасались бегством от вышедших из берегов рек. Жители города Чжэнчжоу, административного центра провинции, публиковали видео, как пассажиры, оказавшись в ловушке затопляемых вагонов метро, тянулись к потолку, чтобы глотнуть воздуха, оставшегося над быстро прибывающей водой.

Новые открытия о том, как сталкиваются галактики, дают представление о будущем Млечного Пути. Приблизительно через 5млрд лет, когда Солнце расширится и превратится в красный гигант (звезду размером примерно c орбиту Земли), наша Галактика столкнется со своим ближайшим крупным соседом, Андромедой. Поскольку гравитация притягивает эту парочку в объятия друг друга для более тесного контакта, звезды сорвутся со своих орбит, образуя красочные шлейфы, а газ и пыль будут стягиваться к сближающимся ядрам, разрушая величественную картину грандиозных спиралей, которые существовали почти три четверти возраста Вселенной.

Долгожданный преемник Космического телескопа «Хаббл», запуск которого много раз откладывался, наконец готов к старту. Космический телескоп им. Джеймса Уэбба — совместный проект NASA, Европейского космического агентства и Канадского космического агентства — будет наблюдать самые старые галактики во Вселенной, получать изображения формирования новых планет и планетных систем вокруг других звезд и даже исследовать в новых деталях планеты нашей собственной Солнечной системы. Самый амбициозный и дорогой из когда-либо построенных (стоимость проекта — $10 млрд), телескоп им. Уэбба оптимизирован для наблюдения в инфракрасном диапазоне излучения. Это лучший инструмент для изучения объектов из далекой и древней Вселенной.

Несоответствие между теорией и экспериментом, когда речь идет о мюонах, указывает на возможность существования новых частиц и сил природы. ного лет назад, покинув физическую лабораторию Европейской организации ядерных исследований (CERN), я пересекла швейцарско-немецкую границу на скоростном поезде. Глядя из окна вагона, я была очарована мелькающими перед моими глазами сценами: молодая парочка обнимается на совершенно пустынной платформе, старик стоит у ржавой повозки с недостающим колесом, две девушки заходят в поросший тростником пруд. Каждая сцена — лишь несколько промелькнувших в мгновение ока кадров, но моему воображению этого было достаточно, чтобы дописать историю.

Системы машинного обучения продемонстрировали ошеломляющий прогресс в пограничных областях экспериментальной квантовой физики. изик, специалист в области квантовой физики Марио Кренн (Mario Krenn) вспоминает, как в начале 2016 г. он сидел в кафе в Вене, просматривая компьютерные распечатки, пытаясь осмыслить то, что обнаружил MELVIN. MELVIN — это созданный Кренном самообучающийся машинный алгоритм, что-то вроде искусственного интеллекта. Его назначение— перемешивать и сопрягать строительные блоки стандартных экспериментов квантовой физики и находить решения новых проблем. Он действительно помог найти много интересных задач. Но было одно решение, которое не имела смысла. «Первое, что я подумал: «В программе ошибка, потому что такое решение не может существовать»», — вспоминает Кренн.