Интервью И. Москалева с Клаусом Майнцером — директором Академии им. Карла фон Линде, заведующим кафедрой философии науки Технического университета Мюнхена, президентом Немецкого общества сложных систем и нелинейной динамики.
Мир становится все сложнее. Сегодня исследовательские и инновационные проекты выходят за рамки классических дисциплин, например, физики, химии, биологии или техники. Наши дети и молодежь должны быть подготовлены к нелинейному и сложному миру. Они должны его воспринимать. Изучение «эффекта бабочки» ни в коем случае не позволяет людям быть боязливыми и апатичными: «О Боже, нам вообще ничего нельзя сделать, а то могут произойти катастрофы!». Это было бы абсолютно неверно. Напротив, необходимо, чтобы люди учились мыслить, действовать и вести хозяйственную деятельность в соответствии с принципами устойчивого развития, т.е. мы должны учитывать разнообразные последствия нашей деятельности. Восприятие сложности и идеи устойчивого развития должно войти в плоть и кровь людей. Это является важной предпосылкой системы образования и воспитания в будущем
Клаус Майнцер - Доктор философских наук, Директор Академии им. Карла фон Линде и заведующий кафедрой философии науки Технического университета Мюнхена, президент Немецкого общества сложных систем и нелинейной динамики. Член ряда престижных международных научных организаций Германии, Швейцарии, США. Один из крупнейших в мире специалистов в области теории сложности, теории хаоса, теории познания и искусственного интеллектаю В 2009 г. в Росии вышла книга «Сложносистемное мышление» — перевод издания » Thinking in Complexity . The Computational Dynamics of Matter , Mind , and Mankind «, выдержавшей 5 изданий в Германии с 1994 по 2007 гг. и переведенной на китайский, японский и польский языкию Автор более 20 монографий, в том числе таких получивших широкую известность книг, как «Сложность» (2008), «Творческая случайность. Как в мире возникает новое?» (2007), «Симметрия и сложность. Дух и красота нелинейной науки» (2005), «Философия компьютера» (2003), «Искусственный интеллект. Основы работы разумных систем» (2003).
Москалев Игорь Евгеньевич - кандидат философских наук, заместитель заведующего кафедрой управления социальными экологическими системами Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации.
- Уважаемый профессор Майнцер, Вы пишите о непрерывном усложнении нашего мира, о том, что сложность и нелинейность являются наиболее замечательными свойствами эволюции материи, разума и человеческого общества. Действительно, все сложней становится современная техника, на рынке появляются новые товары и услуги. Однако для того, чтобы пользоваться современным компьютером, совсем не обязательно владеть языками программирования. Водить автомобиль можно, и не зная формулировок физических законов. Так все-таки усложняется ли современный социум или наоборот упрощается (примитивизируется), концентрируя интеллект и капитал в определенных узкопрофессиональных сферах?
- Действительно , мир становится все сложнее . Это связано с усложнением наших инструментов. Раньше обществу служили простейшие машины. Представьте себе рычаг и подъемные блоки времен Античности и Средневековья. В эпоху Нового времени технические устройства становятся еще более сложными . Если ранее машины основывались только на законах статики, то теперь к ним добавляются динамические законы механики. Подумайте, например, о точных часовых механизмах XVII — XVIII веков как первых примерах технических автоматов. В XIX веке возникло учение о теплоте (термодинамика), которое привело к появлению паровых машин. Процесс Карно, связанный с превращением тепловой энергии в движение, вдохновил инженеров на создание машин, близких к идеальной. Это развитие привело к появлению в конце XIX века двигателей внутреннего сгорания Дизеля и Отто, что позволило механизировать общество.
С появлением машин и моторов общество стало сложнее и разнообразнее. Индустриальное общество пришло на смену аграрному. В России этот процесс политически связан с Октябрьской революцией. Однако с нарастающей сложностью технологии становятся все менее доступными для понимания отдельному человеку. Уже паровая машина является достаточно мудреным устройством. Я даже не берусь предположить, сколько современных школьников не способны их понять.
Имеются в виду принципы, лежащие в основе этой техники. Такие физические законы как закон сохранения энергии или второе начало термодинамики. Вообще вся техническая термодинамика и двигатели внутреннего сгорания. Люди едва успевают обучаться обслуживанию этих машин. Подумайте, например, о многих водителях, которые управляют автомобилями. Лишь немногие разбираются в технических процессах. Также и закон рычага – гениальное изобретение античности – многие использовали, но лишь такие, как великий Архимед, понимали его принцип действия.
В этом смысле знание, которое стоит за техническим и цивилизационным развитием, постоянно усложняется. Тем не менее, люди всегда могли к нему приспособиться. Причина в том, что обслуживание технических систем всегда было настолько простым, насколько это было возможно сделать. Это является главным условием для восприятия техники человеком.
Сегодня у нас есть Интернет и компьютер. Каждый может читать необходимые иконки на экране. По сути это язык зрительных образов, который можно выучить посредством определенных стимулов и реакций. С его помощью можно использовать технические приборы, не разбираясь в сложных компьютерных программах.
Мы убеждены в том, что обслуживание технологии должно быть организовано как можно проще, хотя стоящие за этим системы становятся все сложней. Мы доверяем небывало сложной машинерии, на которой держится наше общество. Это касается не только техники, о которой я сейчас говорил, но также социальных и экономических систем.
Как и для технических систем, мы можем рассмотреть историю развития систем социальных и экономических. Начиная с возникновения в Античности и в эпоху Средневековья простых обществ, основанных на обмене, затем раннего капитализма эпохи Ренессанса. Параллельно с этим развивается естествознание и техника. (Вспомните, например, Галилея и Леонардо да Винчи). С ранним капитализмом в математике появляется процентное исчисление, теория математических последовательностей, рядов и сходимости, которая особенно тесно связана с понятием «ускорение» в механике.
С банковским миром возникает сложная экономическая машина, которая ведет к таким экономическим инновациям, как страхование, биржевая деятельность и финансовые рынки. Экономическая машина связана с развитием все усложняющейся социальной системы. Подумайте о системе управления нашим обществом, в которой в одиночку вообще нельзя разобраться. Мы вынуждены ей доверять. Но для того чтобы целое было нам подвластно, уровень управления социальной системой должен быть организован предельно просто.
Правда удается это нам не всегда. В среднем люди сегодня не умнее и не глупее, чем раньше. IQ выводится из среднестатистического распределения в соответствии с кривой Гаусса. Можно предположить, что по биологическим основаниям распределение умственных способностей на протяжении нескольких поколений остается постоянными. И если это так, то уровень обслуживания и управления техническими, экономическими и социальными системами должен оставаться простым. Как и раньше, лишь немногие будут иметь представление о сложном механизме нашей социальной, экономической и технической системы.
Уже Макс Вебер говорил о том, что мир труда стал настолько разнообразным, что все мы работаем в рамках своих узкопрофессиональных специализаций. В то же время в повседневной жизни эти системы должны оставаться общедоступными. Если я как профессор университета специализируюсь в одной области, то в другой являюсь дилетантом. Я это замечаю каждый раз при заполнении налоговой декларации – что в Германии является довольно трудной задачей, практически не решаемой без специальных консультантов. При этом в демократическом обществе данная система социального обслуживания должна быть доступна как для уборщицы, так и для профессора.
– Сложные системы способны к самоорганизации – рождению порядка из хаоса. В то же время, усложняясь, мир становится все более хрупким. Как Вы считаете , возможно ли достижение предела сложности ?
– Да. Прежде всего, существуют границы сложности в математическом смысле, т.е. границы сложности можно определить математически. Здесь подразумеваются границы логической вычислимости. Они связаны, например, с теоремой Гёделя о неполноте, доказывающей, что формальные системы, в которых можно определить основные арифметические понятия, принципиально не полны. Тем самым, подразумевается, что они охватывают не всю истину: всегда есть утверждение, истинность которого не может быть определена с помощью формальных алгоритмов (в том числе, компьютерных программ).
Таким образом, всегда есть «слепые пятна», которые такая формальная система не может описать. Эта великая мысль, была доказана Гёделем математически. Однако в принципе человек может такие формальные системы расширить настолько, что они будут описывать известные «слепые пятна». Однако и в расширенной системе снова появятся «слепые пятна», которые можно будет описать в еще более расширенной формальной системе и т.д.
Мы можем предлагать все более строгие и подробные формализмы, как, например, в информатике, однако принципиально невозможно создать супермашину, способную определить всю истину. Мы будем вынуждены постоянно совершенствовать наши машины, но никогда не получим супермашину.
Это ведет нас к другой принципиальной границе – границе предсказательной силы теорий. Принципиально невозможно сделать долгосрочный прогноз развития системы, которая обладает свойством универсальной вычислимости . В этом есть нечто фундаментальное. «Принципильно» означает здесь, что мы не можем создать такой суперкомпьютер, который бы позволил сделать нам эти предсказания.
Универсальной вычислимостью обладают универсальные машины, которые способны моделировать любые машины и алгоритмы. В принципе, каждый офисный компьютер в какой-то мере представляет такую машину, поскольку на нем могут быть запущены различные компьютерные программы. В этом отношении каждый компьютер выполняет то же, что, по меньшей мере, могла бы выполнять универсальная машина. Разумеется, универсальные машины представляют некоторый идеальный логико-математический концепт в отличие от наших реальных компьютеров с конечной памятью и ограниченным ресурсом работы.
Логико-математический концепт идеальной машины восходит к британскому логику Алану Тьюрингу. Поэтому сегодня говорят об универсальной машине Тьюринга. Если некоторая машина обладает свойством универсальной вычислимости, то невозможно предсказать результаты ее развития. Основанием является знаменитая «проблема остановки» Тьюринга. Не существует алгоритма, с помощью которого компьютерная программа могла бы решить остановится ли она после некоторого числа шагов, закончив вычисления, или будет продолжать работать и процесс вычисления не закончится. Если бы можно было сделать долгосрочный прогноз развития системы методами универсального вычисления, то можно было бы также предсказать, прекратится ли развитие системы. Поскольку речь идет об универсальной системе, которую может смоделировать любая компьютерная программа, то была бы решаема проблема остановки и для любой компьютерной программы – вопреки выводу Тьюринга.
Это предел нашей способности познания. Этот вывод просто гениален с точки зрения философии и математической логики. Это величайшее открытие XX века, которое можно сравнить только с теорией относительности и квантовой механикой. В отличие от физики этот вывод был получен посредством простого размышления.
Свойство универсальной вычислимости не столь необычно, как может показаться. Недавно мы с моим коллегой сумели доказать, что этим свойством обладают даже относительно простые системы. Примером являются так называемые клеточные автоматы, открытие которых связано с именами Дж. фон Неймана и Конрада Цузе – пионеров компьютерных технологий . Принцип работы клеточных автоматов настолько прост, что его может понять даже ребенок. Представьте себе клеточное поле как на шахматной доске. Каждую клетку будем рассматривать в качестве элементарного автомата, который способен менять свое состояние (например, принимать черный или белый цвет). Простые правила определяют то, как конкретный автомат (клетка) будет менять свое состояние (т. е. свой цвет) в зависимости от состояний своих соседей (других клеток). В результате совместного выполнения этих правил с течением времени возникает цветной узор, который может напоминать рост многоклеточных организмов, например, морских кораллов.
Отдельные правила совсем просты. Например, если у одной клетки 4 соседние клетки черного цвета, то эта клетка должна стать белой. Коллективное применение данного правила в некоторых случаях может привести к очень сложным структурам, и их развитие непредсказуемо. Они обладают свойством универсальной вычислимости. В этом случае долгосрочное прогнозирование принципиально невозможно по логико-математическим основаниям. Практически, если бы многочисленные клетки головного мозга обладали свойствами универсальной вычислимости, то их динамика была бы также непредсказуема.
Здесь возникают границы предсказуемости, которые следуют из теории хаоса и теории сложных систем. Хаотические системы (например, неустойчивая погода) чувствительны к малейшим изменениям начальных условий («эффект бабочки»). Системы с незначительно различающимися начальными условиями вначале ведут себя схожим образом. Затем начинает экспоненциально нарастать вычислительная емкость, что практически исключает возможность дальнейшего прогнозирования. Поэтому прогноз погоды можно делать только на ближайшие 2-3 дня.
В теории сложных динамических систем указываются точные границы сложности для возможных прогнозов, что демонстрируют модели динамических систем в природе, экономике и обществе. Эти проблемы я рассматриваю в своей книге о сложных системах, которая была переведена на русский язык. Непредсказуемость всегда также означает ограничение возможностей управления. (Представьте себе, например, сложность нашего мозга). Поэтому подобные рассуждения имеют не только теоретическое, но и огромное практическое значение.
– Как тогда, по Вашему мнению, система образования может учитывать возрастающую сложность? Должен ли реформироваться университет? В правильном ли направлении идут изменения? Как Вы оцениваете современные реформы, например, Болонский процесс?
– Мы должны сегодня готовить наших детей и нашу молодежь к сложному миру. Это, конечно, не означает, что сегодня людям требуется больший объем мозга для хранения все большего количества знаний. Если наши интеллектуальные способности статистически имеют такое же распределение, как и у предыдущих поколений, то все зависит от того, что именно мы изучаем и как мы изучаем. Раньше многие способные люди лишь в силу своего социального статуса были вынуждены заниматься простым неквалифицированным трудом. При сегодняшних возможностях получения образования они могли бы стать врачами, инженерами и менеджерами. Таким образом, все зависит от того, как мы используем наш интеллект. Поскольку и сегодня существуют естественные границы для получения знаний (в том числе и для способных людей), то люди изучают лишь самое важное в различных дисциплинах. Поэтому мы должны крайне внимательно следить за тем, что мы прививаем нашим детям и ученикам.
Процесс обучения связан со сложностью. Я уже упоминал о механике, которая была основой науки XVIII — XIX вв . В основе самой механики лежи т принцип каузальной причинности, согласно которому каждое действие имеет одну единственную причину. В философии познания XVIII — XIX вв. каузальное мышление было на переднем плане. Однако в эпоху сложных систем классическая каузальная схема изменяется .
В классическом понимании причина и следствие всегда пропорциональны: Малая причина (например, толчок маятника) ведет к маленькому действию. Но это верно, когда взаимодействуют только два фактора. Математически это описывается легко решаемыми линейными уравнениями. В сложном мире со многими взаимодействиями причина и следствие перестают быть пропорциональными. Если во время прогулки по лесу в жаркую сухую погоду кто-то бездумно выбросит окурок, то это может вызвать пожар, от которого пострадают жители миллионного города.
Другой пример, это недавний экономический кризис. Он возник из небольшого конфликта на рынке ценных бумаг на восточном побережье Северной Америки. Многие банки слишком легко раздавали кредиты клиентам, не обладающим достаточным собственным капиталом. Эти кредиты шли на покупку ценных бумаг, которые были объектом рыночных спекуляций. Когда в конце концов все рухнуло, то благодаря глобализации банковской системы случился «эффект бабочки», который ввел банки всего мира в штопор. Например, Банк Баварии также испытал большие трудности. Это типично для нелинейных сложных систем.
Или вернемся к системе образования. Наши дети и молодежь должны быть подготовлены к этому нелинейному и сложному миру. Они должны его воспринимать. Изучение «эффекта бабочки» ни в коем случае не позволяет людям быть боязливыми и апатичными: «О Боже, нам вообще ничего нельзя сделать, а то могут произойти катастрофы!». Это было бы абсолютно неверно. Напротив, необходимо, чтобы люди учились мыслить, действовать и вести хозяйственную деятельность в соответствии с принципами устойчивого развития ( englisch : sustainable development ), т.е. мы должны учитывать разнообразные последствия нашей деятельности.
Идея устойчивого развития непосредственно связана со сложностью и нелинейностью. Принцип устойчивости развития возник в сельском хозяйстве как требование использовать такое количество ресурсов (например, древесины), какое может быть снова выращено (например, в качестве лесных посадок). Однако идея у стойчивости развития может быть перенесена и в экономику, и в технику. Сегодня, рассматривая какую-то проблему, мы думаем о ее сложных взаимосвязях, включая вопросы этики и ответственности.
Приведу один пример. Я участвую в про екте автомобильного концерна BMW. Проект посвящен устойчивому развитию и внедрению идей теории сложности в систему образования. Прежде всего, речь идет о подготовке руководящих кадров. Руководители в экономике, политике и государственном управлении должны быть готовы к сложности, нелинейности и к обеспечению устойчивого развития. Это целое отдельное направление концерна BMW , поскольку в будущем автомобильная продукция должна учитывать сложные взаимосвязи факторов внешней среды, экологии, энергетики и наших взглядов на жизнь.
Но речь здесь идет не только о руководящих кадрах. Это понимание университет должен пробуждать уже у студентов , т.е. у будущих инженеров, экономистов, ученых естественнонаучного профиля и у «гуманитариев», преподавателей и врачей. Примечательным в программе BMW является то, что идея устойчивого развития должна быть внедрена даже в школы и детские сады. Восприятие сложности и идеи устойчивого развития должно войти в плоть и кровь людей. Это является важной предпосылкой системы образования и воспитания в будущем.
В ЕС в системе университетского образования действуют критерии болонского процесса, согласно которым студенты должны наравне со своей основной специальностью получать также определенные кредиты в междисциплинарных областях знания. Предлагаемые междисциплинарные курсы посвящены вопросам методов и теории познания, которые выходят за рамки их собственной специальности. На этих занятиях студентов побуждают изучать методологические основания других дисциплин и сопоставлять с собственной специальностью.
Эт о имеет практическое значение, так как сегодня исследовательские и инновационные проекты выходят за рамки классических дисциплин, например, физики, химии, биологии или техники. Возьмем, например, тему энергии. Тема энергии сегодня не является исключительно предметом физики. Это также проблема экономики и экологии. Она связана с рынком труда, социальными и политическими вопросами.
Инновации тоже выходят за рамки узкопрофессиональных сфер. Например, инновации в окружающей среде. Проблемы окружающей среды и экологии являются сегодня не только предметом биологии, но затрагивают также экономику и социальные вопросы.
На этих принципах должна быть основана система образования. Поэтому междисциплинарные подходы имеют здесь ключевое значение.
– Профессор Майнцер, расскажите, пожалуйста, в этой связи об опыте Академии им. Карла фон Линде при Техническом университете города Мюнхена, директором которой Вы являетесь.
Задачей Академии им. Карл фон Линде является разработка междисциплинарных курсов для всех дисциплин, преподаваемых в Техническом университете Мюнхена.
С начала XX века в соответствии с идеями М.Вебера профессиональное образование становится все более специализированным. Однако этого становится не достаточно в современном сложном мире. Технический университет Мюнхена готовит, прежде всего, специалистов инженерно-технической сферы. По причине своего узкоспециализированного образования инженеры и ученые до сих пор не были подготовлены к управленческой деятельности. Сегодня руководство и управление необходимо на всех уровнях промышленного предприятия. Поэтому возникает потребность в дополнительном образовании. Дополнительное образование касается социально-коммуникативных навыков, вопросов этики, ответственности. Инженер – это не шестеренка в механизме предприятия, а тот, кто определяет технический процесс и еще несет ответственность.
Поскольку мы ж ивем в техногенной ци вилизации, то инженеры и естествоиспытатели, прежде всего, обращают внимание на сложность естественнонаучных и технических взаимосвязей. Они должны понимать сложные процессы в техническом мире также как и врачи, разбирающиеся в сложном организме. Руководство людьми и менеджмент требуют других компетенций и способностей по сравнению с техническим планированием и конструированием. Эти социогуманитарные знания могут и должны приобретать студенты всех специальностей. Юристы, экономисты и социологи традиционно были более подготовлены к решению управленческих задач, так как в процессе своего профессионального обучения они осваивали необходимые коммуникативные и социальные навыки.
Так быть ни в коем случае не должно. По моему опыту, студенты, обучающиеся по инженерно-техническим и естественнонаучным специальностям, на много раньше и чаще начинают свободно общаться по своим темам и делать презентации. Гуманитарии же, напротив, обычно читают заранее подготовленные рукописи, так как придают большое значение устным формулировкам. Ученые естественники и инженеры исходят из того, что для понимания проблемы ее необходимо формулировать просто и представить на модели или чертеже. Письменное же описание у них вызывает затруднения.
В образовании самое главное — это определить естественные способности учащихся и мотивировать их на решение междисциплинарных вопросов. Так мы должны мотивировать инженеров связывать технические процессы с решением задач управления, пониманием бизнес- процессов и умением строить взаимоотношения на предприятии. На основе этого студенты должны научиться принимать стратегические решения и работать в команде. Это и есть настоящее руководство !
Именно этому учат в Академии им . Карла фон Линде. Концепция, которая у нас играет важную роль называется „Leading Engineer“ или „Lead.ing.“ (Это игра слов. английское „ leading “ – лидерство и немецкое сокращение „Ing.“ слова Ingenieur –инженер ). Таким образом получается ведущий инж енер или инженер-руководитель. В немецкой индустриальной культуре это хорошо укоренилось. Особенно в машиностроении. Да, можно с уверенностью сказать, что образ немецкой экономики традиционно определялся машиностроением и электротехникой. И по сей день машиностроение и электротехника играют главную роль в экспорте Германии. Эти отрасли производства считаются мотором немецкой экономики .
Если человек получил инженерное образование в этих областях, то он обладает существенно большим пониманием состояния дел и потребностей фирмы, чем менеджер из другой сферы. Наш экономический кризис кроме всего прочего был связан с тем, что фирмами руководили наемные менеджеры. Эти менеджеры не имели никакого отношения к продукту и отрасли (например, машиностроению, электротехнике). Как менеджеры они ориентировались в большей мере на краткосрочный заработок. Получив крупные гонорары и отступные, они переходили на другие фирмы независимо от их результатов. Это менеджмент , который не связан с устойчивым развитием фирмы .
Человек ненадолго приходит в качестве наемного менеджера, зачастую из другой профессиональной сферы, хорошо зарабатывает и перепрыгивает на новое место работы. Такой менеджер не чувствует никакой ответственности за предприятие. Ответственность предполагает, что человек идентифицирует себя с организацией и имеет представление о ее продукте. Только в таком случае возможен долгосрочный, устойчивый успех. В этом состоит идея „Lead.ing“. Успех, традиция и история немецкой промышленности связаны с тем, что люди, работающие на этих предприятиях, идентифицировали себя через эту индустриальную культуру и несли ответственность.
Примером может служить изобретатель холодильного оборудования Карл фон Линде (1842-1934), именем которого названа наша Академия. Изначально он работал профессором Технического университете г. Мюнхена и преподавал машиностроение. В конце XIX в. он основал фирму, которая и сегодня существует под названием „ Linde Group “. Одним из его учеников был Рудольф Дизель (1858-1913) – изобретатель двигателя. Он также основал фирму по производству моторов, которая существует и сегодня под названием MAN . Линде и Дизель были изобретателями, преподавателями и предпринимателями, которые идентифицировали себя со своим предприятием, знали свой продукт и несли ответственность. Я думаю, что концепт „Lead.ing.“ в будущем будет иметь ключевое значение для успешного и устойчивого развития индустриальной культуры.
– Смыслы и ценности – это параметры порядка самого высокого уровня, определяющие целостность социальной системы. В эпоху глобальных трансформаций затрагивается именно эта сфера. Работая со студентами TU M u nchen , как основными субъектами общества будущего, какие основные черты этого поколения Вы могли бы отметить? Какие параметры порядка определяют эту среду?
– Я знаком с различными поколениями – во-первых, это мое собственное поколение, затем, поколение моих родителей, бабушек и дедушек, наконец, как преподаватель университета, я работаю с различными поколениями студентов. Мой опыт связан, прежде всего, с Германией. Хотя возможно, в какой-то мере, он касается вообще всей западной культуры и, наверное, даже России, но об этом лучше судить Вам. Моим первым наблюдением было поколение моих родителей в послевоенной Германии 1950-х. Послевоенное поколение Германии не сильно интересовалось политикой. Ведущий западно-германский социолог Хельмут Шельски в то время написал книгу «Скептическое поколение». Это было связано с шоком от периода нацизма, когда общество было полностью политизировано. В то время маятник качнулся в сторону «скептического поколения». Люди стали аполитичными и устремились в переустройство и экономику.
Коньюктура и экономический рост были силами интеграции западногерманского общества. Действительно, пришло так называемое экономическое чудо социально ориентированного рыночного хозяйства. Многие люди были полностью заняты тем, что создавали свое скромное состояние. Это касается и моих родителей. Они недавно умерли. Им было за 80. Я часто размышля ю об их жизни. В юности они застали нацизм и войну. Они хотели все это забыть как можно скорее. Они больше ничего об этом не хотели слышать и были полностью сосредоточены на восстановлении хозяйства и профессиональной карьере.
Затем пришло мое поколение . Маятник качнулся в обратную сторону. Поколение студентов 1960-х и начала 1970-х было сильно политизировано. Они, например, хотели понять, что произошло в Германии во времена так называемого Третьего Рейха, в период нацизма. Как могли происходить все эти зверства! Родители и более старшее поколение должны быть привлечены к ответственности! Система образования в университете критиковалась как устаревшая. Они хотели изменить мир и критиковали капитализм. Это было типично для данного идеологизированного поколения .
Если рассмотреть экономическое развитие того времени, то здесь впервые начинается некоторое снижение темпов роста. Нельзя непрерывно расти. Процессы развития, подобные западной Германии в 1950-е годы мы наблюдаем сегодня в Китае. В Китае сейчас неслыханный рост и все сконцентрировано на экономике. Экономический рост стоит на переднем плане. Прекращается рост и возникает первый провал, возникает осознание кризиса. Я нахожу интересным то , как коррелируют оба эти фактора .
В 1970-е государство зачастую реагировало в соответствии со сложившейся ко нъюнктурой, стремясь достичь глобального управления экономикой в смыс ле Кейнса. Много средств было вложено в строительство новых университетов. На моей родине в Северной Рейн Вестфалии практически каждый крупный город получил по университету. Как, например, Бохум, Дюйсбург, Дортмунд, Билефелд и др. Создавалось много новых кафедр и даже не хватало профессоров, чтобы их занять – неудовлетворенный спрос в образовании . Это были 1970- е .
В 1980-е гг. все стало уже труднее. Я это заметил сам по своей собственной карьере. Стало все сложнее получить место в университете. Усилилось экономическое давление на студентов последующих поколений. Студенты начали все сильней концентрироваться на заработке. Идеологическая ориентация стала спадать. Особенно с 1990-х годов, с устранением и деологической блокады в конфликте между Востоком и Западом.
Сегодня мы имеем ситуацию, при которой молодежь рассматривает университет только как место получения образования, чтобы затем как можно скорее найти хорошо оплачиваемую работу. В этом тоже есть определенная опасность. В мои студенческие годы университет еще имел репутацию места, где обсуждаются и дискутируются вопросы, важные для всего человечества. Местом, где обучают гуман изму, как представлял это Гумбольдт. Проще говоря, интеллигенция сегодня идет в у ниверситет не для того, чтобы сформироваться там как личность в смысле Гумбольдта. Благодаря обучению в университете сегодня хотят получить, прежде всего, высокооплачиваемую и престижную работу. Сам же университет не может предложить такую заработную плату. Есть большая опасность того, что наша интеллигенция из университета переместится в экономику. Для молодых академиков, ориентированных на исследовательскую деятельность, там также найдется интересная работа. Например, такие большие фирмы как Bayer или Siemens, имеют свои исследовательские лаборатории.
Для научно-исследовательской деятельности это означает, что фундаментальные исследования уходят на второй план. Их место занимают прикладные исследования, ориентированные на конкретные продукты. С точки зрения университета в этом, конечно, есть опасность. Если мы рассмотрим историю развития науки начала XX в., то это было время фундаментальных исследований, особенно в физике и химии со многими знаменитыми именами Нобелевских лауреатов. Тогда были намечены приоритетные направления исследований XX столетия. Сегодня мы имеем исследования узко специализированные и зачастую ориентированные на конкретный продукт. Исследования, нацеленные на то, как из открытия или изобретения сделать рыночный продукт, превратить инновацию в деньги и прибыль. Именно так сегодня думают многие студенты технического университета. Если кто-то сегод ня ориентирован на исследования, то он должен также определить конкретные возможности применения своих результатов. И здесь не следует все сводить лишь к получению прибыли. С этой установкой могут быть также связаны большие возможности для будущего всего человечества. У поколения, которое так прагматично и практично есть шансы преодолеть неотложные проблемы. Подумайте, например, о таких болезнях, как рак. Я могу заниматься биохимией, чтобы прояснить химические основы жизни. Но я также могу заниматься биохимией, чтобы получить лекарства против рака. Есл и так будут мыслить многие способные и одаренные исследователи, то шансов достичь прогресса в этой области будет больше. То же относится и к исследованиям в области окружающей среды и энергетики. Эта ориентация современной молодежи на практику типична для нашего времени.
– Здесь все будет зависеть от поставленных целей. Однако для того, чтобы ставить правильные цели, человек должен находиться на более высоком уровне понимания. Для этого необходимо иметь не только практичный склад ума, но и обладать философской рефлексией. Человек должен понимать смысл своей деятельности, предвидеть возможные последствия, ответственно относиться к будущему.
Это, конечно, совершенно верно. Но я хотел обратить внимание на те шансы, которые связаны с практически мыслящим поколением. Для того чтобы ответить на Ваш вопрос, я вернусь к теме устойчивого развития. Если удастся убедить современное поколение в том, что хорошая маркетинговая стратегия, хорошее решение проблемы успешны только в случае, если они соответствуют требованию устойчивого развития, если они учитывают все взаимосвязи и последствия, то тогда у нас будут прекрасные шансы. Если удастся внушить инженерам, что автомобиль будущего, должен иметь не только мощный мотор, но и учитывать проблемы окружающей среды. Если энергетики поймут, что успешными являются только решения, соответствующие идее устойчивого развития, а не стратегии, ориентированные на краткосрочную прибыль, тогда это будет большим успехом практической философии.
Тогда у нас будет поколение, которое думает о глобальных взаимосвязях – в смысле философской рефлексии и в то же время видит конкретные проблемы. Это должно у нас получиться .
Это был бы синтез двух аспектов. Я начал со своего поколения, которое философствовало о глобальных перспективах. Теперь я говорю о современном целеустремленном и прагматичном поколении. Если мы их совместим – на основе идеи устойчивого развития, то это будет прекрасная перспектива для будущего.
– Российская система науки и образования исторически строилась по образу немецкой системы. Сегодня в России достаточно остро стоит вопрос о роли РАН. Обсуждается в прессе вопрос о том, должна ли наука (фундаментальная наука) стать исключительно университетской (в тесной связке с производствами), как в США, или все-таки стоит сохранить существующую систему научных школ в институтах РАН, которые, в свою очередь, вследствие этой неопределенности действительно испытывают большие трудности (как в плане кадров, так и материально-технического оснащения). Как подобные вопросы решаются в Германии? Действительно ли сегодня в Германии речь идет о формировании национальной академии наук?
– Различные системы академий можно было увидеть при воссоединении Германии. В ГДР была советская система образования. В Восточном Берлине находилась центральная академия наук. Однако это понимание академии отличалось от принятого в Западной Германии. В Западной Германии каждая федеральная Земля имеет свою академию, к которой на основе отбора привлекаются университетские профессора по различным дисциплинам. Это и сегодня практикуетс я в научных академиях. Науки традиционно разделяются на историко-гуманитарные и естественнонаучные.
По этим направлениям делаются научные доклады, проводятся научные дискуссии, выполняются исследовательские проекты. Непосредственные научные исследования ведутся в университетах, институтах Общества Макса Планка, Фраунгоферовском институте и др. Совсем иначе, чем в Академии наук бывшей ГДР, в которой была сосредоточена вся исследовательская деятельность. Научные дисциплины в ней также распределялись по подразделениям .
Проблема состоит в том, что вследствие постоянного изменения и развития науки такое традиционное разделение устаревает. Современный исследовательский кластер полностью противоречит дисциплинарной структуре научного знания XIX и начала XX вв.
В качестве примера я возьму исследовательский кластер Технического университета г. Мюнхен, выделяющийся в рамках программы ФРГ по поддержке науки и исследований в университетах так называемой Exzellenz-Initiative. Я отношусь к кластеру COTESYS (Cognition in Technical Systems). Речь здесь идет о развитии когнитивных способностей технических систем, в особенности, о создании человекоподобного робота. Над проектом работают ученые-когнитивисты и исследователи мозга совместно с инженерами, биофизиками, математиками и информатиками. В традиционных академиях эти специальности разделены и междисциплинарная коммуникация, которая связана с совместными исследовательскими проектами, затруднена. Это является существенным недостатком традиционной классификации научного знания.
В Германии появилась совершенно новая академия, которая больше не имеет такого разделения. Это немецкая национальная академия технических наук ( ACATECH ). Она была основана помимо традиционной Немецкой национальной академии естественных наук и медицины Leopoldina. В отличие от традиционной академии, Академия технических наук должна учитывать взаимосвязь науки, техники и политики. Она создана для осуществления консультационной деятельности в политике и экономике. Ее членами являются не только представители технических наук, но и представители ведущих предприятий, ученые социогуманитарных сфер, которые рассматривают социальные аспекты развития техники. С этим, конечно, связаны и стратегии развития отдельных Земель. Исследовани я существенно зависят от налоговых сборов и промышленных фондов. Здесь должны приниматься политические решения, в какие сферы исследований следует инвестировать средства, какие рынки для определенной Земли наиболее устойчивы и перспективны.
Раньше в классическом понимании академии были исключительно местом научной рефлексии, где зачастую работали профессора пенсионного возраста. Сегодня экономика и общество тесно связаны с исследовательскими задачами, поскольку от них может зависеть будущее страны. Это должно учитываться и в академиях. В отличие от Российской академии наук значительные научные исследования в Германии проводятся не в академиях, а в университетах, Макс-Планк-Институте (фундаментальные исследования), Фраунгофер-Институте (прикладные исследования), Лейбниц-Институте (междисциплинарные исследования).
Российская академия наук – это централизованно управляемая организация, в которой концентрируется вся научная деятельность страны. В этом есть прекрасный классический аспект, поскольку здесь потрясающе продемонстрировано единство науки. Это напоминает мне представление Лейбница, который хотел заложить в основание своей академии связь теории с практикой (theoria cum praxi). Российская академия наук может обратиться к своей впечатляющей традиции со времен Екатерины II , которая собрала в академии величайших ученых Европы. Или вспомните о Ломоносове – русском Лейбнице. Такие традиции определенно что-то значат. Однако, наверно, можно объединить одно с другим и создать в будущем более гибкие системы, чтобы упростить организационную бюрократию и иерархию. О вопросах организации стоит подумать, чтобы прийти к лучшим решениям для будущего России.