Russian
| English
"Куда идет мир? Каково будущее науки? Как "объять необъятное", получая образование - высшее, среднее, начальное? Как преодолеть "пропасть двух культур" - естественнонаучной и гуманитарной? Как создать и вырастить научную школу? Какова структура нашего познания? Как управлять риском? Можно ли с единой точки зрения взглянуть на проблемы математики и экономики, физики и психологии, компьютерных наук и географии, техники и философии?"

«СИНЕРГЕТИКА И ВОСТОК» 
Т.П. Григорьева

Опубликовано в: Философия и синергетика

И, действительно, Будда “предвидел”, что причина и следствие так же недвойственны, и всякое событие имеет свою причину или каждая причина порождает свой “плод” /япон. инга, что переводят иногда, как карма: “что посеешь, то и пожнешь”, и не было такого случая, чтобы этот закон не сработал/. Сама причина при синергетическом мышлении перемещается из внешней сферы во внутреннюю, ее ищут не во внешнем, механическом воздействии, а в саморазвертывании внутренней формы, имманентной сущему. Если причина внутри, то невозможен прежний детерминизм, нельзя предугадать ход событий, можно лишь довериться ему, продумать возможные пути самоорганизации и выбрать оптимальный аттрактор. В этом смысле наука допускает вмешательство в природные процессы: угадать правильный аттрактор, как бы подыгрывая Природе, готовой служить человеку, если он послужит ей или начнет почтительно к ней относиться (что, впрочем, в большей степени нужно самому человеку: Природа может без него обойтись, а человек без Природы — нет).

Вспомним, еще Гегель был уверен, что в природе все бесконечно повторяется и лишь дух восходит. Против этого противопоставления, против “отвлеченного знания” восстала русская мысль, объявив “Борьбу за Логос”, как это сделал Вл.Эрн: “Нужно осознать мысль в Природе и Природу в мысли. Вернуться к Природе, как сущему… Осознать ее как самостоятельно сущее”. И дальше — “… осознавая Природу как сущее, и, выходя тем самым из плоскостного понимания мира, свойственного рационализму, мы не доходим еще до самого корня мысли… он там, где лежит творческая причина самой природы… в том божественном Логосе, которым сотворено все существующее” 1.

Что уж говорить о таком явлении, как русский космизм, веривший, что каждый атом — живая структура, и вся Вселенная, пульсирует, как живое существо, очищая и высветляя космическое пространство, одухотворяя материю. “В этом бесконечном числе разной величины подъемов и падений сказывается биение общемирового пульса, великая динамика природы, различные части которой созвучно резонируют одна с другой” 2. И в этом суть синергетики: то, что считалось мертвым, становится живым, а живое требует к себе особого отношения.

Отсюда смещение доминанты: не столько наблюдение над внешним объектом, сколько сосредоточенность на внутренней форме, на тонком мире, на том сущностном, что невидимо присутствует, что греки называли “эйдосом”, а китайцы — “ли”. То есть, научное знание расширяется до сферы духовного знания и значение этого трудно переоценить.

1. Вл. Эрн. Борьба за Логос. М., 1915, сс. 318, 355.
2.А.Л.Чижевский.Земное эхо солнечных бурь.М.,1973, с. 43.

Итак, согласно китайским учениям, “ли” — внутренняя форма, внутренняя структура, определяющая природу, характер вещи, — фвляется ее центром, душой. Присутствие души и делает вещь-явление целостной, неповторимой, — индивидуализирует сущее. Процесс индивидуализации, как уже говорилось, отличает наступающую фазу Эволюции. Происходит взаимовстреча расторгнутых когда-то половин на всех уровнях: Неба-Земли, Духа-Материи, Чувства-Разума, Человека-Природы, — или обожение сущего. Человек встречается с самим собой, со своей забытой сущностью, не в общепринятом смысле, а в истинном: с той, без которой он не может состояться как Целый человек. Н.Бор называл это встречей “актера и зрителя”: “… вся система понятий классической физики… основана на некоторой предпосылке… что можно отделить поведение материальных объектов от вопроса о их наблюдении… Мы должны обратиться к совсем другим областям науки, например к психологии или даже к особого рода философским проблемам, с которыми уже столкнулись такие мыслители, как Будда и Лаоцзы, когда пытались согласовать наше положение как зрителей и как действующих лиц в великой драме существования” 1.

И эта мысль датского физика и не менее философа есть проявление все той же потребности — соединения разрозненного, субъекта и объекта, чтобы предотвратить распад мировой субстанции. Обретая целостность, каждая сущность обретает Свободу. Обретая Свободу, не посягает на свободу другого, сосуществует с другими неслиянно и нераздельно. Этот высший тип единства, когда каждый сохраняет свою индивидуальность, что и позволяет ему сообщаться с другими сущностями, — единство в духе, его не обнаружишь в эксперименте, оно вряд ли доступно вычислению, логическому обоснованию, но доступно интуиции. Значит, и логика обретает свою утерянную половину, ту, которая позволяла древним прозревать высшую Истину. Ее, эту высшую сущность, можно разве что возлюбить, понять сопереживая (войдя в один темпомир, где сосуществуют структуры разного возраста, — скажут синергетики, но, может быть, это и есть неуловимая “любовь” или жэнь Конфуция: иероглиф, состоящий из человека и “двойки”: человек призван соединять сущее, не посягая на его природу). А японский поэт скажет: чтобы нарисовать сосну, надо стать сосной, почувствовать ее душу, биение ее сердца, прийти с ним в созвучие.

Внимание теперь привлекает не сам предмет, — статичный, неподвижный, — сколько то, что с ним происходит — процесс, движение энергии. Сама энергия едина, потому важно понять, какую форму она в данный момент принимает и куда направится в следующий, — что можно ждать от ее следующего воплощения. Так, не ограничиваясь вторичными, видимыми признаками, можно узнать не относительную, а абсолютную истину, — увидеть вещь в ее подлинности, в ее Таковости, как говорят буддисты.

Если причина внутри явления, то меняется отношение к внешнему миру, он, собственно, перестает быть внешним. Человек чувствует свою причастность к нему, зависимость от него, свою единосущность с ним. Не человек и мир, а мир в человеке и человек в мире, — они родственны. Зависимость — не от произвола субъекта и не от механической причины, а от высшего Закона, который направляет сущее к Благу. При этом каждая вещь следует своему предназначению, своему ли. Все само по себе, и все едино в Духе.

Получается, что мир подобен не моноцентрической модели, тем более — не антропоцентрической, а полицентрической или “сингулярной” /по выражению Бердяева/. Это значит, что центр везде, в каждой точке. И сама эта точка не нуждается в опоре, ибо связана с высшим Бытием, — есть целое, микромир. Всякое же целое открыто другому целому, едино с ним в высшем, не в физическом или механическом смысле. В незаконченном “Словаре символов” Павла Флоренского “точка” определяется как символ единого, недвойственного: пустота и полнота, свет и тьма, единица и нуль, мир видимый и невидимый одновременно. (Естественно, такой “Словарь”, указующий на Свободу, как смысл и цель Бытия, не мог в те годы появиться, а его автор жить).

Собственно, точка — коррелят Небытия, вспышка Вакуума, который теперь переосмысляется на восточный лад, как полнота непроявленного мира, потенциальное бытие неисчерпаемых возможностей. Это и свертывание энергий инь-ян в Великом Пределе — Тайцзи, чтобы в полном покое обновиться. На Востоке представление об изначальности Небытия, у которого нет точки отсчета, и не могло привести к дискурсии, к последовательному причинно-следственному ряду и к логике, отсюда вытекающей: все здесь и теперь. Точка — мгновенное проявление Единого, соединяя Небо и Землю, преисполнена высшей энергией. Каждая из них — центр Бытия. Сколько точек, столько и сущностей, не сцепленных линией, свободных, способных проявить себя неожиданным образом (“неожиданным”, если смотреть снизу, где незаметна жизнь Целого). Каждая из них свободно соединяется с Абсолютом, что и позволяет этим точкам не распадаться, не впадать в дурное множество, как это происходит, когда обрывается связь с Высшим, как его ни назови. В Аватамсаке сутре мир предстает, как бескрайняя сеть Индры, украшенная драгоценными камнями, которые блестят при восходе солнца так, что каждая драгоценность отражает все остальные.

Или, как скажет буддийский монах Фа-цань (643-712): “Когда один представляет всех, каждый индивид, соответственно, есть центр Вселенной. Когда индивид А — господин, все остальные индивиды и природа, т.е. весь мир — его вассалы. В то же время А — вассал по отношению к Б и С. Т.е. каждый индивид одновременно и господин и вассал… Один идентичен многим, многие идентичны одному. Мир творится каждым существом. Индивидуум и мир взаимно создают друг друга. Но если многие соединяются в одном, значит, каждый индивид есть центр Вселенной”. 1. В Дзэн эта мысль обретет формулу — “одно во всем, и все в одном”.

Преодоление линейности и закрытости, которых и нет в природе, переход от схемы к жизни, от объекта, которым можно распоряжаться по своему усмотрению — препарировать, разъединять, соединять (“правильно мыслить, — по Аристотелю, — значит разделять разделяемое и соединять соединяемое”): все живое и требует к себе соответствующего отношения, — такой взгляд может в корне изменить человека. Все резонирует друг на друга: в одном месте тронешь, в другом может отозваться болью. Можно сказать, преодоление дуализма пробуждает Совесть.

Субъект соединяется с объектом, наблюдатель с наблюдаемым, и все меняется. Физико-математическая наука соединяется с онтологической Справедливостью, и это несет ей спасение. Кажется, Эйлеру принадлежит мысль: “Даже в области физики материальное отступает перед духовным”. А Эмерсон более века назад сказал в “Природе”: Аксиомы физики выражают на ином языке этические законы”. Т.е. наука становится нравственной, к чему до сих пор она относилась более, чем спокойно, полагая, что всякое субъективное вмешательство, даже из высших соображений, помешает ее объективности.

Преодоление двойственности, увековеченного стремления разделять, опровергать, привычка к негативизму, умалению другого, — требует великих усилий духа. В свое время Шеллинг в лекциях по “Философии языка и слова” сетовал, что “внутренняя двойственность” столь “укоренена в нашем сознании, что даже, когда мы наедине с собой или думаем, что мы наедине, мы все же неизменно мыслим как бы вдвоем и обнаруживаем это в своем мышлении и должны признать наше сокровенное глубочайшее бытие по существу своему драматическим”. 1. Но в религиозной практике, скажем, исихастской, нет места этому драматическому противоречию: в молитвенном состоянии, в божественном безмолвии, происходит встреча энергий, стяжание благодати. “Когда соединение сформировалось, деятельным началом в нем является только энергия Божественная благодать. Лишь она действует. Но она может действовать лишь в человеке, может выражать, выявлять себя в наличном бытии лишь его действиями — и дело энергий человека, если угодно, самоустраниться: дать благодати вселиться и действовать в человеке. Человек должен стать открытым, “прозрачным” для благодати” / Синергия, с. 109/.

И это очень похоже на буддийский идеал анатмана — “не-я”: чтобы стать собой, узреть себя истинного, свою светлую природу Будды, нужно забыть себя, — себя внешнего, свое эго. Если твое сознание проснулось, то увидишь иллюзорность и своего эго, и многое из того, что ценил в прежней жизни, как это, как это произошло с японским философом, приобщившимся к Дзэн, Нисида Китаро. Ему открылось в опыте, что “Наше истинное Я есть изначальная субстанция Вселенной. Когда мы узнаем себя подлинного, мы не только воссоединяемся со всем человечеством, но становимся едины с изначальным универсумом, воссоединяемся в духе с Божественным Разумом”. Так претворяется дзэнское ощущение “одного во всем, и всего в одном”.

И это всеобщий закон: Истина открывается лишь забывшему о себе, преодолевшему свои пристрастия. Таково условие спасения ли освобождения и в буддизме, и в христианстве, и даже в современной науке в ее высшем проявлении. Значит, сколько ни кружит человечество, ни шарахается из стороны в сторону, рано или поздно в лице своих лучших представителей, приходит к тому же, — к Единому. Но это потребовало переосмысления мирового порядка: не линейного, а многомерного, не закрытого, конечного, а открытого бесконечного, где все существует одновременно, не в прямолинейной последовательности, — что доступно лишь целостному мышлению.

Восточные мудрецы не упрощали лик Вселенной, но верили в его проницаемость, если ум, отпущенный на свободу, может соприкасаться с ним непосредственно, прямо. В созерцательном состоянии раскрывается “цветок Истины”, все озаряется изначальным Светом, когда ум пробужден, становится целым, в отличие от частичного и условного рассудка. Дхармы — элементы бытия, моментальные “вспышки” в феноменальном мире длятся единственный миг (кшана).1

1. Преодоление двойственности можно понимать и как искупление первородного греха богоотступничества, — отпадения от Единого. А можно понимать, как изменение “оси сознания”, которая приходит в соответствие с “осью вещей” (Эмерсон). Уже принцип дополнительности Н.Бора открыл совместимость казавшегося несовместимым: волна и корпускула одновременные свойства света, а по сути — универсальный закон “как бы двойного бытия”. Все одновременно едино, волнообразно, бесконечно, и все — индивидуально, точечно, мгновенно, — как учит буддийское учение о дхармах.

Некоторые школы буддизма считают, что кшана — мельчайшая частица времени — и есть единственная реальность. Ю.Н.Рерих, гововоря о картине мира в буддизме Махаяна, акцентирует внимание на наличии двух структурообразующих начал: прерывность и непрерывность, точечное (корускулярное) и линейное (волновое). Они комплементарны, присущи одному и тому же явлению. Сознание — это мгновенное проявление океана бессознательного, “притом что в каждом моменте присутствует весь временной ряд — прошлое, настоящее, будущее.”. Каждое мгновение (кшана) есть сжатая Вселенная и сжатая Вечность.: время и пространство так же недуальны, присутствуют друг в друге.

Итак, если все целостно, существует само по себе самый короткий миг, появляется спонтанно и одновременно, то тут неприемлем прежний способ познания, характерный для классической физики. Поэтому проблема методологии науки становится столь насущна. И можно понять интерес к восточной методике целостного подхода, слабого, точечного воздействия, как, скажем, в иглоукалывании: ни анализа, ни синтеза, а восстановление циркуляции энергии в организме. Веками на Востоке развивали способность ощущать пульсацию энергии, видеть невидимое. Как говорит об этом в Предисловии к переводу на японский “Даодэцзина” Лаоцзы тот же Нисида Китаро: “ Разве не скрыто в основе восточной культуры стремление видеть форму бесформенного, слышать голос беззвучного?! Наши сердца постоянно стремятся к этому”. (В духе популярной в Японии Сутры Сердца: “Форма и есть Пустота, Пустота и есть Форма”).

Уже в Ицзине изучение понимается как наблюдение за “небесными письменами”, вхождение в ритм естественных Перемен, которому повинуется и природа, и человек, как ненарушение вселенских законов. Естественно, свой образ действия они называют недействием, Недеянием, суть которого в ненасилии над Природой, над любой сущностью или — действием, который согласуется с мировым порядком и с особенностью каждого мгновения переживаемой ситуации. Собственно, у них и не могло возникнуть понятия случайного или не-случайного: то, что случайным кажется человеку, не случайно для Неба, Небесного повеления, испытующего человека. Человеку остается понять его волю. Особенность мышления китайцев хорошо прочувствовал Карл Густав Юнг (именно прочувствовал, интуитивно, ибо не знал китайского, но проник глубже многих китаистов). “То, что мы называем случайностью, для их мышления является, судя по всему, главным принципом, а то, что мы превозносим как причинность, не имеет никакого значения… Их, видимо, интересует сама конфигурация случайных событий в момент наблюдения, а вовсе не гипотетические причины, которые якобы обусловили случайность. В то время как западное мышление тщательно взвешивает, анализирует, отбирает, классифицирует, вычленяет, китайская картина мгновенно все сводит к незначительной детали, ибо все ингредиенты и составляют наблюдаемый момент… Этот необычный для нас принцип я назвал синхронностью… и он диаметрально противоположен нашей причинности. Древние китайцы смотрели на космос, как современный физик, который не может отрицать, что его модель есть не что иное, как психофизическая модель мира”. 1.

И как ни отличаются японцы от китайцев, в этом не рациональном подходе они близки. В последнее время японцы много размышляют о несовпадении способов восприятия вещей между ними и европейцами. Так ученый Нагасима Нобухиро пишет, что для западного типа мышления характерна “коммуникация максимального сообщения” тогда как для японского мышления — “коммуникация минимального сообщения”. В первом случае неизбежной становится анализ и упорядочивание информации, которая должна стать ясной, определенной, логически убедительной, так что над ней не приходится ломать голову, — все готово для восприятия. Тогда как характерная для японцев “коммуникация минимального сообщения” предполагает способность схватывать целое или сущность передаваемого и выразить ее в немногих словах, но таких, который способны как бы вызвать взрыв всей информации в уме того, кто ее получает. Самая совершенная информация, по мнению того же ученого, бессловесна, или внутренний разговор с самим собой, что характерно для современных японцев, и что несомненно навеяно дзэнской формой общения: передача желаемого “вне слов”, “от сердца к сердцу”, и даже “вне письменных знаков”/фурю мондзи/. Стяжение в точку характерно для дзэнской поэзии: семнадцать слогов хокку /трестишия/ могут вызвать озарение-сатори, полную просветленность ума. Можно “ткнуть” ум ученика прямо в Истину, и она раскрывается нетривиальным путем: становится видимым невидимое и слышимым беззвучное. И это, видимо, близко той методике, поиском которой занимается новая наука, той необычной методике, которая позволяет выбрать правильный аттрактор, чтобы направить движение к лучшему из возможных вариантов, — остальное самодостроится.

Потому и должны быть интересны нам такие не-классические философы, как Нисида Китаро. Он пережил Озарение-Сатори, после чего его пронзила мысль, что “все сейчас существующее и есть сама Реальность (Татхата — Таковость). От чувства со-присутствия в мире и родилась его известная книга “Размышления о Добре”, как следствие “чистого опыта”, непосредственного переживания “реального Бытия”. Он вдруг понял, что все в этом мире движется “оттуда и туда”. Будда Татхагата “приходит и уходит Так”, самоестественно, как Будда Махавайрочана-Великое Солнце самоестественно наполняет все своей энергией.

Нисида потому и отвергал логику Аристотеля, что она не является “логикой конкретного бытия”, и противопоставил ей логику Небытия или Целого, которая позволяет представить вещи в их Таковости, в “чистом опыте”, абсолютно непредвзято. 1. Он отрицал и аристотелевское определение индивида: являющееся субъектом не является предикатом”. В изначальной сущности пребывает истинное Я человека, и все вещи, взаимопроникаясь, существуют в благом единстве. Когда же Я отделяется от мира, от которого родилось, то ему некуда дется, и оно теряется, впадает в отчаяние. Потому степень процветания народа зависит от степени расширения сознания, внутреннего бытия личности.

Итак, логика Небытия — это логика Целого, истинно-сущего или изначальной Свободы, тогда как на Западе преобладала логика бытия, т.е. проявленного мира, который относится к непроявленному как часть к Целому. Потому и говорят, что Истина открывается тому, кто забыл о себе, отринул все внушенное, не навязывает малого большому, свой неизбежно ограниченный опыт вселенскому порядку. Потому и можно назвать эту логикой логикой Свободы, свободного самовыражения каждой сущности, будь-то человек, слово, звук, цвет. Синергетики называют этот тип логики “троичной”, как это делает Сергей Павлович Курдюмов, говоря о выходе математики за рамки формальной логики и о рождении логики Троичности. 1. “Одно рождает два. Два рождает три. Три рождает все сущее” — по Лаоцзы. Надо думать, первая фаза — чувственное Единое, потом разделенное на два, ради возможности оперировать с ним, потом два вновь соединились под угрозой полного распада, но уже не на чувственной почве, а устремившись вверх, к божественному Единому. Три или Триединое — за гранью двойственности, или логика Целого, позволяющая множеству не распадаться.

4. Синергетика и восточные учения

Если все пути ведут к Одному — “свойство Дао возвращение к истоку” — то и неудивительно, что современная наука, синергетика, почти по всем параметрам сближается с восточными учениями. “Ключевые идеи” синергетики: “самоорганизация, открытые системы, нелинейность”. 1. Все это присуще и восточной мудрости, суть которой в непротивопоставлении одного другому, в следовании естественному порядку. Мудрецы более всего оберегали этот порядок, не приписывая Природе того, что ей не свойственно. Если нарушишь волю Неба, то все усилия что-либо понять, окажутся тщетными.

Теперь наука ставит ту же задачу: понять законы Бытия, исходя из самого Бытия, а не из априорных представлений о нем. Но если совпадают намерения, не могут не совпадать и выводы, ибо Истина едина и открывается единому сознанию, что и позволяло нашим философам говорить о всеединстве в строении космоса, как у Е.Н.Трубецкого: “Все мои переживания и ощущения, а стало быть, и все мои восприятия красок вселенной объемлются абсолютным сознанием и содержатся в нем в контексте всеединой Истины. Стало быть, в этом контексте всякое мое ощущение становится элементом всеединого откровения… Откровение это заключается не в самом моем ощущении, не в субъективном переживании моей психики, а в сверхпсихическом смысле переживаемого. Смысл же этот открывается не всякому, а имеющему очи видеть”. 2.

Поистине, все пути ведут к единому, но особенность нынешней ситуации в некоем фазовом совпадении, когда структуры “разного возраста” встречаются в одном темпомире, что позволяет думать, что ритм выше времени, если этот ритм задается внутренней формой, т.е. изначален. Притом возникающая картина оживает, она объемна, голографична: все точки сопряжены, резонируют, и каждая отражает целое. 1

1.Е.Н.Трубецкой. Избранное, М., 1997, с. 169..

Какую бы сторону этой сложноорганизованной системы мы ни взяли, убедимся в том, что “все в одном, и одно во всем”. И ничем нельзя пренебречь, если все имеет свою внутреннюю форму, а, стало быть, и свое вселенское назначение. Потому однородная Среда и порождает неоднородные структуры, что “явленное Дао не есть Постоянное Дао”. Причина рождения новой структуры внутри, не вовне, самопроявляется, ибо заложена в неисчерпаемых возможностях Ничто. Эта невидимая внутренняя форма и придает каждому явлению целостный характер, а у Целого свои законы: открытость, неравновесность, нелинейность, самоорганизация или независимость от внешней причины: живя по своим законам, не мешает жить другим.

Естественно, одно целое отлично от другого целого, Природа избегает подобий. Индивидуальные сущности не объять одной линией, одной схемой, ибо они образуют многоликий мир, где все со-возникает, со-существует, неслиянно и нераздельно, напоминая о себе в мгновенных, точечных проявлениях. Такое извечно подвижное состояние Среды “порождает квантовый эффект” — говорят физики, не подозревая, что много веков назад говорили о том же, называя это вспышками дхарм, которые возникают из непроявленности, Пустоты /Шунья/, их невозможно предвидеть, но можно им довериться, и даже снять их вибрацию успокоением сознания или Просветленностью, — избавиться от всякой зависимости.

1. “Процессы обмена происходят не только через границы самоорганизующейся системы, но в каждой точке данной системы”, — Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Законы эволюции и самоорганизации сложных систем. М., 1994, с. 14, с. 20.

А разве закон самоорганизации не свидетельствует о том, что природа разумна и о том, что каждая сущность устремлена к своей реализации, завершению, или — к Благу, что открылось уже Аристотелю. “Материя есть возможность, форма же — энтелехия”; “форма — цель, а закончено то, что достигает цели” /”О душе”/. Притом цель означает не всякий порядок, “но наилучший”. Более того, энтелехия и есть душа каждой сущности: “душа же есть суть бытия и форма (логос) не такого тела, как топор, а такого естественного тела, которое в самом себе имеет начало движения и покоя” /”О душе”/. Значит, тот, у кого нет души, не может достичь совершенства, как бы ни старался. 1. Цель Пути-Дао, которое ведет к совершенному Добру, приблизить человека к изначально чистой природе, избавляя его от суетных мыслей и чувств, успокоив взбаламученную энергию, которая затмевает изначальный Свет, т.е. привести в соответствие внешнюю форму с внутренней. Тогда и проявится изначально благая природа сущего, когда человек достигнет целостности, завершенности. Целое и есть Истина. В зерне заключена вселенная, — говорят буддисты; любая часть круга обладает той же ценностью, что и центр круга. В буддизме нет понятия центра и периферии, главного и второстепенного. Целое соединяется только с целым, часть нарушила бы единство, соединяется самоестественно, — нет надобности воздействовать силой. Отсюда Путь ненасильственного саморазвертывания мира, где все находит свое место.

1. Не случайно понятие “энтелехии” на долгое время было предано забвению: оно не укладывалось в антропоцентрическую модель самодеятельного человека, способного переделывать мир по своему усмотрению; не отвечало дуалистическому мышлению. И так же не случайно возрождается к энтелехии интерес при устремленности к Целому.

Если все в Природе подчиняется высшему Разуму, то не может не быть Морально. Если нет раздвоения на субъект и объект, то не может быть и существования одного за счет другого, саморазрушения сущностей: посягающий на свободу другого сам лишается свободы. Потому в буддизме Мудрость-Праджня едина с Состраданием-Каруной, — одного нет без другого: мудрости без сострадания, как и сострадания без мудрости. Всякое неуравновешенное состояние превращается в свою противоположность: сострадание без мудрости ввергает народ в пучину бедствий.

Если все самоорганизуется, отпадает надобность в диктате. Когда это будет осмыслено, в корне изменится самоосознание человека. Измененное сознание, ощутившее вкус свободы, приведет к обновленному самоощущению в любой сфере, к высвобождению отдельного, будь это слово, звук, язык общения, язык искусства. Не своеволие, а самовыявление собственной сути вернет жизнь культуре, восстановит ее софийную природу — сообщать всему живой ритм, уравновешивая начала, приобщать материальные изваяния к духовному истоку, реализуя “предустановленную гармонию”, помогая миру выйти из затянувшегося хаоса к высшему порядку. /Говоря словами синергетики, сложноорганизованным системам нельзя навязывать пути их развития, можно лишь вникать в них и действовать сообразно, устраняя препятствия с пути к совершенству, что на Востоке называлось Недеянием, а в христианском мире — умным деланием/.

Действительно, если все самоорганизуется, т.е. само по себе выбирает наиболее удобный путь реализации своей энтелехии, то человек своим вмешательством может помешать этому процессу, но может и помочь, угадав направление, аттрактор Эволюции. Попадая в поле притяжения аттрактора, Среда неизбежно следует ему, как наиболее устойчивому состоянию. Но сознание может быть соорентировано и на ложный аттрактор /всевозможные мифы, навязчивые идеи/, что так же неизбежно уводит с эволюционного пути и ведет к катастрофе, которую может предотвратить смена аттрактора. Потому синергетики полагаются не на силовое воздействие, а на правильную топологическую конфигурация, архитектуру, резонансное воздействие на сложную среду (С.П.Курдюмов). Т.е. самоорганизующаяся Вселенная или пути Эволюции предоставляют свободу выбора, рассчитывая на понимание разумного и гуманного человека. Если Вселенная — живой организм, то она не может не пульсировать соответственно биению своего сердца. А работа этого сердца находится в зависимости от поведения человеческого рода, — по закону обратной связи. Наблюдения над резонансными особенностями позволяет регулировать процесс пульсации энергии ( как можно регулировать температуру больного или здорового организма). Но если ложный посыл или неправильный диагноз приведет к статике, закреплению в одной точке равновесия (Во времена Гомера “гармонию” могли воспринимать как “скрепы”), то это нарушит циркуляцию энергии и приведет систему к краху.

Именно на законе подвижного равновесия /кит.Хэ, япон.Ва/ держится традиционная культура японцев, чем можно объяснить ее удивительную устойчивость, неподверженность времени. Именно благодаря ощущению неизменной Основы: “Без неизменного не было бы Основы, без изменчивого не было бы обновления” /фуэки-рюко/ ее устремленность к Покою. Говоря словами Курдюмова, “чем более высоко развита система, тем сильнее ее нелинейность, тем менее выражены ее колебания, подъемы и спады. И согласно китайским учениям, пульсация инь-ян постепенно затихает, исполнив свое назначение: в Великом Пределе инь-ян как бы вновь сворачиваются для нового рождения. По словам современного китайского философа Цзинь Юэминя (1895-1984): Беспредельное (у цзи) или Небытие (у) порождает все вещи. Непрерывно меняясь, мир движется к Великому Пределу (Тайцзи), который воплощает Истину, Добро и Красоту”.

Итак, Эволюция, самоорганизуясь, ведет к Свободе, через индивидуализацию, завершение отдельных сущностей, и человеку остается осознать этот процесс и действовать в согласии с ним. Человек станет свободным, если перестанет угнетать другое в угоду своему малому “я”. Вот чему учит синергетика и вот откуда неадекватная реакция на нее. Но синергетика возникла не по прихоти или своеволию ученых, она как раз и делает это своеволие невозможным, ибо исходит не из того, что считалось неукоснительным, а из законов Бытия или онтологической Справедливости. Это стало возможным вследствие самоорганизации самой науки, которая перестает быть функцией, способной постигать лишь частные законы, относительную истину. Это обусловит смену не только логики научного познания, методики, но и языка науки. На смену однозначному понятию приходит многозначный символ, “иероглиф”.. А если языком науки становится символ, то она неизбежно сближается с искусством, с духовными учениями, религиями, которые во главу угла ставят Истину. Это не значит, что что-то будет существовать за счет чего-то, что сотрется грань между ними, нет, здесь возможно лишь неслиянное и нераздельное совместное действие или служение. Это значит, что ученый не сможет обходится без искусства, а религиозный деятель не будет пренебрегать научным знанием, реализуя идею “положительного всеединства”. Наверное, тогда и произойдет преображение мира, когда аттрактор, великий аттрактор, совпадет со всеобщей Энтелехией или предназначением мира к Свободе. По-крайней мере, так я себе представляю синергетическую перспективу, ее идеальный образ.