Russian
| English
"Куда идет мир? Каково будущее науки? Как "объять необъятное", получая образование - высшее, среднее, начальное? Как преодолеть "пропасть двух культур" - естественнонаучной и гуманитарной? Как создать и вырастить научную школу? Какова структура нашего познания? Как управлять риском? Можно ли с единой точки зрения взглянуть на проблемы математики и экономики, физики и психологии, компьютерных наук и географии, техники и философии?"

«САМОРАЗВИВАЮЩИЕСЯ СИСТЕМЫ И ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ» 
В.С. Степин

Идеализации познающего субъекта не означают, что всегда речь идет об отдельно взятом исследователе, осуществляющем поиск и создающим, допустим, новую научную теорию. Это может быть и коллективный субъект познания. С усложнением научной деятельности и изучаемых ее объектов то, что создавалось на этапе классической науки одним исследователем, часто становится результатом деятельности коллектива ученых, с особыми коммуникациями между ними и с определенным разделением научного труда. Например, если классическую теорию электромагнитного поля создал Д.К.Максвелл, то для построения ее неклассического аналога — квантовой электродинамики понадобились усилия целого созвездия физиков — В.Гейзенберга, Н.Бора, П.Дирака, П.Иордана, В.Паули, Л.Ландау, Р.Пайерлса, В.Фока, С.Томанага, Е.Швингера, Р.Фейнмана и других, которые выступили в роли своего рода «совокупного исследователя», коллективного субъекта творчества, построившего новую теорию. Еще более сложные коммуникации внутри исследовательского сообщества возникают в постнеклассической науке. Здесь осваиваются часто уникальные, человекоразмерные саморазвивающиеся системы, требующие согласованных усилий специалистов уже не из одной, а из нескольких дисциплин.

«Коллективный субъект» здесь возникает в сети еще более сложных коммуникаций, чем в дисциплинарных исследованиях. Появляются новые функциональные роли в кооперации исследовательского труда. Необходимость этической оценки исследовательских программ требует специальных экспертных знаний. Возрастает роль методологического анализа как условия коммуникации носителей разных «дисциплинарных знаний», включаемых в состав «коллективного исследователя» той или иной развивающейся, человекоразмерной системы.

Бесспорно, все эти проблемы требуют углубленного анализа и философско-методологического осмысления.

Освоение сложных саморазвивающихся систем, наряду с методологическими, выдвигает и целый ряд новых и подчас неожиданных мировоззренческих проблем.

Стратегия деятельности с саморазвивающимися системами неожиданным образом порождает перекличку между культурой западной, техногенной цивилизации и древними восточными культурами. И это очень важно, если иметь в виду проблемы диалога культур как фактора выработки новых ценностей и новых стратегий цивилизационного развития.

Долгое время наука и технология в новоевропейской культурной традиции развивались так, что они согласовывались только с западной системой ценностей. Теперь выясняется, что современный тип научно-технологического развития можно согласовать и с альтернативными и, казалось бы, чуждыми западным ценностям мировоззренческими идеями восточных культур. Здесь я выделил бы три основных момента.

Во-первых, восточные культуры всегда исходили из того, что природный мир, в котором живет человек, это — живой организм, а не обезличенное неорганическое поле, которое можно перепахивать и переделывать. Долгое время новоевропейская наука относилась к этим идеям как к пережиткам мифа и мистики. Но после развития современных представлений о биосфере как глобальной экосистеме выяснилось, что непосредственно окружающая нас среда действительно представляет собой целостный организм, в который включен человек. Эти представления уже начинают в определенном смысле резонировать с организмическими образами природы, которые были присущи древним культурам.

Во-вторых, объекты, которые представляют собой развивающиеся человекоразмерные системы, требуют особых стратегий деятельности. Установка на активное силовое преобразование объектов уже не является эффективной при действии с такими системами. При простом увеличении внешнего силового давления система может не порождать нового, а воспроизводить один и тот же набор структур. Но в состоянии неустойчивости, в точках бифуркации часто небольшое воздействие-укол в определенном пространственно-временном локусе способно порождать (в силу кооперативных эффектов) новые структуры и уровни организации (см. С.П.Курдюмов. Законы эволюции и самоорганизации сложных систем. М., 1990). Этот способ воздействия напоминает стратегии ненасилия, развитые в индийской культурной традиции, а также действия в соответствии с принципом «у-вэй», который провозглашал идеал минимального действия, основанного на чувстве резонанса ритмов мира (древнекитайская притча о «мудреце», который, пытаясь ускорить рост злаков, стал тянуть их за верхушки и вытянул их из земли, наглядно иллюстрировала, к чему может привести нарушение принципа «у-вэй»).

В-третьих, в стратегиях деятельности со сложными, человекоразмерными системами возникает новый тип интеграции истины и нравственности, целерационального и ценностнорационального действия. Научное познание и технологическая деятельность с такими системами предполагает учет целого спектра возможных траекторий развития системы в точках бифуркации. Реальное воздействие на нее с целью познания или технологического изменения всегда сталкивается с проблемой выбора определенного сценария развития из множества возможных сценариев. И ориентирами в этом выборе служат не только знания, но и нравственные принципы, налагающие запреты на опасные для человека способы экспериментирования с системой и ее преобразования.

Сегодня все чаще комплексные исследовательские программы и технологические проекты проходят социальную экспертизу, включающую этические компоненты. Эта практика соответствует новым идеалам рационального действия, видоизменяющим прежние представления о связи истины и нравственности.

В западной культурной традиции долгое время доминировал идеал истинного знания как самоценности, который не нуждался в дополнительных этических обоснованиях. Более того, рациональное обоснование полагалось основой этики. Когда Сократа спрашивали, как жить добродетельно, он отвечал, что сначала надо понять, что такое добродетель. Иначе говоря, истинное знание о добродетели задает ориентиры нравственного поведения.

Принципиально иной подход характерен для восточной культурной традиции. Там истина не отделялась от нравственности, и нравственное совершенствование полагалось условием и основанием для постижения истины. Один и тот же иероглиф «дао» обозначал в древнекитайской культуре закон, истину и нравственный жизненный путь. Когда ученики Конфуция спрашивали у него, как понимать «дао», то он каждому давал разные ответы, поскольку каждый из его учеников прошел разный путь нравственного совершенствования.

Новый тип рациональности, который сегодня утверждается в науке и технологической деятельности со сложными развивающимися, человекоразмерными системами, резонирует с древневосточными представлениями о связи истины и нравственности. Это, конечно, не значит, что тем самым принижается ценность рациональности, которая всегда имела приоритетный статус в западной культуре. Тип научной рациональности сегодня изменяется, но сама рациональность остается необходимой для понимания и диалога различных культур, который невозможен вне рефлексивного отношения к их базисным ценностям. Рациональное понимание делает возможной позицию равноправия всех «систем отсчета» (базовых ценностей) и открытости различных культурных миров для диалога. В этом смысле можно сказать, что развитые в лоне западной культурной традиции представления об особой ценности научной рациональности остаются важнейшей опорой в поиске новых мировоззренческих ориентиров, хотя сама рациональность обретает новые модификации в современном развитии. Сегодня во многом теряет смысл ее жесткое противопоставление многим идеям традиционных культур.

Таким образом, на переднем крае научно-технологического развития, в связи с освоением сложных саморазвивающихся систем возникают точки роста новых ценностей и мировоззренческих ориентаций, которые открывают новые перспективы для диалога культур. А этот диалог, как сегодня считают многие, необходим для выработки новых стратегий жизнедеятельности глобализующегося человечества, для выхода из глобальных кризисов, порожденных современной техногенной цивилизацией.