Т.С. Ахромеева, Г.Г. Малинецкий
Институт прикладной математики им. М.В. Келдыша РАН

Мир определяется не только тем, что он есть. Но и тем, что мы делаем, что о нем думаем и чего от него ждем. Мы – его часть. Мы творцы реальности. Это любимая мысль одного из отцов – основателей теории самоорганизации или синергетики И.Р. Пригожина

Мир определяется не только тем, что он есть. Но и тем, что мы делаем, что о нем думаем и чего от него ждем. Мы – его часть. Мы творцы реальности. Это любимая мысль одного из отцов – основателей теории самоорганизации или синергетикиИ.Р. Пригожина [1]. Более того, под это философское суждение синергетика подводит естественнонаучную базу. Для нелинейных систем характерно явление бифуркации – изменение числа и устойчивости положений равновесия (или других состояний) систем при изменении параметра [2]. Если таким параметром является время, то это означает, что в точке бифуркации открывается (или исчезает) несколько возможностей, вариантов будущего. И о «будущих» приходится говорить во множественном числе.

При этом в точке бифуркации малые причины, действия отдельных людей, случайные факторы могут предопределить будущее.

Теория рефлексивных процессов идёт ещё дальше. Существенны не только дела и мысли, важно как мы оцениваем свои действия, представления о будущем и отношение к себе, другим и прошлому. Важны складывающиеся в ходе деятельности положительные и отрицательные взаимосвязи, выбранные нами информационные потоки, по которым мы будем судить о происходящем. По мысли известного социолога Ульриха Бека [3], мир сталкиваемся с феноменом самосбывающихся прогнозов– мы приходим именно туда, куда было предсказано, хотя, на первый взгляд, имелось множество других путей. На первый план выходит рефлексивное управление – управление желаниями, планами, образами реальности.

Поводом для написания данных заметок послужило не только любезное приглашение профессора В.Е.Лепского поразмыслить на эти темы, но и два других. Первое связано с шумной рекламной кампаний, развернувшейся вокруг нанотехнологической инициативы России. Второе со случайно попавшимся на глаза номером журнала «Компьютерра» со статьями В. Сергеева «Экология российского хайтека» [4], интервью, которое Л. Левкович-Маслюк взял у А.А. Фурсенко [5] и обсуждением книги П. Химанена и Н. Кастельса «Информационное общество и государство благосостояния: финская модель».

Процитируем фрагмент из монолога А.А. Фурсенко: «Так вот, для России есть некоторая специфика в выборе приоритетных направлений. Претендовать на прорывы там, где очень сложные изделия и, соответственно, сложная логистика, мы не можем. Советская логистика развалилась, а новая ещё не возникла. В капиталоёмких областях мы тоже не можем многого добиться, у нас сейчас нет таких денег. Исходя из этих критериев, надо выбрать направление, где мы можем заведомо быть первыми, а не вторыми, и там сконцентрировать усилия. Есть, конечно, направления, где все равно придётся работать, но главное – найти то, где мы будем первыми. Нанотехнологии – одно из направлений, где мы имеем некоторые шансы на это. В этой сфере роль мозгов ещё достаточно велика. В отличие, скажем, от кремниевой микроэлектроники, где теперь уже главный вопрос – вопрос денег. Миллиард долларов – завод. Четыре миллиарда долларов – завод получше. Вот и всё».

Всегда, когда речь заходит о развитии, то начинают ломать копья из-за приоритетов. Однако приоритеты уже выбраны, утверждены Президентом РФ и приведены в том же номере «Компьютерры» [4]. Приоритетные направления развития науки, технологий и техники Российской Федерации таковы:

• Информационно-телекоммуникационные технологии и электроника.
• Космические и авиационные технологии.
• Новые материалы и химические технологии.
• Новые транспортные технологии.
• Перспективные вооружения, военная и специальная техника.
• Производственные технологии.
• Технологии живых систем.
• Экология и рациональное природопользование.
• Энергосберегающие технологии.

Более того, утвержден «Перечень критических технологий Российской Федерации». Их 52. Много их, идут по алфавиту, но список интересный. Например, « Высокопроизводительные вычислительные системы. • Информационно – телекоммуникационные системы • Искусственный интеллект • Компьютерное моделирование • Распознавание образов и анализ изображений • Элементная база микроэлектроники, наноэлектроники и квантовых компьютеров». Последних двух сущностей, вроде нет, но если будут, то можно только приветствовать то, что технологии для них уже есть.

Одна только мелочь смущает. Ноябрьский номер журнала «Компьютерра», о котором идет речь, вышел… в 2002 году. А звучит по-прежнему актуально. Ну а инноваций в значимом объеме как не было, так и нет. Андрей Фурсенко характеризовал текущее состояние дел в российском хайтек-секторе в том же 2002 году выразительным физическим термином «точка росы». И вот как это сравнение пояснял Л. Левкович-Маслюк: «То есть если чуть-чуть изменить условия, произойдет конденсация и повсюду засияют, так сказать, перлы в лучах восходящего светила. В смысле – расцветет хайтек-бизнес. Россия реализует свой гигантский интеллектуальный потенциал, огромные невостребованные наработки в высоких технологиях получат, наконец, должное развитие, а страна – более надежную и перспективную экономическую опору, чем экспорт сырья. Если же на самом деле мы не в точке росы, никаких перлов не будет» [5].

Видимо, мы не в точке росы, не в точке бифуркации. Видимо, роса просохла и всё катится по наезженной колее. Попробуем понять, в чем же дело, и выявить причины, по которым мы никак не можем сдвинуться с места, попробуем предложить несколько дискурсов, путей для улучшения нынешней ситуации.

В неклассической философствовании, в традиции постмодернизма произошло переоткрытие классического понятия «дискурс», встречающегося у Платона, Аристотеля, схоластов ( discursus от латинского discere – блуждать).

Множество современных философов вкладывали в это свой смысл, по разному расставляя акценты.

Дискурс это больше, чем точка зрения или субъективное суждение, но меньше, чем законченная теория и последовательная дедуктивная рациональная трактовка предмета. Дискурс представляет собой не только некоторый текст, содержащий новые мысли и аргументы, но попытку ввести в круг идей, которые давно «витают в воздухе» или почти «стали общим местом», но которые, тем не менее, важно проговорить. В дискурсе важно не только, кто и что говорит, но и контекст, в котором это говорится, рефлексивные моменты, связанные с данным суждением и его обсуждением. Дискурс подразумевает и основную логическую нить, и случайные моменты, которые помогают по-новому осмыслить обсуждаемый объект, процесс, сущность.

Это многозначное понятие идеально подходит для осмысления инновационного сценария развития России. Элита, научное, экспертное образовательное сообщество обсуждает этот круг проблем уже полтора десятилетия. Однако всерьёз продвинуться от пожеланий, заявлений, деклараций к значимым практическим результатам до сих пор не удалось. Это заставляет вновь и вновь возвращаться к этой проблематике, выбирая новые дискурсы, порой превращая парадоксальное в очевидность.

Рефлексивный дискурс

Бег на месте – общепримиряющий.
В.С. Высоцкий.

Что изменилось за 6 лет в сфере отечественной инноватики? Выросли масштабы вкладываемых средств в сотни, а то и в тысячи раз. В цитировавшемся интервью А.А. Фурсенко речь шла о крупных инновационных проектах в 10-15 млн. долларов. Когда речь сегодня идёт о нанотехнологиях, то счёт идёт на миллиарды. 130 миллиардов рублей выделено госкорпорации «Роснанотех» в 2007 году, 300 млрд. вложений ожидается от частного бизнеса за ближайшие 8 лет и т.д. Поскольку дело не двигается с места, то, очевидно, дело не в деньгах.

Дело в том, что в настоящее время ни большинство населения, ни властная элита, ни государственный аппарат, ни исследователи, ни молодежь не осознают принципиального значения инновационной активности и модернизации ни промышленности, ни экономики в целом, ни жизненного уклада.

В самом деле, при цене за нефть в 100 долларов за баррель кажется, что «можно не напрягаться», и что «всё в шоколаде». Инновационная активность открыто или неявно гасилась в течение почти 20 лет, и это дало свои плоды. Гайдаровские суждения, что наука у нас серая, и что если что-то понадобится из наукоёмкой продукции, то мы всё купим, проникли в массовое сознание.

Рефлексия, желание заглянуть в будущее хотя бы на 10-20 лет, элементарный здравый смысл многие годы блокируются и государственными органами, и средствами массовой информации. Масштаб этого явления таков, что можно говорить о произошедшей в России рефлексивной катастрофе. Слова президентов В.В. Путина и Д.А. Медведева об инновационном пути развития России, о высоких технологиях, инновациях и инвестициях повисают в пустоте, поразительно быстро забываются, а потом уже воспринимается как привычный ритуал, смысл которого забыт или утрачен.

В то же время аргументы в пользу форсированного высокотехнологичного развития очевидны. Наша страна, располагая 30% мировых природных ресурсов, производит 1% глобального валового продукта. Долго это продолжаться не может. Военный бюджет США превышает 500 млрд. долларов. Это больше, чем все остальные страны мира тратят на оборону, и примерно в 20 раз больше, чем военный бюджет России. Кроме того, к 2050 году граждан России (если страна сумеет выстоять в острой конкурентной борьбе) будет около 100 миллионов. Инерция демографических процессов очень велика, и никакие национальные проекты, тем более предпринимаемые к очередным выборам, эту ситуацию существенно не изменят.

Кроме того около 2/3 территории России находится в зоне вечной мерзлоты. Поэтому продукция, произведенная в России в рамках традиционного индустриального уклада, продукция, которую умеют производить другие страны, заведомо будет неконкурентноспособной. И связано это с суровым географическими и геоэкономическими условиями. Холодный климат резко повышает расходы на капитальное строительство, обогрев. Рабочая сила также оказывается дорогой. Её надо одевать и сытно кормить.

Под глобализацией понимается свободный поток людей, идей, капиталов, товаров, информации, технологий. России в этом процессе участвовать придется (в особенности учитывая, что страна себя не кормит, не производит лекарств, а также многих видов техники, необходимой для поддержания городской инфраструктуры). Поэтому индустриальные перспективы закрыты, остаются лишь доиндустриальные (продажа сырья, «энергетический гарант» и т.д.) или постиндустриальные (высокие технологии, активное использование высококвалифицированной части населения, творческого потенциала народа и элиты). В доиндустриальном варианте, где «можно не напрягаться», в обозримой перспективе не удастся сохранить суверенитет. Поэтому альтернативы высоким технологиям у России нет. Чтобы «отыграть» упущенное страной 20-летие нужны сверхусилия . «Иначе нас сомнут» – как говорилось в своё время. Это и должно быть лейтмотивом развития.

Эти очевидные вещи должны быть в школьных учебниках, в средствах массовой информации, в планах министерств. Нынешнее незавидное положение России должно рассматриваться не как трагедия или данность, а как вызов для нынешнего и нескольких будущих поколений. Выход из нынешнего кризиса и возврат ряда позиций требует многолетних сверхусилий. Это может стать и смыслом исторической эпохи для нашей страны, и основой для модернизации, и источником творческой активности.

По сути речь должны сейчас идти о рефлексивной революции в массовом сознании.

Гуманитарный дискурс

Человек – это возможность.
М. Хайдеггер

Деньги для нововведений есть (чего стоят сотни миллиардов рублей, уже ассигнованные на нанотехнологии), административный ресурс также (сделают всё, что велят сверху), высококвалифицированные специалисты тоже (живы люди, которые поддерживали и создавали технологическую сверхдержаву СССР, связанные с ядерными, космическими, химическими и биологическими проектами прошлых лет), есть молодые энтузиасты, изобретатели, предприниматели, готовые связать своё будущее с высокими технологиями. Но даже если рефлексивная революция произойдет, то и тогда дело не сдвинется с мертвой точки.

Не выполнено ещё одно необходимое условие развития и технологического взлёта России. Не разработаны гуманитарные технологии обеспечения и поддержки большого инновационного проекта для России.

В отечественной науке сложилось странное и двусмысленное отношение к гуманитарным дисциплинам, к наукам о человеке и обществе. Внешне всё прекрасно – все признают их определяющее значение, «поворачиваются лицом к человеку», вновь и вновь говорят, что «человек – мера всех вещей». Существует отделение в РАН, гуманитарные факультеты множества университетов, соответствующие специальности многих гуманитарных, а сейчас и технических ВУЗов.

С другой стороны, подразумевается полная неспособность гуманитарного знания внести свой вклад в развитие и принятие конструктивное участие в осуществлении этого проекта. Выше упоминались утвержденные Президентом направления развития и критические технологии. Среди них нет ни одной , касающейся управления обществом, социальных инноваций, сдвигов в массовом сознании, социальной организации и самоорганизации. Другими словами, имеет место глубокое непонимание ключевого значения высоких гуманитарных технологий . В то же время без них никакое развитие не состоится.

Более того, экономика, технология, реформы в государстве начинаются с изменения представлений о мире, о месте своей страны в нем, роли человека в новой реальности. Вспомним классические образцы. Вывод Америки из Великой депрессии – это торжество, прежде всего, высоких гуманитарных технологий. Ключевую роль сыграли новые технические средства – приемники, появившиеся в домах американцев. Они позволили обратиться к нации напрямую, минуя огромный неповоротливый, негативно настроенный государственный аппарат. Франклин Рузвельт еженедельно обращался к отцам семейств, рассказывал о происходящем, о том, какой помощи он ждет от представителей различных групп американского народа, о своих тревогах, надеждах и мечтах [6]. И это дало прекрасные результаты. Реализация крупных модернизационных проектов подразумевает поиск адекватных социальных технологий.

Вспомним Великую реформу 19 февраля 1861 года. Осуществление более века назад назревшего проекта освобождения крестьян натолкнулись на непонимание и сопротивление практически всех слоев российского общества. И понадобился творческий, оригинальный подход, самоотверженная работа группы единомышленников во главе с первым лицом государства чтобы воплотить вековую мечту.

Технологии, применяемые в современной России для управления обществом, вызывают сожаление и удивление. По существу, в новой реальности предпринимается политика «переиздать» методы управления, работавшие в советском обществе. Партия «Единая Россия» – бледная копия КПСС. Но без идеологии, большого проекта, организационной структуры она не может успешно исполнять даже нынешнюю, скромную роль. Подобие комсомола – «Наши» не состоялись, и, видимо, не могут состояться. Успокаивающее, баюкающее, развлекающее и рекламирующее TV тоже пока не инструмент развития.

В настоящее время также происходит революция в социально-коммуникативной сфере. Мы вступили в эпоху средств немассовой информации. В самом деле, конец ХХ века привёл во многих странах и «аутизации» и «атомизации» общества, утрата «связей с ближними», дефицит внимания и понимания во многих странах и, в частности в России. Кроме того в глубоком кризисе оказались российские средства массовой информации. Они утратили, собственно, информационную социальную функцию, заменив её рекламной, развлекательной и отвлекающей. Средства массовой информации сейчас в значительной степени блокируют рефлексию и не создают целостный образ мира и происходящих в нем изменений.

Реакцией на это стало возникновение множества сайтов и порталов («по интересам»), новостных лент, блогов и живых журналов. Появилось и окрепло стремление установить связи с дальними. С одной стороны, это, безусловно, суррогат личного общения. С другой, это социальный и технологический ресурс, который стремительно растет. По данным Technorati в Интернете к апрелю 2007 года насчитывалось около 70 млн. блогов, и каждый день создавалось 120 тысяч новых дневников. Ежедневно блогеры всего мира делают около 15 млн. записей (17 постов в секунду). Каждый час в Рунете появляется 260 новых блогов. Темпы роста количества этих ресурсов за последние полгода 2007 года возросли на 74%, в то время как мировые на 41%. Доля русских блогов на апрель 2007 года составляла 3%, японских 37%, английских 33% [7].

Разумеется, можно отмахнуться и от этой тенденции, и от такого ресурса, связанного с «рефлексивным голодом» (пишущие дневники и письма люди, как правило, больше всматриваются в себя, чем в другого). Можно обратить внимание на молодость пишущих (обычно 19-26 лет), на несерьёзность обсуждаемых тем – музыка, психология, кино, книги, секс. Однако молодые люди имеют обыкновение вырастать, и именно молодежь играет огромную роль в распространении, продвижении и развитии инноваций различного рода. С другой стороны, именно для них жизненно важно прочертить социальную траекторию (личный жизненный проект), связанную с технологическим и общественным развитием, с нововведениями. Здесь тоже нужна «рефлексивная поддержка».

В любом случае, как показывают наиболее известные российские форумы, посвященные техническому развитию (например, салон «Инновации и инвестиции» или выставка «Высокие технологии – XXI ») властные структуры опираются на социальные технологии позавчерашнего дня. В то время как в этой сфере более уместно заглядывать в завтрашний и послезавтрашний день.

Субъективный дискурс

Никто кроме нас!
Девиз спецназа ВДВ

Принципиальный вопрос состоит в том, кто готов взять на себя роль субъекта технологического развития России. В самом деле, в стране имеет место острейший дефицит субъектов, готовых строить свою деятельность с горизонтом прогноза, необходимым для многих принципиальных научно-технических проектов XXI века .

В самом деле, выдвигая нанотехнолгическую инициативу, американские эксперты ориентировали своё правительство на радикальные изменения в сфере технологий и в военном деле через 15-20 лет [8]. В проекте ИТЕРА – масштабном международном проекте, связанном с управляемым термоядерным синтезом и новыми источниками энергии, организаторы рассчитывают на значимые результаты в 2030 – 2050 году. О необходимости 20-летнего цикла НИОКР для принципиального обновления атомной энергетики говорят специалисты в этой области. Переход к следующему технологическому укладу, основанному на биотехнологии и технологиях живых систем, вероятно, потребует примерно такого же времени.

В России очень велико имущественное расслоение, мал средний класс, верхние 10% населения страны и нижние 90% живут в разных реальностях. Благосостояние верхних 10% связано с присвоением природной ренты, с использованием природных богатств и административного ресурса. Их цель – стабилизировать нынешнее состояние, не дать выйти стране из того тупика, в который она зашла.

Инновации не просто не нужны, а вредны и опасны для этого класса. Во-первых, развитие и высокие технологии, необходимые для инновационного развития России, потребуют другой элиты. Эту придется тем или иным способом «отодвинуть». Во-вторых, развитие нуждается в ресурсах, а в условиях развала обрабатывающей промышленности эти ресурсы придётся брать в добывающем секторе, перераспределять гигантские финансовые потоки. В-третьих, интересы ориентированных на экспорт производителей и их обслуги самым тесным образом связаны с другими центрами силы – американским, китайским, исламским или европейским. Они обслуживают и поддерживают иные цивилизационные проекты в отсутствие собственного, российского проекта развития. Если он появится и будет всерьёз реализовываться, то это заставит переоценить прошлое и рассматривать его в совершенно другом контексте, переосмыслить настоящее и, что ещё более важно, увидеть другое будущее, другую реальность, конец нынешнего безвременья.

«Молчаливое большинство» дезорганизовано и по прежнему является не субъектом, а объектом для манипуляции различных политических сил.

Поэтому трудно не согласиться с профессором В.Е. Лепским, полагающим, что центральная проблема, которая тормозит развитие России – бессубъектность .

В сущности, есть множество кандидатов на роль субъектов развития, которые могут обрести вес, влияние и определить сценарий их движения в будущее. И у них тоже есть весьма серьёзные интересы для того, чтобы следовать по инновационному пути. Обратим внимание на эти группы и их возможные интересы, которые могут быть удовлетворены в ходе развития.

• Сырьевики. Объективно, в перспективе 10-15 лет, не говоря о более длительных сроках, эта группа заинтересована в том, чтобы сохранить доставшиеся им минеральные ресурсы и собственные капиталы от зарубежных и отечественных претендентов. Это предполагает дееспособную армию и спецслужбы, которые остро нуждаются в модернизации на новой социальной и технологической основе. Это требует существенно отличающегося от нынешнего госаппарата. При коррупции, объем которой сравним, по оценкам руководителей Генеральной прокуратуры, с бюджетом страны, рассчитывать на поддержку государства, без которой крупному бизнесу не обойтись, не приходится. Поддержка же эта нужна и внутри (достаточно вспомнить «феномен Ходарковского») и вовне – сохранение крупных капиталов за рубежом (от 100 млн долларов) гарантирует только собственное, достаточно сильное государство.
• Крупные предприниматели, работающие в обрабатывающей промышленности и оборонном комплексе. Именно эта группа может быть крайне заинтересована в росте своего влияния. Это неразрывно связано с развитием. В самом деле, Россия продает вооружений примерно на 8 млрд. долларов в год, а Индия программного обеспечения примерно на 40 млрд. Огромные потенциальные возможности нашей страны не используются. Оборонный комплекс откатывается назад – армия в течение многих лет не закупала в заметных объёмах современного оружия. Оборонный комплекс стареет и деградирует (знаковое событие – возврат Алжиром купленных им российских истребителей). Эта группа жизненно заинтересована в реальном развитии, а не в «бумажном» продвижении высоких технологий. Пока эта часть элиты слаба и дезорганизована, но развитие может изменить её место и роль в социальной структуре.
• Научно-техническая интеллигенция, работники высокотехнологичного сектора. В начале реформ академик Н.Н. Моисеев именно с этой социальной группой связывал надежды на возрождение России. Он оценивал её численность примерно в 10 миллионов человек. В случае демодернизации, архаизации социальной и технологической структуры эта социальная группа уничтожается и теряет всё. Она (точнее её остатки) жизненно заинтересованы в развитии. Проблема состоит лишь в том, что эта группа распылена, дезорганизована, пока не способна к рефлексии своего состояния, социальному проектированию, осознанию и защите своих интересов.
• Силовики. В кризисные, переломные периоды развития во многих странах армия брала на себя ответственность за вывод страны из кризиса. Основой российского суверенитета в последние 20 лет было и остаётся обладание ядерным оружием. Роль военного руководства была весьма велика в Советском Союзе. К сожалению, меры по развалу оборонного комплекса и снижению военно-стратегического потенциала страны не получили адекватного ответа. В то же время реализация проекта развития потребует возможности отстаивать свои национальные интересы.

Учитывая тяжёлую демографическую ситуацию, негативное отношение значительной части общества к армии, её резкое сокращение, приходится планировать её возрождение на новой технологической и социальной основе. Во многом нужно заново формировать военное сословие. Время достижения своих целей военными средствами не прошло – по оценкам американского экономиста, Нобелевского лауреата Джозефа Стиглица объём прямых и косвенных расходов на войну в Ираке составил более 3-х триллионов долларов (в результате этой самой дорогой войны в истории погибло более 1 млн. иракцев). Поэтому развитие может и должно иметь весьма существенную военную компоненту и повысить роль и значение военного руководства страны.

Можно обратить внимание на другие социальные группы, прямо или косвенно заинтересованные в инновационном сценарии развития России. Однако эти интересы к настоящему времени не осознаны в достаточной степени, не отрефлексированы, они не стали основой для политических решений и конкретных действий. Дежурные слова об инновациях, венчурных фондах, эффективном использовании человеческого капитала и научно-технического потенциала страны повторяются как привычные заклинания в течение 15 лет, не воплощаясь в конкретные дела.

И в этом контексте рефлексивная поддержка сил, объективно заинтересованных в развитии, может сейчас сыграть весьма важную роль.

Метафизический дискурс

Длятся часы, мировое несущие.
Ширятся звуки, движение и свет.
Прошлое страстно глядится в грядущее.
Нет настоящего. Жалкого – нет.
А. Блок

Ключевой и очень важный вопрос касается стратегических целей инновационного развития, его вектора. В основу исторического материализма было положено обобщение истории множества народов, регионов, цивилизаций. Это обобщение связано с тем, что непрерывность исторического процесса обеспечивалась производительными силами, достающимися следующим поколениям от предыдущих и сложившимися производственными отношениями. Именно этим определились контуры развития, его реалии.

Конец ХХ века создал новую ситуацию. Появилось несколько альтернативных возможностей. И выбор между ними не ситуационный, конъюнктурный или даже стратегический. По сути, это метафизический выбор, касающийся мировоззрения, вопроса о сущности человека и о желаемом жизнеустройстве.

Конец XIX и почти весь ХХ век проходил под знаком модерна в социальной жизни, в науке, искусстве, мировоззрении. В его основе опора на рациональное осмысление мира и овладение им, ставка на развитие технологий, совершенствование индустриального производства, единую для всего общества культуру и социальность. Основная надежда этого проекта – построение более справедливого, гуманного и гармоничного мира, на основе форсированного технологического развития.Именно такой прогресс должен был поднять развивающиеся страны до уровня развитых, сделать мир более справедливым и покончить с войнами.

К сожалению, две мировые войны в ХХ веке, социальные катастрофы в ряде стран показали глубокое несоответствие общественного и индивидуального сознания открывшимся технологическим возможностям и связанным с ними уровнем ответственности.

В самом деле, Наполеон полагал, что для того, чтобы начать войну, ему нужно убедить всех маршалов, три четверти генералов, половину офицеров, а солдат и так погонят. Иными словами, стратегические решения предполагали согласие и участие большой части элиты и существенной части населения. Авария на Чернобыльской АЭС, несколько других крупных катастроф, наличие стратегических вооружений означает, что локальные действия нескольких человек, не наделенных государственной властью, могут иметь глобальные последствия. Это совершенно новая ситуация.

И здесь возникает первая мировоззренческая развилка. Либо мы предполагаем далее двигаться в русле модерна, сохраняя его принципы и приспосабливая его к новой социальной и технологической реальности (проект сверхмодерна, новой реальности и т.д.), и в этом русле отстраиваем сценарии технологического развития человечества. Либо мы просто меняем вектор развития, как это делается в складывающейся традиции постмодерна. Постмодерн декларирует самоценность возможности выбора духовных и социальных ориентиров, стилей жизни и соответствующих технологий, времени в котором человек хочет и благодаря достижениям техники в значительной степени может жить, а также отсутствие каких-либо объективных основ для социальной и духовной самоорганизации, сборки общества в социальном, культурном, информационном или научном пространстве.

По сути, это новое издание Средневековья, в котором множество разных цехов, гильдий, социальных групп, каст исповедовали свои взгляды и представления. Только необходимость взаимопомощи в случае бедствий и катаклизмов, хозяйственная жизнь и церковь играли роль системных интеграторов в этом пестром обществе.

Роль науки в таком обществе прекрасно выразил российский философ В.М. Розин. По его мысли, все способы постижения реальности оказываются равноправны. И «секты» математиков, физиков, филологов или врачей ничем не отличаются от сообществ магов, знахарей, экстрасенсов или философов, и все эти группы должны на общих основаниях бороться за своего клиента или потребителя.

Но выбор этого сценария прохождения глобальной бифуркации предопределяет и вектор технологического развития. Это отстранение от реальных проблем, аутизацию, «наркотическую культуру» обеспечивают телекоммуникационные технологии, системы виртуальной реальности, индустрия разнообразных развлечений. Этот социально –технологический поворот позволяет решить важнейшую задачу – занять людей, для большинства из которых при современных технологиях нет места в сфере производства и управления. Таких людей становится всё больше и «лишнего времени» тоже. В самом деле, около 2%, занятых в сельском хозяйстве США кормят всю страну. Как утверждают социологи, граждане России в среднем проводят у телевизора 3 часа 40 минут, в то время как воспитанию детей уделяется менее 45 минут. Понятно, что в этом случае происходит инфантилизация значительной части населения. На первый план выходят различные сказки – триллеры, мыльные оперы, произведения в жанре «фэнтэзи». В конечном итоге такой путь прохождения бифуркации позволяет и безболезненно сократить численность населения, и сойти человечеству, как целому, с исторической арены.

Однако есть и другие сценарии прохождения глобальной бифуркации, и другие приоритеты развития, а вместе с ними другие смыслы, ценности, культурные нормы. В самом деле, человечеству брошен вызов, сравнимого которым не было со времен неолитической революции. В современном мире очень велико имущественное неравенство. К примеру, в США на душу населения приходится более 2700 кг нефти в год, в Индии около 60, в Бангладеш, Заире, других слаборазвитых странах немногим более 10. Иными словами, жители развитых стран живут в сотни раз богаче, чем граждане отсталых (или как их все чаще называют конченых) стран. Оценки показывают, что если весь мир захочет жить по стандартам Калифорнии, то одних полезных ископаемых хватит на 2,5 года, а других на 4,5… Существующие жизнеобеспечивающие технологии могут поддерживать современный уровень потребления в лучшем случае в течение десятилетий . Признаки этой неустойчивости налицо – цена барреля нефти превысила 100 долларов, ощущается нехватка зерна во всем мире, растут цены на хлеб.

Реальностью становятся прогнозы Дж. Форрестера, Дж. Медоуза, других исследователей, предрекавшие на основе моделей мировой динамики коллапс мировой экономической системы и резкое падение качества жизни к 2050 году [9,10]. Недавние расчеты, проводившиеся в ИПМ им. М.В. Келдыша РАН, показали, что для того, чтобы переломить ситуацию и свернуть с нынешней кризисной траектории, у человечества осталось 10-15 лет.

Встала задача пересмотра, модернизации, замены всего набора жизнеобеспечивающих технологий. Это касается производства энергии, продовольствия, нового уровня мониторинга, прогнозирования и управления, отказа от множества опасных и расточительных технологий, переработки промышленных отходов и рекультивации земель, выведенных из хозяйственного оборота. Наконец, приходится думать об эффективном реагировании на происходящие глобальные климатические изменения и управление другими стратегическими рисками.

Если сформулировать кратко, то человечество может поставить перед собой задачу стабилизировать достигнутый уровень потребления, гармонизировать свою социально-технологическую систему, реализовать более благоприятный сценарий коэволюции биосферы и техносферы . Решение этой грандиозной задачи может стать содержанием целой исторической эпохи.

Наконец, есть и ещё один способ пройти бифуркацию. Предыдущий сценарий был связан с тем, чтобы изменить реальность, в большей мере, чем сейчас адаптируя её, исходя из жизненных потребностей нынешнего и будущего поколений. Однако можно пойти и другим путем, существенно меняя самого человека.

По сути, именно это и является во многих проектах развития нанотехнологий главной, не афишируемой целью. Речь вновь идет о междисциплинарном проекте NRTS ( nano — bio — information — cognitive ). Множество проектов связано со значительным или радикальным ростом продолжительности жизни. Хрестоматийный пример. Основная причина смерти – в развитых странах – болезни сердечно-сосудистой системы. Причина многих из них – возникновение холестериновых бляшек на стенках кровеносных сосудов. Нанороботы ближайшего будущего смогут путешествовать по сосудам и дробить эти бляшки. Пессимисты полагают, что это дает дополнительные тридцать, а оптимисты – 50 лет активной жизни. Проект создания респироцитов – искусственных переносчиков кислорода – предполагают, что эти сущности будут способны переносить в 20 раз больше кислорода, чем эритроциты. Профессор С.Д. Варфоломеев, выступая несколько лет назад на заседании Президиума РАН, обсуждал возможности создания новых органов чувств у человека (например, ощущающих магнитное поле или радиоактивность у специалистов, работающих в соответствующих областях). По его оценкам, все принципиальные трудности продлены, и до практического воплощения подобных проектов осталось 10-15 лет.

Следующий шаг – работа с геномом. Проект «Геном человека» стоил ведущим странам мира миллиарды долларов. Новые технологии позволяют снизить расшифровки индивидуального генома до 10000 – 50000 долларов. Однако сейчас мировые научное сообщество ставит перед собой задачу снизить цену такого анализа до 1000 долларов… И здесь возникают амбициозные проекты в фундаментальной биологии, в медицине, в попытке «прочитать» способности, возможности, потенциал, отпущенный конкретному человеку природой. « Я бы использовал возможность прочитать геном за 1000 долларов, чтобы исследовать генетику красоты и счастья. На основании всех нынешних сведений о вариациях в ДНК я попытался бы выяснить хоть что-то о том, как передается по наследству эта ветвь морфологического развития, а также о личности и её взаимодействии с культурой», – пишет профессор Питер Литл из университета Нового Южного Уэльса (Австралия) [12].

Дадим слово специалистам в биотехнологии: «Искусственные хромосомы дрожжей уже давно стали привычным инструментом для использования в молекулярной биологии. Чаще всего их применяют для клонирования генов других эукариотических организмов – например, для создания геномных библиотек. В мае 2007 года ученые университета штата Миссури разработали метод создания полноценных мини-хромосом растений, несущих функционирующие гены.

Первые иску c ственные мини-хромосомы человека создали в 1997 году ученые из компаний Athersys и Кливлендского университета (штат Огайо)… На эту чистую болванку можно поместить сколь угодно генов и ввести дополнительную пару хромосом в стволовые клетки, а их – в организм больного. Когда технология создания мини- хромосом человека будет отработана до конца, её можно будет применять для генотерапии – например, чтобы облегчить синтез белка, ген которого у больного не работает из-за мутации. Возможно, когда-нибудь с помощью дополнительных хромосом будут создавать новые породы и даже виды животных. А насчет людей с лишней парой хромосом посмотрим лет через 50» [13]. Вероятно, при очень больших вложениях сроки реализации таких проектов будут значительно скорректированы.

Следующий этап – работа непосредственно с геномом и «апгрейд» человеческого организма с существенной модификацией биохимии, отдельных органов и систем… И если называть вещи своими именами – появление сверхчеловека.

Вероятно, именно сейчас очень важной и острой является потребность с широких, междисциплинарных позиций, с привлечением всего потенциала гуманитарных наук осмыслить эту перспективу. Говоря словами Ф.М. Достоевского, это рубеж, на котором человечество подходит к «последним вопросам». Дело в том, что «сверхчеловек»: как не раз показывала история оказывается во многих отношениях «недочеловеком».

Идея сверхчеловека подробно и вдохновенно разрабатывалась Фридрихом Ницше. По его мнению, каждый вид имеет свои границы, которые он не может переступить. Поэтому цель, по его мысли – создание нового вида. При этом акцент делается на физическом состоянии, а не на духовном начале – «существуют только физические состояния, духовные – только следствия и символика». В его классической книге «Там говорил Заратустра», сверхлюди, люди «длинной воли», творящие самих себя, всячески поэтизируются и наделяются всеми возможными достоинствами.

Если в конце XIX века речь шла о метафизическом, философском анализе этой возможности, которая, может быть, представится человечеству, то сейчас эти проблемы, эти сценарии развития обсуждаются уже в конкретном, технологическом плане.

Именно эта перспектива может стать лейтмотивом и двигателем всей инновационной активности человечества. И здесь гуманитарное знание, как анализ смыслов, целей, идеалов, психологических и социальных механизмов безнадежно отстает.

Два ярких примера, показывающих, что исследователи сегодня не готовы анализировать эти вопросы во всей их масштабности и полноте. Известный политолог (автор концепции «конца истории») Френсис Фукуяма полагает, что главное – во всей проблеме – создание механизмов общественного контроля за государственными органами, призванными заниматься регламентацией и мониторингом деятельности в сфере биотехнологий [14]. В соответствии со своими идеологическими он считает, что и в сфере биотехнологий следование либеральным установкам – главное условие успеха.

На противоположенном полюсе лежат работы Максима Калашникова, безоговорочно принимающего инновационный сценарий развития российской цивилизации в постчеловеческом измерении. Он призывает смелей, решительней и энергичней ломать барьеры и двигаться в направлении сверхчеловека [15].

Поэтому в этом важнейшем вопросе, касающемся недалекого будущего, приходится ориентироваться на фантастов, размышлявших над подобными проблемами. Очевидная коллизия, связанная с продлением времени жизни. Богатых и бедных объединяет то, что они живут примерно одинаковое время. Ну а теперь представим, что за деньги можно будет купить не только парки, самолеты, дома, но и годы жизни. Трудно вообразить, насколько остры будут социальные противоречия в этом случае. О таком разделении на «долгоживущих» и «короткоживущих» и связанной с этим социальной структурой, писал в романе «Час быка» И. Ефремов.

Соотношение двух рас – сверхлюдей – «люденов» – и простых смертных – лейтмотив творчества Стругацких («Волны гасят ветер», «Жук в муравейнике»). Ответа нет, но вопрос-то поставлен. Эта проблематика волновала Станислава Лема, многих западных фантастов. Этот вопрос не стоял бы так остро и радикально – принять или отказаться от этого направления развития, если бы это далёкое будущее не начало вдруг стремительно приближаться. Набирают силы несколько тенденций, стремительно приближающие этот вариант будущего, весьма опасный и рискованный.