А.В. Олескин, кафедра общей экологии, биологический факультет МГУ; директор Клуба «Биополитика» при МОИП

Резюме. Сетевые децентрализованные распределенные структуры, как уже указывалось в предшествующих публикациях автора, обладают существенным креативным и инновационным потенциалом при решении различных задач современного общества, включая организацию междисциплинарных творческих лабораторий, интерактивные техники в сфере образования, создание межфирменных сетевых объединений и внутрифирменных сетей, а также кооперативов, развитие неправительственных структур гражданского общества с идеологическими и консультативными функциями. В настоящей работе обсуждаются конкретные пути модификации социума ради оптимального использования сетевых структур в их неизбежном взаимодействии с не-сетевыми (иерархическими, квазирыночными) структурами, для чего предлагается комбинирование 1) пути сверху (создание на правительственном уровне структур-медиаторов в диалогах и конструктивном взаимодействии сетей, иерархий, (квази)рынков, закрепление в Конституции и общегосударственных законах положений о правах и политических функциях как самих сетевых структур, так и  структур-медиаторов) и 2) пути снизу, через демонстрацию в социуме успешных примеров работы сетевых структур различной специализации, накопление «критической массы» энтузиастов сетевого движения, распространение сетевых идей по каналам гражданского общества с применением онлайн-средств и техник коммуникации.

Ключевые слова: сетевые структуры, иерархические структуры, (квази)рыночные структуры, страны БРИКС, интерактивное образование, социализм, меритократия, биополитика. 

Введение. Красной нитью через всю историю человечества проходит неизбывная наивная вера в возможность оптимального общественного устройства, в котором человек бы чувствовал себя свободным от принуждения (от жёстких авторитарных иерархий) и в то же время от безжалостного чистогана (от сил рыночной стихии). Пусть мы живём в трудное и полное опасностей время, но в наши дни реально возник фактор, который способен существенно приблизить нас к реализации  детской мечты человечества о светлом утопическом будущем. Этот фактор называется сетевые структуры, и совершенно неправомерно думать, что они существуют лишь в виртуальном мире. Как автор продемонстрировал в серии предшествующих работ,   сетевые структуры (или просто сети) по-разному понимаются в литературе. Многие из их исследователей интерпретируют сети предельно широко: сеть как любая система из узлов, соединенных связями (рёбрами). В противовес этому, автор поддерживает более узкое истолкование сетей, также находящее себе немало влиятельных сторонников в мире, особенно среди представителей  социальных и гуманитарных наук.

Итак, в более узкой интерпретации сеть есть структура, в которой отсутствует единый центр (лидер, доминант), так что ее поведение является результатом кооперативных взаимодействий между элементами (узлами), среди которых могут быть несколько частичных лидеров с ограниченным воздействием на систему. Следует отметить, что всемирная паутина устроена во многом именно по данному организационному принципу. В настоящей работе термин «сетевая структура» будет употребляться в узком смысле и противопоставляться  иерархическическим (вертикальным, субординационным) структурам с едином центром активности и в то же время (квази)рыночным[1] (конкурентно-контрактным, индивидуалистическим) структурам, где конкуренция элементов преобладает над кооперацией между ними. В одной из предшествующих публикаций в Экономической стратегии мы изложили возможные приложения сетевых структур к сферам современной экономики и политики.

Кооперация между членами сети стимулируется:

• наличием объединяющих сеть целей и задач, на которые и направлена кооперация, а также норм и установок, которые укрепляют чувство принадлежности к сети, формируют сетевую идентичность вопреки себялюбивым устремлениям ее членов;
• сознательными усилиями модераторов (психологических лидеров) в сетевых структурах, которые владеют психотехниками, стимулирующими людей к творческой работе и взаимопомощи в решении задач всей сети.

Сетевые структуры представляют собой «третью альтернативу вертикальному планированию», типичному для централизованной иерархии, а также «анархии рынка» [36, 37, 39]. Принципы сетевой организации могут быть реализованы коммерческими предприятиями, научно-исследовательскими лабораториями, социальными движениями и политическими организациями. Как всякая новаторская технология (будь то, скажем. ядерная энергетика или генетическая инженерия), сетевые структуры могут вызывать как положительные, так и отрицательные последствия. Угрозу современному миру представляют, например. «тёмные сети» наркодилеров, гангстеров или террористов. Хотя подобные структуры, включая Аль-Каеду, не имеют централизованной иерархической структуры, они включают влиятельных и потенциально устранимых частичных лидеров (то, что в «сетевой науке» обозначается как «хабы»)

Социальные сети можно проиллюстрировать примером структуры под названием хирама (hirama). Это сокращение означает High-Intensity Research and Management Association [9, 10, 37]. Речь идёт о креативной команде, создаваемой для решения междисциплинарной задачи, например, Исследование локальных загрязнителей окружающей среды или Организованный терроризм и борьба с ним. Задача дробится на несколько субпроблем, например, отмеченная задача борьбы с терроризмом может быть  подразделена следующим образом:

• эволюционные аспекты терроризма (субпроблема связана с эволюционно-биологической предысторией человеческой агрессии);
•  военно-политические аспекты (организованный в международном масштабе терроризм как характерная стратегия войн нового века);
• религиозные аспекты (роль религиозного фанатизма и нетерпимости и в то же время — возможность найти в вероучении, скажем, ислама, существенные точки опоры для борьбы с терроризмом).

Однако членение проблемы на субпроблемы не означает деление коллектива участников на части. Они параллельно работают по нескольким субпроблемам сразу — выступают не как узкие специалисты, а как генералисты (люди с гибкими функциями, переменной специализацией). За каждой из субпроблем закреплен только специализированный частичный творческий лидер, координирующий работу всех участников хирамы по соответствующей теме и протоколирующий их идеи. В помощь этому частичному лидеру могут быть приданы один или несколько экспертов, специалистов по профилю ведомой лидером субпроблемы. Специализированный частичный лидер и помощники-эксперты взаимодействуют с неспециализированными членами сетевой структуры хирамы, которые во многих хирамах численно преобладают.

В хираме имеется также психологический лидер, призванный налаживать отношения между индивидами и группами в коллективе и направлять их в конструктивное русло, смягчать конфликты, способствовать успешной работе по всем подпроблемам. Структура может включать также лидера по внешним связям (внешнего лидера), представляющего данную сетевую структуру в социуме, координирующего контакты с другими организациями и озвучивающего те или иные «наказы», петиции и др. документы, выработанные всем коллективом хирамы. Организаци­онный лидер особенно важен на начальном этапе, когда сетевая структура организует свою деятельность и приобретает легальный статус (например, оформляется как организация по законам Российской Федерации). Возможны другие частичные лидеры, в зависимости от специализации данной хирамы. По шаблону хирамы, с теми или иными вариациями, были построены междисциплинарные научные группы (например, биотехнологический центр DNAX в Калифорнии), коммерческие предприятия (компания Semco в Бразилии), а также разнообразные коммунарские и общинные структуры. 

Сетевые структуры и страны БРИКС. Сетевые децентрализованные структуры активно формируются в настоящее время в рамках капиталистического строя, характерного для стран Запада [36, 38, 39].

В то же время сетевые структуры включают себя элементы, обладающие существенной притягательной силой для незападных регионов мира, включая несколько искусственным образом выделенную группировку стран БРИКС. В частности, как уже отмечалось, сети опираются – вместо центрального лидера – на идейный матрикс [10-12]: систему идей, принципов, целей, норм поведения; все это противопоставляет членов данной сети посторонним. Формирование такой системы объединяющих сети идей облегчается в странах типа БРИКС именно тем, что эти страны традиционно отличались духовными исканиями и часто глубокой религиозностью людей. Достаточно упомянуть структурообразующую роль православия в российском обществе, а также тот факт, что другая страна БРИКС – Индия – дала миру несколько мировых религий, в том числе индуизм и буддизм. Китай немыслим без сплава конфуцианства, даосизма и того же буддизма (в который был синкретически впаян еще и марксизм при Мао Цзе-Дуне). Глубокие корни пустил католицизм как основа мировоззрения большинства жителей Бразилии. Верующий духовный человек легко воспринимает логику сетевой структуры как  формирующейся надличностной силы (своего рода мистического эгрегора). Приведём примеры из избранных стран БРИКС (Россия, Китай, Бразилия).

В нашей стране сетевые структуры оказываются созвучными не только эгалитарному менталитету интеллигенции (которой претит жёсткая иерархия и в то же время рыночный чистоган), но и традиционному общинному укладу русского (и вообще славянского) крестьянского хозяйства. Поэтому, хотя современные социальные сетевые структуры во многом воспринимаются как влияние стран Запада (где они получили существенное развитие), тем не менее в славянском мире они ощущаются как нечто давно знакомое.

«Община — замкнутая локальная организация, для которой мир оканчивается за околицей. Обычно это деревня в 40–50 домов, иногда их число достигало сотни. Община выступала как хранительница древних догосударственных ценностей, древних форм социальных связей. Все дела решали сельским сходом, в котором принимали участие главы крестьянских семей (дворов) /выступавшие в данной ситуации как сетевые частичные лидеры — прим. О. А./. Для общинного уклада характерна враждебность ко всему тому, что находится за пределами локального самодостаточного мира, за его „околицей“. Географические и социальные пространства здесь оказываются одинаково ограниченными». Имеют место «полная экономическая и социальная автаркия /самоуправление/ общин, равно как и децентрализованный („вечевой“) порядок принятия всех важных решений» (Ахиезер, 1997, цит. по: [8, С. 137]).

В Китае решениями Полибюро в 1980-е годы размечен путь построения первой стадии социализма, для чего допускается стимуляция рыночных отношений, необходимых для создания уровня производства, который в будущем позволит перейти к более продвинутым стадиям социализма [45]. Государство сохраняет за собой командные высоты экономики, в его руках также крупнейшие предприятия и банки (где государство имеет контрольный пакет акций). Эта политическая линия была обозначена, например, в речи Дзян Дземиня 29 мая 1987 г. перед центральной партийной школой. Ден Сяо-пин в этой связи подчёркивал, что нельзя приравнивать рыночное хозяйство непременно к капиталистическому укладу. Однако в указанных решениях ничего не сказано о сетевых структурах, речь идет лишь о взаимодействии иерархии государства с рынками.   Сетевые структуры даже кажутся опасными, ибо их горизонтальный характер может ослабить позиции государственной иерархии в ее взаимоотношениях с рыночной стихией и подорвать общее руководство государства в экономической сфере.

Тем не менее, имеются специальные исследования, в которых продемонстрирована фактическая роль сетевых структур также и в Китае [33]. Переход от государственно управляемого социализма к рыночной децентрализованной модели способствует развитию спонтанных сетевых структур. Ослабление государственных институтов препятствует их использованию фирмами при разрешении конфликтов, и фирмы принуждены создавать неформальные объединения [33]. Формирование межфирменных сетей сопряжено с установлением связей между коммерческими организациями посредством того, что член одной организации входит в Совет директоров другой [23], что обозначается английским термином board interlock. Это явление характерно для во многом сетевого бизнеса разивающихся экономик. В частности, в Китае взаимоперекрывание Советов директоров фирм создает предпосылки для создания сплоченных групп фирм, которые оказываются фрагментированными по региональному принципу [41].

В Бразилии местные органы власти способствуют одновременно «сетевизации» экономики и развитию элементов социализма. В г. Белу-Оризонте предоставляется помощь товаропроизводителям, желающим создавать сетевые ассоциации, развернул гуманитарную программу помощи неимущим и голодающим, которая одновременно стимулирует развитие кооперативов как предприятий с сетевой организацией, обеспечивает им возможность сбыта продукции по низким ценам на городских рынках, минуя посредников. В рамках данной квазисоциалистической программы предусматриваются механизмы распределения среди бедных пищевых продуктов, которые потеряли товарный вид, но все еще пригодны в пищу. Создано 3 народных ресторана, где более 12000 людей в день могут поесть менее чем за 50 центов. Распределение ресурсов оказалось в руках местного самоуправления. Двадцатипятилетний опыт показал эффективность и жизнеспособность подобной политики [44].

По контрасту с таким самоуправляемым сетевым социализмом, менее выигрышно смотрятся другие латиноамериканские страны, где социализм имеет в основном центрально управляемый характер, в частности, Венесуэла, где иерархически организованный социалистический уклад порождает длинные очереди, нехватку пищевых продуктов, плохую организацию труда, рост преступности и др. [32].

Тема социализма не сходит с повестки дня и в двух других странах БРИКС – Индии (где эта тема была связана с движением независимости в первой половине ХХ века и до сих пор есть активные коммунистические партии)  и Южно-Африканской республики, где коммунисты в последние десятилетия продолжали  верить, что “благородство базовых целей социализма вдохновило миллионы и миллионы людей к созданию его”, хотя и отвергали сталинский иерархический (бюрократически-авторитарный) стиль руководства [43]. Однако, в этих двух странах не проявлена тема связи современного социализма и сетевых структур. Обе страны имеют общую черту – их население включает 1) представителей западного мира (в основном потомков англичан[2]), которые должны привнести с собой европейские варианты сетевых структур, например, межфирменные альянсы, внутренние сети в масштабах одного предприятия, ко-опы и др. и 2) местные этнические группы, которые отчасти не утратили в обеих странах связь с первобытным строем; последний, как показывают многочисленные данные, был лишён жёсткой иерархии. Многие первобытные общины были фактически построены по сетевым принципам c наличием расщеплённого ситуационного лидерства (сосуществованием шаманов, военных вождей, «высоких охотников» и др. частичных лидеров, см. [10]). Таким образом, в Индии и в ЮАР также имеются предпосылки для распространения сетевых структур как у потомков колонизаторов, так и в среде местного населения.

Здесь следует подчеркнуть определённую искусственность вычленения именно стран БРИКС из политического ландшафта мира. Сходные тенденции (сохранение традиционных квазиобщинных взглядов с их религиозным обоснованием, распространение некапиталистических элементов в экономике и др.), которые способствуют развитию сетевых структур в различных сферах социума, присутствуют и в ряде других «незападных стран». Например, в Латинской Америке, кроме Бразилии, сетевые структуры с их квазисоциалистическим влиянием имеют существенную «питательную почву» в Аргентине, Боливии или особенно Мексике с характерным для неё сетевым альтерглобалистским движением сапатистов.

Сетевые структуры: потенциальные применения в условиях современной России и других стран БРИКС. Несмотря на отмеченные применения сетей в странах БРИКС и наличие предпосылок к их дальнейшему распространению, роль сетевых структур явно недооценена ­– по состоянию на сегодняшний день — в научно-исследовательской, образовательной, экономической и политической сферах.

1. В научно-исследовательской области можно констатировать явное преобладание жёстких иерархий в виде как университетов/колледжей, так и научно-исследовательских учреждений типа тех, что входят в состав национальных Академий наук. В отличие от многих стран Запада, эти бюрократические иерархии не уравновешиваются сколь-нибудь развитыми сетевыми структурами типа децентрализованных творческих лабораторий.

Так, в США принципы децентрализованной сети фактически используются командами разработчиков программного обеспечения, которые применяют Agile-методы, предложенные в феврале 2001 г. (штат Юта, США) в «Манифесте гибкой методологии разработки программного обеспечения». В соответствии с этими методами, разработка программ разбивается на короткие циклы (итерации), осуществляемые сетевой командой. Исходя из принципа «личности и их взаимодействия важнее, чем процессы и инструменты», практикуется постоянное общение лицом к лицу (face-to-face) всех членов команды, что уподобляет её первобытной общине охотников-собирателей, занятой групповой охотой или войной с соседями. Большинство agile-команд расположены в одном помещении (bullpen). Сетевая команда включает и заказчика или его представителя, а также тестировщиков, дизайнеров и менеджеров [29].

Аналогичные сетевые лаборатории были бы чрезвычайно полезными для стран БРИКС в разнообразных междисциплинарных разработках – от решения оборонных задач до создания био- и нанотехнологий, от тестирования новых лекарственных препаратов до участия России в проектах освоения других небесных тел. Однако реально можно говорить, насколько известно автору  только о спонтанно складывающихся сетевых структурах в научном сообществе.

Во второй половине прошлого века в сообществе микробиологов нашей страны сформировалась группировка ученых, которые представляли разные организации (Институт микробиологии АН СССР, Московский государственный университет, Институт эпидемиологии и микробиологии им. Н. Ф. Гамалеи АМН СССР и другие научные учреждения) и разные специализации, работали формально независимо друг от друга. Однако все эти ученые (Н. Д. Иерусалимский, Н. С. Печуркин, С. Г. Смирнов, Г. И. Эль-Регистан, В. И. Дуда, А. С. Хохлов, Е. Н. Будрене, И. В. Ботвинко, В. В. Высоцкий, А. С. Капрельянц, О. И. Баулина, В. Г. Бабский, Ю. А. Николаев и другие) испытывали интерес к одному и тому же кругу проблем — к коллективным взаимодействиям клеток микроорганизмов, обмену информацией между ними, популяциям микроорганизмов как целостным системам с квазиорганизменными свойствами. Этот «общий знаменатель» взглядов всей рассматриваемой группировки ученых можно обозначить термином «популяционно-коммуникативная парадигма» в микробиологии. В силу общности взглядов, представители «популяционно-коммуникативной парадигмы» начали устанавливать рабочие контакты между собой, которые в отсутствие единого бюрократического руководства носили децентрализованный, неиерархический характер (ученые формально оставались в разных группах, учреждениях, над ними были разные начальники). Например, первоначально автономно работавшие В. В. Высоцкий, П. Л. Заславцева, О. И. Баулина, А. В. Машкова установили рабочий сетевой контакт между собой примерно к середине 80-х годов прошлого века (микробиологическая конференция в г. Иваново). Встретившись на этой конференции, они констатировали наличие единых взглядов на микробную популяцию как коллектив разнообразных индивидов, каждый из которых вносит свой вклад в выживание популяции в целом. Микробиологи решили работать сообща на благо новой парадигмы, что и проявилось, например, в написании совместной публикации «Полиморфизм как закономерность развития популяций прокариотных организмов» Данная сетевая структура в научном сообществе противопоставляла себя классическим научным школам в том плане, что не имела единого основателя с сонмом учеников. Она поддерживала свою целостность по принципу «невидимого колледжа», за счет постоянного обмена информацией между формально автономными, но придерживающимися одной парадигмы научных групп и индивидуальных ученых (пример излагается на основе авторской работы [14]).

2. В образовательной сфере  есть важные пилотные разработки по «сетевизации» всего процесса школьного/вузовского обучения. Сетевые структуры из студентов или школьников успешно создаются прогрессивными педагогами в рамках задачи развития интерактивного сценария преподавания учебных предметов (работы Д. Н. Кавтарадзе, Л. В. Пивоваровой, А. А. Камнева и др.). Сетевые структуры могут создаваться непосредственно в классе или аудитории.

В Тайване предложена технология обучения студентов, при которой занятие проводят сразу несколько преподавателей, образующих сеть (team teaching). При этом, сетевое преподавание предполагает наличие двух или более преподавателей в одной аудитории; они делятся со студентами знаниями и вступают в диалог между собой. Примером служат занятия, одновременно проводимые компьютерным специалистом и преподавателем английского языка или географии в одной из школ Тайваня [28]. Учителя формируют подсеть (кластер) в фрактальной сети более высокого порядка, возникающей в классе в рамках сценария интерактивного обучения. Учителя (преподаватели) совместно дают учащимся плюралистичную перспективу в плане предмета обучения; однако потенциальной проблемой является возможный конфликт между подходами разных преподавателей к предмету. Вариантом решения – при наличии достаточного количества преподавательских кадров – приглашение дополнительного преподавателя-медиатора к участию в занятии; последний примиряет спорящих и находит консенсус, устраивающий и преподавателей, и обучаемых.

Необходимо подчеркнуть, что сетевые структуры допускают и другое – почти не использованное в странах данного региона — применение в сфере образования. Не только студенты или школьники, но и сами активисты — реформаторы системы образования — могли бы объединиться в масштабах целых стран или регионов мира. Таким путем они могли бы поддерживать рабочие контакты, обмениваться идеями и педагогическими разработками, в той или иной мере координировать свои усилия. Не было бы необходимости дублировать уже реализованные кем-то еще разработки.

Всё это требует создания сетевой организации учителей, преподавателей, других деятелей сферы образования, которая, кроме разработки реформаторских проектов и их внедрения вопреки сопротивлению консерваторов, могла бы посвятить себя охране интересов всех тех, кто занят нелёгким и малооплачиваемым благородным трудом в педагогической области. В странах Запада есть эффективные сетевые движения/организации в образовательной сфере. В Германии многое делает в плане реформы образования и охраны интересов школьных учителей Общество немецких естествоиспытателей и врачей (Gesellschaft Deutscher Naturforscher und Ärzte, GDNÄ); в нашей стране хотелось бы возложить аналогичные надежды на Московское общество испытателей природы (МОИП), имеющее отпрыски и в других городах и регионах России. Составной частью МОИП является Клуб «Биополитика», ставящий во главу угла образовательные и просветительские задачи по таким направлениям как охрана природы, здоровье нации, биотехнология и др., наряду с научно-исследовательскими проектами (сайт biopolitika.ru и moipros.ru).

Международные сетевые организации, посвятившие себя проблемам образования, можно проиллюстрировать примером Комиссии по биологическому образованию (Commission for Biology Education, CBE), которая была создана в начале 1970-х годов под эгидой международного Союза биологических наук (International Union of Biological Sciences, IUBS). Она разрабатывает инновационные методы обучения, включая интерактивные техники, а также создает учебные пособия нового поколения по связанным с биологией предметам, защищает профессиональные интересы учителей по биологии во всём мире и считает своим приоритетом ликвидацию «биологической неграмотности» (пробелов в базовом биологическом образовании). Основная задача Комиссии – «разработка, внедрение и распространение эффективных методов преподавания биологических наук и смежных предметов, включая важные результаты и приложения биологических исследований» [27]. Комиссия по биологическому образованию проводит международные конференции и создает «направляющие линии» для улучшения системы образования в масштабах всей планеты, уделяя особое внимание публикации книг по проблемам просвещения.

3. Сетевым структурам в экономической сфере также может отведена более достойная роль, чем в реальной экономике БРИКС. Экономическим применениям сетей посвящена особая публикация [13]. Сетевые структуры могут создаваться как комплексом нескольких предприятий (например, это так называемые «стратегические альянсы»), так и внутри одного предприятия, если его подразделения (дивизионы) приобретают частичную юридическую самостоятельность и заключают контракты между собой («внутренний рынок»). Особый класс сетевых предприятий с большими перспективами в плане высоких технологий представляют малые сетевые предприятия, конкурентностпособные на рынке лекарственных препаратов, био- и нанотехнологий, некоторых оборонных разработок, где рынки насыщаются мизерными количествами продукции (что сводит на нет преимущества крупных компаний).

Такие малые сети часто откровенно провозглашают внутри себя принципы самоуправляемого социализма. Таковы кооперативы (ко-опы), которые находятся в собственности и под управлением самих работников или потребителей (это производственные или потребительские кооперативы). Для многих кооперативов характерна эгалитарная организационная структура. Подобные кооперативы соблюдают принципы добровольного членства, демократического контроля, личной автономии и независимости, что побуждает людей применять аналогичные принципы и в других сферах социума. В руководстве для  членов потребительского кооперативного общества (Consumer Cooperative Society) в г. Гановер (штат Нью-Хэмпшир, США) мы читаем: «Члены кооператива поддерживают его своим патронажем, участвуют в принятии решений, а также делят между собой доходы от деятельности всей организации». Данный ко-оп входит на правах узла в состав сетевой структуры более высокого порядка — Cooperative Grocer Network, которая функционирует как  «… автономная ассоциация людей, добровольно объединившихся ради удовлетворения общих экономических, социальных и культурных потребностей и стремлений за счёт функционирования предприятия, находящегося в их совместном владении и под демократическим контролем» [30].

Поскольку сетевые предприятия типа кооперативов опираются на принцип коллективной собственности, то они фактически реализуют экономические принципы социализма в масштабах своих предприятий, несмотря на капиталистическую среду, в которую эти предприятия погружены. Социализм при этом понимается, в соответствии с положениями марксизма, как “ экономическая система, характеризующаяся общественной собственностью и общественным контролем за средствами производства и кооперативным менеджментом в экономике” [44].

Капитализм, по крайней мере в своём классическом виде, предполагает доминирование частной собственности над коллективной. «Поворот к социализму» в коммерческих сетевых структурах диктуется структурной логикой сетей, независимо от прагматических целей создателей подобных бизнес-сетей. Создание сетевых стратегических альянсов между капиталистическими фирмами обычно ведёт к тому, что хотя бы некоторые из ресурсов входящих в альянс фирм становятся доступными для некоммерческого (т.е. без договоров найма или купли-продажи) применения  всех членов этого альянса. Отмеченное выше развитие отношений доверия и лояльности – социального капитала – внутри бизнес-сетей способствует формированию психологии коллективизма и чувства принадлежности к сети («общинности»); всё это отличает сети как от иерархий, так и от отношений на капиталистическом рынке, которые опираются на собственный интерес и в ряде случаев допускают дезинформацию и фактический обман конкурентов. Квазисоциалистические тенденции в связи с развитием сетевых структур разного уровня в бизнесе более подробно рассмотрены в авторских работах [13, 37].

4. В политическом плане роль сетевых структур также потенциально велика и многоаспектна. В политической сфере сетевые структуры также допускают, как более подробно заявлено в работе [13], применение на разных уровнях – они могут формироваться на над- или межгосударственном, государственном (национальном) и внутригосударственном (локальном, региональном) уровнях.

Социальные сети могут выступать как генераторы и распространители новых идейных ориентиров и ценностей — фабрики мысли — в социуме. Фабрики мысли (think tanks) представляют собой «независимые, не основанные на интересах каких-либо групп влияния, неприбыльные политические организации, которые осуществляют экспертизу и вырабатывают положения», влияющие на политику [42]. Фабрики мысли могут объединять интеллектуалов-экспертов и выполнять следующие функции: образовательную (просветительскую), экспертно-аналитическую, креативную (например, поиск альтернативных решений политических проблем), коммуникативную, а также в известной мере внедренческую [16]. В нашей стране подобные функции длительное время исполняет, например, сетевая фабрика мысли Центр «Стратегия» (Санкт-Петербург). Её основная задача состоит в следующем (сформулирована в 1999 году, дополнена в 2006 году): «Содействие становлению гражданского общества, правового государства и публичной политике в России, путем реализации проектов и программ, направленных на развитие общественного участия, социального партнерства, ответственности власти и центров публичной политики» [17].

Нельзя не остановиться на независимой от «вертикали власти» системе сетевых структур, имеющих «организационную форму неправительственных, негосударственных объединений, союзов, ассоциаций, функционирующих по принципам самоорганизации, самоуправления и, как правило, самофинансирования» [6]. Они возникают на добровольной основе и «охватывают церковные, культурные объединения, академии, дискуссионные инициативы» и многое другое [31]. Взятые в целом, эти сетевые структуры формируют основу гражданского общества как «совокупности цивилизационных структур и форм, воплощающихся в… функциях и действиях индивидов, социальных групп, ассоциаций, объединений», образующих «сферу жизнедеятельности между семьёй и государством», которые способны в интересах простых граждан осуществлять демократический «контроль… за функционированием органов государства, т. е. действий чиновников» [7]. Сетевые структуры в рамках гражданского обшества могут включать в себя пулы экспертов, способных проводить анализ широкого спектра злободневных вопросов с выработкой стратегических решений и программ их реализации.

Сетевые структуры, таким образом, могут составить костяк развитого гражданского общества, которое в демократическом мире постоянно взаимодействует с иерархическими властными структурами, помогая им в решении многообразных социальных и политических задач, в том числе гуманитарного характера (призрение бездомных, сирот и др., благотворительные фонды, гуманитарная помощь беженцам, пострадавшим от катастроф людям, регионам, странам). В то же время сетевое по преобладающей структуре гражданское общество способно и к эффективному противоборству с властными структурами, если они принимают социально неадекватные, антидемократические решения.

Гражданское общество в демократическом государстве может оказывать достаточно сильное влияние на политическую систему. Входящие в его состав сети и их представители получают значительную долю политической власти, хотя их никто не избирал и не назначал [46]. Цитируемый автор высказал сомнение, что власть таких сетевых структур совместима с принципами демократии. Однако, несмотря на отсутствие формальной процедуры выборов или назначения, сети и их влиятельные члены («хабы») могут быть политически активными благодаря поддержке от больших масс людей в силу своей положительной репутации в обществе – социального капитала [40]. Помимо честности, чувства ответственности, организационных способностей и других социально важных качеств личности, такая репутация опирается также на профессиональную компетенцию членов сетей в плане социально или политически значимых отраслей науки. Эта компетенция выходит на первый план, если политически влиятельные сети гражданского общества включают профессионалов (учёных, педагогов, экспертов), чьи решения по политически релевантным вопросам базируются на знаниях и квалификации.

Необходимо вновь подчеркнуть, что сетевые структуры могут усилить собой  влияние высококвалифицированных профессионалов в обществе, способствовать социальному/политическому воздействию их идей и, соответственно, привести к торжеству меритократии в сегодняшнем социуме. В отличие от более традиционного понимания меритократии, которое было проанализировано Даниилом Беллом [21] и практически применено в Сингапуре [22], в данном случае высокий социальный статус лучшим из профессионалов присваивает не правительственная комиссия. Такое решение принимают сетевые структуры и в целом гражданское общество; именно их доверие и поддержка позволяют социально признанным экспертам высказываться от имени этих сетевых структур по политическим, экономическим, социальным, культурным или экологическим проблемам.

Необходимо констатировать, что в России и др. странах БРИКС гражданское общество мало развито. Оно может развиваться на принципиально иных принципах, чем в странах Запада – не путем постоянной опоры на группы политического давления, судебные инстанции и тяжбы, а через создание сетевых децентрализованных структур с характерными для незападного менталитета общинными чертами (дух единения, идейный фундамент, «соборность», чувство принадлежности, сетевая идентичность, преодоление одиночества участников сетей гражданского общества). 

Взаимодействие сетевых и несетевых форм организации: необходимость структур-посредников (медиаторов). Конструктивное взаимодействие сетей и иерархий: роль структур-посредников (медиаторов, адапторов). Сетевые структуры приобретают достаточно существенное влияние во всем мире; в литературе уже с 1990-х годов раздаются голоса в поддержку создания полностью «сетевого общества» [2, 3, 24-26]. Однако, понятие «сетевое общество» является не вполне точным, ибо сетевые структуры имеют не только достоинства, но и недостатки, ограничивающие их применение.

Так, по сравнению с централизованными иерархиями с единым лидером, децентрализованные сетевые структуры, проиллюстрированные выше на примере хирамы, отличаются худшей управляемостью, медленным принятием решений (по пути консенсуса), недостаточной планомерностью развития. В то же время, многим иерархиям свойственны «толстокожесть», недостаточная гибкость, стремление рутинизировать свои планы без адекватного реагирования на изменчивую, динамичную ситуацию. Иерархии более уязвимы в том плане, что перестают функционировать при утрате центрального управляющего звена, в отличие от сетей. Сетевым структурам присущи гибкость (адаптивность), широта охвата тем и проблем, способность преодолевать границы социальных сфер и юрисдикций, упорство в решении определённого набора задач и т. д. Однако эти преимущества существуют ситуационно — в определённых ситуациях иерархии оказываются лучше сетей. Например, сеть уступает иерархии в темпе работы, если речь идёт о рутинных, решаемых по «накатанному» плану задачах. Личный опыт создания сетей и иерархий среди учащихся на школьных уроках показал, что творческое задание решается иерархически организованной группой учащихся значительно быстрее, хотя сетевая организация приводит к более интересным и нестандартным вариантам решения поставленной учителем задачи [15]. На материале биосистем Н. Н. Марфенин [4, 5] указывает на низкую скорость процессов в сетевых структурах и недостаточную точность выполнения ими заданий, в то же время подчёркивая, что сетевые структуры отличаются своей адаптивностью (возможностью подстройки к внешним требованиям), надёжностью, саморегулируемостью (предполагающей самообучаемость)

Поэтому несомненные ситуационные преимущества сетевых структур, обусловливающие их применимость к целому ряду важных проблем и задач современного социума, не означают, что структуры иных типов утрачивают свою важность. В частности, по-прежнему сохраняют свое значение централизованные иерархические структуры, в том числе и бюрократического типа.  Представляется, что даже  при достаточном развитии сетевых структур и гражданского общества централизованная политическая иерархия может выполнять консолидирующие нацию функции, связанные с разработкой идеологии национального единства, представлением данной нации на международной арене, защитой её интересов, укреплением обороноспособности. Все эти функции имеют важную духовную составляющую и могут иметь соответствующую религиозную подоплёку.

При достаточном уровне развития сетевых структур возможен своего рода компромисс, основанный на взаимодополнительности сетевых и иерархических (а именно: бюрократических) структур с их определенным взаимопроникновением. Например, фрагменты политической бюро­кратии, помимо своей функции — управления государством, могут быть включены в состав социальных сетей, генерирующих идейные ориентиры. Возможен и обратный вариант, когда сетевые группы входят как отдельные звенья в состав государственного аппарата (или локальной администрации), причём не только в роли консультирующих экспертных организаций, но и как непосредственная замена тех или иных чиновников (например, малая сетевая группа в роли заместителя начальника совета крупного города). Большин­ство специалистов склоняется к убеждению, что формирующееся в XXI веке пост­индустриальное общество будет представлять собой смешанную модель, в которой сетевые структуры будут сосуществовать, взаимодействовать и переплетаться с бюрократическими организациями.

Кто и как будет организовывать взаимодействие сетевых структур гражданского общества и иерархии политической системы? Кто будет обеспечивать конструктивный, а не деструктивный характер такого взаимодействия? Вопрос можно поставить и в более общей форме – как создать предпосылки для конструктивного взаимодействия любых сетевых и иерархических структур?

В западном, да и российском социуме есть успешные примеры функционирования структур-посредников между иерархией и сетью (адапторов, или медиаторов). Эти адапторы могут состоять из трёх структурных частей, как предлагается ниже [10, 13, 37].[3]

• Во-первых, сетевая структура может включать в себя звено, предназначенное контактировать с иерархией (или иерархиями), олицетворённое внешним лидером в хираме.
• Во-вторых, внутри иерархии, взаимодействующей с сетью, может аналогичным образом возникнуть адапторный отдел, ведающей контактами с сетевым партнёром (сетевыми партнёрами).
• В-третьих, для стимуляции конструктивного диалога между внешним лидером (его аналогом) в сети и адапторным отделом в иерархической структуре часто целесообразно внедрить промежуточный структурный элемент. Его задача — добиться оптимальной в каждом случае «творческой смеси» из элементов разных структур, в данной ситуации из иерархии и сети. Структурой выбора для него является скорее сеть, нежели иерархия, в силу большей гибкости и динамичности сетевой структуры. Это обеспечивает её адекватное реагирование на меняющуюся ситуацию с реализацией соответствующей организационной перестройки.

Предстоит очертить организационные и законодательные рамки организаций/движений, призванных примирять и стимулировать к совместной конструктивной деятельности иерархии, сети, рынки.

Особенно актуальным был бы конструктивный равноправный диалог между вертикалью государственного аппарата и горизонтальным гражданским обществом, без диктаторского нажима — без «патерналистской позиции» — со стороны первого.