Рыжов Владимир Александрович, канд. физ-мат. наук,
президент компании «X-treme Infomatics», доцент МГУ им.М.В.Ломоносова.
Москва – 2014, © «X-treme Infomatics»

Введение

Вызовы современности по причине глобальных изменений в обществе требуют пересмотра старых парадигм управления в смысле принятия решения, исполнения и контроля. Управление сложными системами призывает отказаться от жесткой иерархии подчинения. Управление сложными системами требует координации действий самостоятельных субъектов в реальном времени, их гармоничного взаимодействия с окружением, а также синергии знаний, интуиции и интеллекта участников. Нужны оригинальные идеи и новые подходы к управлению в терминах самоорганизации, хаоса, сложных систем, управления знаниями и коллективного интеллекта. В связи с этими тенденциями в фокусе внимания науки об управлении происходит становление концепции сетецентризма. В основе термина “сетецентризм” лежит слово сеть, несущее образ многосвязности объектов-узлов. Насколько удачен этот термин, пока еще рано судить. Но ясности он не добавляет, так как сеть обозначает только один из возможных вариантов структуры связности (элемент пространства), оставляя за пределами внимания другие структуры, а также функциональные образы – события, процессы, превращения (элементы времени). Научные термины – это особая понятийная материя, из которой формируются атомы и “кирпичики” современных знаний, называемые научными парадигмами. Концепции сложности и сетецентризма – актуальные проблемы текущего уровня знаний и барьеры для понимания, в каком направлении будет развиваться научное познание и, в частности, современная наука об управлении. Идеи управления сложностью зародились еще в переходе от научно-технической к информационной революции в странах Запада и СССР (конец 70-х – 2000 год) В этот период начались систематические попытки сформировать и применить теорию сложности в военном деле. За это время произошло много критических событий в мире – завершился первый этап информационной и компьютерной революции, изменилась политическая карта мира и возникли новые геополитические игроки. При этом наука, общество и политика стали последовательно погружаться в глубокий кризис. Сейчас мы смотрим на современную историю сквозь призму охватившей мир бурной череды оранжевых революций по целенаправленной переделке политической карты мира. Здесь как из шляпы фокусника везде торчат не только уши мирного “демократического кролика”, но и “когти, клыки и усы агрессивного тигра” новых военных доктрин и так называемых социальных и сетевых технологий. А сам фокусник, выпустивший из повиновения тигра под шкурой безобидного кролика, продолжает шкодить, дергая его за усы и хвост. А результат, как и подобает характеру тигра, – непредсказуемый. При этом, сам фокусник напуган, но в каком-то безумном порыве мечется по арене мирового цирка вместе с тигром, наводя страх и ужас на ничего не непонимающую толпу. Под раздачу попали деятели арены и зрители этого действа и торжества “демократии”. Глобальный циничный обман, стратегия коварства и акты терроризма стали философией и правом современных геополитиков и вошли в их арсенал высокотехнологичного оружия. Этот безумный тигр демократии никого не жалеет, оставляя после себя не только массовые жертвы, но и хаос опустошенных, разграбленных, дезорганизованных стран с разрушенной государственностью, промышленностью и исковерканной культурой. Но пока для большинства обывателей и, казалось бы, образованных людей, все это кажется лишь прикольным шоу и безобидными развлечениями, мелькающими на экранах телевизоров. К этой потере бдительности зрители быстро привыкают и начинают считать нормой. Народы превращаются в стада, у которых сначала отнимается разум, а потом их загоняют в стойло. К сожалению, почти все современные технологии прежде всего используются в военных целях, и не столько для обороны, сколько для агрессии. Существенную роль в этом играют информационные, а теперь и социально-гуманитарные технологии, надстроенные над различными массовыми ИТ-платформами (мобильные коммуникации, системы быстрого обмена сообщениями, блоги, социальные сети, сетевые онлайн-игры и пр.). Концепция сетецентризма как управленческого императива в роли основания современной военной доктрины выросла в недрах военных ведомств и ассоциируется с агрессией и сетецентричными войнами. Однако в том виде, как концепция сетецентризма излагается различными авторами, она представляется в очень размытых очертаниях, выхватывающих лишь ее отдельные черты.

1. Стратегия сетецентричной войны

Чтобы охватить основной смысл современной концепции сетецентризма, принятого у военных специалистов, дадим в интегральной формулировке определение сетецентричной войны на основе различных доступных публикаций и материалов. Следует отметить книгу Леонида Савина “Сетецентричная и сетевая война. Введение в концепцию” [1], в которой наиболее последовательно проведен анализ положения дел в данной области с позиции политики, безопасности и военного искусства. К сожалению, тема сетецентризма не простая  и находится в фазе развития. Наша цель узнать не только “зачем”, но и понять “как это работает”. Ниже будет дана формулировка сетецентричной войны с позиции  инженерного подхода. А именно, будет показано, что это такое, как действует и где это можно использовать для защиты, а также применять в мирных целях. Понятно, что с некоторыми допущениями термин “военные действия” можно заменить “конкурентной борьбой” на рынке, а организационные решения и методы управления военными действиями можно применить для коммерческих структур или масштабных проектов, например таких, как освоение Луны и дальнего космоса, освоение океана или борьба с организованной преступностью. Основная гипотеза сетецентричной войны в роли эффективного действия вооруженных сил одной стороны против своего противника (другой стороны) состоит: 1)      в плотном взаимодействии различных подразделений и служб вооруженных сил со стороной противника на всех его системных уровнях точечным образом (в нужном месте в нужное время); 2)      противник рассматривается как вложенные уровни сложной системы (органы власти и управления, экономика и производство, инфраструктура и системы жизнеобеспечения, широкие слои населения, вооруженные силы и силы безопасности и пр.); 3)      взаимодействие вооруженных сил с противником осуществляются в трех сферах активности – физической, информационной и интеллектуальной. Стратегия сетецентричной войны позволяет увеличить вооруженным силам свою боевую мощь следующими факторами. a)      Повышения качества управления и формирование стратегий за счет знаний, форсайтов, прогнозов и синергетических воздействий в режиме упреждения.

• Накопления и развития знаний. С одной стороны, фундаментальных знаний – общесистемных, мировоззренческих для понимания и обобщения единой картины и построения стратегических моделей. С другой стороны, тактических знаний – детальный сбор и обработка ситуационных данных в реальном масштабе времени для построения тактических моделей, реализующих тактическое управление. Согласование и синергия стратегических и тактических моделей.
• Форсайты и прогнозы. С одной стороны, построение поля путей развития системы в виде стратегической модели и определение стратегических вех и бифуркационных точек (возможных спонтанных переходов). С другой стороны, на тактическом уровне адаптивное реагирование на неожиданности и всякие неопределенности в реальном масштабе времени.
• Синергетические воздействия в режиме динамического упреждения. Помимо регулярных воздействий тактического уровня, организуется адаптивное планирование превентивных воздействий стратегического уровня на бифуркационные точки (в нужном месте и в нужное время) с учетом неизбежных изменений и перестройки текущей ситуации.

b)      Увеличения скорости командования (управляющие команды, координация и контроль).

• Улучшение синхронизации эффектов (событий, действий людей, процессов) в боевом пространстве.
• Быстрота реагирования (скорость прохождения цикла от постановки задачи или обнаружения проблемы до их решения).
• Инициатива и самостоятельность на местах (за счет делегирования полномочий и ответственности на места).

c)      Создания материально-технической и методологической базы.

• Средства вооружения, информационно-коммуникационная среда и знания.
• Система жизнеобеспечения всех подразделений, служб и проектов.
• Система подбора, обучения, воспитания и практической подготовки кадров.

d)     Увеличение летальности врага (избирательно, точечно и оптимально).

e)      Увеличение своей выживаемости (надежность и устойчивость системы управления вооруженными силами, материально-технической и методологической базы).

В данной работе предлагается конструктивный подход к построению концептуальной сетецентричной модели и определению критериев сложности с учетом тенденций развития современной постнеклассической науки [2]. То есть в своем познании мы должны учитывать не только существующие знания и чисто профессиональные качества ученых, разработчиков и практиков, но и их нравственное начало. Это очень важно для изучения и понимания сложных социальных систем. К сожалению, в области доступных публикаций по теме сетецентризма доминируют чисто публицистические статьи, дающие на уровне популизма и общих политических тезисов только самые общие интуитивные представления. Доступные публикации военных также не отличаются глубиной проработки, ограничиваясь декларацией общепринятых истин, как то – быстрее, точнее, эффективнее, информативнее и пр. Предлагаемый в данной работе материал может служить основой для построения тезауруса рабочих групп и команд, реализующих на практике концепции управления сложностью и сетецентризма. Концепция сложности, включающая такие парадигмы, как – противоборство процессов хаоса и порядка, их динамическое равновесие, линейность и нелинейность различных фаз развития, открытость и ограниченность темпомиров, их коэволюция и самоорганизация дают основание для понимания, как может быть устроена сетецентричная система управления сложными системами. Таким образом, чтобы понять и разработать практически действующие сетецентричные системы управления, нужно сначала понять основные принципы существования сложных систем.

2. История появления термина сетецентризм и его смысл

Следует разделять смысл термина сетецентризм у большинства читателей и исследователей – а) в прикладной области применения современных инструментов, типа социальных сетей в управлении социальными процессами и б) в военных исследованиях эффективности боевых действий, которые проводились значительно раньше. Предпосылки глубокого смысла сетецентризма стоит поискать в работах русского военного теоретика и практика Николая Васильевича Огаркова, маршала, начальника Генерального штаба Вооруженных сил СССР с 1977 по 1984 года. К сожалению, о подробностях и содержании его работ мы у себя в России мало что знаем, а вот в современных зарубежных справочных источниках маршала Огаркова часто упоминают в связи с его фундаментальными разработками в военной области. Ещё в 1975-м году Огарков Н.В. опубликовал свою статью о наступлении в военном деле научно-технической революции. Доктрину Огаркова знают ключевые зарубежные военные специалисты, особенно в США. Хотя также часто упоминается, что отцом революции в военном деле (РВД) был Эндрю Маршал (Andrew Marshall), специалист из «Корпорации РЭНД», директор департамента стратегических прогнозов, подготовивший меморандум “Некоторые соображения о военных революциях” [3]. Но Эндрю Маршал не был специалистом в управлении и в военном деле, а был только архитектором военной стратегии США. Если кратко, главная идея доктрины Огаркова (сдерживание ядерного противостояния) состоит не в количестве и мощности вооружения, а в распределенном, согласованном и организованном точечном воздействии на критические точки противника своими распределенными силами – в нужном месте и в нужное время [4]. Новой доктриной США на начало 90-х годов стала адаптация доктрины Огаркова в так называемую теорию глубокой операции [5], которая была апробирована в операции «Буря в пустыне» против Ирака. Для целостности понимания истории сетецентризма следует упомянуть публикацию Аркилла, Ронфельдта “Пришествие сетевой войны” (RAND Corporation, 1996) [6]. RAND Corporation сегодня безусловный лидер в области военных исследований и разработок. В ее недрах проводится огромное количество исследовательских работ по всем ключевым направлениям войны и геополитического обустройства мира. Аналитики Джон Аркилла и Дэвид Ронфельдт (John Arquilla, David Ronfeldt) рассматривали уже с середины 90-х роли, механизмы и приемы террора, преступлений, национальной вооруженной борьбы в будущих войнах. Принципы манипуляции массовым сознанием, использование приемов терроризма и сетевых процессов уже тогда одолевали умами военных стратегов. В войне все средства хороши. Например, в России в 1993 году был показан ельцинский переворот, когда танки прямой наводкой расстреливали дом правительства. Мы также видели, как мировое телевидение показывало в прямом эфире в формате настоящего шоу террористические акты в самой Америке. Это было 11 сентября 2001 года, вошедшее в историю как “теракт 9/11”, где факты, логика и цели событий очень похожи на сценарий. С тех пор теракты стали показывать по ТВ, приучая к ним зрителей. Существует досужее мнение, что родоначальниками концепции сетецентричной войны являются: вице-адмирал ВМС США Артур Себровски, научный сотрудник Пентагона Джон Гарстка и адмирал Джей Джонсон. В совместной работе А. Себровски и Дж. Гарстка «Сетецентричная война, ее происхождение и будущее» в 1998 году был опубликован фактически программный документ сетецентричной войны [7]. Главное – информационное превосходство (полная информационная картина), распределенная боевая мощь атакующих сил (сеть), хорошо продуманные и точные действия на раннем этапе (упреждение). Все это создают предпосылки к «чрезвычайно высоким темпам изменений», то есть к высокой скорости управления действиями и событиями. Именно это и называется сетецентричной войной. В принципе, они применили синергетический термин – «коэволюция сложных систем»: экономики, информационных технологий, бизнес-процессов (в широком смысле) и организационное управление (самоорганизация). Происходит смещение акцента с управленческой платформы вертикали власти к распределенной системе независимых участников и самостоятельных команд, которые постоянно адаптируется к изменяющейся ситуации и корректируют свои цели по единому замыслу. В этом определяющий фактор и условия выживания участников для совместной успешной деятельности. К сожалению, нет пророков в своем отечестве. В конце 1991 года произошел распад СССР под влиянием внешних сил. Оказалось все достаточно наглядно – противник расширил сетецентричную доктрину и включил в зону своих “боевых действий” элиту и руководство СССР, экономику страны, ментальность народов бывших республик и систему управления государством. И вот государство рассыпалось как карточный домик. А до начала настоящего “триумфа” сетецентризма – цветных революций тогда еще оставалось около 10 лет. Югославия, Грузия, Украина и другие страны “ждали своего часа” – торжества заморской сетецентричной демократии. Для цветных революций зона боевых действий все та же – умы граждан (особенно молодых и энергичных людей), разрушение социальных устоев и морали общества, разврат всех и подкуп элиты. Но главная цель – разрушение системы управления государством. Теперь иная парадигма войны, иное “поле боя” и другое управление действиями участников боевых операций. На языке военных, эффективнее поражать голову противника, а не его территорию. Нужно быть бдительным, думать и правильно защищать самый главный стратегический ресурс – органы власти и систему управления государством во главе с элитой. Элиту необходимо воспитывать и беречь от всякой идеологической заразы, она такая доверчивая. Исторически так сложилось, что современные принципы управления сложными системами стали называться сетецентричными. Насколько этот термин адекватен, пусть каждый читатель сделает вывод для себя сам. Говоря о сетях, мы по существу и в первую очередь говорили о важности понимания принципов организации сложных систем как особого феномена, которым сейчас интересуется современная наука. Со временем в виду простоты и наглядности образа сети (узлы со связями, граф), слово “сеть” стало доминировать в научных и околонаучных сообществах. Так появились термины: интернет, сетецентричная война и ныне модное социальное явление – социальные сети. Как показывает анализ публикаций, впервые в контексте описания сложных систем слово сеть стали упоминать специалисты при военных ведомствах США. Сами они вкладывали в новую терминологию более широкий смысл, нежели просто образ сети в виде множества однородных узлов и связей между ними. Это всего лишь один из возможных видов структуры сложных систем. Но термин прижился, стал популярным в широких кругах – у политиков, журналистов и любознательной публике, которые стали понимать его буквально, как узлы и связи. Ученым и инженерам известно, что термины бывают удачными и не очень. Термины и понятия являются инструментом мышления, частью нашего языка и коммуникаций. С другой стороны, как правило, все начинающие исследователи, изучая сложные системы, обычно сталкиваются терминами, в которых так или иначе фигурирует слово сеть. Поэтому им кажется, что достаточно в процессе теоретических построений применить модель сети в виде узлов и связей, то есть, математического графа, то многие тайны сложных систем автоматически раскроются. Тем более, что картинки, иллюстрированные графами, выглядят весьма эффектно и научно. Заметим, что сущность сложной системы далеко не исчерпывается узлами и связями. Сложность не является синонимом большого количества узлов и связей. Количество объектов и связей – всего лишь один из факторов сложности даже с позиции классической науки прошлого века, изучавшей сложные числа за пределами счетного множества. Здесь мы имеем более серьезный вызов науке. Вот некоторые примеры поведения необычных объектов в сложных системах, как аттракторы и странные аттракторы, а также такие феномены, как бифуркации (скачки) странного аттрактора, или режимы “горения”, пульсации, обострения в поведении сложных систем. Все это требует совершенно нового научного базиса и иных научно-системных парадигм, чем сейчас и занимается междисциплинарная область знаний – синергетика. Список таких концепций как сеть нужно расширять в своей исследовательской практике, а сами смыслы расширять и углублять. В простых подходах к сложным системам нет места динамичности и гомеостазу, нелинейности и борьбы хаоса с порядком, фрактальности времени и пространства, автопоэзиса системного саморазвития и самовоплощения. Реальные сложные динамичные системы значительно глубже и интереснее простого образа сети, как к тому предрасполагает пока еще непостижимая сложность. Только исследуя и расширяя набор принципов сложности, можно с уверенностью приступить к информационному освоению и социальному инжинирингу систем управления по принципу сетецентризма.

3. Три элемента сложной системы – субъект, объект и контур управления

Определение сложной системы – важный элемент знания. Освоение сложности это передовые рубежи современной науки, особенно в области социальных технологий и управления сложными системами. Классическое образование и фундаментальные науки не затрагивали вопросов системной сложности, поэтому сложилось междисциплинарное направление научных исследований – синергетика. Задачи синергетики сосредоточены на познании общих закономерностей возникновения, развития и принципов самоорганизации, лежащих в основе процессов в сложных системах самой разной природы. Сложность тонка, глубока и многогранна. Поэтому важно определиться с объектом и предметом исследования. В качестве объекта исследования в данной работе рассматривается взаимодействие субъекта и объекта управления сложной системой. Предметный интерес состоит в поиске новых подходов к управлению сложной системой в условиях быстрых изменений, неопределенности, нехватки или избытка информации, а также многообразия структур и событий, новизны и различных неожиданностей. Традиционный принцип управления в виде пирамиды властных отношений с вертикальным подчинением, контролем и жесткими регламентами является оптимальным в ситуации стабильности. Но жесткое вертикальное управление не надёжно и слишком медленно реагирует на быструю динамику событий. Иерархическая система управления сложно адаптируется к изменениям и не способна воспринимать неожиданности. А недостаток или избыток информации приводит иерархическую власть в ступор. Будущее систем управления видится в способности к стратегическому “загоризонтному” видению с активными упреждающими действиями. Адаптивность к изменениям должна сочетаться с высокой чувствительностью к текущим ситуациям и способностью реагировать на непредсказуемые неожиданные события любой сложности. Как минимум это означает более высокую информированность участников о событиях и ситуациях, их высокую самостоятельность и ответственность на всех уровнях и звеньях, а также эффективные механизмы координации участников, процессов, событий и ситуаций. Но этого оказывается мало. Нужны глубокие фундаментальные знания. Для лиц принимающих решения особо необходимы глубокие знания предметной области, творческие способности и интуиция, позволяющие генерировать новые идеи и знания. При этом необходимо развивать высокие интеллектуальные способности не только у лиц, принимающих решения, но и у исполнителей среднего звена. В структуре пирамиды власти могут выделяться самостоятельные ячейки в виде рабочих групп, которым делегируются стимулы и определенные полномочия. В таких ячейках, как и на различных участках бизнес-процессов нужны специальные инструменты нового типа, поддерживающие социальные коммуникации (координация, обмен информацией, управление), а также когнитивную (познавательную) и интеллектуальную (созидательную) творческую деятельность. Подобные инструменты только-только начинают создаваться. В дальнейшем для краткости будем использовать только термин “интеллектуальный”, считая, что он включает и когнитивные процессы. Ожидается, что вслед за информационной революцией придет интеллектуальная революция. Интеллектуальная революция подвигнет общество к использованию совершенно новых возможностей информационного обеспечения, коммуникаций и интеллекта. Развиваются функционально-информационные платформы на базе передовых средств ИТ, телекоммуникаций и гуманитарных технологий, которые в перспективе обеспечат пользователей следующими возможности:

1. Интеллектуальный поиск, хранение, обработка и представление информации в всевозможной форме, интеграция контекстной информации с различными внешними сервисами и собственными бизнес-процессами по принципу “гипермедиа” с мгновенным доступом для пользователей в любом месте и в любое время.
2. Формирование и применение предметно-профильных баз знаний (включая модели предметных областей) индивидуально и в составе мобильных интеллектуальных групп.
3. Открытый мониторинг и закрытый сбор данных, из различных источников и сенсоров (включая внешнюю среду, производство, информационные агентства, научные данные, системы безопасности, сообщества и пр.). Автоматическая обработка данных мониторинга с применением систем искусственного интеллекта и их индикация.
4. Комплексные коммуникации индивидуально и в составе мобильных интеллектуальных групп, включая голосовую и видеосвязь, различные виды сообщений (сигналы, тексты, мультимедиа), блоги, форумы, чаты, твиты и пр.
5. Средства оперативного формирования нишевых мобильных интеллектуальных групп (реакция на событие, проект и т.д.) с обеспечением их виртуальными рабочими пространствами и модульным разграничением прав доступа. Причем в рабочих пространствах можно создавать, хранить различные нематериальные активы и ценности, а также распоряжаться ими.
6. Средства оперативного формирования бизнес-процессов (схемы Workflow для нишевых мобильных интеллектуальных групп) для их процессинга в виртуальных рабочих пространствах, в том числе для сопряженного управления реальными производствами, действиями и проектами вне виртуальной реальности.
7. Системы гибридного интеллекта и интеллектуальные методики для генерации новых идей, новых знаний и управления этими знаниями.

В задаче управления сложными системами особо встает вопрос о стратегическом видении, комплексной безопасности, мотивации и творческой энергии участников. Далее следует вопрос о профессиональной подготовке и переподготовке всех участников, например, в форме корпоративного университета, обеспечивающего непрерывность специальной и общей подготовки новых и действующих сотрудников, их самообучения и развития. При изучении сложности, можно также изучать живые системы, их поведение и организацию от клеточного уровня до сообществ типа бактерий, муравейников, рыбьих косяков и птичьих стай. Но мы прежде всего рассматриваем сложные социальные системы людей с их системными надстройками и социальными институтами. Поведение социума значительно отличается от поведения клеток, насекомых и животных. И хотя с академической точки зрения можно пытаться искать общие закономерности в организации биосистем и социума, эта задача далеко выходит за пределы предмета исследования данной работы. Сложность – очень крепкий научный орешек. Мы сами являемся частью сложной социальной реальности, которую пытаемся изучить и получить выгоду от новых знаний. Наверно, поэтому продуктивным подходом будет поэтапное осмысление и изучение феномена сложных социальных систем на примерах конкретных практических задач. Например: как построить систему защиты от агрессивных сетецентричных (и информационных) войн в масштабах населенного пункта, региона и страны; как построить надежную и устойчивую систему управления крупной компанией; как реализовать механизм коллективного разума экспертного совета инновационного центра или аналитической группы, отвечающей за безопасность крупной компании, города и пр. Эти задачи уже сейчас можно начинать решать на основе новейших научных достижений и проверить на практике эффективность найденных решений. Но вернемся к общей проблеме определения сложной системы в контексте управления сложными системами. Ниже дано описание сложной системы с учетом заявленных факторов.

Сложная система. Во-первых, это объект реальности в окружающем мире, который воспринимает и познает человек-наблюдатель с его возможностями и ограничениями восприятия. Во-вторых, любой сложный объект имеет свой генезис (происхождение), среду происхождения. Он сам проходит в течение своего жизненного цикла определенную эволюцию своего развития. Человек-наблюдатель может быть актором и воздействовать на сложный объект доступными ему способами. При этом человек в роли субъекта имеет множество базовых и производных человеческих модальностей восприятия-действия. К базовым модальностям относятся: зрение, слух, запах, кожные ощущения, кинестезия, сенсомоторика (пальцы, руки, ноги, голос и другие части тела) и пр. К производным модальностям относятся: воспитание, речь (мимика и жесты), грамотность, знания и пр. Общество обладает ценностями и активами (среда обитания, язык, письменность, культура, государство, социальные институты, экономика, денежно-банковская система и пр.). Для уточнения предмета исследования выделим в исследуемой сложной системе динамичные объекты социума, которыми нужно управлять и которые для этого нужно организовывать – люди, малые группы, сообщества, организации и пр. Это первый элемент сложности нашего предмета исследования. Назовем его социальным объектом управления. Объект управления представляет собой динамичную систему, со своим жизненным циклом, генезисом, гомеостазом, метаморфозами, кризисами и прочими факторами, присущими сложным нелинейным системам. Вторым элементом сложности нашего предмета исследования является действующий субъект управления. В роли субъекта управления могут выступать – отдельный человек, команда, вооруженные различными инструментами, технологиями и прочими средствами. Часто в контуре управления вместо субъекта управления может выступать актор, как относительно простой ролевой управляющий элемент. Актор исполняет узкую ролевую функцию и обозначает субъект управления, взаимодействующий, например, с событиями, прецедентами или различными подсистемами. Актором может быть элемент системы управления в виде алгоритма, формальной инструкции, кибернетического регулирующего устройства, сигнальной системы. Например, светофор – типичный актор в системе управления движением в городе. В более сложных примерах актором может быть роль государственного чиновника (президент, министр) и даже государство. Еще в одном, для нас важном смысле актор играет роль виртуальной (потенциальной) позиции в контуре управления, в которую как модули могут быть установлены различные конкретные функции. В таком ракурсе субъект управления можно представить в виде интеллектуального, целеустремленного, сложного интуитивного ядра, вокруг которого сосредоточено множество относительно простых виртуальных акторов, настроенных на определенные логики. Поэтому в контурах управления в некоторых конкретных ситуациях вместо субъекта управления могут выступать отдельные акторы. И этот факт в наших моделях управления приобретает важное значение. Так что концепция актора, охватывая диапазон от простого элемента до сложной динамической подсистемы в системе управления, требует дальнейшего методологического развития. Третий элемент сложности нашего предмета исследования – контур управления. Контур управления это сложная система комплексного взаимодействия актора с объектами управления посредством базовых и производных человеческих модальностей восприятия-действия. Контур управления включает деятельность актора в роли субъекта управления по отношению к объекту управления для достижения заданной цели с применением знаний, опыта, навыков отдельных людей, команды, организации под контролем их интеллекта. Таким образом, мы представили исследуемую сложную систему как воздействие субъекта управления на объект управления, которые объединены в контуре управления. Следует выделить самые значимые факторы ограничения. Один из важнейших системных факторов – это модальные ограничения. Мы отметили, что возможности восприятия-действия актора в лице отдельного человека, команды, организации ограничены конкретными базовыми и производными модальностями. Например, человек не может реагировать на слишком быстрые или слишком медленные социальные процессы. Аналогично этому также возникают ограничения по масштабу восприятия человеком его окружающего социального пространства. Ему непосредственно недоступно то, что уходит внутрь психологии личности, или распространяется за пределы его связей в обществе. Существуют и другие факторы ограничения: ресурсы, время, пространство, свобода и пр. Нехватка знаний также ограничивает возможности восприятия-действия актора. Например, совсем недавно ученые совершенно не имели представления о непростом поведении сложных систем: режимах с обострением, бифуркациях, пульсациях и прочих их свойствах. Подобные факторы значительно ограничивают акторский потенциал управления. Структура сложной системы состоит из множества составляющих ее частей (подсистем). Подсистемы могут взаимодействовать между собой в соответствии с их внутренней целесообразностью (функционалом). При этом сложная система имеет новые эмерджентные свойства, которые отсутствуют у её частей. Это первая зацепка. Сложную систему не удается описать простыми определениями. Также не удается описать ее структуру соответствующими математическими моделями, а поведение – математическими уравнениями. Для этого пока еще не хватает возможностей современной математики. Сложным системам присущи следующие факторы, положенные в основу новых научных парадигм:

1. Целостность. Способность системы к сохранению себя как целого в течение определенного этапа жизненного цикла, а также после различных метаморфоз. Например, преобразование яйца зародыша в живой организм, а куколки в бабочку.
2. Модульность. Целостность системы зависит от ее модульного строения, то есть от характера составляющих её частей и взаимодействия между этими частями. Модульное строение требует от системы определенных затрат и сложности, но эти накладные расходы перекрываются полученными преимуществами – надежностью, возможностями дальнейшего роста, выживаемостью и т.д.
3. Фрактальность. Структура и процессы в сложной системе имеют фрактальную природу – самоподобие по горизонтальному пространству и вертикальной иерархии. В основе многообразия форм и поведения сложных структур лежат относительно простые принципы фрактальной организации формы и процессов. Современная концепция фрактала развивается, но в ней пока еще не учитывается принцип ограничения, а именно, границы самоподобия. Фрактальному самоподобию присущи ограниченные рубежи фрактальных топологий (например, граница кроны дерева, граница леса, поверхность кристалла). Граница самоподобия – второй важный принцип фрактала, наравне с самоподобием. В отличие от бесконечных математических фракталов, реальные сложные фрактальные системы всегда ограничены, а самое интересное происходит в пограничных зонах.
4. Мембраны, открытость и закрытость системы. Сложные системы неразрывно связаны с окружающей средой и взаимодействуют с ней материально, энергетически и информационно (открытость). С другой стороны, закрытость системы обеспечивает ее целостность. Для выживаемости системы важен, прежде всего, баланс между ее закрытостью и открытостью. Ключевым элементом обеспечения этого баланса являются пограничные области, или мембраны. Именно в этом балансе между закрытостью и открытостью систем и в действии мембран заложен потенциал устойчивости сложных систем. В современной науке мембраны пока еще слабо изучены (исключение составляет мембрана живой клетки), а их значимость значительно глубже, чем функции просто перегородки или фильтра. Концепция мембраны имеет очень важное междисциплинарное значение в самых различных отраслях знания. Мембраны могут быть не только пассивными объектами, как принято считать. Мембрана – это наиболее активный и важный элемент в сложных системах, где происходят важнейшие процессы. С другой стороны, концепция мембраны также наиболее адекватно отображает взаимодействие субъекта с объектом, восприятие субъектом окружающего мира, развитие знаний, интерфейсы в информационных системах и пр. Это целая наука о контактах различного рода.
5. Динамическое равновесие. Сложные системы, воспринимаемые человеком, несут в себе свойства динамической природы материи на микроуровне. Противоположные силы, различные виды энергии и потенциала, борьба хаоса и порядка создают условия динамического равновесия сложных систем. Если для наблюдателя выделить три уровня его включения в системную иерархию окружающего мира –  микромир, макромир (соизмеримый с телом и органами восприятия человека) и мегамир, то можно понять основные принципы динамической природы систем. В макромире наблюдатель воспринимает и действует в соответствии с его модальностями восприятия-действия. Воспринимаемые объекты и события соответствуют масштабу его органов восприятия и времени реакции. Назовем это характерным масштабом наблюдателя. Микромир (и мегамир) – это область пространственных масштабов значительно меньших (больших) характерного масштаба наблюдателя, где объекты и события уже не различимы и не достижимы наблюдателю. Мегамир у наблюдателя один (это космос) в отличие от множества микромиров. Динамика неистового микромира несоизмеримо велика по отношению к макромиру и кажется наблюдателю запредельно хаотичной. Но хаос микромира структурирован. В одних обстоятельствах он выполняет разрушающую роль, в других – созидающую. Конкуренция созидающего и разрушающего хаоса микромира порождает динамику объектов макромира и создает в нем движущую силу наблюдаемых макрособытий.
6. Самоорганизация и параметры порядка. Для понимания самоорганизации и ее механизмов нужно значительно перестроить основные парадигмы в своем научном мировоззрении. Благодаря концепциям динамического равновесия и наблюдателя, можно понять, как энергия объектов микромира формирует структуру и порядок наблюдаемого макромира. Суть самоорганизации – во взаимодействии элементов внутри сложных систем, в результате которого возникают новые макроскопические свойства этих систем. Синергетическая модель Германа Хакена дает объяснение становления согласованного поведения (когерентности) элементов в процессе самоорганизации и включает три важнейших концепции: 1) параметры порядка, 2) принцип подчинения, 3) циклическую причинность [8, 9, 10]. Параметры порядка определяют поведение всех потенциально разнообразных элементов системы. По принципу подчинения в соответствие с параметрами порядка происходит сжатие информации. Вместо описания системы посредством огромного количества ее элементов и деталей их поведения, описываются только параметры порядка. Еще один феномен самоорганизации – циклическая причинность. Параметры порядка определяют поведение всех элементов системы, а они одновременно воздействуют на параметры порядка и определяют их. Примером самоорганизации в обществе Хакен показывает усвоение ребенком родного языка, проявление национального характера и т.п. Язык является мощным инструментом самоорганизации общества. Язык это носитель параметров порядка в обществе и живет дольше людей, носителей языка.
7. Гомеостаз. Сложным динамическим открытым системам необходим комплексный механизм саморегуляции внутреннего и внешнего динамического равновесия и их согласование между собой. Это гомеостаз – один из важнейших элементов сложности. Внутреннее динамическое равновесие обеспечивается координацией между внутренними элементами открытой системы. Внешнее динамическое равновесие обеспечивается координацией между открытой системой и внешней окружающей средой. Гомеостаз это комплексный механизм саморегулирования и сохранения:
   1)   целостности системы в окружающей среде,
   2)   относительного постоянства внутренней структуры, функций и свойств системы в изменяющихся внешних условиях окружающей среды,
   3)   устойчивости основных функций взаимодействия системы с окружающей средой.
   Действие гомеостаза системы имеет ограничения и работает в строго ограниченных пределах. Эти пределы можно указать в виде конкретных параметров и измерить. В этом смысле для каждой сложной системы можно указать параметрическое окно выживания, за пределами которого система разрушается. Однако феномен гомеостаза состоит еще в том, что в процессе адаптации сложной системы к внешним изменяемым условиям параметрическое окно выживания может изменяться, как плавно, так и скачками.
8. Эволюционность. Любая сложная система является продуктом сложного эволюционного развития. В природе все простые и сложные системы имеет свой ограниченный жизненный цикл (генезис, развитие, завершение). Значит, все, что мы видим вокруг, включая сложные системы, было когда-то создано тем или иным способом. Эволюционируя, сложные системы скачками преодолевают качественные рубежи сложности, открывая для своего развития новые просторы возможностей, например – информационное отражение окружающего мира, способность обучаться, сознание, разум. Жизнь любой сложной системы ограничена, не ограничено только движение, развитие. Такой видится картина, по крайней мере с позиции наблюдателя.
9. Информационность. Сложным системам присущи информационные процессы. Информация базируется на материи, ее движении, энергии и также как сама материя проходит свой жизненный цикл развития (генезис, развитие, завершение). Отражая свойства материи, информация может храниться (это аналог, соответствие пространству и структуре вещества) и участвовать в процессах передачи, чтения, записи (это аналог, соответствие времени и энергии). Информатизация процессов деятельности человека позволяет их оптимизировать и делать более эффективными и быстрыми. Это в свою очередь, с неизбежностью раскрывает для субъекта новые возможности – целеустремленность, самовоспроизведение и сознание.
10. Целеустремленность. Целеустремленность системы определяется наличием контура управления – механизмом слежения за целью с обратной связью. Назовем его контуром управления первого рода. Суть механизма управления такого рода – в цикличности алгоритма слежения. Цикл алгоритма контура управления первого рода условно выглядит так:
    0) задается цель,
    1) определяется желаемая позиция цели,
    2) определяется текущая позиция системы,
    3) вычисляется дифференциал (отклонение текущей позиции от цели),
    4) проверяется условие «если дифференциал нулевой, то «цель достигнута», далее переход на п.0, если дифференциал не нулевой, то продолжается следующий пункт»,
    5) формируется программа действия на уменьшении дифференциала,
    6) исполняется программа действия,
    7) цикл завершен – далее переход на п.1.
    Страницы: 1 2 3