Сетевые структуры представляют собой междисциплинарное понятие, понимаемое в литературе по крайней мере в двух смыслах: 1) как любые системы из элементов (вершин, или узлов) со связями между ними, которые обозначаются как ребра (дуги) [1-3] и 2) как структура, в которой отсутствует единый центр (лидер, доминант), так что ее поведение является результатом кооперативных взаимодействий между элементами (узлами), среди которых могут быть несколько частичных лидеров с ограниченным воздействием на систему [4-6]. В заявляемом проекте термин «сетевая структура» будет употребляться в узком смысле и противопоставляться структурам других типов, которые мы обозначаем, следуя принятой в литературе классификации [4-6] как:
- иерархические, основанные на едином центре активности
- (квази)рыночные[1], в которых взаимодействие элементов носит в основном лишь характер конкуренции.
В специальных работах была детально проанализирована вся гамма взаимодействий, а также взаимопревращений сетей, иерархий, (квази)рынков, а также всякого рода промежуточные или переходные структуры, формируемые в биологических системах, человеческом социуме, всевозможных технических информационных системах. В настоящем проекте мы имеем в виду конструктивные аспекты творческого применения сетей в человеческом социуме. Однако, биологический материал будет привлекаться нами в целях сопоставления. Также в политико-географическом плане мы ограничим область потенциальных и актуальных применений сетевых структур странами БРИКС, к которым принадлежит в рамках распространённой классификации и наша страна (BRICS: Brazil, Russia, India, China, and South Africa).
Связь смены типов структур (иерархия-рынок-сеть) и экономических формаций (феодализм-капитализм-самоуправляемый социализм)
Перед переходом к основному содержанию проекта необходимо остановиться на связи разных типов структур с экономическим укладом соответствующих стран или регионов. Во все периоды истории и во всех странах/регионах сети, иерархии. (квази)рынки сосуществуют и сложным образом взаимодействуют и трансформируются друг в друга; однако для многих эпох и государств характерно преобладание какого-то одного или двух из рассматриваемых типов.
Для феодализма как уклада средневековой Европы типично доминирование иерархических структур (в частности, по хорошо известному принципу сеньор-вассал); для феодального общества, особенно в период Раннего Средневековья были характерны следующие нормы функционирования людских коллективов.
- Деятельность коллективов преследовала личные цели хозяина (лидера); хозяином мог быть сеньор, помещик или назначенные ими лица.
- Разделение труда основывалось на личном решении хозяина.
- Авторитет лидера (хозяина) был освящен традицией или в некоторых случаях опирался на личное обаяние (харизму).
- Решения принимались в соответствии с волей хозяина.
- Организационные правила и процедуры не разрабатывались и не оформлялись юридически; для членов коллектива решающую роль играли личные отношения с хозяином.
Нет сомнения, такие отношения по типу «сеньор—вассал» сохранились доныне в рамках теневых иерархических структур типа клиентелл, существовавших в странах Запада (например, в американской киноидустрии XX века). На вершине иерархии клиентелы находится «патрон», который обладает значительными ресурсами и способен «предложить защиту и покровительство „клиенту“ в обмен на его лояльность и подчинение» [7].
В капиталистическом обществе Нового и отчасти Новейшего Времени по-прежнему, как и в феодальном, высок удельный вес иерархий, хотя эти иерархии приобретают качественно иной характер, чем отношения сеньор-вассал: они, как указывал Макс Вебер, становятся бюрократиями, где на место личных отношений ставятся отношения формальные, опирающиеся на чётко сформулированные правила, процедуры, должностные инструкции. Однако капиталистическое общество вносит новый и весьма характерный элемент – рыночные структуры и их аналоги, предполагающие конкуренцию их участников, а иерархии в бюрократическом исполнении остаются внутри фирм как агентов на рыночной арене.
Мы ранее отмечали в нескольких публикациях, что распространяющиеся в странах Запада – да и во многих других регионах в последние десятилетия – сетевые структуры представляют собой некий «третий элемент» и заставляют капитализм, независимо от желания его представителей, дрейфовать в сторону de facto социалистического уклада. В классическом варианте капитализм в странах Европы 18-начала 20 веков был смесью иерархий (внутри фирм и политических образований) и (квази)рынков (вне рамок фирм и политических систем), при частом преобладании именно (квази)рыночных структур.
В то же время распространяющиеся по планете децентрализованные, кооперативные сети привносят с собой уклад самоуправляемого социализма – в духе анархизма Кропоткина, израильских кибуцев и в известной мере самоуправляемых предприятий Югославии эпохи Броза Тито. Сети стихийно или вполне сознательно (в случае, например. американских коопов) осуществляют частичную коллективизацию собственности членов этих сетей – отдельных фирм, их подразделений, или индивидуальных предпринимателей. Капитализм, по крайней мере в своём классическом виде, предполагает доминирование частной собственности над коллективной. «Поворот к социализму» в коммерческих сетевых структурах диктуется самой структурной логикой сетей, независимо от чисто прагматических целей создателей подобных бизнес-сетей. В частности, создание сетевых стратегических альянсов между капиталистическими фирмами обычно ведёт к тому, что хотя бы некоторые из ресурсов входящих в альянс фирм становятся доступными для некоммерческого (т.е. без договоров найма или купли-продажи) применения всех членов этого альянса. внутри сетей устанавливаются отношения доверия и лояльности («социальный капитал»), и это способствует формированию психологии коллективизма и чувства принадлежности к сети («общинности»).
De facto – независимо от желаний и убеждений их создателей – сетевые структуры приближают нас к одному из варрантов некапиталистического уклада, а именно к самоуправляемому социализму.
Однако здесь оговорим многозначность понятия «социализм». Предложенный Пьером Леру в первоначальном значении альтернативы индивидуализму, социализм уже в середине XIX века обретает общий смысл совокупности идеологий и политических движений, направленных на осуществление принципов социальной справедливости, свободы и равенства. Конкретное понимание всех этих категорий и пути их воплощения в жизнь разделяют социализм на многообразные конкретные варианты. Выделяют, в частности, плановый и рыночный, государственный и самоуправляемый, научный и утопический, атеистический и религиозный (например, христианский, буддистский), феодальный, буржуазный и пролетарский социализм. Далеко не все сторонники социализма солидарны с принятым в Советском Союзе положением о том, что социализм – лишь первая стадия движения к коммунизму.
Следовавший принципам «строительства коммунизма» (хотя бы декларативно) советский и подобный ему «реальный социализм» характеризуется спектром специфических черт – монополия государственной собственности, централизованное планирование, диктатура верхнего слоя партийно-государственного аппарата, применение аппарата насилия к инакомыслящим. Такой социализм характеризуется доминированием иерархических структур, которые неизбежно при своём развитии приобретают черты веберовской бюрократии (о чём догадывался В.И. Ленин в своих последних работах типа «Как нам организовать Рабкрин»). Социализм Сталина, Мао Цзе-Дуна и Кем Ир Сена представляет собой, однако, лишь один из возможных вариантов социализма, причём, по словам Александра Зиновьева, «убитый» в самом начале своего естественного пути исторического развития.
Качественно другую ситуацию представляют различные варианты самоуправляемого социализма. Он опирается на деятельность автономных, саморегулируемых экономических акторов (кооперативов и подобных им самоуправляемых предприятий) и на децентрализованный механизм принятия экономических и политических решений. Самоуправляемый социализм – во всех своих многообразных вариантах от югославских предприятий эпохи Броза Тито до израильских кибуцев – предполагает коллективную собственность на средства производства в масштабе предприятий.
Ещё раз подчеркнём, что подобные (сетевые в принятой здесь терминологии) предприятия, часто небольшие по масштабу, лишены централизованной бюрократической иерархии и выступают как современные аналоги малых первобытных групп охотников-собирателей. Как и в последних, на подобных предприятиях создаются предпосылки для не только делового, но и неформального, личностного взаимодействия между всеми участниками.
Построенные на данных принципах малые предприятия могут быть вполне конкурентноспособны, как показывают исторические прецеденты типа американских co-ops и движения «Кэлси», например, при изготовлении компьютерных программ, дорогостоящих биотехнологических медицинских препаратов и продуктов других «высоких технологий». Предприятия сетевого типа могут способствовать распространению в гражданском обществе таких ценностных ориентаций, как взаимопомощь, ответственность за дело группы в целом, широкое интегральное видение своей деятельности и ее места в жизни социума. С точки зрения экономики и менеджмента, сетевые предприятия могут представлять собой по форме собственности так называемые коллективно-частные предприятия (чисто коллективная собственность на основные средства производства, акции не выпускаются) или более характерные для современного российского законодательства акционерные общества открытого типа, к которым принадлежат, как подкласс, кооперативы.
Итак, сетевые горизонтальные кооперативные структуры противостоят иерархическим и одновременно конкурентным (квази)рыночным структурам. Преобладание иерархических структур характеризует докапиталистические формации, включая феодализм; капитализм в своем классическом обличии отличается сочетанием бюрократизированных иерархий и развитых рыночных структур. Самоуправляемый социализм развивается по мере прогресса сетевых структур как «третьего элемента» между иерархией и рынком.
В дальнейшем тексте мы рассмотрим конкретные аспекты творческого применения сетевых структур в приложении к регионам мира, соответствующим странам БРИКС с особым сниманием к нашей стране.
Сетевые структуры недооценены в странах БРИКС
Потенциальная роль сетевых структур явно недооценена – по состоянию на сегодняшний день — в странах БРИКС в научно-исследовательской, образовательной, экономической и политической сферах.
1. В научно-исследовательской области можно констатировать явное преобладание жёстких иерархий в виде как университетов/колледжей, так и научно-исследовательских учреждений типа тех, что входят в состав национальных Академий наук. В отличие от многих стран Запада, эти бюрократические иерархии не уравновешиваются сколь-нибудь развитыми сетевыми структурами типа децентрализованных творческих лабораторий.
Такова сетевая структура научной лаборатории «DNAX», созданной в1982 г. в Palo Alto, Калифорния (см. [8]). Этот научный центр сочетает фундаментальный научный поиск в области молекулярной биологии (контроль клеточного роста, детали репликации ДНК у кишечной палочки и др.) и иммунологии (изучение лимфокинов, Т-лимфоцитов) с биотехнологией и медициной, причем, как подчеркивает участник DNAX Кен Арай, коммерчески реализуемые продукты (DNAX сотрудничает с компанией Schering) разрабатываются «по ходу дела». Как указано на сайте DNAX, её основная цель состоит в создании лекарств, удовлетворяющих пока ещё не удовлетворённые потребности пациентов [9]. Сетевой характер носят взаимодействия между входившими в состав DNAX малыми группами учёных. В DNAX культивируется дух единой команды, кооперативные (а не конкурентные) отношения между индивидами и группами. Этому в большой мере способствует и свободный обмен информацией. В отличии от типичных ориентированных на коммерцию лабораторий и институтов, здесь нет «закрытых дверей и сложных систем безопасности, разделяющих ученых на самостоятельные рабочие группы корпоративного типа». Есть два частичных творческих лидера, отвечающих за молекулярно-биологическое и иммунологическое направление, соответственно, и консультативный совет (advisory board) из 15 биологов — из них 5 Нобелевских лауреатов. Он коллективно напоминает и психологического (в том плане, что всякая консультация есть немного психотерапия) и внешнего лидера (ибо представляет всю сетевую структуру в научном сообществе). Внутри себя 15 советников представляют горизонтальную сетевую структуру (сеть в сети), так что в целом DNAX представляет сетевую организацию второго порядка.
Принципы децентрализованной сети фактически используются командами разработчиков программного обеспечения, которые применяют Agile-методы, предложенные в феврале2001 г. (штат Юта, США) в «Манифесте гибкой методологии разработки программного обеспечения». В соответствии с этими методами, разработка программ разбивается на короткие циклы (итерации), осуществляемые сетевой командой. Исходя из принципа «личности и их взаимодействия важнее, чем процессы и инструменты», практикуется постоянное общение лицом к лицу (face-to-face) всех членов команды, что уподобляет её первобытной общине охотников-собирателей, занятой групповой охотой или войной с соседями. Большинство agile-команд расположены в одном помещении (bullpen). Сетевая команда включает и заказчика или его представителя, а также тестировщиков, дизайнеров и менеджеров [10].
Аналогичные сетевые лаборатории были бы чрезвычайно полезными для стран БРИКС в разнообразных междисциплинарных разработках – от решения оборонных задач до создания био- и нанотехнологий, от тестирования новых лекарственных препаратов до участия России в проектах освоения других небесных тел. Однако реально можно говорить, насколько известно автору (заявителю) только о спонтанно складывающихся сетевых структурах в научном сообществе. Приведём и здесь исследованный заявителем пример.
Во второй половине прошлого века в сообществе микробиологов нашей страны сформировалась группировка ученых, которые представляли разные организации (Институт микробиологии АН СССР, Московский государственный университет, Институт эпидемиологии и микробиологии им. Н. Ф. Гамалеи АМН СССР и другие научные учреждения) и разные специализации, работали формально независимо друг от друга. Однако все эти ученые (Н. Д. Иерусалимский, Н. С. Печуркин, С. Г. Смирнов, Г. И. Эль-Регистан, В. И. Дуда, А. С. Хохлов, Е. Н. Будрене, И. В. Ботвинко, В. В. Высоцкий, А. С. Капрельянц, О. И. Баулина, В. Г. Бабский, Ю. А. Николаев и другие) испытывали интерес к одному и тому же кругу проблем — к коллективным взаимодействиям клеток микроорганизмов, обмену информацией между ними, популяциям микроорганизмов как целостным системам с квазиорганизменными свойствами. Этот «общий знаменатель» взглядов всей рассматриваемой группировки ученых можно обозначить термином «популяционно-коммуникативная парадигма» в микробиологии. В силу общности взглядов, представители «популяционно-коммуникативной парадигмы» начали устанавливать рабочие контакты между собой, которые в отсутствие единого бюрократического руководства носили децентрализованный, неиерархический характер (ученые формально оставались в разных группах, учреждениях, над ними были разные начальники). Например, первоначально автономно работавшие В. В. Высоцкий, П. Л. Заславцева, О. И. Баулина, А. В. Машкова установили рабочий сетевой контакт между собой примерно к середине 80-х годов прошлого века (микробиологическая конференция в г. Иваново). Встретившись на этой конференции, они констатировали наличие единых взглядов на микробную популяцию как коллектив разнообразных индивидов, каждый из которых вносит свой вклад в выживание популяции в целом. Микробиологи решили работать сообща на благо новой парадигмы, что и проявилось, например, в написании совместной публикации «Полиморфизм как закономерность развития популяций прокариотных организмов» [11]. Через несколько лет после «исторической встречи» в Иваново эта группировка микробиологов с удовлетворением прочла статью американца Дж. Шапиро «Бактерии как многоклеточные организмы» [12], в которой излагались весьма сходные идеи.
Данная сетевая структура в научном сообществе противопоставляла себя классическим научным школам в том плане, что не имела единого основателя с сонмом учеников. Она поддерживала свою целостность по принципу «невидимого колледжа», за счет постоянного обмена информацией между формально автономными, но придерживающимися одной парадигмы научных групп и индивидуальных ученых.
Однако понятно, что не только спонтанное развитие сетевых структур, но и их сознательное целенаправленное стимулирование в форме творческих сетей исследователей-энтузиастов должно быть важным принципом политики в плане науки в странах БРИКС, особенно в тех передовых областях, где они хотели бы ликвидировать отставание от стран Запада (которые имеют значительно более развитые сетевые структуры).
Сетевые структуры из видных учёных, педагогов или экспертов могут выполнять важные функции, создавая «направляющие линии» для развития политической системы и выступая в роли сотрудничающих с властной иерархией «фабрик мысли» (think tanks) или, что представляется ещё более важным, в роли независимых креативных сетей гражданского общества. Именно такие деятели науки и образования могут способствовать развитию нового типа меритократии, чьи представители получают политическое влияние в силу поддержки гражданского общества. Фактически сети работников интеллектуального труда могут оказывать реальное влияние на иерархию политической системы и на принимаемые ею решения. В России сетевые структуры с участием учёных типа Центра «Стратегия» (Санкт-Петербург) имеют несомненный потенциал в политическом плане.
2. В образовательной сфере в странах БРИКС, например, России и Китае, есть важные пилотные разработки по «сетевизации» всего процесса школьного/вузовского обучения. Сетевые структуры из студентов или школьников успешно создаются прогрессивными педагогами в рамках задачи развития интерактивного сценария преподавания учебных предметов (работы Д. Н. Кавтарадзе, Л. В. Пивоваровой, А. А. Камнева и др.). Сетевые структуры могут создаваться непосредственно в классе или аудитории.
В Китае предложена технология обучения студентов, при которой занятие проводят сразу несколько преподавателей, образующих сеть (team teaching). При этом, сетевое преподавание предполагает наличие двух или более преподавателей в одной аудитории; они делятся со студентами знаниями и вступают в диалог между собой. Примером служат занятия, одновременно проводимые компьютерным специалистом и преподавателем английского языка или географии в одной из школ Тайваня [13]. Учителя формируют подсеть (кластер) в фрактальной сети более высокого порядка, возникающей в классе в рамках сценария интерактивного обучения. Учителя (преподаватели) совместно дают учащимся плюралистичную перспективу в плане предмета обучения; однако потенциальной проблемой является возможный конфликт между подходами разных преподавателей к предмету. Вариантом решения – при наличии достаточного количества преподавательских кадров – приглашение дополнительного преподавателя-медиатора к участию в занятии; последний примиряет спорящих и находит консенсус, устраивающий и преподавателей, и обучаемых.
Здесь кратко опишем личный опыт заявителя А.В. Олескина. В 10 классе биологической школы № 119 г. Москвы он в роли учителя проводил уроки по теме «Экология большого города и нейрохимия его обитателей». Учитель вначале раскрывал сценарий урока: «Вы все жители города с высоким уровнем индустриального загрязнения. Вот я показываю вам данные о содержании свинца, марганца, кадмия в атмосфере. Вот еще данные об экологической обстановке. Вот карта города с расположением загрязняющих предприятий. Ваша задача — Спасти город от экологической катастрофы». Проблема (задача) дробится на несколько подпроблем (подзадач), например, 1) Технологические изменения на предприятиях в интересах охраны среды обитания; 2) Экономические меры по стимуляции экологически чистого производства; 3) Перестройка политической структуры с целью приближения органов власти к обстановке на местах. Возможны, конечно, и разнообразные другие варианты — на выбор учителя.
Фокальной точкой уроков были эффекты загрязняющих веществ (тяжелых металлов) на нейрофизиологию человека, включая уровни нейротрансмиттеров. Дефицит серотонина вызывает депрессию, ослабление контроля за эмоциональными импульсами и может способствовать (при определенных условиях) криминальному поведению.
Учащиеся прослушали краткую лекцию на эту тему и далее, в порядке самостоятельной работы, должны были решить для себя (и сообщить групповое решение учителю), следует ли уголовно наказывать преступницу, покусившуюся на жизнь мужа в состоянии с явной нехваткой мозгового нейромедиатора серотонина (сезонное функциональное расстройство). Другим заданием было оценить экологическое состояние разных районов Москвы) по следующим параметрам: 1) изменения окраски коры берез, которая, особенно в промзоне Москвы, впитывает, как губка, пыль, копоть и т. д.; 2) появление уродливых (кривых, карликовых) деревьев. Учащиеся в течение недели (домашнее задание) должны были собирать образцы коры берез и зарисовать их внешний вид. Далее, по разработанным самими учениками шкалам экспертных оценок (например: кора светлая, потемневшая, темная; деревья рослые, низкорослые, карликовые) надо было составить эскиз экологической карты города. Третье задание: на базе статей Конституции Российской Федерации о правах человека составить аналогичный текст — эскиз юридического документа — о правах биоса (животных, растений, микроорганизмов). В аналогичном режиме могут быть проведены уроки и по другим экологическим темам..
С социально-технологической точки зрения урок проводили следующим образом. Класс разбили на две команды. Одна из команд была построена по более традиционному бюрократическому принципу. Она имела единого босса, которому подчинялись начальники трех отделов. В соответствии с поставленными учителем задачами отделы именовались: 1) отдел био-законодательства (разработка документа о правах биоса); 2) отдел экологического мониторинга (с задачей картировать Москву по состоянию ее берез) и 3) отдел реабилитации преступников (решался вопрос о степени наказания преступнице с дефицитом серотонина в мозгу). Каждый отдел имел в своем составе 5–6 человек.
Другая команда (равная первой по численности) представляла собой сетевую структуру. Не было единого босса, были творческие лидеры по трем направлениям (тем же, что и у бюрократической команды) с заданием стимулировать, направлять, протоколировать деятельность всей команды по каждому направлению. Все участники были вольны примыкать к любому лидеру, но за более или менее равномерным наполнением учащимися каждого направления и за эффективной работой был призван следить психологический лидер. В заключении каждая команда доложила результаты своей работы — коллективно решила, «наказывать или миловать» преступницу (сетевая команда — «хирама» — приняла наиболее гуманное решение: оправдать с принудительным решением; решение бюрократической команды было более жестким — 1 год тюрьмы с последующим лечением), предложила тексты «прав биоса» и экологические карты Москвы. В соответствии с оргпринципами каждой из команд, в бюрократической команде итоги докладывал босс, в хираме — лидер по внешним связям.
Однако, не будет преувеличением сказать, что все эти инновативные сетевые методы не стали доминирующей реальностью в странах БРИКС, где преобладает традиционный иерархический сценарий общения учитель-ученик.
Необходимо подчеркнуть, что сетевые структуры допускают и другое – почти не использованное в странах данного региона — применение в сфере образования. Не только студенты или школьники, но и сами активисты — реформаторы системы образования — могли бы объединиться в масштабах целых стран или регионов мира. Таким путем они могли бы поддерживать рабочие контакты, обмениваться идеями и педагогическими разработками, в той или иной мере координировать свои усилия. Не было бы необходимости дублировать уже реализованные кем-то еще разработки.
Всё это требует создания сетевой организации учителей, преподавателей, других деятелей сферы образования, которая, кроме разработки реформаторских проектов и их внедрения вопреки сопротивлению консерваторов, могла бы посвятить себя охране интересов всех тех, кто занят нелёгким и малооплачиваемым благородным трудом в педагогической области. В странах Запада есть эффективные сетевые движения/организации в образовательной сфере. В Германии многое делает в плане реформы образования и охраны интересов школьных учителей Общество немецких естествоиспытателей и врачей (Gesellschaft Deutscher Naturforscher und Ärzte, GDNÄ); в нашей стране хотелось бы возложить аналогичные надежды на Московское общество испытателей природы (МОИП), имеющее отпрыски и в других городах и регионах России. Составной частью МОИП является Клуб «Биополитика», ставящий во главу угла образовательные и просветительские задачи по таким направлениям как охрана природы, здоровье нации, биотехнология и др., наряду с научно-исследовательскими проектами (сайт biopolitika.ru и moipros.ru).
Дополнительный пример представляет созданные в последние годы в Великобритании Лаборатории творческого преподавания науки (Creative Science Teaching Labs III, CSTIII), которые обеспечивают повышение квалификации преподавателей. CSTIII были созданы на базе лондонской организации Performing Arts Labs (PAL)с поддержкой NESTA (National Endowment for Science Technology and the Arts). Кроме самих преподавателей, в работе Лабораторий участвуют научные работники, деятели искусства, представители технологических специальностей. Территориально Лаборатории проводят свои мероприятия в провинциальной обстановке графства Кент. Были, в частности, проведены две конференции для стимуляции творческих подходов к обучению, причем организхационно Лаборатории представляли собой децентрализованные сетевые структуры. Провозглашен принцип равенства статуса: каждый именуется просто «участником». Слово «участник» определено необычным образом: оно распространяется на преподавателей, представителей науки и искусства, и даже на директоров Лабораторий [14]. Функциональные роли участников являются временными, ситуационными, вместо иерархического принципа организации используется принцип совместного лидерства (co-leading principle). В частности, преподавателей приглашают совместно играть лидерские роли во время сессий вместе с представителями науки и искусства. Атмосфера в Лабораториях отличается открытостью (никого не считают посторонним), погружённостью (создавая присущее первобытным охотникам-собирателям чувство единения в рамках Лаборатории), «разрушением границ» (между областями науки и даже между наукой и искусством) и духовностью.
Международные сетевые организации, посвятившие себя проблемам образования, можно проиллюстрировать примером Комиссии по биологическому образованию (Commission for Biology Education, CBE), которая была создана в начале 1970-х годов под эгидой международного Союза биологических наук (International Union of Biological Sciences, IUBS). Она разрабатывает инновационные методы обучения, включая интерактивные техники, а также создает учебные пособия нового поколения по связанным с биологией предметам, защищает профессиональные интересы учителей по биологии во всём мире и считает своим приоритетом ликвидацию «биологической неграмотности» (пробелов в базовом биологическом образовании). Основная задача Комиссии – «разработка, внедрение и распространение эффективных методов преподавания биологических наук и смежных предметов, включая важные результаты и приложения биологических исследований» [15]. Комиссия по биологическому образованию проводит международные конференции и создает «направляющие линии» для улучшения системы образования в масштабах всей планеты, уделяя особое внимание публикации книг по проблемам просвещения.
3. Сетевым структурам в экономической сфере также может отведена более достойная роль, чем в реальной экономике БРИКС. Экономическим применениям сетей посвящена особая публикация (пока доступна только на сайте В. Курдюмова).
В краткой форме: сетевые структуры могут создаваться как комплексом нескольких предприятий (например, это так называемые «стратегические альянсы»), так и внутри одного предприятия, если его подразделения (дивизионы) приобретают частичную юридическую самостоятельность и заключают контракты между собой («внутренний рынок»). Особый класс сетевых предприятий с большими перспективами в плане высоких технологий представляют малые сетевые предприятия, конкурентностпособные на рынке лекарственных препаратов, био- и нанотехнологий, некоторых оборонных разработок, где рынки насыщаются мизерными количествами продукции (что сводит на нет преимущества крупных компаний). Такие малые сети часто откровенно провозглашают внутри себя принципы самоуправляемого социализма. Таковы американские кооперативы современности.
Важный подтип сетей в сфере бизнеса представляют собой кооперативы (ко-опы), которые находятся в собственности и под управлением самих работников или потребителей (это производственные или потребительские кооперативы). Для многих кооперативов характерна эгалитарная организационная структура. Примером этих предприятий «этического бизнеса» является потребительский кооператив Rochdale Pioneers, созданный в 1844 г. в Великобритании. Подобные кооперативы соблюдают принципы добровольного членства, демократического контроля, личной автономии и независимости, что побуждает людей применять аналогичные принципы и в других сферах социума. В руководстве для членов потребительского кооперативного общества (Consumer Cooperative Society) в г. Гановер (штат Нью-Хэмпшир, США) мы читаем: «Члены кооператива поддерживают его своим патронажем, участвуют в принятии решений, а также делят между собой доходы от деятельности всей организации». Данный ко-оп входит на правах узла в состав сетевой структуры более высокого порядка — Cooperative Grocer Network, которая функционирует как «… автономная ассоциация людей, добровольно объединившихся ради удовлетворения общих экономических, социальных и культурных потребностей и стремлений за счёт функционирования предприятия, находящегося в их совместном владении и под демократическим контролем» (International Co-operative Alliance Statement on the Co-operative Identity; [16]). За пределами США, сходные кооперативные структуры были созданы в последние десятилетия, например, в Басконии (Испания) под эгидой так называемой Мондрагонской модели. Эти ко-опы формрруют горизонтальную сеть из самоцправляемых предприятий, находящихся в совместном владении рабочих.
4. В политическом плане роль сетевых структур также потенциально велика и многоаспектна. Здесь из стран БРИКС возьмём для примера Россию. Как отмечается в «Русской доктрине», «государство при всех своих достоинствах нацелено прежде всего на текущее функционирование, на поддержание создавшегося порядка вещей. И это верно для всех цивилизаций. Но должны быть и структуры, занимающиеся исследованием, прогнозированием перемен и даже отчасти их управлением, а также инновациями, формированием стратегий, подбором и воспитанием кадров высочайшего класса. Как правило, такие структуры имеют закрытый и сетевой характер. В западной цивилизации наряду с государством существовали масонские и парамасонские структуры, затем переросшие в систему закрытых клубов и организаций — сеть, объединяющую элиту. В исламском мире такую роль выполняют суфийские ордена. Все они не зависят от политической конъюнктуры и могут строить планы на много „сроков правления“ вперед… Возрождаемой России нужна как минимум полузакрытая сеть здоровой, патриотической элиты, нацеленной на развитие страны и воссоздание империи. Сеть, которая будет существовать параллельно с органами государственной власти, подстраховывая их и восполняя их недостатки. Здесь будет храниться и творчески переоткрываться смысл нашей цивилизации» [17].
Социальные сети могут выступать как генераторы и распространители новых идейных ориентиров и ценностей — фабрики мысли — в социуме. Фабрики мысли (think tanks) представляют собой «независимые, не основанные на интересах каких-либо групп влияния, неприбыльные политические организации, которые осуществляют экспертизу и вырабатывают положения», влияющие на политику [18]. Фабрики мысли могут объединять интеллектуалов-экспертов и выполнять следующие функции: образовательную (просветительскую), экспертно-аналитическую, креативную (например, поиск альтернативных решений политических проблем), коммуникативную, а также в известной мере внедренческую [19, 20]. В нашей стране подобные функции длительное время исполняет, например, сетевая фабрика мысли Центр «Стратегия» (Санкт-Петербург). Её основная задача состоит в следующем (сформулирована в 1999 году, дополнена в 2006 году): «Содействие становлению гражданского общества, правового государства и публичной политике в России, путем реализации проектов и программ, направленных на развитие общественного участия, социального партнерства, ответственности власти и центров публичной политики» [21].
Нельзя не остановиться на независимой от «вертикали власти» системе сетевых структур, имеющих «организационную форму неправительственных, негосударственных объединений, союзов, ассоциаций, функционирующих по принципам самоорганизации, самоуправления и, как правило, самофинансирования» [22]. Они возникают на добровольной основе и «охватывают церковные, культурные объединения, академии, дискуссионные инициативы» и многое другое [23]. Взятые в целом, эти сетевые структуры формируют основу гражданского общества как «совокупности цивилизационных структур и форм, воплощающихся в… функциях и действиях индивидов, социальных групп, ассоциаций, объединений» [24], образующих «сферу жизнедеятельности между семьёй и государством», которые способны в интересах простых граждан осуществлять демократический «контроль… за функционированием органов государства, т. е. действий чиновников» [24]. Сетевые структуры в рамках гражданского обшества могут включать в себя пулы экспертов, способных проводить анализ широкого спектра злободневных вопросов с выработкой стратегических решений и программ их реализации.
Сетевые структуры, таким образом, могут составить костяк развитого гражданского общества, которое в демократическом мире постоянно взаимодействует с иерархическими властными структурами, помогая им в решении многообразных социальных и политических задач, в том числе гуманитарного характера (призрение бездомных, сирот и др., благотворительные фонды, гуманитарная помощь беженцам, пострадавшим от катастроф людям, регионам, странам). В то же время сетевое по преобладающей структуре гражданское общество способно и к эффективному противоборству с властными структурами, если они принимают социально неадекватные, антидемократические решения.
Гражданское общество в демократическом государстве может оказывать достаточно сильное влияние на политическую систему. Входящие в его состав сети и их представители получают значительную долю политической власти, хотя их никто не избирал и не назначал [25]. Цитируемый автор высказал сомнение, что власть таких сетевых структур совместима с принципами демократии. Однако, несмотря на отсутствие формальной процедуры выборов или назначения, сети и их влиятельные члены («хабы») могут быть политически активными благодаря поддержке от больших масс людей в силу своей положительной репутации в обществе – социального капитала [26]. Помимо честности, чувства ответственности, организационных способностей и других социально важных качеств личности, такая репутация опирается также на профессиональную компетенцию членов сетей в плане социально или политически значимых отраслей науки. Эта компетенция выходит на первый план, если политически влиятельные сети гражданского общества включают профессионалов (учёных, педагогов, экспертов), чьи решения по политически релевантным вопросам базируются на знаниях и квалификации.
Необходимо вновь подчеркнуть, что сетевые структуры могут усилить собой влияние высококвалифицированных профессионалов в обществе, способствовать социальному/политическому воздействию их идей и, соответственно, привести к торжеству меритократии в сегодняшнем социуме. В отличие от более традиционного понимания меритократии, которое было проанализировано Даниилом Беллом [27] и практически применено в Сингапуре [28], в данном случае высокий социальный статус лучшим из профессионалов присваивает не правительственная комиссия. Такое решение принимают сетевые структуры и в целом гражданское общество; именно их доверие и поддержка позволяют социально признанным экспертам высказываться от имени этих сетевых структур по политическим, экономическим, социальным, культурным или экологическим проблемам.
Необходимо констатировать, что не только в России, но и в Китае, Бразилии и др. странах БРИКС гражданское общество мало развито. Оно может развиваться на принципиально иных принципах, чем в странах Запада – не путем постоянной опоры на группы политического давления, судебные инстанции и тяжбы, а через создания сетевых децентрализованных структур с характерными для незападного менталитета общинными чертами (дух единения, идейный фундамент, «соборность», чувство принадлежности, сетевая идентичность, преодоление одиночества участников сетей гражданского общества).
Конструктивное взаимодействие сетей и иерархий: роль структур-посредников (медиаторов, адапторов).
При достаточном уровне развития сетевых структур возможен своего рода компромисс, основанный на взаимодополнительности сетевых и иерархических (а именно: бюрократических) структур с их определенным взаимопроникновением. Например, фрагменты политической бюрократии, помимо своей функции — управления государством, могут быть включены в состав социальных сетей, генерирующих идейные ориентиры. Возможен и обратный вариант, когда сетевые группы входят как отдельные звенья в состав государственного аппарата (или локальной администрации), причём не только в роли консультирующих экспертных организаций, но и как непосредственная замена тех или иных чиновников (например, малая сетевая группа в роли заместителя начальника совета крупного города). Большинство специалистов склоняется к убеждению, что формирующееся в XXI веке постиндустриальное общество будет представлять собой смешанную модель, в которой сетевые структуры будут сосуществовать, взаимодействовать и переплетаться с бюрократическими организациями.
Воспроизведём абзац из предшествующего текста: «Сетевые структуры, таким образом, могут составить костяк развитого гражданского общества, которое в демократическом мире постоянно взаимодействует с иерархическими властными структурами, помогая им в решении многообразных социальных и политических задач, в том числе гуманитарного характера».
Кто и как будет организовывать взаимодействие сетевых структур гражданского общества и иерархии политической системы? Кто будет обеспечивать конструктивный, а не деструктивный характер такого взаимодействия? Вопрос можно поставить и в более общей форме – как создать предпосылки для конструктивного взаимодействия любых сетевых и иерархических структур?
В западном, да и российском социуме есть успешные примеры функционирования структур-посредников между иерархией и сетью (адапторов, или медиаторов, см. [19, 29]). Эти адапторы могут состоять из трёх структурных частей.
- Во-первых, сетевая структура может включать в себя звено, предназначенное контактировать с иерархией (или иерархиями), олицетворённое внешним лидером в хираме.
- Во-вторых, внутри иерархии, взаимодействующей с сетью, может аналогичным образом возникнуть адапторный отдел, ведающей контактами с сетевым партнёром (сетевыми партнёрами).
- В-третьих, для стимуляции конструктивного диалога между внешним лидером (его аналогом) в сети и адапторным отделом в иерархической структуре часто целесообразно внедрить промежуточный структурный элемент. Его задача — добиться оптимальной в каждом случае «творческой смеси» из элементов разных структур, в данной ситуации из иерархии и сети. Структурой выбора для него является скорее сеть, нежели иерархия, в силу большей гибкости и динамичности сетевой структуры. Это обеспечивает её адекватное реагирование на меняющуюся ситуацию с реализацией соответствующей организационной перестройки.
Предстоит очертить организационные и законодательные рамки организаций/движений, призванных примирять и стимулировать к совместной конструктивной деятельности иерархии, сети, рынки.
Особенно актуальным был бы конструктивный равноправный диалог между вертикалью государственного аппарата и горизонтальным гражданским обществом, без диктаторского нажима — без «патерналистской позиции» — со стороны первого. Патерналистская позиция означает неравноправие партнеров по типу отношений сеньор-вассал: «в ответ на определённую лояльность властные структуры обеспечивают определённую поддержку деятельности подобных организаций» [30].