В основу статьи положен доклад «Сетецентрическая» война как новая парадигма вооружённой борьбы», прочитанный 29 ноября 2012г. на секции «Сетевые технологии в контексте национальной безопасности» Международной конференции «Сети, самоорганизация, будущее», посвящённой памяти С.П. Капицы, организованной OOO «Технологии информационных сетей» В последнее время при обсуждении характера войн будущего и способов ведения будущих войн в работах российских авторов самых различных направлений и школ довольно часто употребляются такие понятия, как «сетецентричная», «сетецентрическая», «сетевая» война, «сетецентрические боевые действия», «сетецентрические операции», «сетецентрическое противодействие», «сетецентрирование», «универсальные сетецентрические средства» и т.д. и т.п., вплоть до «оборонительного сетецентризма». При этом авторы порой вкладывают в эти понятия довольно разные смыслы и значения. Для того чтобы лучше разобраться во всех этих «сетецентризмах», необходимо понять сущность концепции «сетецентрическая» война, причины её появления и изначальный смысл, вложенный в неё авторами. Ибо ещё Конфуций говорил, что «поняв смысл слов – многое прояснится». Именно о смысле понятия «сетецентрическая» война, возможности и целесообразности применения концепции «сетецентрической» войны к Вооружённым Силам Российской Федерации и пойдёт речь в статье.

В основу статьи положен доклад «Сетецентрическая» война как новая парадигма вооружённой борьбы», прочитанный 29 ноября 2012г. на секции «Сетевые технологии в контексте национальной безопасности» Международной конференции «Сети, самоорганизация, будущее», посвящённой памяти С.П. Капицы, организованной OOO «Технологии информационных сетей»

В последнее время при обсуждении характера войн будущего и способов ведения будущих войн в работах российских авторов самых различных направлений и школ довольно часто употребляются такие понятия, как «сетецентричная», «сетецентрическая», «сетевая» война, «сетецентрические боевые действия», «сетецентрические операции», «сетецентрическое противодействие», «сетецентрирование», «универсальные сетецентрические средства» и т.д. и т.п., вплоть до «оборонительного сетецентризма». При этом авторы порой вкладывают в эти понятия довольно разные смыслы и значения [4, 8-12, 17, 23, 24].

Для того чтобы лучше разобраться во всех этих «сетецентризмах», необходимо понять сущность концепции «сетецентрическая» война, причины её появления и изначальный смысл, вложенный в неё авторами. Ибо ещё Конфуций говорил, что «поняв смысл слов – многое прояснится». Именно о смысле понятия «сетецентрическая» война, возможности и целесообразности применения концепции «сетецентрической» войны к Вооружённым Силам Российской Федерации и пойдёт речь в статье.

Смещение «центра тяжести» структуры вооружённых сил: от боевых платформ к телекоммуникационной сети

«Самое первое, самое главное и самое важное в смысле последствий решение,
которое должен принять государственный деятель и командир,
- это определить тип войны, в которую он погружается …»
Карл фон Клаузевиц «О войне»

Как социальное и общественно-политическое явление война никуда не ушла из жизни человечества и в XXI веке; она не исчезает, не превращается в аномалию, а лишь трансформируется, утрачивая прежние и приобретая новые черты. Война по-прежнему остаётся для общества «отцом всего» (по Гераклиту), а для государства ещё и «путём жизни и смерти» (по Сунь-Цзы).

За прошедшую историю война не изменила своего внутреннего содержания: при всём многообразии теорий происхождения войны, она была и осталась борьбой за смену и перераспределение социальных ролей в ходе развития общества. Война сохранила неизменной и свою сущность: выявление управляющей воли путём именно вооруженной борьбы. Однако задача противоборствующих сторон состоит «не в том, чтобы просто физически ликвидировать врага в ходе вооружённой борьбы, а в уничтожении противника именно как претендента на роль, которую хотим выполнять мы, в том, чтобы перевести его посредством вооружённой борьбы в другую роль, дополняющую или заменяющую свою» [1].

В то же время, в ходе общественного прогресса война претерпела немало изменений в форме и методах её ведения. Это обусловлено тем, что по меткому замечанию британского военного теоретика Кингстон-Макклори: «Самое сильное влияние на войну и на формы ее ведения оказывает процесс совершенствования оружия, как наступательного, так и оборонительного».

Исходя из этого, именно в процессе эволюции средств вооружения и военной техники и происходит смена парадигм вооружённой борьбы, если под парадигмой понимать «общепринятую модель действий и совокупность общих правил их реализации для достижения поставленной цели».

Очередная такая смена парадигм именно вооружённой борьбы произошла во второй половине ХХ века с появлением у ведущих мировых держав на вооружении ядерного оружия. Именно в то время к известным типам войн добавился новый – «ядерная» война или война с применением ядерного оружия и были разработаны формы и методы её ведения.

По нашему мнению, смена парадигм вооружённой борьбы определяется, с одной стороны, дистанцией, на которой противники могут уничтожать друг друга, а с другой – количеством уничтожаемых врагов в единицу времени: от булавы и меча к копью и луку, затем к огнестрельному оружию индивидуального применения и первой артиллерии, далее к оружию автоматическому, дальнобойной и реактивной артиллерии, авиации дальнего действия и, наконец, к ракетному оружию, сначала средней дальности, а затем и к межконтинентальным баллистическим ракетам, оснащённым ядерными боеприпасами. Иными словами, развитие вооружения шло в направлении от средств индивидуального поражения к средствам группового, а затем и массового поражения. Развитие же военной техники шло в направлении создания и совершенствования боевых платформ, коими по своей сути в древности являлись колесницы и боевые слоны, а нынче — танки, бронетранспортёры, самолеты, корабли, подводные лодки и ракетные комплексы разного типа. Даже современный боец, вооружённый стрелковым оружием с запасом патронов, подствольным гранатомётом и ручными гранатами, имеющий средства наблюдения и связи для обмена информацией, по сути, также является боевой платформой с ограниченной огневой мощью.

Массированные бомбардировки периода Второй мировой войны, атомные бомбардировки американцами японских городов Хиросимы и Нагасаки в августе 1945г., а позже «ковровое» бомбометание территории Вьетнама показали, что при определённых условиях война может быть дистанционной и бесконтактной.

Массовое создание во второй половине ХХ века наземных и морских комплексов межконтинентальных баллистических ракет с ядерными боеголовками, нацеленными на противника и управляемыми из высокозащищённых командных пунктов, позволило допустить возможность одним ракетно-ядерным ударом оперативно решить сразу все стратегические задачи войны, в отличие от сил общего назначения, не обладающих такой ударной мощью в единицу времени, но несущих при этом большие потери в живой силе и технике.

Тем не менее, безудержная гонка ядерных вооружений в 50-80-е годы ХХ века привела мир на грань глобальной катастрофы. Карибский кризис и различные инциденты с ядерным оружием, его носителями и средствами их обнаружения, моделирование последствий обмена ракетно-ядерными ударами (программа «Ядерная зима»), в конце концов, привели к стратегическому паритету и осознанию руководством ведущих стран мира недопустимости широкомасштабной ядерной войны. Как отмечал военный историк Мартин ван Кревельд: «Как это ни парадоксально, самое мощное орудие ведения войны из когда-либо изобретённых в наибольшей степени способствовало предотвращению или, по крайней мере, ограничению военных конфликтов между его обладателями» [7]. Произошла своеобразная «трансформация» войны: во второй половине ХХ века мир погрузился в эпоху локальных военных конфликтов, «мятежевойн» партизанских движений различного толка [3] и войн «малой интенсивности» [7], которые, тем не менее, не вылились в широкомасштабную войну между коалициями государств, имеющих в своих арсеналах ядерное оружие.

В то же время, наряду с гонкой ядерных вооружений как на Западе (в странах-членах НАТО), так и на Востоке (в данном случае — в странах Варшавского Договора) продолжалась и гонка обычных вооружений: происходило дальнейшее наращивание и совершенствование боевых платформ во всех трёх видах вооружённых сил – Сухопутных войсках, ВВС и ВМФ. Благодаря успехам в автоматизации широкое развитие получили так называемые разведывательно-ударные (РУК), разведывательно-огневые (РОК) комплексы, морские авианосные ударные группы, имевшие в своём составе различные программно-аппаратные средства для разведки целей, расчёта целеуказаний и автоматизированного или автоматического управления средствами поражения целей. Получило приоритетное развитие высокоточное оружие (ВТО), в том числе большой дальности. Крылатые ракеты воздушного, морского и наземного базирования по поражающему эффекту приблизились к оружию массового поражения, а их применение стало возможным из зон, находящихся вне досягаемости средств противодействия противника. Но для эффективного применения на поле боя РУК, РОК и ВТО необходимо было исключить дублирование целей, получать точные целеуказания в масштабе времени близком к реальному.

С другой стороны, с началом космической эры, в период так называемой «холодной» войны, интенсивное развитие получили технические средства разведки, в первую очередь космической. Спутники оптической, инфракрасной, радио и радиотехнической разведки позволили вести непрерывное и всепогодное наблюдение за территорией противника, передавая разведданные на центры их обработки практически в реальном масштабе времени. Разного рода радиолокационные станции, в том числе наземные и воздушные станции дальнего радиолокационного обнаружения (ДРЛО) систем ПРО и ПВО, позволяли обнаруживать средства вооружения противника на больших расстояниях, в том числе за горизонтом.

Между тем, время от момента получения разведданных, их последующей обработки, передачи органам управления для дальнейшего расчёта и корректировки целеуказаний и до момента получения ударными средствами данных о целях было несопоставимо с ожидаемой динамикой боевых действий, как раз и обусловленной техническими возможностями нового вооружения и военной техники (ВВТ), в первую очередь скоростью перемещения в пространстве. Строго централизованный и иерархический путь прохождения развединформации о противнике практически сводил на нет потенциальные ударные возможности разного рода боевых платформ.

Одновременно с развитием ВВТ и средств разведки шло и развитие систем связи и управления войсками и оружием. Автоматизация всё шире стала проникать в армейские штабы и на командные пункты всех уровней.

В итоге военные специалисты столкнулись при решении задач управления войсками и оружием в новых условиях оперативной обстановки с целым рядом проблем и противоречий, основными из которых являются следующие [2]:

наличие неполной, а иногда и неточной информации о противнике и зачастую о своих войсках и необходимость немедленного принятия решения, которое бы обеспечивало выполнение поставленной задачи в кратчайшие сроки и с минимально допустимыми потерями;

большие объемы получаемой и передаваемой информации на всех уровнях управления и низкая пропускная способность иерархических «стволовых» систем автоматизации управления и связи;

необходимость жесткой централизации управления войсками и оружием (особенно ВТО большой дальности и разрушительной силы) и потребность, в то же время, предоставления подчинённым командирам наибольшей инициативы на местах (концепция «власть на край»);

краткость формы приказа (боевого распоряжения) для его оперативного доведения до подчинённых сил и его содержание, которое должно точно отражать всю сложность обстановки и ясность боевых задач;

определение приоритетности в выборе целей, а также средств и способов их поражения.

Таким образом, качественные и количественные изменения вооружения и военной техники для ведения обычной войны, средств разведки и наблюдения за противником, совершенствование средств автоматизации управления, связи и передачи данных, бурное развитие информационных технологий, в конце концов, привели на рубеже веков к осознанию необходимости изменения форм и методов управления вооружённой борьбой.

При этом в ходе войн малой интенсивности и вооруженных конфликтов возникла необходимость рационального использования боевой мощи разного типа боевых платформ с обычным оружием, раскрытия всех их потенциальных возможностей. Наличие большого количества разнообразной информации о противнике и своих силах и средствах на разных уровнях также потребовало дальнейшего развития систем и средств сбора и хранения информации, её анализа, оценки и моделирования развития обстановки, подготовки руководству вариантов решений. Кроме того, для эффективного управления имеющимися силами и средствами потребовалась интеграция имеющихся разнородных АСУ войсками и оружием в единую систему управления и связи.

Успех в сражении уже должен был решаться не одним видом оружия: победа достигалась при слаженном взаимодействии всех Видов и родов войск – флота, авиации, ракет средней и меньшей дальности, артиллерии, танков и пехоты [4-6]. Тем самым от действия различных боевых платформ на поле боя достигался своеобразный синергетический эффект.

Впервые идеи об объединении усилий средств разведки, автоматизации управления и огневого поражения для достижения поставленной цели были высказаны Маршалом Советского Союза Н.В. Огарковым в середине 80-х годов ХХ века. Однако лишь в конце 90-х годов идея объединения всех трех компонент – средств разведки и наблюдения, боевых платформ, средств автоматизации управления и связи в единую систему начала обретать свои очертания в вооружённых силах США [8, 9].

Ядром такой системы, новым «центром силы» стала телекоммуникационная сеть обмена данными, фактически образующая для потребителей единое информационное пространство, доступ к информации в котором регламентируется соответствующими полномочиями.

Таким образом, необходимость максимального использования возможностей всех имеющихся средств разведки и боевых платформ привела к переходу от «платформоцентрической» модели управления войсками и оружием к «сетецентрической», получившей в итоге наименование Network Centric Warfare ( NCW ) — «сетецентрический способ ведения войны» [11].

К сожалению, в российских средствах массовой информации английское понятие « warfare », которое в данном контексте более правильно следует переводить как способ «воевания», методы, приёмы ведения войны, стали несколько вульгарно переводить словом «война», что размывает и не в полной мере соответствует и сути рассматриваемого явления, и самому понятию «война» [26, 27]. Кроме того, словосочетание Network Centric стали переводить то сетецентричный, то сетецентрический, то просто сетевой. На наш взгляд, наиболее правильно использовать термин «сетецентрический», по аналогии с астрономическим термином «гелиоцентрический», то есть когда нечто находится в центре чего-либо.

Вместе с тем, учитывая широкое распространение в русскоязычной переводной литературе таких словосочетаний, как информационная война, психологическая война и т.д., авторы в статье используют словосочетание «сетецентрическая» война (СЦВ), как это принято в [8, 17], понимая под ним не новые специфические способы и формы ведения войны, а лишь способ интеграции технических средств разведки, автоматизации управления и огневого поражения посредством информационно-телекоммуникационных сетей связи и передачи данных в целях повышения эффективности ведения боевых действий путём согласования и координации действий имеющихся сил и средств на основе единого информационного пространства.

Сам термин «сетецентризм» впервые появился в американской компьютерной индустрии и стал результатом прорыва в информационных технологиях, которые позволили организовать взаимодействие между компьютерами, даже несмотря на использование в них разных операционных систем. Позднее идея сетецентризма и была взята на вооружение специалистами армии США. Так, идеологи новой концепции — вице-адмирал ВМФ США Артур Цебровский и эксперт Министерства обороны США Джон Гарстка — отмечали, что концепция «сетецентрической войны» – это не только развертывание цифровых сетей с целью обеспечения как вертикальной, так и горизонтальной интеграции всех участников боевой операции. Это еще и изменение тактики действия перспективных формирований с рассредоточенными боевыми порядками, оптимизация способов разведывательной деятельности, упрощение процедур согласования и координации огневого поражения, а также некоторое нивелирование разграничения средств по звеньям управления [9].

По своей сути «сетецентрическая» война – это ориентированная на достижение информационного превосходства концепция организации управления действиями группировок войск (сил), предусматривающая увеличение их боевой мощи за счет создания единой информационно-коммутационной сети, связывающей датчики (источники данных), лиц, принимающих решения и исполнителей, что обеспечивает доведение до участников действий необходимой информации об обстановке, ускорение процесса управления силами и средствами, и повышение, вследствие этого, темпов операций и эффективности поражения противника [8]. Как говорил непобедимый генералиссимус Русской армии А.В. Суворов: «Одна минута решает исход баталии, один час – успех кампании, один день – судьбы империй … Я действую не часами, а минутами».

По мнению разработчиков концепции, «сетецентрический» способ ведения боевых действий позволяет также перейти от войны на истощение к более скоротечной и более эффективной форме ведения вооружённой борьбы, для которой характерны быстрота управления и принцип самосинхронизации, то есть способность военной структуры самоорганизовываться снизу, не дожидаясь указаний сверху [17].

В концептуально-теоретическом плане модель «сетецентрической» войны представляют как систему, состоящую из трех подсистем (рисунок   1), имеющих структуру решетки: информационной подсистемы, сенсорной (разведывательной) подсистемы, боевой подсистемы (подсистемы отдельных тактических подразделений и боевого управления) [2].

Рисунок 1. Обобщённая модель концепции «сетецентрической» войны

«Сетецентрическая» война, по мнению авторов концепции, может охватывать все уровни управления, а принципы ее ведения не зависят от географического региона, боевых задач, состава и структуры вооруженных сил. Сами же вооружённые силы в этом случае представляют собой разветвлённую сеть хорошо информированных, но географически распределённых сил.

При применении концепции «сетецентрическая» война информация будет поступать не от отдельных «платформ» (боевой техники, средств разведки, наблюдательных постов, групп разведки, вертолетов, авиации, космических аппаратов и др.), а из информационной сферы, тесно связанной с двумя другими сферами (физической и когнитивной), создающими вместе сферу «сетецентрической» войны. При этом физическая сфера – это «место развития ситуации, на которую оказывается военное влияние». В ней (на суше, воде, в воздухе и космосе) разворачиваются военные действия и действуют «физические платформы», соединенные «коммуникационными» сетями. Когнитивная (рационально-ментальная) сфера складывается в умах участников конфликта и характеризуется, с одной стороны, такими понятиями, как представление, осознание, понимание, убеждения, ценности, а с другой – процессом принятия решений. К этой же сфере относится: лидерство, моральное состояние, сплоченность, уровень подготовки и боевого опыта, общественное мнение, мыслительные процессы командиров, способы принятия решений, интеллект и эрудиция.

Под информационной сферой понимается сфера, в которой происходит обмен информацией, передача решений командира, осуществляется контроль и управление войсками. В ней формируются и накапливаются знания, представления о физической сфере; она отражает ее в виртуальной реальности. В борьбе за информационное превосходство она является «основополагающим плацдармом». «Скорость командования является процессом, при котором позиция информационного превосходства превращается в конкурентное преимущество» [9]. При этом разработчики этой теории считают, что информационное превосходство характеризует состояние информационной сферы, когда одна из сторон получает «превосходящие информационные позиции».

В качестве модели боевых действий, иллюстрирующей процесс достижения в ходе «сетецентрической» войны информационного превосходства над противником, за рубежом широко используют понятие «цикл управления». В последнее время в качестве такого цикла используется основной элемент теории, разработанной полковником ВВС США Джоном Бойдом и его последователями – так называемая петля OODA (Observe (наблюдай) – Orient (ориентируйся) — Decide (решай) — Act (действуй)) [29].

В русском переводе петля OODA или цикл Бойда соответственно имеет аббревиатуру НОРД (наблюдение – ориентация – решение – действие).

Указанная модель предполагает многократное повторение петли НОРД в процессе боевых действий, которые, как правило, развиваются по спирали и на каждом этапе этой спирали осуществляется взаимодействие с внешней средой и воздействие на противника.

Модель обычно относят к разряду кибернетических, так как в ней реализуется принцип «обратной связи», в соответствии с которым часть выхода из системы снова подаётся на её вход, чтобы уточнить, а если потребуется, и скорректировать развитие системы на последующих этапах.

Рассмотрим более подробно сущность основных элементов модели боевых действий на основе циклов Бойда [29].

Под наблюдением (observation) понимается процесс сбора информации, необходимой для принятия решения в данном конкретном случае. Необходимая информация может быть получена как от внешних, так и от внутренних источников. Под внутренними источниками информации понимаются элементы обратной связи петли. В качестве внешних используются датчики (сенсоры), а также другие каналы получения информации.

Ориентация (orientation) – наиболее ответственный и наиболее сложный c когнитивной точки зрения этап во всём цикле НОРД. Он состоит из двух подэтапов: разрушение (destruction) и созидание (creation). Разрушение предполагает разбиение ситуации на мелкие элементарные части, которые более легки для понимания. Затем, после уяснения, эти элементарные части (подпланы) объединяются в общий план действий, что и соответствует подэтапу « созидание».

Принятие решения (decision) — третий этап цикла НОРД. Если к этому этапу командир или иное лицо, принимающее решение (ЛПР), смогло сформировать только один реальный план, то попросту принимается решение — выполнять этот план или нет. Если же сформированы несколько альтернативных вариантов действий, то ЛПР на данном этапе осуществляет выбор наилучшего из них для последующей реализации. Выбор наилучшего плана может осуществляться по критерию «эффективность-стоимость». В то же время в условиях лимита времени наиболее предпочтителен план, отвечающий требованиям быстроты и надёжности.

Действие (action) – заключительный этап цикла, предполагающий практическую реализацию избранного курса действий или плана. Действие предполагает выдачу приказа или указания, физическую атаку, активную защиту, перемещение в пространстве или управление датчиками с целью улучшения наблюдения в следующем боевом цикле.

Следует иметь в виду, что существуют два основных способа достижения конкурентных преимуществ при осуществлении различных видов профессиональной, в том числе и военной деятельности.

Первый путь – сделать в количественном измерении свои циклы действий более быстрыми по сравнению с противником. Это позволит вам действовать первым номером и вынудит вашего противника реагировать уже на ваши действия. В итоге вы оказываетесь «внутри» цикла НОРД противника, овладевая ситуацией и достигая, тем самым, информационного превосходства.

Второй путь – улучшить качество принимаемых вами решений, то есть принимать решения, в большей степени соответствующие складывающейся ситуации, чем решения вашего противника. Более качественные решения могут привести к более предпочтительным результатам, нежели быстрые, но неадекватные или плохо просчитанные действия.

В обоих случаях ускорение процесса принятия решений может привести к двум видам эффектов [29].

• Первый эффект по своей природе имеет чисто наступательный характер: вы можете просто начать осуществлять свой план первым и тем самым вызвать изменения в обстановке прежде, чем начнёт действовать ваш противник. Преимущество первого удара находит своё воплощение в простой формуле, о которой практически никогда не забывают американские военные аналитики, – вы можете убить противника прежде, чем он начнёт стрелять.
• Второй эффект от ускорения собственного цикла НОРД носит оборонительный характер: человек или организация с преимуществом в скорости цикла действий способны в ряде случаев просто избежать поражающего или вредоносного воздействия со стороны своего противника. Другими словами, вы можете стать «несотрудничающей целью» (a non-cooperative target) путём создания несоответствия ожиданиям атакующего противника. Состояние несоответствия ожиданиям противника наблюдается, например, в том случае, когда вы перемещаетесь из заданной точки пространства, в которой вас зафиксировал атакующий противник, в другую позицию, где вы не должны находиться по типовым планам противника. Качественное улучшение цикла НОРД в данном случае означает, что качество принимаемых вами решений будет лучше, чем у вашего противника.

С учётом указанных соображений на каждом шаге цикла управления необходимо стремиться к постепенному получению качественных и количественных улучшений.

В то же время есть ещё и третий путь – действуя на противника различными способами искусственно замедлять его цикл управления. В этом случае вы также попадаете «внутрь» цикла НОРД противника со всеми вытекающими для себя преимуществами.

Если с позиций модели боевых действий на основе циклов управления взглянуть на концепцию «сетецентрической» войны, то станет понятным, почему потребовалось соединить между собой средства разведки, автоматизации управления и огневого поражения единой информационно-телекоммуникационной сетью: это обеспечивает увеличение темпа действий цикла НОРД за счет сокращения продолжительности этапов наблюдения и ориентации. Суммарная эффективность образуемой на основе установления связей «системы систем» (system of systems) определяется фазами принятия решений и действий. Кроме того, из четырех этапов цикла НОРД три непосредственно связаны с обработкой информации и с компьютерными технологиями. Четвертый этап (Action — действие) носит в целом «кинематический» характер и связан с перемещением в пространстве, защитой и поражением противника на основе огневой мощи.

В самом общем виде «сетецентрическая» война предусматривает следующие четыре основные фазы ведения боевых действий [12]:

1. Достижение информационного превосходства посредством опережающего уничтожения (вывода из строя, подавления) системы разведывательно-информационного обеспечения противника (сенсоров, сетеобразующих узлов, центров обработки информации и управления).
2. Завоевание превосходства (господства) в воздухе за счет подавления (уничтожения) системы ПВО противника на ТВД.
3. Последовательное уничтожение (в англоязычных источниках — так называемая «цепь убийств» (kill chain)) оставшихся без управления и информации средств поражения противника, в первую очередь ракетных комплексов, авиации, реактивной и ствольной артиллерии, бронетехники.
4. Окончательное подавление или уничтожение очагов сопротивления противника.

Собственно ведение боевых действий на основе «сетецентрической» модели осуществляется следующим образом.

По результатам анализа и обобщения информации о противнике, полученной от различных средств разведки и предупреждения по каналам различной физической природы, а также информации о наличии и состоянии боеготовности своих средств поражения, органами управления в рамках их компетенции принимается решение, обеспечивающее наиболее эффективное выполнение поставленных им задач путём рационального распределения имеющихся «боевых платформ» по обнаруженным целям. Данное решение оформляется в виде соответствующих приказов и распоряжений и доводится до подключённых к сети соответствующих сил и средств поражения, которые собственно и выполняют боевую задачу в физическом пространстве.

Доступ к развединформации и информации о состоянии сил и средств поражения осуществляется органами управления соответствующего ранга децентрализовано в рамках их полномочий в иерархии вооруженных сил.

В случае если обнаруженную в зоне ответственности цель невозможно поразить в рамках имеющихся боевых средств, информация об этом доводится по сети до вышестоящего органа управления, в распоряжении которого находится более мощная группировка «боевых платформ». И уже вышестоящий орган управления организует уничтожение такой цели.

Таким образом, концепция «сетецентрической» войны предусматривает комплексное ведение боевых действий всеми Видами и родами вооруженных сил на основе преимуществ, которые дает использование «единого информационно-коммуникационного пространства» в динамике боевых действий.

По своей сути она является не оперативной концепцией (формой ведения военных действий объединёнными силами), а функциональной (способом управления объединёнными силами). Иными словами, концепция «сетецентричности» не может определять формы и виды ведения боевых действий, а представляет собой лишь новую систему взглядов на управление вооруженными силами и боевыми средствами , ориентированную на достижение информационного превосходства над противником и предусматривающую увеличение их боевого потенциала за счет создания единой информационно-коммуникационной сети, связывающей датчики (источники данных), лиц, принимающих решения и исполнителей (средства поражения), а не за счёт простого количественного наращивания боевых средств («платформ»), как это было принято при организации боевых действий до настоящего времени.

То есть при реализации «сетецентрического» способа управления группировками войск, в отличие от «платформоцентрического», боевые средства («платформы») и «центры управления» не исчезают, а лишь объединяются в интегрированную информационно-управляющую компьютерную систему, что позволяет им функционировать в синергетическом режиме и иметь много степеней свободы.

Непрерывный поток информации от распределённых средств разведки в рамках единой интегрированной информационной сферы, функционирующей в реальном масштабе времени, позволяет значительно увеличить степень ситуационной боеготовности вооружённых сил, минимизировать неопределённость обстановки, ускорить процесс принятия решения и увеличить темпы операций.

Исходя из этого, как система взглядов на управление вооружёнными силами и боевыми средствами в ходе вооружённой борьбы концепция «сетецентрической» войны была включена в такую активно практикуемую в последнее время США и их союзниками для достижения своих интересов форму борьбы, как концепция нацеленности на конечный результат или эффект – « Effects — Based Approach to joint Operations » [2, 12, 14-18].

Данная концепция базируется на представлении противника как некой многоуровневой системы, модель которой для простоты изображается в виде ряда концентрических окружностей с национальными лидерами в центре [9]. В модели, названной авторами «враг как система», вооружённые силы страны составляют внешнее, самое последнее кольцо, предназначенное для защиты всей системы от силового воздействия армии противника. При этом каждая такая окружность – это своеобразный центр тяжести (силы). Прочность «врага как системы» определяется уравновешенностью всех таких центров соответствующей государственной политикой.

При таком подходе, по мнению стратегов США, оказывая различными способами давление не только на внешнее кольцо (армию), как это практиковалось ранее, а и на другие центры силы можно заставить противника действовать именно так, как задумано, что в итоге приведет к нужному эффекту – его поражению.

При этом под эффектом в армии США понимают «физический, функциональный или психологический результат, событие или то, что является результатом конкретных военных и невоенных действий» [8]. В этом случае «операция на основе эффектов» — это процесс, направленный на получение желаемых стратегических результатов или эффект, оказываемый на врага посредством синергетического, мультипликативного и кумулятивного применения полного спектра военных и невоенных возможностей на всех уровнях, от тактического до стратегического [2].

Примерно такой же взгляд на ведение современной войны присущ и специалистам Китайских вооружённых сил.

Так, ещё в 1999г . в Китае вышла книга офицеров НОАК, которая была опубликована в США под названием «Искусство воевать без правил» с подзаголовком «китайский план разрушения Америки». В ней широко представлены невоенные методы ведения боевых действий для достижения победы – финансовые, торговые, ресурсные, экономические, медийные, идеологические и т.д.

По взглядам китайских военных специалистов, «в то время как одна страна готовится к войне, используя всю мощь современного оружия, другая страна в это время аккумулирует финансовые ресурсы, дестабилизирует обстановку на бирже во вражеской стране, распространяет всевозможные слухи, наносит точечные невоенные удары по жизненноважным узлам противника, устраняет ключевые фигуры в экономическом, оборонном и политическом секторах врага, контрабандой завозит и вбрасывает в оборот крупные суммы в валюте противника, заражает водоёмы и посевы, организует выступление оппозиции и т.д. В итоге вспыхивает паника, общественные институты противника дестабилизированы, возникают массовые беспорядки, мародёрство и прочие прелести реальной войны. Только затем наносится демонстрационный военный удар и формально объявляется война. Потерпевшей стороне ничего не остаётся, кроме как заключить мир на позорных условиях» [33].

Однако следует иметь в виду, что описанный выше тип операций также не является новым классом военных операций, а представляет собой интегрированное применение всего арсенала государственных, экономических, военных и дипломатических средств и процедур по отношению к противоборствующей стороне при обеспечении тесного взаимодействия с государствами-союзниками.

Таким образом, анализ концепции «сетецентрической» войны показывает, что её главное содержание лежит не в новых формах и способах ведения боевых действий, а в изменении принципов управления войсками и оружием в обычном оснащении. Следовательно, говорить о «сетецентрической» войне как о новой парадигме вооружённой борьбы с точки зрения военной науки недостаточно корректно.

В то же время, именно как новый способ организации управления войсками и оружием, как реальный инструмент повышения боевых возможностей разнородных сил и средств за счёт синергетического эффекта она заслуживает самого пристального внимания и изучения специалистами.

Концепция «сетецентрической» войны: русский взгляд

Смотрите на мир без очков и шор,
Глазами жадными цапайте
Всё то, что у вашей земли хорошо
И что хорошо на Западе
В.В. Маяковский

Система управления войсками и оружием по своей сути – это производная от их состава и структуры. А состав и структуру любой организации, будь то коммерческая фирма или вооружённые силы, определяет стратегия её действий при достижении поставленных целей.

В свою очередь, выбор стратегии применения вооружённых сил определяется возможными военными угрозами и военными опасностями для государства, что закрепляется в соответствующих руководящих документах, в том числе и в Военной доктрине [30, 31], которая представляет собой систему официально принятых в государстве взглядов на подготовку к вооруженной защите и вооруженную защиту страны.

Так, для ВС РФ основной стратегической задачей в военное время является «отражение агрессии против Российской Федерации и ее союзников, нанесение поражения войскам (силам) агрессора, принуждение его к прекращению военных действий на условиях, отвечающих интересам Российской Федерации и ее союзников» [30]. Поэтому, прежде чем рассматривать возможность реализации в Вооружённых силах Российской Федерации концепции «сетецентрической» войны, необходимо понять характер и масштабы военных опасностей и угроз для нашей страны в первой четверти XXI века, оценить вероятность и масштабы возможной агрессии.

Основной характер угроз для России определяется её географическим положением и наличием всего спектра природных ресурсов.

Так, ещё в 30-е годы прошлого века известный английский географ и один из отцов-основателей геополитики Джордж Маккиндер выдвинул теорию, что внутреннему пространству Евразийского континента или Хартленду (от англ. H е artland — сердце, душа Земли) принадлежит роль ключевого региона в глобальных мировых процессах. «Кто главенствует в Хартленде, рано или поздно будет доминировать в мире» [25].

Попыткой овладения «сердцем земли» геополитика объясняет и Гитлеровскую агрессию против СССР в 1941г. и начало новой партии «геополитических шахмат», которую со времен распада СССР в 90-е годы ХХ века ведут на «Великой шахматной доске» США и их союзники [14-16].

В частности, известный американский политик и русофоб Збигнев Бжезинский в 1993г. в своей книге «Вне контроля» прямо заявил следующее: «Развал Советского Союза превратил «Хартлэнд» Евразии в геополитический вакуум… Распад СССР не только создал возможность для потенциального проникновения американского влияния в евразийский вакуум, в особенности путем консолидации геополитической разрозненности бывшего пространства СССР, но и имеет решающие геополитические последствия на юго-западной окраине Евразии. Ближний Восток и Персидский залив уже трансформированы в область исключительного американского силового преобладания. И это положение является исторически уникальным» [35] .

Ещё более «исторически уникальным» стало положение США после оккупации Ирака, ввода войск НАТО во главе с США в Афганистан, создания и сохранения за собой авиабазы в Киргизии.

Таким образом, не только на Западе, но и частично на её южных рубежах России противостоят самые современные вооружённые силы – армии США и других стран-членов НАТО, активно реализующие у себя положения концепции «сетецентрической» войны.

При этом основные предприятия ОПК, способные обеспечить воспроизводство оружия и боевой техники в случае длительной войны, находятся на территории США, а запасы вооружения, военной техники, ГСМ и продовольствия на начальный период военных действий разбросаны по многочисленным военным базам по всему миру. Следует также иметь в виду, что США обладают колоссальным опытом переброски и снабжения больших масс войск ещё со времён Второй мировой войны, соответствующие организационные структуры и материально-технические средства.