Цель данной статьи стоит в том, чтобы показать роль интеллектуальных сетей в сетевом обществе, их значение для современного образования, инноваций и творчества.

Принимая во внимание критику в адрес сетевого общества и отдавая себе отчет в существовании сетевых (информационных) угроз, хотелось бы подчеркнуть, что речь пойдет, прежде всего, о возможностях, открытых для развития личности в сетевой среде. 

1. СЕТЕВОЕ ОБЩЕСТВО И СЕТЕВОЙ ВЕК

Понятие сетевого общества ввел М. Кастельс, стремясь показать структурные изменения, связанные с переходом к обществу информационному, т.е. такому, в котором создание, переработка и передача информации являются основными источниками эффективности и власти. Центральную роль в сетевом обществе играет не сама информация, а особенности ее распространения: многоканальность и децентрализованность, реализованные в Интернете.

В сетевом обществе коммуникационная магистраль утрачивает свое былое значение, в случае выпадения или блокирования одного из звеньев сети, легко находятся другие пути коммуникации. Одним из следствий многоканальности является затрудненность монополизации информационного пространства властными структурами. Примером может служить сосуществование в России двух «виртуальных миров», часто приходящих в противоречие друг с другом: государственные телеканалы и блогосфера. Безусловно, голоса скептиков, пророчащих неизбежную монополизацию сети национальными государствами и капиталистическими корпоративными интересами, звучат весьма убедительно [48]. Уязвимость Интернета становится очевидной, если вспомнить покупку YouTube интернет-гигантом Google, приобретение социальной сети MySpace медиамагнатом Р. Мердоком, планы «бороться с Сетью», отраженные в американской концепции информационной войны «Information Operations Roadmap», а также запрет на Google в Китае, на Blackberry – в Саудовской Аравии и на Facebook – в Иране и Пакистане. И все же, есть основания предполагать, что интернет способен самоорганизовываться для обеспечения своей свободы [63]. Децентрализация меняет условия игры на экономических и политических рынках, теперь влияние обеспечивается не местом в иерархии, а положением в сети горизонтальных связей. Это касается и геополитической расстановки сил в сетевом мире: государства, имеющие наибольшее число горизонтальных связей, смогут занять центральноеположение и выиграют в борьбе за инновации. Например, согласно одной из популярных сегодня точек зрения, влияние США в «сетевом веке» будет связано с целенаправленным развитием сетей. Для этого предлагается упростить визовый режим и политику в области иммиграции, активно направлять американских студентов на обучение в другие страны, поддерживать сетевые проекты, объединяющие общество и государство для решения наиболее острых мировых проблем [62].

Децентрализация сетевого общества хорошо описывается концепцией «ризомы», которая была предложена Ж. Делезом и Ф. Гваттари. Ризома – это понятие, обозначающее в ботанике корневую систему, лишенную основного стержня. Иными словами, сетевое общество открывает путь для развития горизонтальных организаций, в которых нет центра и жесткой иерархии. Печальным примером таких организаций стал глобальный терроризм: уничтожение террористической группы или ее предполагаемого организатора не влечет за собой исчезновение самой сети, объединенной общим идеологическим основанием и системой рекрутирования сторонников [18]. Ж. Делез и Ф. Гваттари называют это принципом «незначащего разрыва»: корневище может быть разорвано в любом месте без ущерба для целого [40].

По существу, сетевое общество – это пространство потоков информации и ресурсов, структурируемых персональными микросетями. В нем привязанность личности к определенному месту жительства и работы, к тому или иному сообществу с четкими групповыми границами уступает место слабым экстерриториальным связям, эпохе работников со свободным графиком и множественной идентичностью, объединяющихся в локальные сетевые сообщества [37]. Иными словами, основным строительным материалом сетевого общества является не группа, а социальная сеть.

Социальные сети – это личные контакты между людьми, которые знают друг друга и готовы оказывать друг другу помощь независимо от должностного статуса, места работы и профессии. 

2. СЕТЕВОЙ ИНДИВИДУАЛИЗМ

В сетевом обществе личность не остается замкнутой в виртуальном пространстве, напротив, она получает дополнительные возможности для избирательного расширения своего социального окружения. Используя современные коммуникационные технологии, школьник, студент или сотрудник современной компании могут формировать свой социальный мир в соответствии со своими проектами, интересами и предпочтениями. Мы по-прежнему связаны между собой, но теперь уже не только и не столько как члены группы, а как индивиды: мы быстро переключаемся между своими социальными сетями, самостоятельно управляем своим кругом контактов в поиске информации, порядка, поддержки и чувства принадлежности. Растущая открытость личности миру в эпоху электронных коммуникаций имеет свою обратную сторону – расширяющиеся возможности для произвольного ограничения круга своих контактов. Например, пользуясь мобильной телефонной сетью, мы легко можем избежать общения с незнакомыми нам людьми, если нужно, например, выяснить что-то на месте, позвонив близкому нам человеку. Таким образом, сотовые телефоны формируют ограниченную солидарность, когда социальная сеть ограничивается сильными связями за счет пренебрежения слабыми [53]. До середины 1990-х гг. формирование личности проходило в рамках традиционных, универсальных и «обязательных» форм социальности, таких как соседи по двору или лестничной площадке, однокурсники, сослуживцы или люди, чьи телефоны содержатся в телефонной книге. Сегодня им на смену приходят более избирательные и специфические формы отношений: мобильные рабочие места и удаленная работа, создание виртуальных идентичностей и «аватаров» под различные коммуникативные задачи, определение разных уровней доступа к содержанию блога или личной страницы в электронной социальной сети, наличие у абонента нескольких телефонных номеров для связи с разными кругами знакомых и т.п. Эта персонализация сетевого пространства получила с легкой руки Б. Веллмана название сетевого индивидуализма [68]–[70]. Как показывают исследования Р. Данбара, максимальные размеры персональной социальной сети, по-видимому, ограничены приблизительно 150 контактами. Стремясь измерить возможности переработки социальной информации, он установил связь между размером коры головного мозга приматов и размером формируемой ими социальной группы. Несмотря на то, что мы являемся членами больших социальных групп и гражданами крупных государств, реальный круг нашего общения намного уже: размер сообществ охотников и собирателей, численность научных сообществ, число людей, которых мы поздравляем с Новым годом, а также тех, на чью помощь мы рассчитываем, составляет приблизительно 150 человек. При этом в зависимости от социальной дистанции пространство внутри этого круга можно представить окружностями в 5, 12–15, 35, 80–100 человек. Например, у нас не более пяти очень близких друзей, а относительно сильные и постоянные связи мы поддерживаем приблизительно с 12–15 людьми [43], [44]. Похоже, что эта закономерность действует и в Интернете: по данным недавно проведенного исследования, привлекательность блоггера для пользователей Facebook достигает пика при числе друзей равном 150, при численности меньше 100 и более 300 популярность блога резко снижается [66].

Заметим, что психологические аспекты формирования личностью своей социальной сети изучены крайне мало: если сильные связи охвачены психологией близких отношений, то слабые связи по-прежнему остаются за рамками внимания психологов. Совокупность ресурсов, доступных личности через ее персональную сеть с той или иной структурой и определенным уровнем доверия, можно назвать ее социальным капиталом. Психологические исследования социального капитала групп и организаций уже проводятся, а вот индивидуальный социальный капитал как социально-психологический феномен остается практически не изученным. Наряду с традиционными трудовыми коллективами в профессиональной карьере все большую роль играют социальные сети и сообщества с низкой сплоченностью и размытыми групповыми границами [12]–[14]. Интенсивное развитие электронных средств коммуникации, появление виртуальных сообществ, блогосферы и электронных социальных сетей существенно изменило не только объем и структуру круга общения личности, но и способы формирования деловых и профессиональных связей, используемые молодежью. 

3. СОЦИАЛЬНАЯ СЕТЬ КАК ПРОДОЛЖЕНИЕ ИНДИВИДУАЛЬНОГО ИНТЕЛЛЕКТА

В свое время Л. Витгенштейн представил мышление как языковую игру. Согласно М. Хайдеггеру, мыслим не столько мы, сколько сам язык, на котором мы говорим. Спустя полвека развитие сетевого подхода позволило венгерскому философу К. Нири рассматривать социальную сеть как продолжение нашего ума. С его точки зрения, в нашем мышлении участвует не только пишущая рука и речевой аппарат, но и те люди, которые входят в наш круг общения и играют в те же языковые игры [56]. Нельзя не признать, что для психологии сетевого общества эта идея обладает большим эвристическим потенциалом. В самых общих чертах интеллект можно определить как совокупность способностей, позволяющих нам адаптироваться к изменениям в окружающей среде, опираясь на наш опыт. В сетевом обществе развитие такого рода способностей все больше зависит от включенности в сетевое взаимодействие. Из средового фактора интеллекта социальное окружение превращается в важную часть интеллектуальных ресурсов личности. Проблемы, решаемые сегодня в рамках трудовой деятельности, все чаще требуют коллективного творчества и транспрофессиональности, объединения представителей разных профессиональных кругов. Объем информационных потоков настолько велик, а обновление профессиональных знаний становится настолько быстрым, что сами по себе индивидуальные мнемонические способности уже не дают практически никаких преимуществ. Гораздо более важным становится не то, сколько мы знаем, а то, знаем ли мы, где искать необходимую информацию, знаем ли мы тех, кто это знает. Наконец, обучение все в большей мере приобретает совместный и сетевой характер. Оно происходит в обучающихся сообществах, профессиональных сетях, через группы обмена опытом и обучения действием [12], [13].

Не случайно в современных условиях повышается роль социального интеллекта, становящегося обязательным условием креативности и инноваций [19], [21].

Именно социальный интеллект позволяет нам объединять свои способности со способностями других людей, умножая доступные нам интеллектуальные ресурсы.

В сетевом мире наиболее востребованными становятся не различные виды специального интеллекта, а прежде всего метакогнитивные способности, которые, по-видимому, во все времена лежали в основе человеческой мудрости: контроль личности за состоянием своих интеллектуальных ресурсов и саморегуляция процессов переработки информации [25]. В первую очередь это касается открытости к новому; способности организовывать свою работу в условиях, когда информация недостаточна, избыточна или противоречива; осведомленности об ограничениях своей компетентности, качествах своего ума и необходимости дополнения их способностями и знаниями других людей.

Развитие электронных технологий в конце XX в. позволило практически мгновенно «подключать» к решению проблем других людей и существенно расширило интеллектуальные ресурсы личности, которые теперь включают в себя не только индивидуальные способности конкретного человека, но и опыт, знания, способности участников его социальной сети.

В области организационной психологии целый ряд эмпирических исследований показывает, что важным условием эффективности совместной деятельности является осведомленность сотрудника о том, какими знаниями обладают его коллеги.

Чем лучше мы знаем, чем может быть полезен для нас тот или иной эксперт, тем больше вероятность того, что мы к нему обратимся, и тем эффективнее мы используем ресурсы своей сети. На доступ к знаниям и опыту других экспертов влияет сила межличностных связей, т.е. накопленный уровень межличностного доверия, и размер сети в целом (общее количество контактов).

С одной стороны, чем сильнее связи, тем более важную и конфиденциальную информацию может получить через них сотрудник. С другой стороны, именно слабые, поверхностные связи считаются наиболее важными источниками новых знаний [49].

Предполагается, что тесно связанные друг с другом люди знают одну и ту же информацию и не могут сообщить друг другу ничего нового. Слабые связи открывают доступ к самым разнообразным организационным ресурсам. Качество и разветвленность связей работника с другими людьми являются гораздо более важным условием эффективности его деятельности, чем приобретенные им знания и навыки [45].

В структуре наших знакомств существуют разрывы: мы можем каждый день видеться друг с другом и не знать о тех идеях, товарах и услугах, которые мы могли бы предложить друг другу [35]. Такие разрывы можно сравнить с изоляторами в электрической цепи. Они всего-навсего означают, что люди настолько погружены в дела своего круга контактов, что обращают мало внимания на происходящее в другом кругу. Тут-то и возникает инноватор – «сетевой предприниматель», связывающий их друг с другом через себя в рамках совместного поиска решения интересующей его проблемы [35], [36].

Таким образом, способность личности целенаправленно разветвлять свою социальную сеть, использовать ее разнородность для поиска информации и разработки новых решений становится одной из ключевых компетенций в сетевом обществе. 

4. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ СЕТИ

Социальные сети играли ключевую роль в интеллектуальной жизни практически с момента ее зарождения. С точки зрения Р. Коллинза, мысль есть коммуникация; мыслители формируются как узлы коммуникационной сети. Он вводит понятие интеллектуальной сети, понимая под ней сообщества интеллектуалов, лично знакомых друг с другом и включенных в интерпретацию одних и тех же текстов, с помощью которой культурный капитал передается от поколения к поколению.

Интеллектуальная сеть разительно отличается от других видов социальной сети. Во-первых, для нее характерен особый тип самоидентификации участников – через причастность к созданию универсальной, сакральной «истины». Во-вторых, она поддерживается за счет особых интерактивных ритуалов – совместных обсуждений, докладов и лекций, не направленных на социализацию и не имеющих практического характера. Различные варианты таких интеллектуальных сетей (интеллектуальные группы, цепочки «учитель – ученик» и линии соперничества между современниками) создают то поле сил, в котором и происходит интеллектуальная деятельность.

Интеллектуальная работа в уединении, считает Р. Коллинз, есть не что иное, как продолжение разговора с интеллектуальным сообществом [8]. Анализируя развитие западной и восточной философской мысли с античности до XX в., Р. Коллинз показывает роль личных контактов в формировании теоретических направлений.

Например, немецкий идеализм предстает перед читателем его работ как интеллектуальная сеть, организованная И.Г.Фихте и включавшая в себя хорошо знакомых друг с другом Ф.В.Й. Шеллинга, Г.В.Ф. Гегеля, братьев Шлегелей, а также оттесненного в тень А. Шопенгауэра. Представители соперничающих друг с другом философских лагерей неопозитивист Р. Карнап и экзистенциалист М. Хайдеггер оказываются связанными общим учителем неокантианцем Г. Риккертом.

Как и творчество в целом, современная наука имеет сетевую структуру, представляя собой сеть «невидимых колледжей» [39], приобретающих все более глобальный характер. Как показала недавно Каролина Вагнер, сегодня можно говорить о «новых невидимых колледжах» науки, формирующихся поверх национальных научных школ. В основе таких сетей и самоорганизующихся международных команд лежит социальный капитал в виде взаимного доверия и разделяемых экспертами этических ценностей. Управление наукой теперь требует сетевого подхода, поддержки международных проектов, привлечения экспертов из разных стран и профессиональных областей [67].

По-видимому, в формировании международных интеллектуальных сетей в сфере университетской науки начиная с XIX в. важную роль играли обмен студентами, иммиграция и перенос образовательных стандартов [42], [52].

Научные сети, как и другие виды интеллектуальных сетей, подчиняются двум законам. Во-первых, научная мысль является планетарным явлением благодаря небольшому числу научных центров и ученых с развитой сетью контактов («хабов»). Насколько бы ни разрасталась сеть, число таких центров остается относительно небольшим. Во-вторых, при росте сети ее новые узлы присоединяются в первую очередь к «хабам». Иными словами, наиболее известные, богатые социальным капиталом интеллектуалы и исследовательские команды притягивают к себе все больше внимания и связей, расширяя свои возможности за счет менее известных коллег [30]–[34], [58]. Этот принцип хорошо известен в социологии культурного потребления под названием «рынка одного победителя». Как и в интеллектуальной среде, на рынках современного кинематографа, шоу-бизнеса, литературы, музыкального и изобразительного искусства слава идет к славе. Эти закономерности, связанные с природой сложных систем, характерны для большинства современных социальных и технологических сетей от поисковых машин в интернете и блоггеров до индексов цитирования научных публикаций, востребованности голливудских киноактеров и передачи инфекционных заболеваний [32]. 

5. КРЕАТИВНЫЕ СОЦИАЛЬНЫЕ СЕТИ И ТВОРЧЕСКИЙ КАПИТАЛ

Переход к сетевому обществу не подразумевает разрыва с традициями. Это вовсе не век детей, не помнящих родства. Напротив, успех в современном обществе все больше зависит от способности личности или группы обращаться к своему и чужому опыту. Как показывают в своей книге «Человеческая сеть» историки В. и Дж. Мак-Нейллы, все развитие человечества – это не что иное, как установление связей между все большим числом людей и сообществ [54]. В определенном смысле сетевое общество подготовлено всей человеческой историей, начиная с эпохи неолита. Новые электронные технологии и сетевые организации облегчают диалог традиций и повышают ценность прошлого одного сообщества как ресурса для других. Будучи выраженным в универсальном цифровом коде, опыт предшествующих поколений, других культур и организаций становится более доступным, благодаря перекличке традиций он превращается в источник инноваций. По мнению Т. Фридмана, сегодня мы вступаем в третью стадию глобализации, когда – вслед за государствами и корпорациями – индивиды и небольшие группы людей получили возможность сотрудничать и конкурировать на международном рынке в качестве полноправных производителей и потребителей товаров и услуг.

Отдельные инноваторы, объединенные в сеть, заставляют считаться с собой транснациональные корпорации. Личность впервые получает прямой и практически мгновенный доступ к проектам и результатам деятельности других людей и кол- лективов, где бы они ни находились [24].

Теперь совместное творчество не ограничивается диадами или малыми группами, оно превращается в глобальный феномен.

Интеллектуальные сети сегодня гораздо менее зависимы от институциональных барьеров, чем это было еще 20 лет назад. Впервые у личности появляется реальный шанс расширить свои символические ресурсы и свой творческий круг общения, свою зону ближайшего развития до масштабов всего мира.

Креативность в сетевом обществе – это в значительной степени способность видеть интеллектуальные продукты предшествующей традиции и современников, незаметные остальным. Согласно А.Я. Пономареву, тайна творчества кроется в нашей способности использовать неосознаваемые «побочные продукты» своей собственной интеллектуальной деятельности, которые выступают в качестве «подсказки», ведущей к интуитивному решению. Последующая вербализация и формализация решения приводят к преобразованию интуитивного решения в логическое, а побочного продукта – в прямой [15]. По-видимому, этот же механизм лежит и в основе совместного творчества, однако здесь складывается особая коллективная форма преобразований побочных продуктов. Возникнув в действиях одного из членов группы, они могут быть использованы в качестве подсказки любым другим членом группы, регулируют действия остальных участников совместного решения [16]. Иными словами, ключевым психологическим механизмом коллективного творчества оказывается способность его участников подмечать такие побочные продукты в работе друг друга. Сети слабых социальных связей и электронные средства коммуникаций значительно расширяют наши возможности в обнаружении таких побочных продуктов в культурном наследии других эпох и современных культурных практиках.

Как известно, индивидуальное творчество сочетается с активацией новых элементов памяти [22], [29]. Кроме того, высокая креативность связана со способностью расширять объем внимания и дефокусировать его [22], [55]. Если сопоставить нейронную сеть и социальные сети, то нетрудно увидеть аналогию между описанными закономерностями индивидуального творчества и той ролью, которую играют в совместном творчестве «слабые связи» с внешними по отношению к группе экспертами. Обращаясь к своим знакомым с вопросами по поводу решаемой проблемы, участники группы активируют память профессионального сообщества, вовлекая в решение дополнительные идеи. Современные организации, реализуя стратегию открытых инноваций, т.е. привлечения инновационных идей извне, расширяют объем своего внимания и, пользуясь личными связями, открывают «золотое дно», решая проблемы, о существовании которых первоначально даже не догадывались. Не случайно творческий потенциал сегодня зависит от включенности в социальные сети и объема социального капитала. Чем более разветвленной сетью контактов располагают сотрудники современных организаций, тем с большей вероятностью они становятся инноваторами [36], [57]. Социальная сеть, связывающая инноваторов друг с другом, легла в основу понятия креативного капитала, предложенного Р. Флоридой для обозначения способности организаций, городов и крупных регионов привлекать творческих личностей, создавая таким образом арсенал связанных между собой умов, чьи идеи могут быть превращены в полезные продукты и услуги [46], [47]. Основными условиями формирования такого капитала являются три «Т»: уровень толерантности к «не таким, как мы», условия для реализации талантов и новые технологии. Признание ключевой роли сетей в инновационной экономике подтолкнуло Всемирный экономический форум и бизнесшколу INSEAD к ежегодной публикации Глобального отчета по информационным технологиям, в котором государства ранжируются по индексу сетевой готовности (Networked Readiness Index, NRI). Первые места в нем удерживают за собой североевропейские страны, как раз те, в которых, по оценкам Р. Флориды, высокий уровень креативного капитала. Россия же занимает места в седьмом десятке. И все же, на наш взгляд, мерой сетевой мощности государства должна быть не столько готовность страны к новым электронным технологиям [7], сколько степень вовлеченности социального капитала ее граждан в инновации. Именно в интеграции показателей инновационности и социального капитала личности, группы и организации следует сегодня искать связующее звено между психометрикой, социометрикой и эконометрикой.

Как и в интеллектуальной жизни, инновации в экономике осуществляются сегодня за счет сетей. О значении горизонтальных связей сотрудников и команд для разработки и внедрения изменений внутри организаций известно давно [1], [28]. Горизонтальные связи влияют не только на внедрение инноваций, но и на степень креативности личности. Так, например, согласно результатам исследования, проведенного в скандинавской телекоммуникационной компании, менеджеры, в чью социальную сеть входят руководители с разным образованием, оказались более инновационными [59]. Получает все большее признание коммуникационная теория креативности, согласно которой творческие достижения говорят не столько об индивидуальном интеллекте, сколько о месте одаренной личности в коммуникативной структуре группы [60]. Например, известный исследователь одаренности Д. Симонтон обнаружил связь между уровнем креативности художников и их знакомством с наиболее известными корифеями своего времени [61]. В другом исследовании было показано, что в организациях сотрудники, не обладая творческими наклонностями, могут повышать свою креативность, если в их непосредственном социальном окружении работают креативные коллеги. Иными словами, наличие креативных личностей в социальной сети сотрудника развивает его собственную креативность через подражание ролевым моделям и социальное научение [71]. Не случайно такие инновационные компании, как «IBM», «British Petroleum», «3M», World Bank, сосредоточили свои усилия не на стимулировании индивидуальных рационализаторских предложений, а на создании сетей обмена знаниями и идеями, погружающих сотрудников в креативную среду. Однако условия жизни в сетевом обществе заставили компании пойти дальше: от создания внутри- и межорганизационных сетей к так называемым открытым инновациям [27]. Например, компания «Кодак» создала свой центр открытых инноваций – Kodak European Research [KER] в Кембридже, где уже сложилась инновационная «экосистема». Для поиска идей и запуска проектов команда KER использует внешнюю деловую сеть из венчурных предприятий, исследовательских центров и университетов. Компания «Cisco» в 2007 г. объявила конкурс идей «I-Prize» – премию 250 тыс. долларов тому, кто предложит идею нового бизнес-направления, в которое «Cisco» готово вложить 1 млрд долларов. В результате компания получила 1200 уникальных идей от 2500 участников конкурса. Из них была выбрана идея, наиболее соответствующая стратегии и компетенциям компании, – проект системы автоматического энергосбережения, основанной на сенсорах. Компания «IBM» с 2001 г. регулярно проводит 3–5-дневные WEB-конференции по инновациям (IBM’s Innovation Jam) с целью быстро собрать и проработать как можно больше инновационных идей и вовлечь одновременно большое число сотрудников в инновационный процесс [50]. При этом заранее создаются специальные группы и проводятся форумы для определения тематики предстоящих дискуссий.

В ходе внутрикорпоративной конференции обсуждаются различные организационные проблемы – от эффективности менеджмента до корпоративных ценностей. В 2006 г. в работе конференции на протяжении трех дней участвовали 140 000 сотрудников и членов их семей, клиентов и деловых партнеров компании более чем из 100 стран мира. На первой стадии было собрано 37 000 инновационных идей, из которых путем ранжирования и группировки было отобрано 36 идей для детальной проработки на второй стадии конференции.

В 2000 г. компания «Procter & Gamble» вместо того, чтобы тщательно хранить в секрете рецепты своих товаров, начиная с мыла и заканчивая чипсами, приняла решение открыть свои патенты [62]. Она разместила все запатентованные ею технологии в открытом доступе, чтобы любой желающий мог пользоваться ими, приобретя лицензию. Одним из ключевых показателей эффективности работы ее подразделений стало требование, чтобы не менее 50% выводимых на рынок новых товаров и услуг создавались на основе идей, заимствованных извне компании. Компания ищет и поддерживает группы инноваторов по всему свету, организуя для них специальные инновационные платформы и Интернет-площадки.

Одна из подобных площадок получила название InnoCentive и представляет собой не что иное, как Интернет-аукцион идей. Здесь инноваторы встречаются с компаниями, которые готовы приобрести права на их идею за вознаграждение размером от 5 тыс. до 1 млн долларов [65]. В 2010 г. сеть InnoCentive, исповедующая идеологию открытых инноваций, объединяет около 200 тыс. инноваторов из 200 стран, при этом успешность решения выставляемых на аукцион проблем составляет около 50%. Приведенные выше примеры открытых инноваций показывают, что творчество в организациях требует сегодня не только дивергентного мышления, но и особого рода коммуникативных компетенций – умения расширять и использовать сеть своих контактов для совместного поиска решений. 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ: СИСТЕМА ОБРАЗОВАНИЯ В СЕТЕВОМ ОБЩЕСТВЕ

Образование в современном обществе приобретает сетевой характер, что имеет свои последствия как для взаимодействия обучающихся и обучаемых, так и для управления образовательными процессами на уровне отдельных регионов и страны в целом.

Первое. Возникает модель «распределенной школы», в которой образовательные ресурсы доступны повсеместно и в любое время, а частью развивающей среды становятся географически удаленные друг от друга школы и организации, внешние консультанты, профессионалы в различных областях. Как отмечает А.Ю. Уваров, в такой школе расширяются возможности для вовлечения учеников в позиции разработчика, экспериментатора и художника. Например, школьники могут разрабатывать собственные идеи и проводить их проверку на компьютерных моделях. В такой школе появляются невиданные ранее возможности для обобществления результатов работы учеников, обмена знаниями и творческими достижениями [20].

Второе. В сетевом обществе основным инструментом развития становится обмен знаниями и сетевые проекты, объединяющие нескольких учеников или студентов вокруг учебной или исследовательской задачи с опорой на информационнокоммуникационные технологии. Эффективное обучение сегодня подразумевает включение в обучающиеся сообщества, вики-среды и блоги, использование электронных технологий групповой работы. Благодаря интернету инструменты развития школьников старших классов и студентов в этом отношении все больше приближаются к образовательным возможностям для взрослых. При этом обучающиеся сообщества превращаются в основной элемент обучения человека на протяжении всей его жизни. В широком смысле, это социальные сети, участники которых содействуют обучению и развитию друг друга, поддерживают обмен знаниями и опытом. Развитие экономики знаний делает все более важной роль обучающихся сообществ не только в профессиональном становлении личности, но и в системе образования. Во-первых, общение с представителями своего и других профессиональных сообществ открывает учетилям, школьникам и их родителям доступ к передовому опыту других школ, ВУЗов и научных направлений (см. например, сообщества инновационных учителей http://partnersinlearningnetwork.com и www.it-n.ru; сетевые образовательные сообщества проекта «Открытый класс» http://www.openclass.ru; образовательный вики-проект http://letopisi.ru и др.). Во-вторых, в таких сетях происходит ранжирование источников информации, формируется неприятие или мода на концепции и технологии, распространяется информация о возможностях развития – учебных программах, конференциях и других развивающих событиях. В-третьих, они позволяют быстро решать неординарные проблемы за счет привлечения внешних экспертных ресурсов, а также помогают включать авторитетных, знаковых фигур в программы обучения. Наконец, через внешние контакты удается привлекать преподавателей и экспертов, совместимых с системой ценностей и целей, на которые ориентируется учебное заведение.

Создание и поддержка таких сообществ является шагом, объединяющим демократическое и элитарное образование, шагом на пути от развития отдельных разрозненных талантов к формированию креативного капитала города, региона и всей страны.

Основным барьером на пути развития такого рода интеллектуальных сетей оказывается не отсутствие высокоскоростных линий Интернет, и даже не «цифровой разрыв» между Интернет-поколением школьников и их учителями, который уже стал сокращаться [17]. Гораздо более существенным препятствием является закрытая корпоративная культура общеобразовательных учреждений. Нередко даже в передовых лицеях и гимназиях царствует философия «осажденного замка», мешающая использовать образовательные возможности сетевого мира.

Кроме того, будучи сетью, система образования подчиняется сетевым законам. Если предположить, что российская система образования является интеллектуальной сетью, то из этого с необходимостью следует ее полицентричность, многоголосие, наличие нескольких идеологических центров, координирующих образовательные инициативы. Наличие нескольких узлов делает такую систему устойчивой к сбоям. Иными словами, с переходом к сетевому обществу директивные методы управления образованием утрачивают свою эффективность.

Принципы управления образовательными структурами все больше сближаются с управлением современной наукой. Они подразумевают поддержку опережающих – т.е. учитывающих будущее, а не «минималистских» – стандартов, а также стимулирование и координацию межрегиональных и транспрофессиональных сетевых образовательных проектов.

О компетенциях, которые необходимо развивать школе XXI в. с учетом возможностей интернета и сетевых образовательных проектов, говорилось уже немало (см., например: [2], [20], [26] и др.). Нередко при этом акцент делается на технических навыках школьников и учителей, умении пользоваться информационнокоммуникативными технологиями в учебном процессе. Здесь хотелось бы обратить внимание на несколько компетенций, развитие которых в школьные и студенческие годы все более определяет успешность личности в интеллектуальных сетях, причем не только в онлайне.

Прежде всего это метакогнитивные способности, понимание своих возможностей и ограничений при решении интеллектуальных задач, умение учитывать их при выборе роли в командах и сетевых проектах. В эпоху, когда проектная совместнаядеятельность становится основной формой обучения и труда, особенно востребованным оказывается умение выбирать для себя оптимальную роль в команде или сетевом сообществе. Столь же актуальной становится способность подбирать под конкретную задачу соответствующую конфигурацию сети и состав экспертов.

По тем же причинам важную роль приобретает умение брать на себя роль посредника («резонатора») в совместном творчестве. Ключом к успеху оказывается способность подмечать, брать на вооружение и обобществлять «побочные продукты» (по Я.А. Пономареву) не только своей деятельности, но и работы коллег, друзей и знакомых.

Применительно к управлению личной сетью контактов данная роль может проявляться в виде «сетевого брокерства»

Выступая в этой роли, мы знакомим друг с другом людей, открывая тем самым подлинный смысл тех идей и возможностей, которые они открывали порознь.

Именно таким образом формируется творческий капитал, служащий основой для дальнейших инноваций. Необходимые для этого навыки анализа и развития своей персональной социальной сети могут и должны формироваться уже в школьные годы.

Другой важной компетенцией в сетевом обществе становится умение управлять разнообразием, преодолевать групповые границы и межкультурные различия, разделяющие участников сетей. В этом отношении роль «резонатора» может проявляться в формировании единого диалогического пространства, создании атмосферы толерантности.

Отсюда востребованность компетенций переговорщика, медиатора и фасилитатора [3]. При этом все более актуальной будет так называемая on-line-фасилитация, т.е. умение модерировать дистанционные формы обсуждений. Речь в данном случае идет не столько о владении техническими навыками работы в Web 2.0, сколько об овладении психологическими коммуникативными технологиями. Не только среди современных тинейджеров, но и среди взрослых в большом дефиците остается умение стимулировать, примирять и увязывать между собой различные точки зрения часто импульсивных и застревающих участников Интернет-форумов и блогов [5; 64]. Без сомнения, развитие такого рода коммуникативных навыков должно стать одной из задач российской школы. Наконец, еще одной ключевой компетенцией в условиях сетевого общества является способность выявлять через социальную сеть и аккуммулировать коллективный опыт, а также умение прогнозировать события и явления, опираясь на оценки участников сети. Быстрые изменения, когда профессиональные знания устаревают в течение нескольких лет, требуют от нас умения учиться не только на своем опыте, но и на опыте других, который, как правило, рассеян по сети контактов и является имплицитным, неявным знанием. Кроме того, растущая необходимость постоянно переключать фокус внимания с настоящего на прошлое и будущее в современных условиях требует не только гибкости индивидуальной временной ориентации, но и способности через свою сеть контактов быстро задействовать автобиографическую память и видение будущего других людей. Иными словами, чрезвычайно востребованным становится умение превращать свою личную сеть контактов в сеть интеллектуальную, в средство управления знаниями, в инструмент совместной рефлексии, направленной на прошлое и будущее.

Еще раз подчеркнем: переход в сетевое общество – это вызов не столько нашей информационно-коммуникативной грамотности, сколько нашему социальному интеллекту. 

ЛИТЕРАТУРА

1. Анкона Д., Бресман Х. Команды прорыва. Источники инноваций и лидерства в отрасли. Минск: Гревцов Паблишер, 2009.

2. Асмолов А.Г., Семенов А.Л., Уваров А.Ю. Мы ждем перемен. Чему и как будет учиться подрастающее поколение в XXI веке // Дети в информационном обществе. 2010. № 5. С. 20–27.

3. Асмолов А.Г. Практическая психология и проектирование вариативного образования в России: от парадигмы конфликта – к парадигме толерантности // Вопр. психол. 2003. № 4. С. 3–12.

4. Градосельская Г.В. Сетевые измерения в социологии. М.: Новый учебник, 2004.

5. Ениколопов С.Н. и др. Специфика агрессии в интернет-среде / С.Н. Ениколопов, Ю.М. Кузнецова, Н.П. Цибульский, Н.В. Чудова // Психол. журн. 2006. Т. 27. № 6. С. 54–64.

6. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М.: ГУ ВШЭ, 2000.

7. Ковалев М., Курбацкий А. Как измеряют готовность страны к сетевой экономике? // ЭКОВЕСТ. 2002. Т. 2. Вып. 3. С. 400–417.

8. Коллинз Р. Социология философий. Глобальная теория интеллектуального изменения. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002 [1998].

9. Кросс Р., Паркер Э. Невидимая сила социальных связей. Как на самом деле работают организации. Киев: Калидос Паблишинг, 2006.

10. Маклюэн М. Галактика Гуттенберга: Становление человека печатающего. М.: Фонд «Мир», Академический Проект, 2005.

11. Нестик Т.А. Использование внутренних и внешних социальных сетей в развитии менеджеров // U-Journal. Журнал Стокгольмской школы экономики. № 1 (7). 2005.

12. Нестик Т.А. Развитие культуры обмена знаниями через социальные сети // Методические и аналитические материалы комитета ТПП РФ по деловой этике. М.: ТПП РФ, 2006. С. 133–145.

13. Нестик Т.А. Социальные сети // Инновационное развитие. Экономика, интеллектуальные ресурсы, управление знаниями / Под ред. Б.З. Мильнера. М.: ИНФРА–М, 2009. С. 365–386.

14. Нестик Т.А. Социальный капитал организации: социально–психологический анализ // Психол. журн. 2009. Т. 30. № 1. С. 52–63; № 2. С. 29–42.

15. Пономарев Я.А. Психология творчества. М.: Наука, 1976.

16. Пономарев Я.А., Гаджиев Ч.М. Психологический механизм группового (коллективного) решения творческих задач // Исследование проблем психологии творчества / Под ред. Я.А. Пономарева. М.: Наука, 1983. С. 279–295.

17. Солдатова Г.В., Кропалева Е. Вместе у монитора // Дети в информационном обществе. 2010. № 5. С. 48–55.

18. Соснин В.А., Нестик Т.А. Современный терроризм: социально-психологический анализ. М.: ИП РАН, 2008.

19. Стернберг Р., Григоренко Е.Л. Учись думать творчески // Основные современные концепции творчества и одаренности/ Под ред. Д.Б. Богоявленской. М.: Молодая гвардия, 1997. С. 186–213.

20. Уваров А.Ю. Компьютер для всех: и ученика, и учителя. Потребует ли развитие техносферы школы новой дидактики // Образовательная политика. 2010. № 1–2 (39–40). С. 68–89.

21. Ушаков Д.В. Социальный интеллект как вид интеллекта // Социальный интеллект: Теория, измерение, исследования / Под ред. Д.В. Люсина, Д.В. Ушакова. М.: ИП РАН, 2004. С. 11–28.

22. Ушаков Д.В. Языки психологии творчества: Яков Александрович Пономарев и его научная школа // Психология творчества: школа Я.А. Пономарева / Под ред. Д.В. Ушакова. М.: ИП РАН, 2006. С. 19–142.

23. Уэбстер Ф. Теории информационного общества. М.: Аспект Пресс, 2004.

24. Фридман Т. Плоский мир. Краткая история XXI века. М.: Хранитель, 2006.

25. Холодная М.А. Психология интеллекта: Парадоксы исследования. 2–е изд, перераб. и доп. СПб.: Питер, 2002.

26. Ястребцева Е. Своим путем. О комптенциях, новых интернет-возможностях и сетевых образовательных проектах // Дети в информационном обществе. 2010. № 5. С. 40–45.

27. Almirall E., Casadesus-Masanell R. Open versus closed innovation: a model of discovery and divergence // Academy of Management Review. 2010. V. 35. Iss. 1. P. 27–47.

28. Ancona D.G., Caldwell D.F. Bridging the boundary: External activity and performance in organizational teams // Administrative Science Quart. 1992. V. 37. P. 634–665.

29. Anderson J.R. The architecture of cognition. Cambridge: Harvard Univ. Press, 1983.

30. Barab si A.-L. Linked: How everything is connected to everything else and what it means. N.Y.: Plume, 2003.

31. Barab si A.-L. Network theory – the emergence of the creative enterprise // Science. 2005. V. 308. N 5722. P. 639–641.

32. Barab si A.-L. Scale-free networks: A decade and beyond // Science. 2009. V. 325. N. 5939. P. 412–413.

33. Barab si A.-L., Albert R. Emergence of scaling in random networks // Science. 1999. V. 286. N 5439. P. 509–512.