Участвовали: 
В.А. Лекторский – академик, главный редактор журнала «Вопросы философии». В.С. Степин – академик, научный руководитель Института философии РАН. Б.И. Пружинин – доктор философских наук, зам. главного редактора журнала «Вопросы философии». В.И. Аршинов – доктор философских наук, зав. сектором Института философии РАН. Г.Г. Малинецкий – доктор физико-математических наук, зам директора Института прикладной математики им. М.В. Келдыша РАН. Л.П. Киященко – доктор философских наук, ведущий научный сотрудник Института философии РАН. Л.Б. Баженов – доктор философских наук. Я.И. Свирский – доктор философских наук, ст. научный сотрудник Института философии РАН. Е.А. Мамчур – доктор философских наук, зав. сектором Института философии РАН. В.Г. Буданов – кандидат физико-математических наук, старший научный сотрудник Института философии РАН. Е.Н. Князева – доктор философских наук, ведущий научный сотрудник Института филосфии РАН. М.И. Штеренберг – кандидат технических наук.

В.А. Лекторский . Мы начинаем «круглый стол» журнала «Вопросы философии» по теме: «Синергетика: перспективы, проблемы, трудности». Как вы знаете, синергетика в нашей стране развивается достаточно успешно. Издается много книг, проводятся конференции, семинары, к синергетике привлечено внимание специалистов самых разных областей знания. Я помню, как в январе 1996 г . состоялся Московский синергетический форум и ту волны энтузиазма, которую он тогда вызвал у его участников. Однако с тех пор накопилось много вопросов. И самый первый: Что такое синергетика: теория, парадигма, наука, подход, движение, околонаучная мода? Кроме того, хотелось бы обсудить также специфику междисциплинарного статуса синергетики и ее связь с философией. В частности, вопросы, касающиеся связи синергетики и современных наук о человеке – психологии, когнитивной науки, социологии, теории коммуникации. А также вопрос о границах синергетики и ее отношения к постмодернизму.

В.С. Степин: Для того чтобы наше обсуждение носило конструктивный характер, надо уточнить исходные методологические понятия. Термины «междисциплинарный» и « трансдисциплинарный» применяются чаще всего интуитивно. И на этом уровне они трудно различимы. Нужен предварительный анализ соответствующего употребления терминологии. К междисциплинарным наукам мы относим, например, биохимию, биофизику, т.е. науки, в которых применяются понятийные средства и методы, выработанные в разных дисциплинах и синтезируемые в новой науке для решения ее специфических задач. Эти задачи принципиально решаемы только с использованием синтеза познавательных средств заимствованных из разных дисциплин. Что же касается термина «трансдисциплинарный», то можно выделить два основных его смысла. Первый обозначает вненаучные знания, выходящие за рамки сложившихся научных дисциплин, но применяемые при поддержке и экспертизе научно-технических программ (политические мотивы, реклама в СМИ, вненаучные компоненты этической экспертизы и т.д.). В этом значении термин «трансдисциплинарный» используется, например, немецкими философами техники (Бехман, Грюневольд) при характеристике современной технонауки . Но этот термин может применяться и в другом смысле. Например, язык математики, будучи языком особой научной дисциплины, одновременно используется во множестве других наук и в инженерно-технологической деятельности. Уместно напомнить высказывание Ричарда Фейнмана, что математика больше чем наука, она – язык науки. В этом значении можно говорить о трансдисциплинарности математики. Здесь речь идет уже не о вненаучном знании, а о трансдисциплинарности как характеристике одного из языков науки. Синергетика, бесспорно, принадлежит к междисциплинарным направлениям науки, и в чем-то она сродни математике, поскольку ее язык начинает применяться в самых различных областях знания. Поэтому термин «трансдисциплинарный» в его втором значении может быть применим и для характеристики синергетики. Междисциплинарность и трансдисциплинарность не противоречат статусу синергетики как особой дисциплины. В этом качестве она сегодня конституируется, и с этим связаны дискуссии относительно ее места в современной системе наук. Она должна очертить свою предметную область, определить систему методологических принципов исследования и включить их в состав сложившейся системы научного знания. Решение этих задач означает: 1) построение особой картины исследуемой реальности (дисциплинарной онтологии синергетики), 2) формирование идеалов и норм синергетического исследования (идеалов и норм объяснения и описания, доказательности и обоснования, строения и построения знаний), 3) разработку философских оснований синергетики, обеспечивающих обоснование ее картины исследуемой реальности, а также ее методологических установок, выражающих принятые идеалы и нормы исследования. Онтология синергетики строится посредством особой системы абстракций отождествляемых с реальностью, такими как «нелинейные среды», «динамический хаос», «бифуркации», «кооперативные эффекты», «фракталы». Посредством их создается представление об общих системно-структурных характеристиках ее предмета. Эти представления организуют в целостность многообразные модели (теоретические схемы), многие из которых были ранее созданы в других науках – в физике, химии, биологии, экономике, истории, технических науках. Разнесенные по разным дисциплинам, они организуются в новую систему благодаря создаваемой в синергетике картине реальности (дисциплинарной онтологии). Эта картина обычно обозначается понятием «самоорганизация». Понятие в принципе довольно расплывчатое. Но когда его начинают уточнять, вводятся представления о порядке и хаосе как состояниях гомеостаза (порядок) и фазовых переходов от одного типа гомеостазиса к другому через динамический хаос. Все эти представления синергетической картины исследуемой реальности вводят образ предмета исследования как сложной, саморазвивающейся системы. Синергетика изучает закономерности таких систем. Она избыточна по отношению к тем задачам, в которых можно абстрагироваться от развития системы и фазовых переходов (а таких задач в науке множество). Но и развивающиеся системы в синергетике изучаются с особых позиций. Она делает акцент на идеях целостности, сложности в противовес идеям элементаризма и редукционизма. Каждый из этих подходов (холистский и элементаристский) представляют собой сильные идеализации. Но они могут быть рассмотрены как дополнительные (в смысле Н. Бора), необходимые для полноты описания процессов саморазвития. Акцентируя холистские аспекты, синергетика раскрывает ряд существенных закономерностей саморазвивающихся систем. В этом ее достоинство, но в этом и ее границы. Экспансия синергетических методов в различные науки эффективна там и тогда, где и когда требуется учитывать саморазвитие, его интегральные характеристики и закономерности. Недостаточно просто констатировать, что имеет место перенос синергетических методов в различные науки (ссылки на междисциплинарность и трансдисциплинарность синергетики часто не выходят за рамки этой констатации). Но это лишь первый шаг. Вторым шагом должен быть анализ, связанный с постановкой проблемы: почему возможен такой перенос, каковы его основания? Трансляция методов предполагает предварительное видение сходства предметных областей, с которыми скоррелирован метод. Это видение может быть неотрефлектированным, интуитивным, но оно входит в то, что называется пониманием метода. В науке такое видение определяется научной картиной мира. Синергетика сегодня стоит не только перед проблемой создания своей дисциплинарной онтологии, которая выражается в соответствующих онтологических принципах, но и перед проблемой включения этих принципов в научную картину мира. Она претендует на то, чтобы стать ядром общенаучной картины мира. И в этом состоит один из важных аспектов оснований ее междисциплинарного и трансдисциплинарного статуса. Именно вокруг этой проблематики по существу и развертываются дискуссии относительно места синергетики в системе научного знания. Ее неприятие некоторыми критиками относится не к ее конкретным моделям, а к программе включения ее принципов в общенаучную картину в качестве системообразующего ядра. Трудности в реализации этой программы связаны с переосмыслением оснований многих наук. В частности, важно представить изучаемые ими объекты в качестве открытых процессуальных систем. В физике эта программа была предложена И. Пригожиным. Известно, что он переформулировал термодинамику, представив нестационарные состояния (которые традиционно рассматривались как вырожденный случай стационарных), в качестве базисных. И. Пригожин наметил с этих позиций возможные новые интерпретации квантово-релятивистской физики и космологии. Но эту работу еще предстоит проделать. Сходные программы «процессуального видения» возникают и в других науках, но пока эти программы находятся лишь в начальной стадии своей реализации. Сегодня развитие современной научной картина мира как формы синтеза достижений различных дисциплин протекает в русле идей глобального (универсального) эволюционизма. Он соединяет идеи эволюции и системного видения. Включение идей синергетики в этот процесс представляется весьма органичным. Трудности состоят в состыковке трех основных блоков картины мира – представлений о развитии неживой природы, живой природы и общества. Между ними существуют своего рода лакуны, требующие дополнительного анализа. Возможно, применение синергетических идей и методов даст новый импульс этому анализу. И если это произойдет (а в этом направлении уже есть обнадеживающие результаты), то принципы синергетики органично войдут в ядро общенаучной картины мира. Формирование оснований синергетики и ее трансдисциплинарного статуса включает множество философских проблем. Они связаны с пониманием особенностей саморазвивающихся систем и методологических принципов их анализа. Прежде всего – это проблема нового смысла категорий, обеспечивающих видение и понимание саморазвивающихся систем. На эту тему я уже писал, поэтому сжато напомню, что имеется ввиду. Саморазвивающиеся системы важно отличать от простых (механических) и от сложных саморегулирующихся систем. Каждая из них для своего освоения требует особой категориальной сетки. Это – различные понимания части и целого, вещи и процесса, взаимодействия, причинности, пространства и времени. Для малых систем достаточно полагать , что целое может быть описано свойствами частей и их взаимодействиями, что элементы вне целого и внутри его обладают одними и теми же свойствами, что вещи есть нечто первичное по отношению к взаимодействиям, которые описываются как воздействия одной вещи на другую. Причинность трактуется как жесткий лапласовский детерминизм. Пространство и время полагаются как внешнее по отношению к системе, как арена, на которой разыгрываются процессы взаимодействия вещей. Эта категориальная сетка доминировала в механике и была основой механической картины мира. Для сложных саморегулирующихся систем смыслы категорий и категориальная сетка их освоения уже иная. Такие системы имеют уровневую организацию, они включают в свой состав подсистемы со стохастическими взаимодействиями элементов и информационно- управляющий блок, с передачей информации от него к подсистемам и обратными связями, обеспечивающими воспроизводимость системы как целого. Категории части и целого здесь изменяются – появляется идея системного качества, не сводимого к свойствам частей. Вещь предстает как воспроизводящийся процесс. Лапласовская причинность применяется ограниченно и дополняется идеей «вероятностной причинности». Категории пространства и времени также обретают новый смысл. Наряду с внешним пространством-временем вводится понятие внутреннего пространства-времени системы. Эти новые категориальные смыслы возникали в науке ХХ в. – в биологии, кибернетике, отчасти в квантово-релятивистской физике. Но для освоения сложных саморазвивающихся систем и этих категориальных смыслов также недостаточно. Здесь формируется новая категориальная сетка. Развивающиеся системы в качестве своего аспекта включают представления о саморегуляции (гомеостазисе), но не сводятся к ним. Их эволюция связана с изменением типа саморегуляции, переходом от одного типа гомеостазиса к другому. Эти системы открытые, обменивающиеся веществом, энергией и информацией с окружающей средой. Для них характерна иерархия уровневой организации элементов, появление по мере развития новых уровней с новой дифференциацией системы на подсистемы. При этом каждый новый уровень оказывает обратное воздействие на ранее сформировавшиеся, видоизменяет их, и система функционирует как новое целое. Появление новых уровней организации и переход к новому типу гомеостазиса происходит через состояния динамического хаоса, появление точек бифуркации, в каждой из которых возникает спектр потенциально возможных направлений развития системы. В этом отношении можно сказать, что саморазвивающиеся системы обязательно обладают синергетическими характеристиками. Категориальная сетка, необходимая для понимания и освоения таких систем, предполагает новые смыслы. Уже недостаточно зафиксировать наличие особого свойства целого, не сводимого к свойствам частей (системное качество), необходимо добавить идею изменения системного качества (появление новых управляющих параметров) в процессе развития системы. Процессуальность выступает не только как воспроизводство определенных качественных состояний, но и как переход от одного качества к другому. Расширяется категория причинности – наряду с лапласовской и вероятностной причинностью важной становится идея целевой причинности. Вероятностная причинность обретает новое содержание в связи с изменением вероятностных мер при появлении новых уровней иерархии и их воздействия на ранее сложившиеся. Категории пространства и времени включают не только представление о внешнем и внутреннем пространстве-времени, но и об изменении последнего по мере эволюции системы (идея оператора времени, предложенная И. Пригожиным, вполне согласуется с этими новыми смыслами). Некоторые особенности этой категориальной сетки были в первом приближении описаны в гегелевской диалектике. Определенные конкретизации в нее были внесены нашими философами в 70-х годах при исследовании диалектики естествознания. Но сегодня можно и нужно продолжить эту работу. Синергетика дает для этого новый материал, требующий философского осмысления. Например, то, что в диалектике традиционно обозначалось как «скачок», «перерыв постепенности», связанный с возникновением нового качества, в синергетике раскрывается через характеристики динамического хаоса, возникновение странных аттракторов и кооперативных эффектов. Исследование странных аттракторов поставило в новом свете и проблему целевой причинности, расширяя понятие детерминизма применительно к саморазвивающимся системам. Экспликация новых смыслов категорий выступает условием обоснования синергетики как ядра общенаучной картины мира. Без этого трудно достигнуть понимания среди тех представителей научных дисциплин, которые привыкли видеть мир сквозь призму иных, менее богатых категориальных смыслов, достаточных для освоения более простых системных объектов, чем те, с которыми имеет дело синергетика. Так всегда было в истории науки при появлении новых теорий и концепций, которые вносили коррективы в прежнюю картину мира. Уместно вспомнить споры вокруг понятия причинности между Бором и Эйнштейном на Сольвеевских конгрессах в эпоху разработки квантовой механики. Вероятностная причинность не сразу вошла в арсенал науки. Эйнштейн, например, полагал, что она вообще подрывает идею детерминизма («Бог не играет в кости»). Разработка философских оснований синергетики – это поле совместной аналитической работы философов и ученых специалистов различных областей знания. Эта работа включает не только осмысление онтологических категориальных структур самоорганизации и саморазвития. Это важный, но лишь первый аспект проблемы философских оснований синергетики. Второй ее аспект связан с анализом гносеологической и методологической тематики. Он предполагает выяснение новых пониманий познавательных идеалов и норм, которые необходимы для освоения сложных саморазвивающихся систем. Здесь нужен анализ тех новых смыслов, которые обретают категории «понимание», «объяснение», «предсказание», «теория», «факт» применительно к саморазвивающимся системам. Именно в этом пункте происходит переход к постнеклассическому типу рациональности. Наконец, третьим аспектом философских оснований синергетики выступают мировоззренческие проблемы, связанные с включением в культуру новых научных представлений о саморазвитии. Здесь уже есть исследования (в том числе и мои), показывающие, что новые представления резонируют как с западной, так и с некоторыми восточными культурными традициями. Вместе с тем, эти представления создают точки роста новых ценностных ориентаций в современной культуре. Разумеется, все эти проблемы требуют дальнейшей углубленной проработки, и в этом я вижу основную задачу философов.

В.А.Лекторский: Спасибо. Вопросы.

В.И.Аршинов: У меня вопрос: как же все-таки соотносятся кибернетика и синергетика?

В.С.Степин: Кибернетика исследовала сложные системы с саморегуляцией, но не описывала, как происходит изменение типа саморегуляции в процессе развития. Синергетика эту проблему поставила и решает. У нее более сложный объект исследования – саморазвивающиеся системы. Саморегуляция выступает аспектом, состоянием такой системы. Поэтому можно сказать, что синергетика ассимилирует достижения кибернетики, но не сводится к ним.

В.И.Аршинов: Разве это не особенность синергетики – заниматься так называемыми «человекоразмерными» системами?

В.С.Степин: Саморазвивающиеся системы, когда они осваиваются в человеческой деятельности, чаще всего становятся «человекоразмерными», поскольку деятельность включается в качестве компонента в такие системы. «Человекоразмерными» системами я называю сложные развивающиеся системы, в которые включен человек. Синергетика их изучает, но с особых позиций, акцентируя внимание на их интегральных характеристиках.

Г.Г. Малинецкий : Я не считаю себя философом и хотел бы посмотреть на обсуждаемые нами вопросы с точки зрения естествознания. Я представляю Институт прикладной математики им. М.В. Келдыша, научную школу члена-корреспондента РАН Сергея Павловича Курдюмова, которая сложилась в нашем институте. Мы имеем дело с конкретными задачами, в которых применяются методы синергетики. Это прежде всего задачи, связанные с естествознанием, с моделированием исторических процессов, с математической психологией и стратегическим планированием. На каждый из этих классов задач мы смотрим с позиции синергетики. При этом синергетику мы понимаем так, как ее понимает Герман Хакен, который вложил в этот термин два смысла.

• Во-первых, синергетика – это междисциплинарный подход, связанный с теорией самоорганизации, с выделением новых качеств у сложных систем, состоящих из многих взаимодействующих подсистем. Таких новых качеств, которыми ни одна из подсистем не обладает. Не уточняя, нелинейные ли это среды или что-то другое.
• Во-вторых, синергетика – это междисциплинарный подход, развитие которого требует активного взаимодействия представителей разных научных дисциплин. Вот так мы ее и понимаем.

Есть конкретные вещи, которые зарождались в естественных науках и на этой основе создавались вполне реальные, эффективные междисциплинарные модели. И мы учим студентов такие модели строить. Количество ВУЗов, где нелинейное моделирование преподается, достаточно быстро растет. Естественно, синергетика пробует себя в других областях. На мой взгляд, если посмотреть на развитие синергетики, то оно внушает надежду и оптимизм. Помните статью Евгения Вигнера «О пределах науки»? Он говорил, что научное познание, наука как социальный институт находится в кризисе, поскольку оказалось утраченным понимание общей стратегии развития, его стратегических целей. Эта утрата есть причина и одновременно следствие утраты общего языка. Специалисты, работающие даже в близких областях, плохо понимают друг друга. С инергетика является в каком-то смысле ответом на этот вызов. На наш взгляд, она прежде всего нужна там, где мы имеем дело с теми вызовами, с теми проблемами, на которые ни одна конкретная наука не может дать адекватный ответ. Россия – мы это прекрасно понимаем — находится в ситуации системного кризиса. Последнее означает, что у нас нет одной-единственной меры, которая позволит вывести нашу страну из тупика. Нужен комплекс синергийно согласованных мер. По существу, такой же синергийный подход нужен и для мира в целом. Нужна система мер в разных областях, начиная со смыслов и ценностей и кончая переориентацией экономики. Поэтому для синергетики, для сопряженных с ней междисциплинарных подходов, несомненно, есть принципиально важные фундаментальные задачи. И одной из таких фундаментальных задач является задача синергетического моделирования исторических процессов Вот почему идеи теоретической истории, математической истории имеют для нас первостепенное значение. Сергей Павлович Курдюмов, Сергей Петрович Капица и ваш покорный слуга выступили с этой исследовательской программой в 1994 г . Мы попытались посмотреть на историю не как на чисто описательную науку, а как на некий полигон для испытания синергетических моделей, на основе которых можно прогнозировать, строить стратегические прогнозы. Мы не можем позволить себе игнорировать исторический опыт. И мы должны, для того чтобы строить модели глобальных исторических процессов, оглядываться назад. Если в 1994 г . это был призыв, тогда были только некие общие представления, то сейчас, на мой взгляд, в этой области произошел качественный скачок. Последние несколько конференций, в частности, проводившиеся в Российском социальном университете, Российской академии госслужбы и еще несколько других, показали, что историки нас, наконец, услышали. Историки начали всерьез обсуждать применение этих идей в своей области. Главное наше достижение последних лет в том, что удалось построить модели, интересные для историков, найти те конкретные ситуации, к которым они относятся. Приведу только два примера. Первый пример. В истории, действительно, мало данных, т.е. мы не знаем, сколько людей жило в той или иной стране и т.д., но очень точно известны географические координаты, пути, границы и т.д. И вот, в частности, аспирант нашего института Артемий Малков задал себе вопрос: в какой мере применим географический детерминизм к истории? Возьмем Великий шелковый путь и посмотрим, как менялась конфигурация пути? Выясняется, что эту вещь можно очень просто моделировать, что дело не в искусстве тех или иных правителей, а в географии, климате, транспортных средствах, которые использовались, в социальной стабильности трех великих империй, между которыми проходил Великий шелковый путь. Оказалось, что это действительно очень интересно и убедительно. Шелковый путь пережил три эпохи: II в. до н.э. – II в н.э., VI – VIII и XII – XIV вв. И оказалось, что то, как он менялся – позволяют выяснить очень простые модели. Второй пример, который, мне кажется, не менее показательным. Сейчас происходит глобальный демографический переход. Синергетика говорит, что есть параметры порядка, что не надо учитывать бесконечную сложность всего, есть некие ведущие переменные, к которым подстраивается все остальное. Сергей Петрович Капица предлагает модель демографического перехода. Сейчас удалось силами наших коллег из Центра цивилизационных исследований, который расположен в Институте Африки РАН, коллег из нашего института, понять, что это действительно удивительное явление, которое радикально меняет историческую траекторию, может быть описано в рамках очень простых моделей. Очень простых и очень убедительных. Эффективность синергетического моделирования в области теоретической истории становится реальностью. Об этих реальных успехах синергетической математизации исторического знания наша научная общественность информирована пока явно недостаточно. И здесь я надеюсь на активное сотрудничество с философами. Поэтому для нас крайне важно то, что происходит сейчас в философии вообще и философии науки, в частности. Нас очень вдохновил прогноз Вячеслава Семеновича Степина, согласно которому синергетика в XXI в. окажется в центре общенаучной парадигмы. Большой интерес у нас вызвали работы методологов, в частности работы В. Г. Буданова, в которых были сформулированы принципы синергетики. Кроме того, мне кажется очень важным то понимание, которое родилось в секторе философских проблем междисциплинарных исследований Института философии РАН. Это понимание того, что синергетика находится на пересечении, с одной стороны, предметного знания, с другой стороны – философских подходов, и с третьей стороны (это принципиально важно) – моделирования. И только когда представлены все три компонента, можно говорить о синергетике. В этой же связи достаточно конструктивным для меня выглядит предложенное В.И. Аршиновым выделение «внутри сферы самого синергетического знания» двух уровней или подсистем, а именно: предметной синергетики (синергетика 1) и, так сказать, методологизируемой синергетики (синергетика 2). При этом синергетика 2 имеет дело с процессами наблюдения, когнитивными процессами, с познанием того, как мы вступаем в контакт с исследуемым синергетическим объектом. Вот здесь синергетика действительно двоится. Она и должна двоиться. Это хорошо, поскольку говорит о самоприменимости синергетики. Так что, на мой взгляд, усилия, которые идут от естественников, находят и понимание, и поддержку у философов, и, конечно, это очень нас радует. Однако вопрос о моде на синергетику и связанной с этим ее профанацией беспокоит и нас. На конференции, которая проводилась в Пущино, в середине 80-х годов академик Яков Борисович Зельдович, сотрудник нашего Института, сказал: «Знаете, я вот послушал – все умные люди занимаются синергетикой. Я всю жизнь занимался синергетикой, синергетика – это все». Мы уже тогда осознали эту опасность, мы осознали, что если мы – все, то, скорее всего, мы – ничто. Наше синергетическое сообщество поняло, что, для того чтобы говорить о чем-то серьезно, необходим определенный канон. По инициативе Сергея Павловича Курдюмова мы начали выпускать серию книг «Синергетика от прошлого к будущему». В Саратове учат школьников синергетике и для них есть учебник Д.И. Трубецкова «Введение в синергетику». Сейчас выпущено более 20 книг общим тиражом более 40 тыс. экземпляров. В России продается ежемесячно 1,5 тыс. книг, связанных с синергетикой. Нас это тоже очень и очень радует. Мы, как естественники, понимаем, что такое синергетика, имея в виду свои проблемы . Вернемся к взглядам нашей научной школы. Сергей Павлович часто задавал вопрос: что мы ждем от философии, от философского осмысления? Во-первых, конструктивности. Должны быть действительно некие элементы, которые мы на своем уровне не видим и которые нам философы могут подсказать. Во-вторых, это другой взгляд, это дальний прогноз – а куда знания надо, собственно, направлять? Вот вы решаете конкретные задачи, а какая сверхзадача, какой дальний прогноз? И третье, естественные науки являются важнейшей частью мировой культуры, но только частью. И поэтому связь того, что мы делаем, с другими частями культуры представляется тоже очень важной и это, конечно, то поле деятельности, где необходимо прежде всего участие философского сообщества. Если посмотреть так, то дела идут прекрасно, будущность наша обеспечена и перспективы у нас отличные. И тем не менее… Например, сравнительно недавно в журнале «Философские науки» была предпринята достаточно грубая попытка дискредитировать синергетику. Можно привести и другие примеры такого рода. Подобные нападки нас особенно не беспокоят. Хотя все же полезно вспомнить, что полвека назад в тогдашнем СССР сходная атака велась против кибернетики под видом защиты диалектического и (особенно) исторического материализма от происков идеологических диверсантов Запада. Сейчас такого же рода нападки, но уже на синергетику, воскрешаются под флагом защиты российской науки от всякого рода лженаучных поползновений. Однако сообщество синергетиков, которое занимается естественно-научным направлением синергетики, сейчас волнует другое. Где-то лет пять или семь назад синергетика начала делиться – медицинская синергетика, биологическая синергетика, физическая синергетика, химическая синергетика. На мой взгляд, эту болезнь специализации мы преодолели. Сегодня это уже ушло в прошлое. Синергетика сейчас все более трактуется как целостный междисциплинарный подход. Однако для чего создается междисциплинарный подход? Для того чтобы преодолеть разрыв между двумя культурами – естественно-научной и гуманитарной, о котором в свое время писал известный английский писатель и ученый Чарльз Сноу. А вот в синергетике некоторые ее представители сейчас пытаются фактически эту пропасть углубить. У нас появилось «гуманитарное» течение «За синергетику без формул!», представители которого говорят: «Мы гуманитарии, и для нас синергетика и формулы – вещи абсолютно разные». Но мы, тем не менее, будем говорить про аттракторы, поскольку знаем, что такое аттрактор и что такое фрактал. Вот, например, этот стол для нас аттрактор, стул тоже аттрактор, а вот это у нас фрактал. Наше общество – это фрактал, мы сами – фрактал и т.д. Более того, в этом фантастическом жанре пишутся статьи, выпускаются сборники, проводятся конференции. На мой взгляд, синергетикам все еще не хватает методологической и философской рефлексии. Я бы очень хотел узнать, как философы смотрят на это. Ведь вы понимаете синергетику гораздо шире, чем мы. Где методология, где ваш канон? Скажу откровенно, этот вопрос возник у меня отчасти под впечатлением знакомства с последней книгой «Синергетическая парадигма» под редакцией П.Д. Тищенко и Л.П. Киященко. Я ее открываю и нахожу в первом ее разделе статью Л. Няпинена, который, по сути, просто отрицает синергетику. Это его право, но тогда непонятно, с какой целью эта статья публикуется в сборнике, посвященном синергетической парадигме. В сборнике есть исключительно интересная статья П.Д. Тищенко и Л.П. Киященко, но она тоже не имеет отношения к той синергетике, как ее понимают естественники и, как я надеюсь, понимаете и вы. На меня большое впечатление произвела статья Я. Свирского про Делёза и вычислительный эксперимент. И то, и другое само по себе интересно. Но их связь я так и не смог уловить. Михаил Михайлович Бахтин был, очевидно, выдающимся мыслителем, но какое отношение он имеет к синергетике? Почему он здесь – совершенно неясно! В общем, сборник вызывает, много вопросов. Но самый первый: почему он называется «Синергетическая парадигма». Ведь если мы говорим о том, что книга имеет отношение к синергетике и не просто к синергетике, а к парадигме, которую мы понимаем как некий стандарт научных исследований, на который можно опираться и на основе чего можно строить исследования дальше, с одной стороны, а с другой стороны, это генератор головоломок, то нужно ожидать совсем иного. Здесь парадигмы нет ни в том, ни в другом смысле. Поэтому, на мой взгляд, существует реальная опасность, что четкое представление о синергетике будет размыто не какими-то эпигонами и малосведущими дилетантами, оно будет размыто нами самими.

В.А. Лекторский: Скажите все-таки для Вас междисциплинарные исследования и синергетика это одно и то же или же это разные вещи?

Г.Г. Малинецкий : Я их различаю. Мне близка точка зрения, которую активно развивает Буданов о том, что синергетика – это пересечение модельного подхода, конкретного знания, научного и философского подхода, который и оперирует со смыслами, ценностями и стратегиями. Вот именно на это пересечение претендуют синергетически ориентированные междисциплинарные подходы. Но, конечно же, есть много других междисциплинарных исследований.

В.Г. Буданов : Я остановлюсь на проблеме «канона», как она была обозначена в выступлении Георгия Геннадиевича. К сожалению, с общим упадком российской науки, c уходом из жизни таких классиков синергетики как С.П. Курдюмов И.Р. Пригожин, Ю.Л. Климонтович, Ю.А. Данилов, Б.Б. Кадомцев, А.П. Руденко, все меньше остается надежды на образование государственных институтов, ученых советов, учебных специальностей по синергетике. Отсутствие канона, отсутствие должной культуры конструктивной научной критики, отсутствие необходимого разнообразия книг, написанных достаточно понятно, доступных для непрофессионала, но с сохранением необходимого уровня научности изложении, все это привело к тому, что синергетика у нас, хотя и развивается по законам самоорганизации, но, к сожалению, не той креативной научной и культурной самоорганизации, какую хотелось бы видеть, а скорее, по законам самоорганизации моды и, в какой-то степени, неструктурированного рынка. За последние 30 лет возникло обширное и пестрое междисциплинарное синергетическое движение, с различными стратами дисциплинарных предпочтений, различными уровнями формализации и метафоризации. Может даже сложиться впечатление, что синергетика это «наше все», и любое междисциплинарное направление покрывается ею, вообще, любой изучающий сложное уже синергетик, например, педагог, психолог, искусствовед. Вместе с тем сопутствующее хроническое заболевание – профанация синергетики – есть неизбежное зло или оборотная сторона популярности, восторгов моды и метафорической игры с тезаурусом, что создает опасность еще большего размывания основ и принципов синергетики, угрозу ее дискредитации. На мой взгляд, такая ситуация возникла не вчера и связана с небрежным отношением или просто незнанием принципов и методов синергетики, которые для многих ограничиваются использованием синергетической терминологии. Действительно, синергетика возможна лишь в единстве своего предмета и метода, и если предмет синергетики – это развивающиеся системы, а это почти «все» и, конечно, сложные человекомерные задачи и междисциплинарные проблемы без синергетики вряд ли сегодня разрешимы, то метод, синергетический метод весьма специфичен и не в меньшей степени может и должен служить для характеристики синергетики и идентификации синергетических исследований. Говоря о методе, сегодня совершенно необходимо обратиться к истокам, к аутентичной синергетике. В этом контексте иногда говорят о сильной, строгой синергетике или ядре синергетической парадигмы – традиции, лежащей в основе междисциплинарных и трансдисциплинарных методов ее классиков Г. Хакена, И. Пригожина, С.П. Курдюмова, еще раньше – А. Пуанкаре. В междисциплинарных ландшафтах современного научного знания строгая, аутентичная синергетика занимает особое место. Идентификация и последующая фиксация «синергетического топоса» в качестве порождающего ядра, «концептуального генома» синергетики могла бы помочь охранить синергетику от деструктивного размывания ее со стороны разного рода эпигонов, а также от агрессивных атак со стороны иных радетелей дисциплинарной чистоты отечественной науки, а кроме того – выстроить систему отсчета, метрику и перспективу понимания других междисциплинарных направлений. Я полагаю, что синергетика вообще рождается и развивается на пересечении, конструктивном синтезе трех начал, а именно: нелинейного моделирования, практической философии и предметного знания; пересечения, особо эффективно проявляющегося в междисциплинарных взаимодействиях. Причем уровень эффективности синтеза и профессионализм совместного применения этих начал и определяет степень аутентичности синергетического исследования, степень «строгости» синергетики. Если раньше каждый из творцов синергетики, будучи одновременно физиком, математиком и философом, счастливо сочетал эти качества зачастую интуитивно, то сегодня, с возрастанием сложности задач, это все проявлено и разделено, осуществляется в конкретных проектах, в мультидисциплинарных сообществах разными людьми, методами сетевой коммуникации и философской рефлексии. В.И. Аршинов лет десять убеждал нас в необходимости эксплицировать синергетические коммуникативные процессы в постнеклассических пространствах, сейчас это дает свои плоды. Здесь-то и необходима коммуникативная методология синергетики, в частности организующая синтез ее начал. Синергетика для меня существует в трех ипостасях: синергетика как наука, синергетика как методология, синергетика как общенаучная картина мира. Аутентичная синергетика может и должна присутствовать во всех трех в качестве ядерных компонент, естественно с разным уровнем формализации. Если в синергетике – науке о развивающихся системах – аутентичное ядро изначально существует, то в синергетической методологии и картине мира эти ядра находятся в стадии становления. Конечно, любое ядро имеет ауру, окружение, где степень профессиональности совместного применения синергетических начал уменьшается по мере удаления от ядра, нарастают терминологический произвол и нестрогость интерпретаций, допускается неконтролируемая метафоризация и т.д., вплоть до полной метафоризации в обыденном языке на периферии или вплоть до сознательной профанации. Такая мягкая, неформализованная или метафорическая синергетика тоже подлежит изучению и развитию. Именно в ее терминах укореняется синергетика в массовом сознании, мировоззрении, в постмодернистской философии. Именно она является первым мотивом и языком в междисциплинарном контакте, в первой прикидке совместных действий, объясняет взаимодействие дисциплинарных аур и онтологий в пространстве синергетической картины мира; здесь же разворачивается диалог с другими междисциплинарными направлениями. Именно в этой области происходит первый контакт с синергетикой у гуманитариев, в этой области лежат многие когнитивные, педагогические, психологические и коммуникативные приемы и технологии, которые пока не освоены строгой синергетикой. Именно эта область наиболее креативна, поставляет новые проекты и методы, питающие ядро синергетики. Философская рефлексия становления этих процессов, на мой взгляд, не менее важна, чем анализ возможностей строгой синергетики, и в обоих этих направлениях ведется работа в нашем секторе междисциплинарных исследований. Для меня метафорическая синергетика и строгая синергетика являются не противостоящими полюсами, и не просто периферией и ядром, но, главное, характеризуют начальный и конечный этапы процесса моделирования в применении общей синергетической методологии в социогуманитарных и междисциплинарных задачах. Просто такова логика моделирования человекомерных систем — от метафоры к модели, с метафоры все начинается. В точном естествознании акцент делается на конечном, строгом этапе моделирования. Начальный этап сознательно активируется лишь в редкие периоды научных революций и смены онтологий, либо, в неявной форме, в креативной фазе научного творчества и моделирования, в остальном метафора изгоняется из научного метода. В этом основная причина разведения двух методологических полюсов. В чем я вижу основную проблему развития синергетики сегодня.

• Во-первых, гипертрофированная аура метафорической синергетики все больше отслаивается от ее аутентичного ядра. Все большая часть ее носителей, называющих себя синергетиками, вместо того чтобы стремиться изучать и применять синергетическую методологию, предпочитают ограничиться модной синергетической метафорой, не идти на контакт со строгой синергетикой.
• Во-вторых, сама методология синергетики недостаточно развита, хотя принципы синергетики сформулированы, однако не укоренены как технологии когнитивного этапа моделирования. В частности, только «кольцевое», согласованное применение принципов синергетики позволяет окончательно уйти от метафорического уровня к системно-структурным онтологиям, сконфигурировать модель динамической системы. Здесь и есть самое креативное действо, фокус сотрудничества философов, дисциплинариев и математиков, но пока оно происходит на уровне искусства, а не на уровне отрефлектированных коммуникативных технологий. Вообще, построение модели всегда связано с решением обратной задачи, неизбежно требующей априорной информации, отбор которой и лежит в зоне компетенции как предметника, так и практического философа.
• В-третьих, появились «гуманитарные» синергетики, которые готовы возглавить метафорическую революцию, отказаться от математики и моделирования вообще, утверждая, что оно не применимо в науках о человеке под тем предлогом, что якобы нельзя переносить модели, возникшие в естествознании на гуманитарную сферу. Кстати, так считают и многие гуманитарии, охраняющие чистоту своих дисциплинарных онтологий. Но этот междисциплинарный процесс происходит независимо от их желания, совсем недавно появились первые серьезные опыты синергетического моделирования и прогноза в истории, психологии, экономике, в совместных работах гуманитариев и математиков. Поэтому «переносить или не переносить», дoлжно решать не запретами, но сравнением результата моделирования с социогуманитарной эмпирикой.