Эх, харизма, харизма, харизма моя, в саду ягода харизма, харизма моя!..
Дело пока идет туго. Из заложников Первомайского, вернувшихся из Чечни, никого так и не удалось показать со словами благодарности. Уверена – очень хотелось. Но народ за последние годы развратился; видать, выжившие заложники только такое могли и хотели властям сказать, что никак было невозможно. Журналисты тоже уже не те, подпортились, умалчивать много о чем – соглашаются, выбирают из "зол", а впрямую лгать – разучились, лгут без всякого вдохновения, правда так и просвечивает. Из доярки или из токаря "положительного героя" сейчас не слепишь, ориентиры другие у общества, засмеют. А если бы, предположим, счастливого-богатого взять, это бы – золотая жила, но богатых у нас в народе до сих пор все никак полюбить не могут, пролетарское воспитание, социальное расслоение, можно вообще вляпаться, оттолкнуть электорат. Вдобавок, богат – не обязательно глуп, скорее наоборот: тоже ляпнет в экран, не отмоешься.
Приходится пока с оглушительным пылом налегать на то же "Поле чудес", на чудесные сериалы, на чудесные викторины с дорогими дарами, на полусемейные актерские юбилеи, вознося оные до всенародных торжеств с не-всегда, правда, понятным для постороннего зрителя семейным юмором, на громкие пляски да на церковь, осененную скоромным присутствием Первых – светских – лиц государства, это роднит. Маленькие церквушки, сельские, среди дерев, на угоре, свеженькие, из глуби, городские, побольше, самая большая в Москве. Да, забыла, – еще теперь вот на "интеграцию". Царственный шик должен же внушать массам уверенность в силе власти. Так что начало этих моих заметок можно смело рассматривать как очаровательную цитату из нового нашего, беспардонного и синтетического, новояза.
Уж тянет порохом и дымом, уж пахнет трупом – от земли, а мы живем упорно мимо, а мы не мы неисцелимо, но кто же – мы?..
"Затрудняюсь ответить" – графа в социологических анкетах, намекает на вдумчивую работу мысли.