Инвариант - — структурное отношение, обобщенный количественный, либо качественный индикатор, сохраняющийся в ходе неких преобразований, превращений, изменений той системы, которую характеризует. В общей теории систем (ОТС) различают И. структурные, функциональные, генетические (эволюционные), метрические, которые в совокупности наиболее адекватны интегральному отражению и освоению действительности, природе вещей, локальных универсумов и служат опорными точками процессов самоорганизации и развития в природе и обществе. Если в первом случае (природа), благодаря математике, удалось более или менее достичь некоторого понимания и ясности относительно роли и места инвариантов в названных процессах, то во втором случае — (общество) -это поле понимания все еще представляет собой область terra incognita. https://academic.ru/
Культурный код – это набор характеристик, образов и устойчивых представлений, доставшихся народу от предков, которые понятны каждому. Он помогает понимать поведенческие реакции и определяет народную психологию. Культурный код – это своего рода ключ к пониманию культуры народов, их уникальных особенностей.
Из данных аналитического центра НАФИ РФ
Преамбула.
1. Варианты кодификация культур и цивилизаций.
Исследование культур и цивилизаций, ставших ведущим фактором современного Большого антропологического перехода, неизбежно упирается в целый ряд проблем, связанных с отбором наиболее значимых и наиболее устойчивых антропных характеристик. В силу инерции множества культурологических подходов 19, 20 и 21 в.в., отталкивающихся от западно-ориентированной социокультурной традиции, в этих исследованиях предлагается опираться на семиотику (науку о знаках) и, соответственно, искать прежде всего т.н. культурный код той или иной антропной единицы (включая страны и цивилизации) – см. определение культурного кода выше.
В то же время на Востоке, а также в России, различение уникальности и неповторимости каждой локальной цивилизации и, особенно, мега-цивилизационной общности (Индии, Китая, России, мусульманской цивилизации), исходит из того, что психо-языково-семиотические, психо-ментальные и психо-культурные особенности в антропосфере – это далеко не исчерпывающие признаки устойчивости, уникальности и вечности (сохранности в вечности) больших антропных ареалов. И что для указанной устойчивости необходимы высокие духовно-нравственные (этические) ценностные ориентиры, сакральные смыслы и глубинные преобразования всего комплекса цивилизационного «умозрения» (ментальности), включая мировоззренческий синкретизм, развитое сознание, этические кодексы, религиозно-нравственные установления, а также природную (гео-биосферную) уникальную неповрежденность, которую умственный строй отражает (тернарная связка Небо-Человек-Земля). Именно эти устойчиво существующие качества антропных очагов в их оформлении как цивилизации и, в более узком варианте – культурах — способны радикально преобразовывать агрессию, насилие и хаос (энтропию) и достигать развивающейся целостности (гомеорезиса), сохраняя выносливость цивилизаций как почвенных историко-культурных типов.
Иными словами, на Востоке, где цивилизации существуют и постоянно возрождаются тысячелетиями, указывают на принципиально иной, более высокий уровень сверх-устойчивого самовосстановления цивилизации, отличный от инструментально-измерительного набора повторяющихся социокультурных или языковых проявлений. Чтобы разобраться в данном вопросе, посмотрим поглубже на суть и семантику самих культур, языков, и собственно цивилизаций так, как это принято в русской антропологической, философской и естественно-научной традиции, отталкиваясь от синергетически-междисциплинарного, историософского и квантово-сетевого подхода.
2.Сеть и антропный инвариант.
В системах устойчивости антропной сферы прежде всего надо различать сеть, ее пластичность и природоподобие. Сеть как историческое антропное явление есть форма выравнивающей социокультурной самоорганизации в периоды перехода и переходности, пограничья и трансграничья, смешения, обмена, промежуточности и перелома. Антропная сеть тысячелетиями опирается на «выравнивающие» принципы — жертвы, возрождения, свободы воли, правды, равенства, братства, трансформируя насилие и агрессию и поддерживая равновесно-неравновесное состояние пары цивилизация – варварство, порядок-хаос.
Где связность ячеек, звеньев, элементов, узлов сети децентрализована, как в любом строе живых языков, но обладает при этом высокой степенью устойчивости и плотности, синхронности и диахронии одновременно, поскольку вырабатывает особую программу самоподдержания, целостности и сохранности жизненной силы – антропный инвариант (см. определение – выше).
Эта программа-состояние-процесс – инвариант, вырабатываемая антропной сетью, как и сама сеть – имеет множество аналогов в представлениях об антропном гомеорезисе– иначе развивающейся целостности – монада, константа, матрица, матрикс, нейроматрикс, биоматрикс, биопленки, каркас, корень, традиция, стержень, характер, древо, аутопоэзис, скрепы, дух народа и др. Сама цивилизация – это, соответственно, сетевая инвариантная антропная форма — целостного, устойчивого, самовоспроизводящегося, «срединного» сожительства, как оседлых и урбанизованных, так и кочевых (мигрирующих) народов – отображенная в единстве разнообразия.
Антропный инвариант оформляется путем непрерывного баланса «своего и чужого», образуя форму гетерархического (орбитального, сочетающего принцип сети и принцип иерархии) «склеивания» множества социокультурных, этоконфессиональных элементов и важнейших доминант. Каждая из которых вырабатывает собственную жертвенную и жизненную формулу, и вместе с этим, и т.н. экзистенциальное (инвариантное) время, противоположное эволюционному циклу от рождения до смерти, запуская беспрерывно новые витки самопорождения и обновления, а потому, соответственно, инвариантную долговременную память цивилизации и цивилизованности как таковой.
Пять доминант (орбит) социокультурного инварианта
- Язык и мировоззрение, культурный код, «свои и чужие» (первая орбита и фронтир).
2. Природа и вера, биосфера и религия, антропный аутопоэзис (вторая орбита).
3. Дело и воля, меритократическое государство (национальное в том числе), власть и тэхне, хозяйствование и собственность (третья орбита).
4. Доверие и судьба, цивилизационное равновесие и память, смыслы и согласие (четвертая орбита).
5. Жертва и путь, героизм и подвиг (пятая орбита). Ядро инварианта.
Эта плотная сеть антропной инвариантности включает и шестую сферу-орбиту – сакральную, Божественную – которая охватывает и пронизывает всю орбитальную структуру незримо для внешнего наблюдателя. Такая сфера обладает качествами вечности (вечного времени – см. ниже), а в календарном времени способностью противостоять катастрофно-эпидемическим и энтропийным факторам, балансировать мутационные и коэволюционные состояния, обнаруживая тем самым квантовоподобный процесс с синергетическими эффектами и устойчивыми социокультурными феноменами.
«Выпадение» каких-либо звеньев и элементов антропного инварианта, их деструкция или искажение их «выравнивающей» и гармонизирующей сути означает прерывание жизнеспособности любой цивилизации и цивилизованности вообще, вплоть до ее распада или исчезновения, или вплоть до поглощения цивилизации варварством.
3. Метаморфоз цивилизации и экзистенциальный барьер. Пустота и переход через ноль.
Переход от третьей к четвертой орбите в указанном цикле самооформления антропного инварианта обладает рядом особенностей, напоминающих важнейшую фазу полного метаморфоза в живой природе, когда в цикле, например, земноводных и насекомых, происходит видовая «серединная» морфологическая кульминация — самораспад гусениц (личинок), их выход из фазы агрессивного потребительства и экспансии, полная смена их внутреннего устройства и появление куколок.
Такой «серединный» метаморфоз у человека обозначается формированием биологического барьера в процессе сохранения биоматрикса, самораспознавания через экзистенциально-жертвенный кризис выбора – либо перезапуска пассионарности (жизненной силы) и достижения личностной целостности через кризис смысла (включающий четкую пустотную фазу) своей жизни, преодоления аутотоксикоза, разрешения аутоиммунного конфликта и, соответственно, самоосвобождения от внутренней агрессии и аутоагрессии, внутреннего вертикального и латентного варварства. Либо – погружение в множественные процессы самораспада и самоуничтожения.
В сетевом цивилизационном процессе уже в антропной сфере этот же процесс обретает конфигурацию экзистенциального барьера, своеобразного перехода через ноль, фазу пустоты, паузы, от регулятивной активности которого зависит – выживет ли цивилизация с ее социокультурным кодом или нет, состоится ли ее оформление, в том числе и в части долговременной памяти выживания, где способ сдерживания энтропии, энтропии потребления в том числе, имеет основополагающее значение.
4. Фаза Пустоты. Освоение парадоксов и выработка инвариантов. Переход и Пустота.
Сегодня уже очевидно, что мир вошел в совершенно новый период уникального Перехода (кризиса кризисов) внутри общецивилизационного метаморфоза, где одномоментно во всех локальных цивилизациях имеет место интерференция множества циклов, торможение и даже сжатие линейного времени и появление не просто переходных, но пороговых ситуаций и состояний, некоторые их которых имеют форму патовых и шокогенных (катастрофических) с массой неопределенностей и угрозой новой мировой войны и множества локальных конфликтов. Сам по себе переход как важнейшая фаза в историческом антропном развитии известен с глубочайшей древности, и при этом базовая трактовка моделей Перехода сильно отличается на Западе и Востоке.
Восток различает в сердцевине Перехода не просто естественную, но абсолютную, важнейшую фазу развития, древнейшую пустотную фазу самой Земли, возвращающую мощнейшую связку Земля-Человек-Небо, преодолевая тем самым порочную инерцию, трансформируя насилие и одновременно запуская новые витки коэволюции. Таким образом, на Востоке видят уникальную возможность саморегенерации и самораспознавания только и именно в Пустоте, достигая при этом принципиально нового состояния целостности и вечности сущего, лежащего в основании начал мироздания, и тем самым не только избегания катастрофы, но и победы над ней. Это означает, что сохраниться способны только те цивилизации, которые умеют осваивать опыт Пустоты и пустотных времен (Времен Перемен).
На Западе к переходу в антропосфере и особенно к антропной пустоте относятся как к абсолютному отсутствию, с глубочайшим эсхатологическим недоверием и даже негативистской апатией, этот подход различим в практически всех концепциях переходности и пустотности западного происхождения, от чисто социокультурных до теологических. В синергетических разработках переходности принято следовать западноориентированному подходу, указывая на сам переход как на смену аттрактора, разрядку напряженности и снятие противоречий, обнаружение множественности и сложности векторов развития.
В то же время синергетическое прицельное, инструментальное видение позволяет – по мысли С.П.Курдюмова – вовремя «уколоть среду» в нужных местах, чтобы извлечь из нее целенаправленный, принципиально неизведанный ход развития. В современном смысле, однако, становится очевидно, что сегодня речь может идти об особом «уколе» внутри кульминации мощнейшего фазового перехода, непосредственно в Пустоте, где уже проявляется феноменальное Сверхновое время как фрактальный фактор предупреждения, избегания катастрофы, победы над силами, ее запускающими, и начала радикальных регенеративных перемен.
Важнейшее качество антропной пустоты как фактора порогового перезапуска саморегенерации Земли и открытия Сверхнового времени – это ее четкая ориентация на осознание Телоса (Цели, Замысла и Промысла). В Сверхновом времени непосредственно на пике режима с обострением происходит одухотворенное сакральным зарождение Земли повторно, исчезают образы и значения предыдущих временных потоков, возникает иная мерность всех процессов и состояний, отбирая в качестве революционного ориентира вековые устои Божественного Спасения, оживляющие традиционные нравственные и духовные ценности и те пространства земной поверхности, самих цивилизаций и людей, которые сохранили свою собственную оживляющую силу.
Одновременно выявляются три ведущих пороговых аттрактора времени и, соответственно, три новых состояния восприятия и самопроецирования изменений, позволяющих «уколоть среду», запустить ее новую кодификацию, чтобы перекодировать антропный хаос, насилие и агрессию в движение к миру и согласию, поддерживая как незыблемость, так и обновление инвариантных (матричных) формул, остающихся в антропной памяти навечно.
Синергийность этих временных аттракторов в пороговом состоянии антропосферы во всех без исключения цивилизациях и антропных очагах и их феноменальная «сдвигающая», обновляющая и уравновешивающая сила обеспечивается их внутренней парадоксальной (антиномичной), бинарной и фрактальной сетевой природой. Вызывая тем самым мощный эффект появления такого Сверхнового времени, которое гарантирует переход через экзистенциальный барьер (порог) цивилизаций в их фазе метаморфоза (смерти-рождения) и в любых режимах с обострением.
5. Пороговые фракталы Пустоты и пустотного времени.
Так в Пустоте обнаруживаются три пороговых фрактала – Телоса как Цели, Замысла и Промысла – вопросы «куда», «зачем», «каким способом» (инструментом) и синхронно- три пары временнЫх бинарных аттракторов –
1) Цели — канунного — бесконечного времени,
2) Замысла -дискретного — вечного времени,
3) Промысла — опережающего — конечного времени (темпа)
В результате появляются антропные инварианты, распределенные сетевые, фрактальные культуры цивилизационного и вообще антропного метаморфоза во времени и в пространстве, и, что крайне важно, выявляются их управляющие узлы, точнее ведущие узлов энтропийных процессов (факторы катастрофы), так и, соответственно, важнейшие смысловые узлы матричного, негэнтропийного самовосстановления и мощнейшего расширения сознания, которые перекодируют энтропию, одновременно поглощаяя и ее и инерцию, ее породившую. Поэтому сама Пустота и, соответственно, ее временнЫе фракталы составляют особый, специфический аттрактор синергийных трансформаций (метаморфоза).
Для России и других локальных цивилизаций этот неотвратимо идущий планетарный метаморфоз и Сверхновое время раскрывает феноменальные возможности преодоления упорного западного глобалистского сопротивления, которому время Перехода и тем более пустотное время неподвластно. Мир входит в новое рождение и самовосстановление на принципиально новом синергийном и инвариантном фундаменте, когда время работает на него, именно синергия Пустоты и пустотного времени обеспечивает стремительное обновление всех локальных социокультурных кодов и появления таких условий развития Земли, которые впервые в ее истории смогут запустить процесс общецивилизационной гармонии глобально.
5.1. Цель и пара «канунное – бесконечное время». Русский антропный инвариант.
Н.К. Рерих «Дыхание рассвета», 1936
В антропосфере – это мощное энергийное и поисковое время, настоящая временнАя стихия пустоты, поиск цели через подвиг, путем освободительных битв и войн, географических и космических открытий, миграций и переселений народов. Характерно, что это канунное время, находясь одномоментно и в настоящем и прошлом, полностью ориентировано в будущее, оттуда «сбрасывает» образы и мысленные сгустки. Это время имело свои распределенные сетевые фракталы во всех исторических переходных фазах, но особенно при зарождении всех духовных традиций и религий, начальных пассионарных импульсах, любых периодах и ситуациях ликвидации порабощения и становления гуманистических традиций и устоев, освободительных войн за свободу и независимость, и во все исторические классические переходные периоды смены формаций, включая Возрождение, а также на рубеже веков – ближайшие – 19-20 в.в, 20-21 в.в. и далее.
Сегодня именно оно переживает повторное рождение непосредственно внутри самого сетевого общества в глобальном масштабе, стремительно трансформируя каждую цивилизацию и, особенно, те антропные ареалы, где ранние пророческо-религиозные устои, жертвенность, пассионарность, переходность и возрожденческие традиции укоренены в ценностно-культурной памяти.
Ведущий аттрактор – принцип жертвы, подвижничества, стоицизма, подвига и первопроходчества как ресурс колоссальной силы возрождения, оживления, духовного оптимизма, и принцип Homo Viator (Человека Идущего), а также принцип антропного выравнивания, принцип освобождения от рабства, эксплуатации и гегемонии, мощный сакральный слой присутствует здесь слитно с профанным, образуя целостность и способность возрождаться в любых исторических обстоятельствах, согласно принципу подобия (аналогии).
5.1.1. Русский антропный инвариант – ценности Цели в достижении братства, народного единства и жертвенном освобождении Родины и всего мира от порабощения
Для России и всей русской истории это пустотное канунное время – ее естественная, постоянно возобновляющаяся стихия. Огромность русской территории, непрерывность освободительных войн – особенно пяти победоносных освободительных, которые определили судьбу России - с войском Мамая (1374-1380), Великая Северная война (1700-1720), русско-османская война (1768-1774), Отечественная война с Наполеоном ((1812-1814), Великая Отечественная война с нацистской Германией и империалистической Японией (1941-1945), и военных столкновений есть ярко выраженный фактор русского инварианта. Особенность которого состоит в том, что выражение «русские не сдаются» — это не фигура речи, а важнейшая несущая конструкция русского характера, сформировавшего четкий инвариантный ответ на шок и катастрофу, многочисленные атаки извне на русскую землю, попытки ее захвата и раскола России, продолжающиеся и сегодня. В России родная земля сверхценна, собиранию и защите Родины русские посвящают свою жизнь, включая в понимание «земли» поиск правды и сохранность Отечества (земли отцов и предков). Все эти качества порождали и продолжает порождать героически-и сакрально-жертвенную русскую соборность, высочайшую готовность к сплочению и единению народных сил. Эта самобытная особенность отобразилась в целом ряде известных исторических суждений, описание характерного народного самопожертвования русских ради единства державы есть у Ключевского — «Московское государство родилось на Куликовом поле, а не в скопидомном сундуке Ивана Калиты» и Гумилева — «на Куликово поле пришли москвичи, владимирцы и так далее, в том числе и литовцы, а вернулись с Куликова поля русские».
- Ценности материального «обладания» для русских вторичны, об этом писал Шубарт — «Англичанин хочет добычи, француз – славы, немец – власти, русский – жертвы». Но зато ценности нестяжательства, братства и коммюнотарности в социокультурной самоорганизации, интернациональная (всемирная) составляющая как норма поведения и ментальности для России характерны в любые моменты ее истории.
Сегодня этот инвариант проявляется стремительно в сдвигах социального и личного поведения к взаимности и сотрудничеству, резкому взлету народного патриотического сплочения и добровольчества, усиления мужественности, ответственности и связности народных инициатив, создании массовых героических сред, предотвращающих насилие и агрессию, устанавливая устои братства и общинного взаимодействия, в том числе на фронте, подавая пример братского и справедливого отношения к противнику на бывшей Украине. Героические среды в русской культуре непрерывно формируют общественно-личный высокий болевой порог, способность обнаруживать и создавать (продвигать) путь в будущее, включая отдаленное будущее из любых текущих обстоятельств, переустанавливать нормы жизнедеятельности всей цивилизации как таковой, указывая словами Александра Невского на подлинную ее ценность – «Не в силе Бог, а в правде».
5.1.2. Русский антропный инвариант – ценности Цели в общинной аскетике, поиске справедливости и правды
В России поиски правды и, соответственно, истины, ведутся с 11 века, имея древнейшие обоснования, связанные с образом Пути. Потому что Путь – связан с корнем «правь» — прямой, в противопоставлении с «крив» — то есть непрямой, неправильный. Данный дуализм прослеживается уже в Ведах, и во всей индоевропейской и иных древнейших традициях. Мировоззренческие поиски в русской аскетике были крайне многочисленны, но вращались вокруг нескольких проблем. К этом относится прежде всего общинно-социалистический идеал, социалистические утопии и практики, хилиастические (милленаристские) учения, огромное большинство подходов и учений об истине и правде.
Истина («естина», то что есть, также истый, то есть естественный – П.А.Флоренский) имеет глубочайшую и разносторонюю традицию подходов и взглядов, в основном гносеологических и телеологических, как цели познания, но наиболее характерной является традиция связи между истиной и верой. Для русской мысли видение этого ценностного вопроса относится к точному тождеству и подлинности представлений и реальности, что указывает на то, что правда и истина суть разные аспекты единого знания. Потому что Правда имеет связь с выбором пути, с применением модели прямого действия, операции, Истина – с некой дескрипцией, образом, утопией, идеалом, к которому нужно стремиться через правду. Однако -по мысли П.А.Флоренского — познание истины мыслимо только в любви.
5.1.3. Русский антропный инвариант – ценности Цели в трансформации аскетико-социалистического хилиазма
Русская аскетическая традиция непрерывно воспроизводит первохристианские устои «агапы» — братства христианской любви «Да любите друг друга» (Ин. 13:34–35), аскетико-общинной справедливости и исконные ценности русской общинности при любых технологических сдвигах и сменах техно- или хозяйственной укладности. На рубеже 19-20 в.в., русская аскетическая ментальность на фоне глубокого кризиса Российской империи бурно восприняла революционные образы западных аскетико-социалистических учений 17-19 в.в., воплотив их в 20 веке в широчайшем социалистическом и коммунистическом движении, дойдя до крайних форм диктатуры пролетариата в ходе первой в истории социалистической революции. Аскетический социализм в результате привел к свержению буржуазного государства, но установлению в СССР государства авторитарного типа, фактически распространившего радикальный «братский коммунизм», разрушившего традиционную общину, но воссоздавшего ее мобилизирующие общество устои на новом, индустриальном историческом этапе.
В результате в советское время было создано общество, основанное на всеобщей трудовой, рабочей принудительности и общинном технизированном строе, где сохранялась «канунная» массовая культура социального оптимизма. На фоне коммунистического хилиазма «общества ожиданий» был вызван к жизни глубинный ресурс массовой энергии беспримерного мужества, воинского и трудового подвига миллионов людей, отвагу, храбрость и массовое патриотическое самопожертвование в ходе технических перестроек, мировых и отечественных войн за свободу и независимость своей земли, сплотивших всю восточно-христианскую цивилизацию.
В 21 веке аскетико-социалистические поиски русского инварианта смягчились и на фоне бурного развития сетевого информационного общества перешли в русло глубочайших агональных перемен, выравнивающих общественные и – шире – любые антропные отношения – через трансграничность и открытость, взаимность и общественное доверие. Значительная часть русских инвариантных аскетических приоритетов правды и справедливости отражена сегодня в сохраняющихся в России ценностях общинной (вечевой) демократии и прямого народовластия, культов лидеров-самородков и харизматиков вождеского типа, и, что важно, потребности в полной смене иерархий, элит и властных устоев паразитарного, эгоистического типа, предательских и компрадорских элит.
5.1.4. Русский антропный инвариант – ценности Цели в новом русском Просвещении и новом народничестве
Происходящая сегодня реальная схватка между миром и войной на фоне взрывных процессов общемирового противостояния цивилизаций и поиск консенсусных и трансформирующих основ нового миропорядка невозможна без глубочайшей, революционной смены правящих элит в России и пока еще доминирующих, но уже отживших свой век элитных компрадорских мировоззрений, пытающихся вот уже 300 лет навязать русскому обществу комплексы неполноценности или сверхценного мессианства.
Эти комплексы, однако, имеют в русской ментальности вполне конкретные жертвенные очертания характерной аскетической «культуры интеллигенции», уникальной русской социальной общности, промежуточной между народом и элитами, не просто заимствовавшей в идеи западного Просвещения, но превратившей их в культовое социальное просветительство. В результате в России два века подряд воспроизводилась массовая маргинально-жертвенная культура аскетического народничества и революционеров-утопистов, романтиков-максималистов «дороги и правды», «хождения в народ», образов «лишних людей» и «маленького человека», нигилистов, анархистов и социалистов всех направлений с абсолютной апологией свободы и – парадоксально – уравнительности в ее самом радикальном варианте.
В 21 веке «культура интеллигенции» перешла вовнутрь всеобщего сетевого общества по всему миру, распространив уже внутри Интернета характерное «общество ожиданий», предоставившего исторически новое место интеллектуалам, увлеченным новейшими народническими, добровольческими и волонтерскими инициативами и движениями, сетевыми выравнивающими идеями. Произошло фактическое идейное «обрусение» Интернета и вообще сетевых общественных сред по всему миру, что создает новую и постоянно расширяющуюся ситуацию распространения характерных низовых потребностей в аскетическом самоограничении, ценностей нового гуманного просветительства и нового Просвещения, по всей России и за ее пределами, в самой народно-низовой стихии и эта тенденция продолжает активизироваться.
5.1.5. Русский антропный инвариант – ценности Цели в воссоздании чистоты природы и в новой эпохе Возрождения
Русскому инварианту присущ глубинный «стихийный органицизм» и сохранность образов природной чистоты общинного идеала, в общественно-народном строительстве, с приоритетами сохранения чистоты и нетронутости природы и природно-смысловых образов русского языкового строя. В русской «канунной» ментальности особо ценятся образы «девственности», «природного зеркала», природной целостности и первоначальной естественности, живых образов «родной земли» и близости к естеству, включая естество и бессмертие души человека, его возвышение как уникального Божественного творения.
В этом отношении русское Возрождение сильно отличается от возрожденческих традиций как Востока, так и Запада. Вольнодумство, гуманизм, свободомыслие и глубокое духовное прозрение в русской ментальности сочетается с характерной дискретной особенностью русского Возрождения, которое происходило рывками, неравномерно. Изначально, в 14-15 в.в. устремившись в духовно-религиозные формы (расцвет иконописи, святости, преподобия), открывая потаенные, сакральные глубины в человеке. Впоследствии гуманистический поток в России облекся в форму светского литературного Возрождения 18-19 в.в. и «золотого века» русской словесности, психологического гуманизма Ф.М.Достоевского, а далее в конце 19 в. – в форму высокой культуры т.н. трагического гуманизма Серебряного века, русской философской традиции Всеединства и софиологии, русской культур-философской традиции, включая концепцию Н.Я.Данилевского об особом почвенном, гуманном возвышении историко-культурных типов и самом принципе цивилизованности как образе культурного расцвета и общинного добрососедства.
В советское время эти идеи воплотились в создании «советского» типа человека, народа и общества, где «советскость» поддерживалась сложившимся образом и культурным кодом русского характера – это узнаваемые черты человечности, гуманности, отзывчивости и сердечности, искренности и совестливости, способность к самопожертвованию, стойкости и беспримерному героизму, сотрудничеству и соработничеству, честности и достоинству, сопереживанию и любви к ближнему.
Особенности собственно культурного кода «канунного» времени и поддерживаемого им «общества ожиданий» в России -это возрожденческие паттерны открытости, переживания взаимной радости и счастья – включая древнейшую пустотную, двумирную смеховую культуру, культуру народных праздников, где не было различия между низовой и официальной культурами смеха, который часто был единственным способом разрядки для русской души. Издревле русская смеховая стихия «дураков и дорог», балаганов и балагуров могла перекодировать злокачественную конкуренцию, межобщинную вражду любого происхождения и любой глубины катастрофной памяти, включая память и паттерны кровно-родовой мести и межэтнических и межконфессиональных конфликтов.
Современная смеховая народная стихия в самой России и в русскоязычной сети легко устраняет абсурдистские культуры как самого Запада, так и «цветных» переворотов и майданов, сглаживая обострения по линии «своего» и «чужого», включая отношения внутри братского триединого народного строя Русского мира. Которые резко обострились в результате многократных диверсий и операций Запада в течение 20-начала 21 в.в., напрямую использовавших паттерны манипулятивной клоунады и площадного балагана в подготовке множественных прозападных переворотов, на окраинах бывшего СССР особенно.
5.1.5.1. Возрожденческая сингулярность.
Современная Россия и Восток сегодня переживают текущий Большой антропологический переход и его пустотную фазу как новую, многократно усиленную сетью, волну Возрождения, предыдущий виток которой прокатился по всему миру в 8-16 в.в., от Востока до Запада, затронув Запад только в самом конце всего возрожденческого цикла. Всемирный цикл Возрождения всегда предопределял появление новых антропологических революций, каждый раз переживая новое наступление «канунного времени», сильнейший подъем исторического оптимизма и культурного расцвета, трижды открывая антропологические революции последовательно — - от «ветхого человека», к «осевому человеку» и христианскому Всечеловечеству, далее к «Человеку-гражданину».
Сегодня эпоха Возрождения возвращается на свой исторический разбег, давая ход новым – 4 и 5 — антропологическим революциям, ход которых уже обозначил начало длительного перехода к человеческой сингулярности, то есть появлению человека осознанного и переживающего свою уникальность, неповторимость. В этом новом цикле Восток и Россия – как и в предыдущие исторические эпохи – будут ведущими мировыми цивилизациями. Поэтому незападную часть мира ожидает проявление мощного цивилизационного подъема, эпохи «возврата к корням», новое возвышение человека, и формирование структур и императивов новой переходной эпохи.