Батчиков Сергей Анатольевич, Кара-Мурза Сергей Георгиевич

Публикуемый материал в значительной степени построен на материалах совместной работы авторов — «Белой книги» — и представляет собой доклад С.А. Батчикова на XI Всемирном экономическом конгрессе по проблемам глобализации и развития, проходившем в Гаване в начале марта 2009 года. Испанская версия доклада была подготовлена С.Г. Кара-Мурзой. Сегодня всем странам и культурам, не входящим в состав «метрополии» мироустройства по проекту глобализации, очень важно понять, что произошло на пространстве бывшего СССР за два последних десятилетия, извлечь необходимые уроки из тяжелого опыта поражения СССР. Этот опыт дал знание, оплаченное страданиями десятков миллионов людей, и он должен быть взят на вооружение, чтобы избежать новых страданий миллиардов людей.

В своих выступлениях на предыдущих собраниях нашего Форума я говорил о том, что разрушение Советского Союза, ликвидация социалистической системы были необходимы мировому капиталу потому, что эта система представляла альтернативу нынешней глобализации, служила моделью и зародышем иного мироустройства — основанного на сотрудничестве и солидарности, а не на конкуренции и эксплуатации. Сегодня всем странам и культурам, не входящим в состав «метрополии» мироустройства по проекту глобализации, очень важно понять, что произошло на пространстве бывшего СССР за два последних десятилетия, извлечь необходимые уроки из тяжелого опыта поражения СССР. Этот опыт дал знание, оплаченное страданиями десятков миллионов людей, и он должен быть взят на вооружение, чтобы избежать новых страданий миллиардов людей.

На прошлом Форуме мне был задан вопрос: почему пал советский строй ? Как могло случиться, что народ, выращенный и воспитанный в условиях социализма, победивший в тяжелейшей войне против фашизма, поверил примитивной буржуазной пропаганде и безропотно сдал великие социальные завоевания и права? Тогда в рамках отведенного времени невозможно было дать на этот вопрос сколько-нибудь исчерпывающий ответ. Мне бы хотелось вернуться к нему в моем сегодняшнем выступлении, а затем обратиться к вопросу о том , за каким проектом жизнеустройства видится будущее.

Итак, почему же советский проект утратил культурную гегемонию? Почему значительная часть образованного слоя советского общества поддержала идею встроиться в периферию капитализма на очень невыгодных условиях, вопреки национальным интересам и даже вопреки социальным интересам самой интеллигенции? Почему у массы советских людей отказали такие инструменты, как коллективная память, расчетливость и предвидение? Является ли этот срыв следствием какого-то специфического дефекта русской и советской культуры или он отражает слабое место рациональности Просвещения, на которую опирался советский проект?

Фундаментальные слабости, которые предопределили поражение советского проекта в информационно-психологической войне, войне слов и символов, не были поняты в 1960–1980-е гг., и начинают осознаваться лишь теперь. Мировоззрение людей оказалось гораздо более пластичным, чем предполагалось, оно изменялось не под влиянием социалистического бытия, а под целенаправленным воздействием средств создания образа реальности , в том числе манипулятивных.

Государство не заботилось о модернизации средств поддержания культурной гегемонии социального и политического строя. Она долгое время обеспечивалась в режиме самовоспроизводства, поскольку у четырех поколений людей, на личном опыте испытавших социальные бедствия, эта память была психологической защитой против соблазнов капитализма.

В 1970-е гг. в результате урбанизации и индустриализации советское общество приобрело новые черты. Произошло ослабление прежней мировоззренческой основы советского строя, в жизнь вошло принципиально новое поколение, не только не испытавшее, но и не видевшее массовых социальных страданий. Население утратило коллективную память о них. Возникло первое в истории, неизвестное по своим свойствам сытое общество.

О том, как поведет себя сытое общество, не смогли предупредить ни интуиция и опыт стариков, ни советская общественная наука, которая была к этому не готова. Оказалось, что главные опасности ждут социализм не в периоды трудностей и нехватки, а тогда, когда сытое общество утрачивает память об этих трудностях. Абстрактное знание о них не действует, защита против соблазнов быстро исчезает.

В этом видится важный урок для всех левых сил: любой социалистический режим должен при смене поколений обновлять свой дискурс и средства воспроизводства культурной гегемонии. Если это не делается на должном уровне с должной интенсивностью, то гегемония неизбежно утрачивается. Первый же разрыв в коммуникации между поколениями создает брешь в мировоззренческой матрице и ведет к эрозии легитимности социалистического режима.

Какое-то время советское общество держалось на памяти о бедствиях войны и на идее защиты от внешних угроз. Даже само разделение мира на геополитические блоки и холодная война были пусть уродливым, но стимулом, побуждающим к знаниям, науке, творчеству и сложному производству. Идея «разрядки» не была облечена в адекватные идеологические формулы и привела к постепенному идейному разоружению — при одновременном усилении информационно-психологического оружия противника.

Серьезной ошибкой, которой можно и нужно было избежать, стал переход к политике терпимости по отношению к теневойэкономической деятельности. Во времена «тоталитаризма» в СССР существовало индивидуальное и артельное производство, под строгим контролем закона. Либерализация и права, и сознания в 1960-е гг. открыла путь коррупции, а затем появились теневые цеха и целые предприятия. Теневая экономика стала сращиваться с преступной. Началась романтизация криминального мира в искусстве, уголовная лирика стала важной частью андеграунда. Уже после ликвидации советской власти она едва ли не доминирует в поп-культуре. В 1989 г. были фактически легализованы теневые и преступные доходы — в СССР постановлением ЦК КПСС и Совета министров было разрешено тратить до 10 тыс. долл. без указания источников поступления. Поскольку рубль был неконвертируемым, такие деньги можно было добыть только преступным путем. Легальные заработки в валюте имели не более 5% экономически активного населения (например, дипломаты).

Это сразу изменило систему экономических статусов в стране — наверх по уровню материального благосостояния поднялись те, кто получал теневые и криминальные доходы. Усилилась коррупция в государственных органах, общественных организациях и СМИ, что вызвало культурный кризис и сразу деформировало шкалу мотивации молодежи. Преступность и теневой бизнес оформились как политическая сила. Будучи сплоченной общностью с развитой организационной базой, они стали самым активным и эффективным субъектом катастройки и реформы.

Сегодня мы видим, что принципиально неверной была доктрина использования рентных доходов, которые СССР стал получать после ввода в действие огромных месторождений нефти и газа и строительства трубопроводов для поставок на западный рынок. Вообще в социалистическом обществе извлечение ренты создает очень сложные проблемы и социального, и идеологического характера. Речь идет о природной ренте любого типа — хоть от нефти, хоть от таких природных ресурсов, как рекреационные. Политэкономическая теория ренты при социализме была разработана слабо, хорошего идеологического объяснения ее природы также не было выработано. Проблема просто замалчивалась.

Между тем психология рантье опасна для социалистического общества — она принципиально враждебна ему. Во время перестройки в СССР ходила такая горькая шутка: номенклатура охраняла и укрепляла советский строй, пока не был построен нефтегазовый комплекс. Когда он стал давать большие валютные доходы, номенклатура при поддержке Запада начала программу по смене общественного строя и приватизации всей социалистической собственности.

За 12 лет (с 1973 по 1985 г.) лет население было приучено к завышенному уровню потребления, оплаченного нефтедолларами. По всей цепочке товарно-денежных потоков возникли коррупционные структуры, которые поощряли нетрудовое обогащение и демонстративное потребительство. Это развратило существенную часть населения и создало обстановку недоверия и даже вражды в обществе. Возник раскол между трудовой частью общества и новым паразитическим слоем, который коррумпировал чиновников и партийных работников. Парии верха сомкнулись с париями низа и сформировали активную группу поддержки катастройки. Обрушение цен на нефть на мировом рынке в середине 1980-х гг. вызвало кризис сознания — как у наркомана, лишенного привычной дозы. Тот факт, что вместо развития социалистического производства и социальной сферы росли нетрудовые доходы чиновников, оскорблял общество. Наращивание импорта в ущерб собственному производству деформировало и тип общества, и хозяйственную структуру.

Одним из главных средств разрушения страны стало внедрение в массовое сознание неудовлетворенных потребностей. В России сложилась культура непритязательности , которая поддерживалась и в советское время. Люди ценили достаток , но не делали культа из потребления. В годы перестройки они стали объектом мощной форсированной программы по слому старой системы потребностей и внедрению в общественное сознание новой системы.

Сдвиг к потребительству в мировоззрении определенной части российской элиты породил ненависть к непритязательности советского человека-труженика, которая была иммунитетом против соблазнов капитализма. В этом же направлении стала сдвигаться с оветская идеология, которая начала делать упор на индикаторы потребления .

Если в 1950–1960-е гг. при провозглашенном Хрущевым «потребительском коммунизме» под лозунгом «Догнать и перегнать Америку по мясу и молоку» этот сдвиг еще тормозился и маскировался, то в 1970–1980-е гг. личное потребление перестало быть мерилом трудовых и творческих усилий. Оно стало самостоятельной ценностью как показатель успеха. СМИ и определенная часть деятелей культуры стали пропагандировать равнодушие к жизни ближних и к судьбе страны — не просто эгоизм, а философию сильного, которая переделывала сознание советского человека.

Кампания по переориентации потребностей в соответствии со структурой западного общества потребления привела к сильнейшему стрессу и расщеплению массового сознания. Произошло «ускользание национальной почвы» из-под производства потребностей, и они стали формироваться в центрах мирового капитализма. По замечанию Маркса, такие общества можно «сравнить с идолопоклонником , чахнущим от болезней христианства», — западных источников дохода нет, западного образа жизни создать невозможно, а потребности западные.

Процесс внедрения «невозможных» потребностей в СССР был искусственно ускорен путем ликвидации культурной защиты от внешнего идеологического воздействия. При этом новая система потребностей была воспринята населением не на подъеме хозяйства, а при резком сокращении местной производственной базы, необходимой для их удовлетворения. Это породило культурный кризис и распад системы солидарных связей.

Этот глубокий культурно-психологический сдвиг не означал отрицания советского строя, он лишь сделал его поддержкупассивной . Однако возможность самоорганизации общества для активной защиты СССР была подорвана. Новая команда партийной номенклатуры во главе с Горбачевым быстро сдвинулась от советского проекта к еврокоммунизму с идеей мирной конвергенции капитализма и социализма, затем к социал-демократии с утопией «капитализма с человеческим лицом», затем к либерализму Маргарет Тэтчер и Рональда Рейгана с расслоением общества на избранных и отверженных. Возможно, это сопровождалось у отдельных членов команды некими душевными драмами, но логика процесса в «объятиях врага» уже была неумолимой — от лозунга «Больше демократии! Больше социализма!» за три года докатились до дикого «манчестерского» капитализма, который на деле оказался капитализмом криминальным и паразитическим. За счет распродажи невозобновляемых ресурсов в стране появился 101 миллиардер и несколько сот тысяч миллионеров при общей деградации хозяйства и социальной сферы. Были разгромлены и ограблены наука, культура, образование, снизился уровень квалификации работников и ухудшилось здоровье граждан.

Что получило в результате население, которое не сумело самоорганизоваться для защиты советского строя? Посмотрим некоторые беспристрастные натуральные показатели, которые приведены в книге «Куда идет Россия. Белая книга реформ» (Москва, «Алгоритм», 2008). Данные о демографической динамике, состоянии здоровья населения, расслоении по доходам, состоянии больших социальных групп, показанные в виде графиков, почти не требуют комментариев.

Рисунок 1. Естественный прирост (убыль) населения РСФСР и РФ(на 1000 человек)

Надо отметить, что демографическая катастрофа выражается в резком сокращении рождаемости и в беспрецедентном ростесмертности .

Средняя ожидаемая продолжительность жизни в России за 1990–1994 гг. сократилась на 5–7 лет. Один из ведущих мировых математиков академик В.И. Арнольд писал, объясняя западным коллегам результаты реформ в России: « Применяя таблицу умножения, легко получить следующий результат: уменьшение средней продолжительности жизни на десять лет приводит в масштабах СССР к такой же потере человеко-лет, как одновременный расстрел порядка 80 млн человек (в масштабах России — порядка 40 млн). Здесь использована лемма: когда коммунисты расстреливают Вас, Вы теряете в среднем порядка половины своей жизни».

Из этого следует, что реформа в России привела к сокращению жизни населения, эквивалентной одновременному расстрелу 23 млн человек. Западная интеллектуальная элита встретила этот расчет с абсолютным равнодушием — вот о чем надо задуматься.

Рисунок 2. Состояние здоровья рожениц в РСФСР и РФ: из числа закончивших беременность страдали анемией, %

Рисунок 3. Состояние здоровья новорожденных в РСФСР и РФ: родилось детей больными, в % от числа родившихся

Рисунок 4. Заболеваемость активным туберкулезом в Беларуси, России и Украине: число больных с впервые установленным диагнозом на 100 тыс. человек населения

Рисунок 5. Эффект реформы: заболеваемость сифилисом девочек-подростков в возрасте 15–17 лет в РСФСР и РФ (выявлено больных на 100 тыс. населения этого возраста)

Рис. 2, 3. Ухудшение социальных условий, особенно питания и здравоохранения, привело к резкому росту заболеваемости матерей и новорожденных. На этом аномально высоком уровне ситуация стабилизировалась и не менялась даже в годы резкого роста доходов от нефти.

Рис. 4. В Беларуси, где после 1995 г. было остановлено разрушение социальных служб советского типа и началось их восстановление, уже в 2000 г. была подавлена эпидемия социальной болезни — туберкулеза. В то время как в России, продолжающей идти по пути либеральных реформ, в том числе в здравоохранении, с мертность от туберкулеза примерно втрое (!) превышает критерий Всемирной организации здравоохранения, соответствующий уровню эпидемии.

Рис. 5. Реформа нанесла тяжелый удар по духовному здоровью общества. Здесь мы видим, как разрушение советского строя моментально привело к вспышке заболеваемости сифилисом среди девочек-подростков. Это следствие той сексуальной революции, которая была организована «сверху», как политическая технология. СМИ открыто вели пропаганду проституции и педофилии.

Поэтому в массовом сознании и ожил образ Сталина как правителя, при котором это было бы немыслимо. Есть такая легенда: едет Сталин мимо особняка за деревьями: «Какой хороший детский сад!» — «Товарищ Сталин, это особняк маршала К.». — «Я и говорю: какой хороший детский сад!». И назавтра там уже играют и смеются дети.

Почему сегодня возникла эта простая притча? Потому, что все видят ее зеркальное отражение в нынешней Москве. Едет «новый русский» мимо особняка за деревьями: «Какой хороший массажный салон!» — «Шеф, это детский сад!» — «Я и говорю: какой хороший массажный салон для педофилов! Даже вывеску не будем менять».

Рисунок 6. Расслоение общества по доходам в РСФСР и РФ: фондовый коэффициент дифференциации

Рисунок 7. Численность рабочих в промышленности России, млн человек

Рис. 6. Реформа означала моментальное социальное расслоение аномальной глубины. Оно не закрывается, а возрастает и в «тучные» семь лет.

Рис. 7. В России ведется беспрецедентная в истории программа деиндустриализации промышленной державы. Здесь ее динамика представлена через сокращение числа промышленных рабочих.

Фома интегральных кривых «здоровья промышленности», которые рассчитываются по десяткам показателей Организацией ООН по промышленному развитию (ЮНИДО), показывает, что в СССР не было кризиса, но произошла катастрофа . В сводках ЮНИДО состояние промышленности разных стран характеризуется такими категориями: экономика в развитии, стабильная, в депрессии, в кризисе. И есть особая категория — разрушенная экономика . Три страны в середине 1990-х гг. имели структурно сходные кривые «разрушенной экономики» — республики СССР, Ирак и Югославия. В Ираке и Югославии это было следствием обычных «горячих» войн. По России прошла война под названием неолиберальная реформа .

Рисунок 8. Выпуск квалифицированных рабочих в системе начального профессионального обучения в РСФСР и РФ, тыс. человек

Рисунок 9. Производство тракторов в СССР и постсоветских республиках, тыс. штук

Рисунок 10. Производство металлорежущих станков с числовым программным управлением в РСФСР и РФ, тыс. штук

Рисунок 11. Численность научных работников (исследователей) в РСФСР и РФ, тыс. человек

Рисунок 12. Число работников в сельскохозяйственных организациях России, млн человек

Рисунок 13. Число тракторов в сельскохозяйственных организациях России, тыс. штук

Рисунок 14. Поголовье крупного рогатого скота в РСФСР и РФв хозяйствах всех категорий (на 1 января), млн голов

Рисунок 15. Тираж изданных книг и брошюр в РСФСР и РФ, млн экземпляров

Рисунок 16. Число зарегистрированных случаев разбоя и грабежа в РСФСР и РФ, тыс. за год

Рис. 8. В России сокращается пополнение экономики молодыми квалифицированными работниками — сокращена система профессионального обучения, да и готовит она почти исключительно персонал для сферы обслуживания.

Рис. 9, 10. Здесь видно, какова глубина провала в производстве ключевых видов машин как в России, так и в постсоветских республиках в целом.

Рис. 11. Резко сокращен научно-технический потенциал, что видно из динамики самого простого показателя — числа исследователей.

Рис. 12–14. Глубокая деградация происходит и в сельском хозяйстве. Резко сократилось число организованных работников, происходит архаизация технологии, аномальный спад переживает интенсивная отрасль — животноводство. В 1990 г. импорт составлял около 7,6% потребления мяса, а в последние годы около 36–37%. По сравнению с 2000 г. в 2007 г. импорт продовольствия вырос с 7,4 до 27,6 млрд долл.

Рис. 15. Тяжелый удар реформа нанесла по сфере культуры. Резко сократился тираж издаваемых книг.

Рис. 16. Все эти изменения сказались на общем состоянии населения, что выразилось в скачке преступности.

Вернемся к кризису советского общества.

К ошибкам советского руководства в социальной политике, которые оказали сильное воздействие на духовную сферу, следует отнести либерализацию принципов формирования шкалы социальных статусов. Вплоть до начала 1960-х гг. в СССР действовали критерии меритократии , согласно которым материальное и моральное вознаграждение росло соответственно заслугам. Приоритетными были их проявления в труде , творчестве и преданности общему делу . Престиж этих установок подкреплялся культурными средствами, так что за 30–40 лет в советском обществе сложился определенный культурно-исторический тип людей, которые и служили ядром социальной базы общественного строя. В процессе «десталинизации» руководство КПСС пошло на компромисс и допустило возникновение иерархии статусов, критерием в которой стало личное материальное благосостояние , не оправданное трудом. Обществу предложили ориентироваться на шкалу ценностей стяжателей.

Это тоже был особый культурно-исторический тип , антагонистический типу творцов и защитников советского строя. Выйдя в 1960–1970-е гг. на общественную арену, этот тип стал активно коррумпировать государственный аппарат и культурную элиту, шаг за шагом завоевывая гегемонию в массовом сознании. Именно он (а вовсе не буржуазия) и добился исторического реванша — сначала при попустительстве, а с 1985 г. — при открытой поддержке высшего руководства КПСС.

Эта опасность поджидает любой социалистический режим, который вынужден действовать в информационном пространстве, в котором доминируют СМИ, подчиненные мировому капиталу. Создать политические, социальные и культурные средства защиты против этой опасности — сложная теоретическая и практическая задача, и о ней надо говорить особо.

За каким же проектом общественного жизнеустройства видится будущее после того как социалистический проект понес серьезные потери?

В свое время капитализм с его хищным и разрушительным пафосом смог получить легитимацию только благодаря использованию новой технологии соблазна. Капиталу удалось найти способы разжечь в душе человека нестерпимое желание «иметь », дал каждому шанс утолить это желание — карабкаясь наверх и топча ближних. Все знали и понимали, что большинство будет затоптано, но каждый в душе надеялся на собственную удачу. Порядок был построен на костях затоптанных людей и на язвах разрушаемой Природы. Для оправданий такого порядка надо было деформировать разум и совесть большинства населения Земли.

Это чревато вероятной гибелью человечества. Если весь «золотой миллиард» станет потреблять на душу и выбрасывать грязи столько же, сколько США, производящие 20%, а потребляющие 40% мирового ВВП, то на остальную часть человечества просто не останется жизненного пространства. Несущая способность Земли будет исчерпана, и никакие Киотские протоколы не помогут.

Сегодня мы видим много признаков того, что мировая капиталистическая система и те общества, которые вынуждены идти в ее фарватере, подходят к концу большого цикла их более или менее стабильного состояния. В метрополии этой системы, на Западе, полным ходом идет демонтаж «общества благосостояния» — высшего достижения западной социальной философии модерна и социальной практики. Соответственно, распадается («деклассируется») средний класс, носитель западных ценностей и социальная база гражданского общества — другого достижения модерна и его политической философии. Даже пресловутая двухпартийная система с ее сдержками и противовесами выродилась. Двух партий уже нет, различия между ними свелись к различию двух актеров, выступающих в связке на сцене политического спектакля. Как выражаются политологи, Запад стал обществом ambi — dextra , обществом «двух правых» — взамен прежнему обществу, идущему галсами между праволиберальным и социал-демократическим проектами.

Капитализм держится потому, что он непрерывно и эффективно борется за сохранение и обновление своей культурной гегемонии. Тем не менее в мире постоянно возникают очаги сопротивления, разум и совесть обретают политическую волю и социальную организацию. Мы собрались в Гаване, на Острове свободы, где произошла революция, которая вобрала в себя дух и опыт целой череды больших революций и освободительных движений, соединила их с последними интеллектуальными и философскими достижениями модерна, вовлекла в себя оптимистическую и гуманистическую ветвь постмодерна. Здесь работает славная когорта мыслителей, творцов и тружеников, создающих социальные формы, которые наверняка войдут в ядро желанного миру образа будущего. Эту когорту возглавляет Фидель Кастро, снискавший искреннюю любовь большинства жителей Земли. Сюда, на этот форум, съезжаются ученые, воспитанные практически во всех цивилизациях, составляющих мировое сообщество.

Социалистические проекты, которые возникают как способ национальной и социальной защиты от экспансии мирового капитала, имеют объективные основания для того, чтобы завоевать прочную культурную гегемонию в своих народах и создать прочную и активную социальную базу. СССР проиграл информационно-психологическую войну конца ХХ в., но у всего прогрессивного человечества есть все основания выиграть войну смыслов начала ХХI в., ибо идее общества потребления социализм противопоставляет идею развития человека, а обществу, в котором меньшинство ведет сытую жизнь за счет страданий большинства, — идею солидарного жизнеустройства. Капитализм, разрушительный для природы и человека, ведет человечество к коллективному самоубийству, социализм даст новый импульс творчеству и самосовершенствованию человека. Он сделает возможным переход от «иметь — значит быть» к «творить и созидать».

Прошлой весной я посетил Институт сложности в Санта Фе (штат Нью-Мексико, США). К руководству этого института в ходе последней кампании по выборам президента США обращался Киссинджер с просьбой составить послание к американской нации для обоих кандидатов в президенты США — Джона Маккейна и Барака Обамы. Ученые Института ответили, что если США взяли на себя роль мирового лидера, такие обращения сегодня должны нести смыслы и образ будущего, притягательные для населения всего мира. Но электорат ни того ни другого кандидата это не увлечет. Это обнажит тот факт, что благоденствие Америки обеспечено страданиями других народов. Это и говорит о глубине кризиса.

Сегодня даже один из идеологов «нового мирового порядка», Френсис Фукуяма, всего 20 лет назад говоривший о том, что «у либерализма не осталось никаких жизнеспособных альтернатив», признает, что «либеральная экономика сошла с рельсов и грозит утянуть за собой в пропасть весь остальной мир. Бренд «Америка» переживает суровую проверку на прочность, в то время как альтернативные модели развития — китайская, русская — становятся более привлекательными».

Нынешний острый кризис в метрополии мировой капиталистической системы, который неизбежно обострит угрозы для периферии, делает еще более актуальной методологию «обновления социализма». Требуется приведение всех его систем в соответствие с теми вызовами, которые предъявляет сложность современного мира, новые политические технологии и новые типы войн.

Здесь, на Острове свободы, мы должны объединить усилия и собрать международный коллектив, способный наметить контуры того образа будущего, которое возможно и желаемо человечеству. В диалоге можно будет определить границы того, что совершенно неприемлемо для большинства, а также способы сделать это неприемлемое невозможным.