Мы живем в эпоху динамичных и регрессивных изменений правящих режимов — период важнейших политических изменений, в который драматический откат полувековых социально-экономических завоеваний трудящихся усугубляется глубоким и продолжительным экономическим кризисом и наступлением мирового финансового капитала. Данное эссе исследует наиболее существенные черты изменений режима, которые имеют огромное влияние на государственное управление, классовую структуру, экономические институты, политические свободы и национальный суверенитет. Мы разграничиваем два этапа процесса политической регрессии. Первый этап включает в себя переход от увядающей, деградирующей демократии к олигархии; суть второго этапа, разворачивающегося ныне в Европе, состоит в переходе от олигархической «демократии» к колониально-технократической диктатуре. Мы будем выявлять индивидуальные особенности каждого режима, сосредотачивая внимание на специфических условиях и социально-экономических факторах, стоящих за каждым «переходом». Мы определим ключевые понятия и их оперативное значение, а именно: природу и динамику «увядающих демократий» (УД), «олигархических демократий» (ОД) и «колониально-технократической диктатуры» (КТД).

Мы живем в эпоху динамичных и регрессивных изменений правящих режимов — период важнейших политических изменений, в который драматический откат полувековых социально-экономических завоеваний трудящихся усугубляется глубоким и продолжительным экономическим кризисом и наступлением мирового финансового капитала.

Данное эссе исследует наиболее существенные черты изменений режима, которые имеют огромное влияние на государственное управление, классовую структуру, экономические институты, политические свободы и национальный суверенитет. Мы разграничиваем два этапа процесса политической регрессии. Первый этап включает в себя переход от увядающей, деградирующей демократии к олигархии; суть второго этапа, разворачивающегося ныне в Европе, состоит в переходе от олигархической «демократии» к колониально-технократической диктатуре. Мы будем выявлять индивидуальные особенности каждого режима, сосредотачивая внимание на специфических условиях и социально-экономических факторах, стоящих за каждым «переходом». Мы определим ключевые понятия и их оперативное значение, а именно: природу и динамику «увядающих демократий» (УД), «олигархических демократий» (ОД) и «колониально-технократической диктатуры» (КТД).

Во второй части эссе мы детализируем политику КТД, режим которой достаточно далеко ушел от понятия суверенной представительной демократии. Мы проясним и уточним различия и сходства между традиционными военно-гражданскими и фашистскими диктатурами и современными КТД, сосредоточив внимание на идеологии аполитичной экспертизы и технократическом правлении, чтобы затем перейти к исследованию колониальной иерархической цепочки принятия решений.

В предпоследнем разделе мы ответим на вопрос, почему имперские правящие классы и их местные прислужники перешли от прежней формулы «демократического» олигархического «непрямого правления» к грубому захвату власти. Поворот к прямому колониальному правлению (его можно назвать переворотом) был согласован и реализован финансовой олигархией и правящими классами США и ЕС.

Мы дадим оценку социально-экономическим последствиям правления назначенных империей колониальных технократов и вскроем причины перехода от управления средствами убеждения, манипуляции и кооптации к правлению при помощи силы и декретов.

В заключительном разделе мы оценим поляризацию классовой борьбы в период колониальной диктатуры, в контексте выхолащивания избирательных институтов и радикально регрессивной социальной политики. Эссе рассмотрит вопросы борьбы за политическую свободу и социальную справедливость перед лицом силового управления, осуществляемого технократической властью.

На карту поставлены проблемы, выходящие далеко за рамки нынешних изменений политических режимов, определяющие жизненные перспективы, личные и гражданские свободы, благополучие будущих, ещё не родившихся поколений.

Увядающие демократии и переход к олигархии

Упадок и вырождение буржуазной демократии бросаются в глаза на каждом шагу. Коррупция стала всеобъемлющей, в то время как партии и их лидеры существуют на счет финансового подкупа богачей; посты в представительной и исполнительной власти давно имеют свою цену, покупаются и продаются; любой законодательный акт проталкивается и проплачивается влиятельными корпоративными «лобби», расходующими миллионы на написание законов и обустройство процесса их принятия. Известные торговцы политическим влиянием, вроде американского уголовника Джека Абрамова, хвастливо объявляют, что «каждый конгрессмен продается по сходной цене». Голосование граждан не значит абсолютно ничего: обещания политиков не имеют никакого отношения к их действиям после того, как они вступают в свои должности. Ложь и обман стали «нормой» в политическом процессе. Осуществление политических прав и свобод все больше и больше проходит под надзором полиции, а активные граждане подвергаются произволу и арестам. Политическая элита истощает общественную казну, субсидируя колониальные войны и оплачивая свои военные авантюры за счет уничтожения социальных программ и жизненно важных услуг.

Законодатели изощряются в язвительной демагогии, разыгрывая фальшивые, опереточные конфликты, изображая на публике межпартийные разногласия и пируя затем все вместе на частных вечеринках у общественного корыта. В условиях полной дискредитации законодательных институтов, распродажи оптом и в розницу государственных должностей, чиновники исполнительной власти, как избранные, так и назначенные, захватывают и узурпируют законодательную и судебную власть.

Упадочная демократия деградирует в «олигархическую демократию», когда чиновники исполнительной власти правят посредством указов и декретов, наплевав на демократические процедуры и интересы большинства. Исполнительная хунта выбранных и назначенных чиновников монопольно решает вопросы войны и мира, выделяет финансовой олигархии миллиарды долларов и евро, урезает жизненные стандарты миллионов граждан через принятие классово предвзятых «программ жесткой экономии». Законодатель отрекается от своей роли, отдает законодательную и надзорную функции исполнительной хунте, всецело подчиняясь её «свершившимся фактам». Гражданам отводится роль пассивных созерцателей происходящего, пусть даже их при этом переполняют презрение, отвращение и враждебность. Отдельные голоса несогласия тонут в какофонии, создаваемой нанятыми СМИ престижными «экспертами» и академиками, которые преданно служат финансовой олигархии и исполнительной хунте. Уже давно граждане не видят в законодателях защиту от узурпации и злоупотребления властью госчиновниками. Чтобы укрепить свою абсолютную власть, олигархия перекраивает и выхолащивает конституцию, ссылаясь на экономическую катастрофу и всепроникающую «террористическую угрозу». Огромный и постоянно растущий аппарат полицейского государства, с его неограниченными полномочиями, накладывает драконовские ограничения на гражданскую и политическую оппозицию. В то время как законодательная власть сужается и обессиливается, а исполнительные инстанции, наоборот, расширяют сферы своего влияния, оставшиеся куцые демократические свободы подвергаются «бюрократическим ограничениям» по времени, месту и формам проведения политической акции. Целью всего этого является минимизация шансов критически настроенного меньшинства мобилизовать симпатизирующее его позициям большинство. С углублением экономического кризиса инвесторы и держатели облигаций требуют всё более высокие проценты, а олигархия расширяет и углубляет меры жесткой экономии. Растущее неравенство обнажает истинную природу исполнительной хунты. Социальная база режима неуклонно сужается. Хорошо оплачиваемые квалифицированные рабочие и специалисты, средний класс начинают ощущать постоянную эрозию зарплат, доходов, пенсий, условий труда и отсутствие перспектив на будущее. Утрата общественной поддержки подрывает претензии хунты на собственную легитимность. На фоне массового недовольства и дискредитации власти разворачивается и обостряется фракционная борьба между враждующими кликами внутри «официальных партий» режима. «Демократическую олигархию» начинают толкать и тащить в разные стороны: она провозглашает сокращения социальных программ, однако у неё не хватает общественной поддержки для проведения их в жизнь. Она декретирует регрессивное налогообложение, но не может собрать эти налоги. Она развязывает колониальные войны, но не может их выиграть. Исполнительная хунта мечется между применением силы и поиском компромиссов, делая щедрые обещания международным банкирам, а затем, под давлением масс, отрекаясь от этих обещаний.

Проходит время, и ОД становится бесполезной для финансовой элиты. Её демократическая оболочка более не в состоянии обманывать народные массы. Продолжительные элитные междоусобицы подрывают способность правящих кругов навязывать свою волю в полном объеме. С этого момента ОД в качестве политической модели исчерпывает себя и становится неактуальной.

Финансовые элиты готовы и желают устранить все претензии и потуги на демократию. ОД представляется им слишком слабой. С её подверженностью давлению снизу, с её нескончаемыми фракционными разборками она оказывается неспособной к дальнейшему ужесточению социальной политики, к ещё большему ухудшению жизненных условий трудящихся.

На первый план выходит реальная власть исполнительной хунты. Международные банкиры отказываются от услуг «домашней хунты» и сажают на трон никем не избранных финансистов, уклончиво называя их «технократами».

Переход к колониально-технократической диктатуре

Прямое правление иностранных банкиров представляется околовластными идеологами как правление технократов — аполитичных спецов, экспертов, стоящих выше частных интересов. В реальности, за технократической риторикой скрываются официальные назначенцы, имеющие богатый опыт и сделавшие успешную карьеру в сфере обслуживания интересов крупного международного финансового капитала. Лукас Пападемос, назначенный премьер-министром Греции, работал на Федеральный резервный банк Бостона и, в качестве бывшего главы греческого Центробанка, несет ответственность за фальсификацию бюджетной отчетности, ставшую спусковым крючком греческой финансовой катастрофы. Марио Монти, назначенный премьер-министром Италии, ранее работал в ЕС и в «Голдман энд Сакс». Эти назначения основаны на полной и безоговорочной лояльности данных чиновников интересам международных банкиров и их готовности неустанно проводить реакционную социально-экономическую политику, направленную против рабочих Греции и Италии. Так называемые технократы не принадлежат ни к одной из партийных фракций, они совершенно не ответственны перед обществом и могут не обращать внимания на протесты. Они свободны от любых политических обязательств… за исключением одного – обеспечить выплату задолженности иностранным держателям облигаций, в особенности крупнейшим европейским и североамериканским финансовым институтам. Технократы целиком и полностью зависят от иностранных банков, обязаны им своим назначением и пребыванием в должности. У них нет никакой политической и организационной базы в странах, которыми они поставлены управлять. Они правят потому, что иностранные банки угрожают обанкротить страну, если та откажется принять их назначение. Технократы абсолютно зависимы в том смысле, что они являются инструментами и прямыми представителями евро-американских банкиров. «Технократы» по своей природе и стоящими перед ними задачами являются колониальными чиновниками, назначенными имперскими банкирами, поддерживаемыми ими и исполняющими их волю. Ни они сами, ни их колониальные хозяева не были избраны народами, которыми их поставили управлять. Их навязали народам при помощи экономического принуждения и политического шантажа. Проводимые ими меры призваны причинить трудящимся максимальную боль, полностью изменив основы отношений между трудом и капиталом, максимизировав власть и произвол последнего нанимать, увольнять, урезать зарплаты и ухудшать условия труда. Иными словами, технократическая повестка дня устанавливает политическую и экономическую диктатуру.

Общественные институты и политические процессы, связанные с капиталистически-демократическим «государством благосостояния», коррумпированные увядающей демократией и разъеденные олигархической демократией, оказываются под угрозой полного уничтожения новой колониально-технократической диктатурой (КТД). Язык социальной регрессии полон эвфемизмов, однако суть вещей предельно ясна. Социальные программы, поддерживающие общедоступное здравоохранение, образование, пенсионное обеспечение и страхование инвалидности сокращаются либо полностью ликвидируются, а «сэкономленные средства» идут на выплаты иностранным держателям облигаций (банкам).

Госслужащие увольняются, возраст их выхода на пенсию увеличивается, а их зарплаты и социальные льготы сокращаются. Общественные предприятия распродаются иностранным и местным олигархам, их услуги сокращаются и работники увольняются. Работодатели разрывают коллективные трудовые соглашения. Рабочих увольняют и нанимают заново, уже на условиях новых владельцев. Отпуска, выходные пособия, начальные зарплаты и выплаты за сверхурочные работы значительно урезаются. Все эти прокапиталистические, регрессивные, драконовские меры уклончиво называются «структурными реформами». Вместо процесса взаимных консультаций и поиска компромиссов устанавливается прямая диктатура капитала – «узаконенная» и осуществляемая назначенными технократами. Со времен фашистского правления Муссолини и хунты черных полковников (1967-1973) Италия и Греция ещё не знали такого беспощадного наступления на социальные и демократические права трудящихся.

Сравнение фашистской и технократической диктатуры

Прежние военные и фашистские диктатуры имеют много общего с нынешними технократическими деспотиями в том, что касается защиты капиталистических интересов и подавляемых общественных классов. Однако существуют и важные различия, маскирующие преемственность этих форм буржуазной диктатуры.

Военная хунта в Греции и режим Муссолини в Италии захватили власть путем насилия: поставили вне закона все оппозиционные партии, задавили профсоюзы и распустили демократически избранный парламент. Нынешние «технократические» диктатуры получили власть из рук политических элит олигархической демократии, т.е. произошла «мирная» передача власти, по крайней мере, на начальном этапе. В противоположность прежним диктатурам, современные деспотии сохраняют выхолощенный и искореженный избирательный фасад, используя его в качестве картонной дурилки «псевдо-легитимности», которой финансовые СМИ отвлекают внимание доверчивых граждан.

Однако лишь немногие покупаются на ложь неолиберальных СМИ. С самого первого дня технократического правления главным лозунгом организованных протестных движений Италии стал лозунг «Нет правительству банкиров!», в то время как в Греции народ приветствовал марионеточного прагматика Пападемоса скандированием: «ЕС, МВФ – пошли вон!».

Прежние диктатуры начинали как полномасштабные полицейские государства, арестовывая демократических и профсоюзных активистов ещё до того, как начинали проводить свою прокапиталистическую политику. Современные технократии сперва, при полном согласии парламента, разворачивают мощное наступление на права трудящихся, а затем, столкнувшись с упорным и последовательным сопротивлением «уличного парламента», переходят к эскалации полицейских репрессий, наращивая их постепенно, шаг за шагом…

Политика технократических диктатур: масштабы, глубина, методы

Диктаторская организация технократического режима вытекает из его политической миссии. Чтобы навязать политику, результатом которой является массивная перекачка богатства, власти и законных прав от труда к капиталу (особенно иностранному), необходимо установить авторитарный режим. Международная финансовая олигархия не может обеспечить долговременную экспроприацию трудящихся в условиях более-менее демократического правления, пусть это даже и увядающая и деградирующая олигархическая демократия. Поэтому у американских и европейских банкиров остается единственный выход – прибегнуть к прямым назначениям своих ставленников, которые будут проталкивать и навязывать всеми средствами серию долговременных, регрессивных и крайне болезненных изменений. Миссия технократов состоит в создании и поддержании институтов, которые смогут гарантировать выплату долгов с огромными процентами, за счет обнищания и маргинализации огромного большинства народа.

Задача КТД не в том, чтобы проводить некие краткосрочные регрессивные меры, вроде замораживания зарплат и увольнения нескольких тысяч учителей. Технократы должны превратить весть госаппарат в эффективный механизм экспроприации рабочих, изымающий их зарплаты и сбережения и перекачивающий изъятые средства в карманы держателей облигаций. Ради максимизации власти капитала над трудом, технократы предоставляют капиталистам абсолютные и неограниченные полномочия во всем, что касается условий трудовых соглашений, найма, увольнений, продолжительности рабочего дня и т.п.

«Метод правления» технократов состоит в том, чтобы прислушиваться только лишь к голосам иностранных банкиров, держателей облигаций и частных инвесторов. Процесс принятия решений становится закрытым, ограничиваясь тусовкой банкиров и технократов, без всяких намеков на прозрачность. Прежде всего, колониальные технократы обязаны всячески игнорировать протесты, а при необходимости и жестоко их подавлять. Давление банков не оставляет места и времени для колебаний, компромиссов или заминок – как это было при увядающей и олигархической демократии.

Десять исторических преобразований господствуют над повесткой дня технократических диктатур:

1. Массивные сдвиги в бюджетных ассигнованиях от благосостояния трудящихся к платежам по банковским процентам.
2. Крупномасштабные изменения в политике распределения доходов – от зарплат к прибылям, процентным платежам и арендной плате.
3. В высшей степени регрессивная налоговая политика, увеличение налогового бремени на зарплаты при снижении налогов на прибыль с облигаций и инвестиций.
4. Ликвидация гарантий занятости («гибкость рынка труда»), увеличение армии безработных и низкооплачиваемых работников, интенсификация эксплуатации труда («увеличение производительности»).
5. Пересмотр трудовых кодексов, подрыв баланса сил между организованным трудом и капиталом. Зарплаты, условия труда и вопросы соцобеспечения изымаются из рук рядовых профсоюзных активистов и передаются в ведение технократических «корпоративных комиссий».
6. Демонтаж полувековой государственно-общественной собственности на предприятия и социальные институты и приватизация телекоммуникаций, энергетики, здравоохранения, образования и пенсионных фондов. Приватизации в триллионы долларов являются беспрецедентными в мировой истории прибылями. Частные монополии приходят на место общественных и предоставляют меньшее количество рабочих мест и массовых услуг.
7. Центр тяжести в экономике смещается от массового производства товаров и услуг на внутренний рынок к производству товаров и услуг на зарубежные рынки. Эта новая динамика требует постоянного снижения зарплат во имя «конкурентоспособности», что отрицательно сказывается на объеме внутреннего рынка. Эта новая стратегия позволяет увеличить приток твердой валюты от экспорта для того, чтобы расплатиться по долгам с держателями облигаций, однако она ведёт к обнищанию и безработице среди местного населения.
8. По своей форме и содержанию технократическая диктатура направлена на создание «биполярной классовой структуры», в которой большая часть квалифицированных рабочих и среднего класса беднеет и страдает от низкой мобильности, в то время как узкая прослойка держателей акций и облигаций, владельцев крупного бизнеса беспредельно обогащается, наживаясь на высоких банковских процентах и низкой стоимости труда.
9. Дерегулирование капитала, приватизация и власть финансового капитала ведут к увеличению доли колониального (иностранного) владения землей, ресурсами, целыми секторами экономики и «социальными» службами. Национальный суверенитет уступает место имперскому суверенитету, как в экономике, так и в политике.
10. Объединенная власть колониальных технократов и имперских держателей облигаций, диктующая политику, концентрирует власть среди никем не избираемой элиты. Такой способ правления характеризуется чрезвычайно узкой массовой базой и не обладает народной легитимностью. Политически он сильно уязвим и, поэтому, вынужден постоянно прибегать к экономическому, политическому и военному шантажу.

Три этапа технократической диктатуры

Историческая задача технократической диктатуры состоит в уничтожении политических, социальных и экономических завоеваний рабочего класса, которых он добился после победы над фашистским капитализмом в 1945 году. Отменить более чем 60 лет истории – задача бесконечно нелегкая – не говоря уже о её осуществлении в условиях глубочайшего социально-экономического кризиса, в течение которого рабочий класс уже пережил ряд существенных сокращений зарплат и льгот, а число безработной молодежи в возрасте 18-30 лет в странах ЕС м Северной Америки варьируется от 25 до 50 процентов.

Технократы, выполняя заказ своих колониальных банковских хозяев, предлагают ещё больше понизить жизненный уровень и ухудшить условия труда. Предлагаемая «жесткая экономия» происходит на фоне роста экономического неравенства между 5% богачей и 60% бедняков, между южной и северной Европой. Столкнувшись с нисходящей мобильностью и тяжкими задолженностями, средний класс и в особенности его «образованные дети» глубоко возмущены призывами технократов к дальнейшим социальным сокращениям. Негодование распространяется от нижних слоев среднего класса к бизнесменам и специалистам, оказавшимся на пороге банкротства и потери статуса.

Технократические правители постоянно нагнетают чувство страха и раздувают панический ужас перед «катастрофическим коллапсом», который непременно произойдет, если измученный средний класс не смирится и не проглотит их «горькое лекарство».

Технократы зовут нынешнее поколение к жертвам, к совершению самоубийства ради спасения будущих поколений. С апломбом смирения они рассуждают о «равной жертве» — подразумевая под этим увольнения десятков тысяч работников и распродажу национальных достояний иностранным банкирам и инвесторам. Снижение общественных расходов ради платежей держателям облигаций и ублажения частных инвесторов превращает в горький абсурд любые апелляции к «национальному единству» и «равной жертве»… Технократический режим стремится действовать решительно и быстро, с целью навязать свои брутальные и регрессивные меры, отобрать разом все завоевания 60-ти лет истории. Ему необходимо успеть, пока массы не пробудились, не собрались с силами и не свернули ему шею.

Чтобы нейтрализовать политическую оппозицию, технократы требуют «национального единства» (т.е. единства банкиров и олигархов), поддержки увядающих электоральных партий и их лидеров, их полного подчинения угрозам и шантажу колониальных банкиров.

Политический век технократов вряд ли будет долог, учитывая предлагаемые ими драконовские и репрессивные шаги. При самом благоприятном для них исходе они смогут диктовать и осуществлять свою политику некоторое время, а затем возвратятся в свои прибыльные убежища в заморских банках.

Технократическое правление: первый этап

При единодушной поддержке СМИ и властных банкиров, технократы используют падение престижа и популярности презираемых и дискредитированных политиканов прошлых электоральных режимов. Они пропагандируют образ «чистого правительства», имея в виду эффективный и компетентный режим, способный на «решительные действия». Они обещают положить конец ухудшению жизненных условий и политическому параличу. В начале своего правления технократические диктаторы эксплуатируют всеобщее отвращение к привилегированным политиканам-бездельникам, надеясь заполучить если не активную поддержку, то хотя бы пассивное согласие большинства населения, мечущегося в поисках «спасителя».

Следует отметить, что среди наиболее политически сознательного и социально активного меньшинства все эти манипулятивные приемчики не имеют никакого успеха: оно немедленно распознало классовую суть технократического режима как нелегитимного, черпающего свою власть у иностранных банкиров. Эти сознательные и активные люди борются за права граждан и национальный суверенитет. С самого начала, даже под покровом чрезвычайных полномочий, технократы столкнулись с массовым сопротивлением.

Банкиры реалистично признают, что технократам надо действовать быстро и решительно.

Этап второй: технократы применяют политику шока

В первые 100 дней технократы развязали яростную классовую борьбу против рабочих, сравнимую только с военными и фашистами. Во имя Свободных Рынков, Держателей Облигаций, Сатанинского Альянса олигархов и банкиров диктуются указы и принимаются законы, которые приведут к немедленному увольнению десятков тысяч наемных работников в госсекторе. Десятки госпредприятий выставляются на аукцион. Гарантии занятости отменяются, и увольнение без объяснения причин становится повседневной узаконенной практикой. Регрессивное налогообложение вводится декретом, и многие тысячи домохозяйств погружаются в беспросветную нищету. Вся пирамида доходов переворачивается верх дном. Технократы увеличивают неравенство и углубляют обнищание.

Первоначальная эйфория сменяется горьким разочарованием в режиме технократов. Нижние слои среднего класса, надеявшиеся на патерналистское диктаторское решение своих проблем, понимают, что их «опять кинули». В то время как технократический режим очертя голову кидается выполнять свою миссию по обогащению иностранных банкиров, общественное настроение стремительно портится, разочарование охватывает даже «пассивных соглашателей». Колониальный режим, стремящийся всеми силами максимизировать отток государственных доходов в карманы держателей облигаций, не оставляет простому народу даже крошек с барского стола.

Скомпрометированная политическая олигархия пытается отыграться и начинает «оспаривать» некоторые частности технократического «цунами», сметающего социальную структуру общества. Масштаб и размах экстремизма диктатуры и усиление массового недовольства происходящим пугает коллаборационистов из политических партий, в то время как банкиры заставляют их идти на ещё большие сокращения в социальной сфере. Перед лицом нарастающей общественной бури технократы начинают съеживаться.

Банкиры призывают крепиться и предлагают новые кредиты для «поддержания курса». Технократы молят о дополнительном времени и обещают, что процветание «вот-вот наступит». В основном они надеются на полицию и милитаризацию гражданского общества.

Миссия выполнена: гражданская война или возвращение олигархической демократии?

Результат «эксперимента» с КТД режимом трудно предсказать. Во-первых, потому, что проводимые меры настолько экстремальны и обширны, что против них способны объединиться и выступить одновременно все важнейшие общественные классы (кроме верхних 5%). Концентрация власти в руках «назначенной» элиты все сильнее изолирует её и объединяет большинство граждан в борьбе за демократию, против колониального подчинения и неизбранных правителей. Шаги, одобренные технократами, имеют крайне мало шансов на полное осуществление, особенно там, где дело касается госслужащих, их массовых увольнений и сокращений их зарплат и пенсий. Всеобъемлющие сокращения подрывают стратегию «разделяй и властвуй». Учитывая размах и глубину удара по госсектору и унижения госслужащих, очень вероятно, что разрывы и трещины пройдут по военному и полицейскому аппарату, а это особенно опасно в том случае, если восстание против режима примет насильственный характер. Технократическая хунта не может гарантировать осуществление своей политики. В таком случае доходы начнут падать, забастовки и протесты отпугнут хищных покупателей государственных фирм. Кризис ударит по местному бизнесу, производство упадет и рецессия углубится.

Технократическое правление по своей природе является переходным. Под угрозой массовых восстаний новые правители сбегут в свои заморские финансовые святилища. Местные олигархические коллаборационисты будут в спешном порядке наращивать свои миллиардные счета в банках Лондона, Нью-Йорка и Цюриха.

Технократическая диктатура сделает все возможное, чтобы вернуть власть олигархическим демократам с условием, что те сохранят регрессивные изменения. Технократическое правление окончится «бумажной победой», если зарубежные банки решат, что «возвращение к демократии» вписывается в «новый порядок».

Применение силы может вернуться бумерангом. Новые угрозы технократов и олигархов, обещающих экономическую катастрофу в случае невыполнения их требований, натолкнутся на реально существующую нищету и массовую безработицу. В глазах миллионов реальная катастрофа, наступившая в результате осуществления политики технократов, перевесит все угрозы катастрофы грозящей. Мятежное большинство может сделать выбор в пользу восстания и свержения старого порядка и попытаться построить независимую социалистическую республику. Одним из непредвиденных последствий навязывания радикального колониально-технократического режима является то, что он расчищает политический ландшафт от паразитического нароста политической олигархии и закладывает основу для решительного разрыва с прошлым. Он облегчает отказ от выплаты долгов и восстановление социальной структуры независимой демократической республики.

Серьезная опасность состоит в том, что дискредитированные политики прежнего порядка могут попытаться демагогически перехватить знамя и лозунги демократии, «анти-технократической» борьбы, чтобы воскресить, как говорил Маркс, «всю старую мерзость». Возвратившиеся олигархи приспособятся к «реструктурированному» новому порядку выплаты внутреннего долга, как неотъемлемой части бесконечного процесса социальной деградации. Революционная борьба против технократических диктаторов должна продолжаться и углубляться, чтобы не допустить возрождения демократической олигархии.