Russian
| English
"Куда идет мир? Каково будущее науки? Как "объять необъятное", получая образование - высшее, среднее, начальное? Как преодолеть "пропасть двух культур" - естественнонаучной и гуманитарной? Как создать и вырастить научную школу? Какова структура нашего познания? Как управлять риском? Можно ли с единой точки зрения взглянуть на проблемы математики и экономики, физики и психологии, компьютерных наук и географии, техники и философии?"

«КОНСПИРОЛОГИЯ – ВЕСЁЛАЯ И СТРОГАЯ НАУКА ИЛИ О ТОМ, ЧТО РЕАЛЬНАЯ ВЛАСТЬ – ЭТО ТАЙНАЯ ВЛАСТЬ» 
А.И. Фурсов

Опубликовано в: Будущее России

С точки зрения наших размышлений очень важен вывод Бурдье о том, что сама формализация-рационализация государства, превращение его в абстрактный принцип, отделённый от персонификаторов? есть не только объективный процесс эволюции государства как целостности, но и результат сознательной деятельности заинтересованных экономических, социально-политических и профессиональных групп, которые, подталкивая этот процесс, используют его «целостные» материальные и идеологические результаты в своих групповых и корпоративных интересах, как орудие в социальной борьбе. Одновременное возникновение нации-государства и феномена идеологии, т.е. такого светского рационального знания, цель которого – представить частные интересы в качестве общих, не случайно. Это две стороны одной медали.

Если сформулировать тезисы Бурдье другим языком, то юристы и «академики», по крайней мере, та их часть, что включена в истеблишмент или обслуживает его, выступают в качестве персонификаторов социально-политического заговора. Однако на самом деле этот conspiratio вторичен, носит функциональный характер, и Бурдье должен был бы зафиксировать это. Первичный заговор – это те, в чьих руках власть и богатство, кто оплачивает функционирование в своих интересах корпораций юристов, академиков и др. В любом случае перед нами теневой мир, теневая иерархия разных уровней, «обратная сторона» нации-государства, которая и является реальной; фасад лишь оказывается более или менее фикцией – холстом с нарисованным на нём очагом, за которым скрывается потайная дверца. А ключ к ней и должен раздобыть конспиролог, похитив его у карабасов-барабасов капсистемы и обслуживающих их дуремаров, лис-алис и котов-базилио интеллектуально-идеологического труда.

В теневом мире граница между обычным функционированием К-структур и теневым функционированием формальных и открытых структур стирается. Показательно, что именно с возникновением нации-государства, т.е. той формы, с которой государство в максимальной степени превращается в функцию капитала, в «комитет, управляющий общими делами буржуазии» (К. Маркс, Ф. Энгельс), теневой, внеполитический, надгосударственный аспект функционирования власти обретает свой завершённый вид, что создаёт условия для перемены мест хозяина и тени, т.е. реального выхода на первые роли различных К-структур.

К-структуры ХХ в. – это, прежде всего (хотя и не только), ответ накопителей капитала на мировом уровне нации-государству, гражданскому обществу и всеобщему избирательному праву на уровне государственном. Чем более прозрачны (внешне) действия государства, чем более оно ограничено в своей открытой деятельности, тем шире закрытая, теневая, серая зона действий государства; чем больше у последнего тайных функциональных органов, тем последние автономнее – вплоть до создания своей экономики (чаще всего «на паях» с криминалом), до ведения своей внешней политики. Тень, как уже говорилось, начинает подчинять своего хозяина, а глобализация создаёт хорошие условия для этого. Чем больше достижений открытости на национальном уровне, тем больше контрусилий на теневом, причём главным образом мировом уровне – закон сохранения вещества, энергии (и, добавлю я, информации) в социосфере.

Но вот что интересно: современная ( modern ) наука об обществе сконструирована так, что «видит» и изучает только видимую сторону, «материю», «мир», – для этого у неё есть триада «экономика, социология, политическая наука». А для теневой «зоны» и о ней, для К-структур, «тёмной материи», «антимира», т.е. для зоны, где принимаются главные решения, где происходит реальное управление обществом, психоисторией в различных её информпотоках, науки нет. Парадокс: не искажая или почти не искажая реальность сами по себе, дисциплины триады фактом своей монополизации изучения общества автоматически искажают картину мира, исключая из него как минимум половину, уравновешивающую своим скрытым удельным весом историческое значение массовых процессов и нередко направляющую их (что не исключает довольно частых поражений конспироструктур, особенно в кратко- и среднесрочной перспективе: интернационал-социалистическая революция в России и то, что за ней последовало; Веймарская республика и то, что за ней последовало).

То, что конспирология не оформилась институционально, а остаётся занятием отдельных лиц, часто любителей (в научной среде конспирология, как правило, – некомильфо), не случайно: современная наука об обществе выстроена под интересы накопителей капитала, которые строго хранят свои секреты, главный механизм функционирования своей системы. Ergo : настоящая конспирология по своей сути – не просто одна из социальных дисциплин среди социологии и прочего, она рядо- и равноположенное им эпистемологическое поле, со своим внутренним членением, со своими особыми методами обработки информации и исследования, со своей высшей математикой. Она – поле и средство социальной борьбы в научной сфере, а К-структуры – лишь один из её объектов.

Если говорить о последних, то, как правило, модификация старых или формирование новых К-структур происходили в канун, во время и сразу после крупных войн. Можно сказать, что заговор был конкретной формой подготовки войн – не в том смысле, что собралась кучка поджигателей-плохишей, запалила бикфордов шнур и – «то-то сейчас грохнет» . Заговорщики и поджигатели – это нечто более серьёзное. Заговор был системой выявления, артикуляции и представления тайным образом определённых интересов, как правило, наднационального уровня, и лучшим средством реализации этого процесса были различные закрытые или просто тайные структуры и их агенты. Причём многие структуры подобного рода создавались на самом высоком уровне. Один из лучших примеров – группа Сесила Родса, историю которой великолепно описал американский историк Кэрролл Куигли (1910–1977) в работе «Англо-американский истеблишмент» (1981 г.).

В феврале 1891 г. в Лондоне было создано тайное общество, существование которого К. Куигли считает «одним из важнейших исторических фактов ХХ в.» . Отцами-основателями тайной структуры стали три влиятельнейшие фигуры британской общественно-политической жизни: Сесил Родс, основатель и совладелец алмазодобывающей корпорации «Де Бирс» и других горно-промышленных монополий в Южной Африке; Уильям С. Стэд – самый известный и сенсационный журналист того времени (в 1912 г. погиб во время крушения «Титаника»); и Реджиналд Бэлиол Бретт (впоследствии – лорд Эшер), друг и доверенное лицо королевы Виктории, а позднее ближайший советник Эдуарда VII и Георга V. В разное время группа называлась по-разному («Тайное общество Сесила Родса», «Детский сад Милнера», «Группа Круглого стола», «Группа The Times », «Группа Чатам-хауса», «Группа Олл-Соулз». Главная цель, однако, оставалась неизменной: укрепление Британской империи в условиях утраты Великобританией гегемонии.

Эта цель была сформулирована уже в первом завещании Родса в 1877 г. (само общество упомянуто в пяти завещаниях из семи): «Распространение британского правления в мире, совершенствование системы эмиграции из Соединённого Королевства и колонизации британскими подданными всех земель, где средства к существованию можно приобрести энергией, трудом и предприимчивостью… в конечном счёте возврат Соединённых Штатов Америки как составной части Британской империи, консолидация всей империи, введение системы колониального представительства в имперском парламенте, что может способствовать сплочению разъединённых членов империи, и, наконец, основание такой великой державы, которая сделает войны невозможными и будет содействовать лучшим интересам человечества» .

В качестве модели организации и функционирования тайного общества Родс избрал иезуитов. В двух его последних завещаниях общество не упомянуто: будучи уже весьма известным, Родс не хотел привлекать к нему внимание. Члены группы, в которой выделялись два круга – внутренний («Общество избранных») и внешний («Ассоциация помощников»), – были активны в сферах политики, журналистики, науки и образования. Стратегия общества (группы) была проста: во-первых, привлечение на свою сторону людей со способностями и положением и привязывание их к блоку посредством либо брачных уз, либо чувства благодарности за продвижение по службе и титулы; во-вторых, влияние с помощью привлечённых на государственную политику, главным образом путём занятия членами группы высоких постов, которые максимально защищены от влияния общественности, а иногда по своей сути просто скрыты от неё.

Тайное общество было саморазвивающейся, «ветвящейся» системой. Так, внутри группы Родса со временем выросла группа Милнера, ставшая после 1916 г. его реальным центром. Главными целями Милнера (он почерпнул их из идей Арнолд Дж. Тойнби – дяди и тёзки знаменитого философа истории) были следующие: расширение и интеграция империи и развитие благосостояния общества необходимы, чтобы продолжал существовать британский образ жизни; последний является инструментом, который раскрывает все лучшие и высшие способности человечества.

В 1920-е годы одним из важнейших инструментов общества в целом и группы Милнера в частности стал созданный и полностью контролируемый ею Королевский институт международных отношений (КИМО). Подлинным основателем института был Кёрзон, а состоялось основание на совместной конференции британских и американских экспертов в гостинице «Мажестик» в 1919 г. Штат института составили совет с председателем и двумя почётными секретарями и небольшая группа сотрудников. Среди последних наиболее значительной фигурой был Арнолд Дж. Тойнби, племянник друга Милнера по Бейллиолу, автор знаменитого многотомника « A Study of History » .

КИМО организовывал дискуссии и исследовательские группы, спонсировал исследования и публиковал их результаты. Институт опубликовал «Историю мирной конференции» и издавал «Журнал» с отчётами о дискуссиях, а также ежегодный «Обзор международных дел», составляемый его служащими (прежде всего Тойнби) или членами группы Милнера. Ещё одним ежегодником был «Обзор отношений в Британском Содружестве», финансируемый с помощью гранта от нью-йоркской корпорации Карнеги. Институт создал филиалы в доминионах и даже распространил своё влияние на страны вне Содружества – с помощью Организации интеллектуального сотрудничества Лиги Наций. Со времени чехословацкого кризиса сентября 1938 г. КИМО стал неофициальным консультантом Министерства иностранных дел, а с началом Второй мировой войны официально превратился в его исследовательское отделение.

«Когда выясняется связь влияния, которым пользуется Институт, с влиянием группы Милнера в других сферах – образовании, администрации, газетах и периодических изданиях, – начинает вырисовываться по-настоящему устрашающая картина. Она устрашающа , – рассуждает К. Куигли, – не потому, что власть группы Милнера использовалась в злых целях. Это не так. Напротив, в целом она использовалась с лучшими намерениями – если даже эти намерения были идеалистическими почти до академичности. Картина устрашающа, потому что такая власть, каковы бы ни были цели её применения, слишком велика, чтобы её можно было вверить любой группе… Ни одной стране, ценящей свою безопасность, не следует допускать то, чего достигла в Британии группа Милнера: небольшая группа людей не должна быть в состоянии располагать такой властью в управлении и политике; она не должна получать почти полный контроль над публикацией документов, относящихся к их деятельности; она не должна оказывать столь сильное влияние на каналы информации, формирующие общественное мнение; она не должна столь полно монополизировать написание и преподавание истории своего периода» .

Велико было влияние группы в средствах массовой информации. Её рупором были газета The Times и ежеквартальный журнал The Round Table (издавался с 1910 г., был задуман как средство влияния на тех, кто влияет на общественное мнение). Кроме того, группа оказывала существенное влияние на журналы Quarterly review , The Economist , Spectator .

От Холодной войны – к глобализации, или Большая Охота К-структур

К-структура Родса – Милнера возникла и активно действовала в эпоху империализма, которую называют ещё «эпохой соперничества» – rivalry , 1875 – 1945 гг., когда гегемония Великобритании уже уходила, а новая гегемония ещё не установилась. С установлением этой гегемонии на арену активно вышли новые игроки – финансовый капитал, устроивший кризис 1929 г. и сыгравший огромную роль в развязывании последней мировой войны; государственно-монополистический капитал (прежде всего в виде военно-промышленного комплекса); транснациональные корпорации; набиравшие всё большую силу и автономию благодаря «холодной войне» спецслужбы. Все эти агенты действовали в значительной степени тайно, а потому создавали новые К-структуры (или придавали новые функции старым).

Развитие финансового капитала, формирование государственно-монополистического капитализма (ГМК) в 1920–1930-е годы и транснациональных корпораций в 1950–1960-е – всё это привело к появлению новых К-структур, которые сыграли огромную роль в подготовке Второй мировой войны и Холодной войны. Это и Совет по международным отношениям (1924 г.), и Бильдербергерский клуб (1954 г.), и Римский клуб (1968 г.), и Трёхсторонняя комиссия (1973 г.), «боевым крещением» которой, как утверждает Луис Гонсалес-Мата (бывший сотрудник Главного управления безопасности Испании, сотрудничавший с ЦРУ), была ликвидация в 1974 г. премьер-министра франкистского правительства и «твердолобого недемократа Карреро Бланко»; его место занял либерал Фрага Ирибарне, ставленник Трёхсторонней комиссии. Думаю, однако, что эти структуры с богатой конспиродеятельностью в значительной степени представляют собой фасад, а то и просто «акции» (структуры) прикрытия, – о настоящих конпироструктурах мы просто не знаем, они хорошо упрятаны там, где умный человек прячет камешки, – среди камешков на морском берегу; вычисление и научно обоснованный поиск таких структур-невидимок – одна из задач конспирологии.

Если до Второй мировой войны императивом развития мировой конспиросферы были расширение и усложнение капсистемы, то после её окончания главным фактором этого развития стало противостояние двух систем – капиталистической и антикапиталистической, породившее принципиально новую форму войны. Мы по привычке пользуемся для её определения метафорой Холодная война. В качестве метафоры этот термин вполне годится, но он не вскрывает сути явления, принципиально новой – психоисторической – войны против СССР, которая развивалась главным образом в виде заговора и которую наряду с западными правительствами вели различные наднациональные К-структуры. Несмотря на то что СССР, русские потерпели поражение в психоисторической войне, мы до сих пор не проанализировали социальную природу, механику и логику этой войны как принципиально нового феномена в мировой истории, нового не только по своей сути – проектной, но и по генезису, т.е. как феномена, в значительной степени созданного К-структурами, заговором. Мы до сих пор не поняли ни того, что Холодная война – это вовсе не нечто менее опасное по своим последствиям, чем война «горячая», что это не мирное противостояние, а самая настоящая война, но объект уничтожения, убийства в ней – не отдельный человек, не физический индивид, а индивид социальный, система. Да, эта война главным образом бескровная, но от того не менее страшная.

Именно изобретение глобальной и тотальной психоисторической войны и задачи её ведения, а не только экономическая интеграция Запада в условиях гегемонии США (эти факторы были менее важны) оформили заговор как единый мировой феномен с единым центром-спрутом. Новый феномен (психоисторическая война) и новая функция (её ведение) потребовали полной перестройки К-структур в единую иерархическую систему. Впервые в истории публичные структуры (правительства) Запада (включая США) в важнейшем аспекте своего функционирования – противостояния иной системе – оказались во многом зависимы от комплекса (сети, паутины) К-структур и возникло нечто похожее на мировую иерархию последних. По-настоящему вести широкомасштабную тотальную психоисторическую войну способны только К-структуры; правительства могут вести главным образом обычные, «горячие» войны. В психоисторической войне они в лучшем случае подручные К-структур, выражающих интересы только хозяев капсистемы, не примешивая к ним даже фиктивно, на уровне риторики и пропаганды «интересы общества», т.е. основной массы населения. К-структуры – это истинная власть в буржуазном обществе второй половины ХХ в., очищенная от представительства иных интересов, чем таковые верхушки буржуазии, и потому абсолютно циничная (т.е. реалистическая без моральных принципов) и тайная. Психоисторическая война и кризис Запада, прежде всего Америки 1973 – 1987 гг. как эпизод этой войны, позволили сформироваться Заговору как мировому (глобальному) Институту, сумевшему привлечь на свою сторону важные сегменты советской верхушки и её интеллектуальной обслуги.

Можно даже сказать, что именно Холодная война – первая в истории глобальная война и стала средой («первичным бульоном») и средством создания глобального « conspiracy » , заговора. Более того, именно она создала условия для того, чтобы его структуры – К-структуры – в значительной степени заняли верхние ступени в глобальной иерархии, главное место в ней. В борьбе с СССР К-структуры во многом подчинили себе прежде всего структуры явные, легальные. Это было тем легче сделать, что оперативное пространство «закрытых» структур К-типа, их locus standi качественно отличался от такового «открытых», – оно было не государственным, а глобальным, что давало капсистеме, точнее, её «властелинам колец» огромное преимущество; по сути, сам этот уровень, масштаб становился мощным социальным оружием, эдаким глобальным властно-технологическим гиперболоидом. В то же время в ходе Холодной войны произошло ещё одно изменение: ряд государственных структур – главных агентов этой войны (спецслужбы, разведуправление – например, ЦРУ) по своей сути всё больше превращались в К-структуры и благодаря этой мутации – в невидимые правительства.

Именно в своей К-структурной ипостаси уже с 1950-х, а ещё более активно с 1960-х годов спецслужбы, разведуправления и т.п., деятельности которых Холодная война придала глобальный масштаб, стали тесно переплетать свою деятельность с таковой транснациональных компаний (ТНК), нередко (и чем дальше, тем больше) выступая в качестве органов не столько государства, сколько ТНК, создававших свою мировую паутину – как явную, так и тайную, свой мир – рядом, над и под – (с) миром государств. Об этом прямо сказал ещё в 1981 г. Сэмюэл Хантингтон (тот самый): в то время как представители государств, заметил он, «заняты бесконечными спорами на конференциях и советах ООН… агенты транснациональных организаций на всех континентах заняты плетением паутины, крепко связывающей мир» , но связывающей не государственным образом и в интересах не государства, а некоего социально-экономического и властного паука, игнорирующего границы между государствами.

Иными словами, мало того что в послевоенную эпоху в США возникла неформальная структура военных служб и служб разведки с ядром в виде ЦРУ (Майкл Паренти называет эту структуру «государством национальной безопасности»), которая со временем установила неформальные связи с аналогичными службами других стран, создав нечто вроде транснациональной корпорации спецслужб, эти структуры начали тесно взаимодействовать с ТНК как более удобным и значимым партнёром, чем государство. Ясно, что это ещё более усиливает внеэкономический, организационный потенциал ТНК, который во многих отношениях и без этого превосходит государственный.

Ещё четверть века назад Хантингтон и другие специалисты по ТНК обращали внимание на то, что методы, с помощью которых последние осуществляют планирование и оперативные функции, намного опережают таковые нации-государства, благодаря такому оргоружию ТНК оставляют позади нации-государства и их международную систему. Именно на ТНК начали переключать свою деятельность К-структуры. В 1990-е годы это приведёт к тому, что в мире наряду с внешней политикой государств появятся «внешние политики» ТНК, спецслужб и различных агентств. Ну а внешняя политика самих государств становится всё более тайной, К-структурной, что ещё более ослабляет государство, денационализирует его.

Вот что пишет по этому поводу главный редактор Radio France Internationale Ришар Лабевьер: «Мы уже лет десять являемся свидетелями возникновения американской тайной внешней политики. За коммюнике Государственного департамента вырисовываются внешнеполитические действия, которые определённым образом противоречат позициям, официально объявленным правительством первой державы в мире. Налицо тайные “внешние политики” – именно так, во множественном числе, поскольку интересы разных агентств и частных субподрядчиков не всегда подчиняются одной линии поведения» . Вернёмся, однако, в начало послевоенной эпохи.

СССР как антикапиталистическая система не смог создать социальное оргоружие, адекватное новой эпохе. Коминтерн как оргформа (оргоружие) и К-структура был адекватен уходящей эпохе войн и революций и не пережил её, так как оказался, как ни парадоксально это покажется на первый взгляд, мало приспособлен для эпохи глобального противостояния систем. Его роспуск Сталиным в 1943 г. только внешне кажется конъюнктурным решением; на самом деле Коминтерн к тому времени уже выполнил свою историческую роль, причём выполнил её главным образом в 1920-е годы. Не случайно в 1919 – 1928 гг. прошло шесть конгрессов Коминтерна, а в 1929 – 1943 гг. – только один (последний, VII – в 1935 г.).

Вопрос о том, почему системный антикапитализм не смог институциализировать и развить в новых условиях протоглобальное организационное оружие, почему антикапиталистическая протоглобальная К-структура так и не стала глобальной, – отдельная тема. Скорее всего, по тем же причинам, по которым не победил в глобальном масштабе антикапитализм; в этом плане судьба Коминтерна может читаться и как «знак на стене» коммунистической системе в целом.

Интересно другое. Как раз именно тогда, когда СССР в противостоянии капсистеме по сути отказался от «коминтерновской» тактики, всё более интегрируясь в межгосударственную систему и ведя себя на международной арене пусть как особое, но всё же государство (идея «мирного сосуществования государств с различным социально-экономическим строем», озвученная впервые в 1953 г. Георгием Маленковым), США приняли на вооружение «коминтерновскую» тактику. В 1953 г. сенатский комитет по международным делам пришёл к выводу о невозможности мирного сосуществования с СССР и, как следствие, о необходимости активизировать противостояние на мировом (глобальном) уровне в виде подрывной деятельности, прежде всего – в психоисторической сфере.

Эта деятельность, естественно, потребовала адекватных своей природе К-структур глобального уровня, которые благодаря ей и оказались «властелинами колец» Запада. Холодная война таким образом – ещё раз обратим на это внимание – стала средством перехода реальной власти на самом Западе, в ядре капсистемы «в руки» К-структур глобального масштаба, перемещения этой власти на глобальный уровень. И произошло это именно тогда, когда системный антикапитализм этот уровень как особое качество в какой-то степени освободил, ушёл с него, – глобальным игроком оказалось «государство», вовсе для этого уровня не приспособленное и не предназначенное.

На пороге футуроархаического мира

Глобальное пространство по своей социальной конструкции неоднородно. Глобальный мир – это вовсе не вся планета в целом. Глобальный мир – это мир богатых зон на Севере, т.е. в ядре капсистемы, и их точек-анклавов в «остальном» мире. Глобализация – это и есть связь-сеть этих зон и точек, «где чисто и светло» , включение их в единую систему с одновременным и обязательным исключением из неё всего остального. Глобализация по сути есть исключение из мира богатых точек (пуантилистского) мира, выталкивание в неоварваризацию, в неоархаизацию, в серые зоны 80% мирового населения. Именно К-структуры в их функции мирового управления наилучшим образом приспособлены для реализации процесса исключения.

Ясно, что процесс этот не может быть ни мирным, ни безболезненным. Этот процесс – война. Глобализация по сути и есть социальная война, а точнее, такая форма геоисторических действий, в которой грань между войной и миром стёрта, в которой военных целей добиваются мирными средствами и наоборот. Внешне это выглядит как мировой хаос, мировой беспорядок, где сильные и слабые воюют друг с другом и между собой, где Саддам рискует напасть на Кувейт, по сути бросая вызов США, где режут друг друга хуту и тутси, где американцы бомбят Югославию и Афганистан. Впрочем, хаос этот во многом создаётся, управляется и направляется, но это отдельная тема.

Перед нами принципиально новый тип войны – всемирно-пуантилистский. Мировые войны в капиталистической системе были выяснением отношений между претендентами на гегемонию – Великобританией и Францией, США и Германией. При этом один претендент был державой континентальной, а другой – морской, он-то и становился победителем. Правда, победа эта, как правило, была обусловлена союзом морской державы с такой континентальной державой, как Россия-СССР, – я подробно описал этот механизм в «Колоколах Истории».

Если в мировых войнах решался вопрос о том, кто будет гегемоном капсистемы, то в глобальной «холодной» войне решается вопрос о том, кто будет хозяином планеты в целом и какая социальная система будет на ней единственной.

Всемирная война – это война, которая может идти повсеместно в мире, во многих точках, между многими агентами, но не охватывая мир в целом, не затрагивая как систему, вопрос общемировой гегемонии в ней, идти не между двумя агентами (или блоками).

Такая – всемирная, точечная, «пуантилистская» война уже идёт. Это не война-целостность, а война-совокупность локальных конфликтов, точнее, мятежей неких зон, районов против центральной власти. Так называемый «международный терроризм» в тех случаях, когда он не ширма и не маска спецслужб, – это одна из форм всемирной пуантилистской войны, не имеющая никакого или почти никакого отношения к эпохе, в начале которой – итальянские карбонарии, а в конце – итальянские же «Красные бригады». Всемирная война, помимо прочего, направлена на то, чтобы либо отобрать у центральной власти право распоряжаться местными ресурсами, либо насильственным, чаще всего террористическим путём заставить эту центральную власть согласиться с тем, что локальный хищник будет в той или иной форме эксплуатировать подконтрольные ей ресурсы и население. Это, на мой взгляд, и есть всемирная война XXI в. , война эпохи позднего капитализма (и, как знать, возможно, и посткапитализма, со всей очевидностью возникающего на наших глазах в качестве намного более жестокого, «эксплуататорского» и неэгалитарного общества, чем буржуазное).

Субъектами всемирной точечной войны выступают не только и даже не столько государства, сколько ТНК, криминальные сообщества, кланы, террористические группы, ну и, естественно, государства, причём одновременно в их официальной и неофициальной, К-структурной ипостаси; при этом ипостаси могут вступать в острейшее противоречие друг с другом, и, условно говоря, разные «этажи» одного и того же учреждения могут оказаться на двух, а то и на трёх или более различных сторонах. Иногда они воюют между собой, иногда – с государством. Для этого в современном мире есть все условия. С одной стороны, высокоразвитые военные технологии (ядерное, бактериологическое, информационное, организационное и т.п. оружие) перестали быть монополией государств. С другой стороны, пуантилистский характер глобального мира, представленного ограниченным пространством зон ядра и их анклавов на Юге (как правило, это крупные города), делает этот мир весьма уязвимой целью.

Как заметил известный американский журналист Джон Рестон, «мы находимся… в начале (эпохи. – А.Ф.) тирании воинствующих меньшинств. Чем больше людей скапливается в городах по всему миру, тем уязвимее эти города перед лицом безответственных политических организаций» . В такой ситуации инициированное небольшой группой событие, точечное действие может всерьёз изменить ход глобальной истории – бредбериевский «эффект бабочки» становится практическим геоисторическим кошмаром.

В наши дни совершенно по-новому оживает столь популярная в 1920-е годы тема одиночек, стремящихся захватить власть над миром, – беляевские «Властелин мира» и «Продавец воздуха», «Гиперболоид инженера Гарина» и многое другое. Глобализация подводит реальный финансово-экономический и политический базис под структуры типа «Спектра» и персонажи типа «Доктора Но» из бондианы – структуры и персонажи, над которыми в 1960 – 1970-е годы можно было понимающе улыбаться: мол, мы-то знаем, что в реальности такого не бывает. В глобальной реальности такое в принципе возможно. Индивидуализированные К-структуры вполне соответствуют глобальному пуантилистскому миру, в котором под ковром (изрядно траченным молью) наций-государств с их полуфиктивными конфликтами идёт жестокая борьба выступающих под разными масками организованных меньшинств и групп за контроль над миром или значительными его частями.

У К-структур глобальной (энтээровской, компьютерной и т.д.) эпохи появилось оружие такого качества и такого масштаба, о котором К-структуры предшествующей эпохи – империализма и ГМК (1870 – 1970-е годы) и мечтать не могли. Речь идёт об информационно-организационном оружии. Информоргоружие позволяет не просто в значительной степени контролировать мир, как это имело место на поздних стадиях массового общества (полный контроль над реальным миром по сути невозможен), а создавать виртуальный мир, подменять им с помощью электронных СМИ мир реальный и вот этот созданно-контролируемый виртуальный мир выдавать за реальный.

Если раньше «создавался» текст, который пытались вписать в реальный мир, то теперь творится проект-контекст, им подменяется реальный мир, и в этот виртуальный контекст вписывается любая реальность как текст, которая при этом и в результате этого утрачивает качества реальности и неконтролируемости. С этой точки зрения в эпоху глобализации по-американски, главным действующим лицом которой является то, что называют «новой американской империей» (ясно, однако, что речь идёт о принципиально новом образовании, которое кладёт конец не только американской республике, но и американскому нации-государству и для которого нет подходящего термина-кластера ТНК, военных, специальных служб и других государственных служб, причём главным образом в их неформальном, не-всегда-государственном формате), научная конспирология оказывается, помимо прочего, информоргоружием. И, как знать, может быть, именно тем оружием, которое поспособствует скорейшему окончанию этой эпохи, – «Ступай, отравленная сталь, по назначенью» (Б. Пастернак).

Но будет ли это концом К-структур? Сомневаюсь. Скорее всего, рядом с К-структурами, с одной стороны, возникнут новые, неоорденские, способные окончательно похоронить государство (или превратить его в свою оболочку), с другой стороны, на поверхность могут выйти К-структуры и ордены, которые до сих пор скрывались в глубокой тени и позиции которых в условиях глобального кризиса оказываются в опасности. Иными словами, если не случится глобальной катастрофы, нас ждут, конечно же, не счастливые, но весьма интересные времена, в которых Время свернётся футуроархаическим листом Мёбиуса и для понимания которых нам потребуется новая наука об обществе и тех, кто претендует на биосоциальное Кольцо Всевластия в нём. Только так можно будет уничтожить это кольцо.