Статья посвящена осмыслению социально-антропологических рисков, связанных с технологическими сдвигами современной цивилизации. В условиях новой промышленной революции Industry 4.0, цифровой экономики, внедрения конвергентных технологий, погружения в сетевые виртуальные миры интернета особенно остро стоит вопрос о перспективах развития человека и общества. Авторы отмечают возможность социальной эволюции по двум траекториям: через реализацию глобального мегапроекта, способного консолидировать человечество, или через развитие сетевых институтов гражданского общества и творческих резервов человека. В статье выделяются проблемы и опасности Технологической Сингулярности, когда машины, наделенные интеллектом, могут создать ситуацию, угрожающую самому существованию человечества. Единственный путь преодоления Технологической Сингулярности авторы видят в квантово-сетевой форме общечеловеческого интеллекта, превосходящего искусственный интеллект, в поиске квантово-синергетического доступа к коллективному ноосферному разуму.
Турбулентные информационные потоки хаотизируют экономику, политику, антропотехносферу нашего мира, не оставляя места долгосрочным прогнозам. Будущее творится здесь и сейчас, и мы должны формировать его образы и проектные альтернативы ответственно, с оглядкой на возможные риски прогресса. Сегодня технический прогресс не только радикально минимизирует производственную занятость людей, но и напрямую стимулирует «улучшение» природы человека, а новые средства коммуникации и гибридизация антропотехносферы поставили ряд глобальных социальных проблем, ранее неизвестных человечеству [1].
Наш форсайт-анализ показывает, что, отвлекаясь от геополитических коллизий, ко второй половине XXI века мы, если исключить возможность цивилизационных откатов, пройдем три последовательные зоны радикальных цивилизационных трансформаций, связанных с революциями в антропо-техносфере. Нас будут в первую очередь интересовать социально-антропологические изменения, сопряженные с технологическими сдвигами.
Социально-антропологические риски цифровой экономики. Первая, уже начавшаяся, трансформация связана с промышленной революцией Industry 4.0, цифровой экономикой, NBICS-технологиями, укоренением VI технологического уклада и приведет к острейшей проблеме занятости, небывалым социальным потрясениям и неизбежности выбора общечеловеческих целей планетарного будущего.
Очевидно, что все значимые технологии в истории цивилизации проявлены амбивалентно, и несут в себе как социальные блага, так и риски социальной, экологической и личностной деструкции. Первые промышленные революции создали огромный класс пролетариата, разрушили феодальные формы хозяйствования, запустили череду социальных революций и технологических укладов – циклов, по Н.Д. Кондратьеву, причем, смена хозяйственных укладов всегда сопровождалась переделом рынков и социальным хаосом войн и протестов против технологических инноваций. В эпоху нарождающегося VI технологического уклада конвергентных NBICS-технологий вытеснение работника умными машинами и происходит теперь не из сферы промышленного производства или сельского хозяйства, где автоматизация и механизация давно заменила армии рабочих и крестьян взводами квалифицированных операторов, но уже из сферы обслуживания, где занята львиная доля населения развитых стран мира. Еще недавно крестьянин мог стать рабочим, а рабочий – инженером или перейти в сферу обслуживания, тем самым новые технологии и профессии создавали рабочие места, решая проблему массовой безработицы и социальной деградации. Современные цифровые когнитивные технологии с элементами искусственного интеллекта не оставляют в новом технологическом укладе рабочих мест для подавляющего большинства населения планеты, и массовой занятости не предвидится, так как даже обслуживание машин будут делать машины. В последний год в Европарламенте уже не раз ставился вопрос о юридическом статусе устройств с искусственным интеллектом, а это прямая дорога для выхода на рынок труда роботов и массового увольнения занятых в производстве и обслуживании. Это – важнейший исторический вызов современности, который возник впервые, это проблема экзистенциальных смыслов будущей жизни с неограниченным свободным временем досуга.
Решение проблемы нам видится двумя возможными траекториями. Во-первых, нечто подобное наблюдалось и в предыдущие эпохи, экономически неоправданное избыточное население мобилизовалось на грандиозные миграционные, социальные и военные проекты Общего Дела, такие как строительство Пирамид, освоение Америки, Крестовые походы, построение Рейха, заселение Сибири, построение коммунизма. Однако сегодня в глобализированном мире крупная военная экспансия невозможна и чревата планетарной ядерной катастрофой, а новых жизненных пространств неосвоенных территорий тоже не осталось, кроме Антарктики и Арктики. Необходим проект общечеловеческий, на дальнюю перспективу, от которого не смогли бы отказаться ни в одной стране мира. Нужна спасительная мечта поколений, ради которой стоит смотреть в будущее с надеждой. Среди таких проектов уже сейчас можно назвать борьбу за экологию, ресурсосбережение, борьбу с терроризмом или астероидной угрозой, однако они лишь в малой степени носят мобилизационный характер. Подлинным мегапроектом общего дела можно назвать освоение человечеством планет Солнечной системы, в меньшей степени, заселение глубин мирового океана или создание подземной цивилизации (ее прообразы встречаем в эпохе Минойской культуры). Последние проекты вполне реализуемы в условиях глобального катастрофического изменения климата, которое ожидается уже к середине XXI века, но в случае гибели жизни на Земле радикально поможет только переселение человечества на другие планеты. В этих мегапроектах хватит работы и умным машинам и людям, главное, нет угрозы расчеловечивания людей, потерявших смысл жизни. Начала этих международных проектов мы наблюдаем в подготовке экспедиции на Марс, возрождении планов освоения Луны, поисках экзопланет и пригодных для жизни спутников, но все это лишь небольшие пилотные проекты большой экспансии человечества за пределы ойкумены, для их реализации нужны совершенно иные модусы международных отношений.
Второй сценарий занятости связан, фактически, с выплатой пособий по безработице большей части населения. Не случайно в богатейшей Швейцарии в июне 2016 проводился плебисцит на тему принятия закона о «Безусловном основном доходе» более 2200 евро для каждого жителя страны вне зависимости от его занятости. Против закона проголосовало почти 80% населения, люди не представляют свою жизнь без гарантированной работы, даже при материальном благополучии. Труд придает смысл социального бытия и чувство перспективы. Понятно, что это лишь пробный шар для богатых регионов мира, но пока аргументы в пользу занятия творчеством и самореализацией все еще не столь популярны, да и матрица социальных и экзистенциальных ценностей предполагается совершенно иной, в ней должны быть активированы высшие уровни пирамиды А. Маслоу, не связанные с идеалами общества потребления. Предполагается, что возникает экономика дарения, социального творчества, искусства и науки, в которых огромную роль должно сыграть новое сетевое гражданское общество. Однако опыт выплаты высоких пособий по безработице в Нидерландах показывает скорее деградационные процессы в современном обществе, депрессию и наркоманию как социальные болезни. В любом случае тотальный мировоззренческий поворот, очевидно, назревает. Этот пример можно отнести к сценариям реализации максимальных возможностей человека в будущем, но он совершенно не реализуем в бедных странах. Поэтому, к сожалению, есть значительные риски сценариев массового насильственного или мягкого редуцирования численности населения к приемлемой для грядущего высокотехнологического уклада через войны, эпидемии, разрушение традиционных семейных ценностей. Последний сценарий наиболее прост и привычен для элит макиавеллевского типа, о нем следует говорить общественным экспертам и всячески препятствовать его реализации через активацию демократических институтов.
Отметим, что до конца ХХ века новые технологии действовали на человека опосредовано, развивая производство и сельское хозяйство, либо создавая новые виды военной техники и средства массового уничтожения. Технонаука – двуликий Янус, создающий как химическое, биологическое, ядерное оружие, так и новые материалы, энергетику, лекарства. Так было в эпоху мировых войн, до возникновения общества массового потребления и цифровых коммуникационных сред, в которых научились легко формировать потребности людей, а самым ходовым товаром стало качество жизни, здоровье и долголетие. Казалось бы, наука теперь используется только во благо человека, но это иллюзия. Поле боя нашего времени – не территория для сражения военной техники, но сетевые просторы интернета, где война идет за души и умы людей в киберпространствах кибервойсками, хакерами и идеологами глобальных проектов, в том числе и террористического толка. Цифровые миры сетей стали во многом не только местом досуга и общения, но и местом воспитания ценностей. Так сетевыми методами готовились все цветные революции последней четверти века, для них даже не нужны лидеры или четкая идеология, все происходит по синергетическим законам сетевой самоорганизации. Неужели люди не понимают, что происходит, ведь сети дали человеку свободу, возможность приобщиться к высотам мировой культуры и науки, что же еще? Да, не понимают. Эти высоты должны быть взяты штурмом, требующим интеллектуальных и душевных усилий, но кто сказал, что это хорошо? Современное общество культивирует не ценности знаний и творчества, но «экономику впечатлений», воспитание массового «квалифицированного потребителя», для чего есть путь наименьшего сопротивления – реализация простейших базовых ценностей пирамиды потребностей: безопасности, секса, сытости, чувственных удовольствий, социального статуса. Так сетевые информационные технологии и пространства нейромира резко меняют способности к критическому анализу, рождается безоговорочная вера старшему брату-поисковику, клиповое сознание, транс постоянного интернет-серфинга и геймерства, порно-сайты и т.д. Такими людьми очень легко манипулировать, это идеал гражданина для макиавеллевского типа элит, именно его повсеместно и воспитывают. Образованный, думающий гражданин неудобен и даже опасен. Подобная стратегия управления населением имеет издержки в виде терроризма и возможностей цветных переворотов. Кроме того, редукция культуры к примитивным ценностям чревата непредсказуемыми социальными взрывами коллективного бессознательного в самих странах золотого миллиарда, чему мы становимся свидетелями.
Проблемы Технологической Сингулярности. Вторая глобальная трансформация, ближе к середине века, будет связана с прохождением так называемой Технологической Сингулярности, когда искусственный интеллект становится соизмерим и превосходит человеческий (пройдены все тесты Тьюринга), абсолютно непрозрачен для людей и уходит в режим неконтролируемой эволюции, возникает дилемма доверия к нему и вызов первородства — кто контролирует развитие мира, возникает перспектива тотального цифрового рабства, в котором мировые элиты также попадают в категорию подданных «Sky-net», машинного сверхразума. Эти проблемы уже достаточно предсказуемы даже сейчас.
Вполне естественно, что возникает протестное общественное движение, аргументы которого, на наш взгляд, хотя и оформлены в апокалиптическом стиле с элементами кликушества и натяжками в построении гипотез, но в целом задают правильный вектор вопрошания. Основная тема связана с чипизацией и киборгизацией человека, возможностью слежки за ним через систему «Интернета вещей», корпорации DARPA, которая стояла в основании самых мощных интеллектуальных технологий современности: интернет-систем Web, Google, Искусственного интеллекта, робототехники, краудсорсинга. Очевидно, таков путь создания универсального солдата, но обычно говорят о другой, несомненно более полезной для каждого возможности – контролировать состояние больных людей, предупреждать приступы серьезных болезней, создать основы электронной демократии, что тоже правда. Однако есть и жутковатая оборотная сторона такого достижения. Оказывается, для этого достаточно знать ваши одобрительные или отрицательные реакции на любое яркое событие в СМИ, даже дистанционно, в любое время, чтобы фактически предположить и ваши политические взгляды. Если же синхронно известен и просматриваемый вами контент в сети (что уже стало нормой), то известно и ваше мировоззрение в нюансах и оценках, уже не говорим о симпатиях, антипатиях и физиологии интимных отношений. Возникает вопрос, как защитить личное пространство человека, но воспользоваться благами удаленной медицинской помощи, как пройти между Сциллой безоглядного прогресса и Харибдой алармистских, антисциентистских запретов? Ответа на него сегодня нет, это новое поприще защиты прав человека и юридической практики. Сегодня актуален вопрос не только о биоэтической экспертизе, но и о социальной экспертной оценке перспектив информационных технологий, где запреты и рекомендации будут обращены уже не на промышленные корпорации и рынки, а непосредственно к власти и обществу. Действительно, хорошо известно, что интересы управляющих элит далеко не всегда совпадают с интересами управляемых ими людей и гражданского общества, а основным критерием управляемости является возможность тотального контроля и манипулирования, что идеально может быть осуществимо через чипизацию или «Интернет вещей». У власти есть огромные риски и искушения войти в общество тотального контроля над личными жизненными пространствами людей, прикрываясь как проблемами безопасности и терроризма, так и благом онлайн-поддержания здоровья и ресурсов личности. Обратите внимание, информационные сети принадлежат транснациональным корпорациям и проблемы должны решаться, в конечном счете, на глобальном, планетарном уровне, а аргументы типа «зато мы приобретаем нечто иное невиданное и уникальное» на этом фоне кажутся несколько безответственными. Конечный вопрос – какой ценой?
Риски расчеловечивания весьма велики уже сегодня, при неконтролируемом погружении человека в сетевые цифромиры, поскольку могут происходить необратимые изменения личности, особенно у детей. Могут развиться невротические или аутичные состояния, неадекватная реакция на окружающий мир, утрата своей идентичности, происходит изъятие целых фрагментов базового спектра человеческих качеств таких как умение любить ближнего, жертвовать собой, понимать другого, оценивать риски, просто учиться. Массовое поведение и стили мышления нового поколения старших школьников и студентов, «рожденных в сетях», сильно деформированы, и выше названные проблемы отчасти им тоже присущи, в чем мы с горечью убеждаемся на своих лекциях. При таком многоканальном усвоении информации понимание поверхностное, эмоции не успевают сформироваться, рефлексия почти невозможна, многие вещи усваиваются напрямую бессознательно, что легко использовать в манипулятивных целях. Метод лечения здесь один – возврат к классическому искусству и литературе, где человек вживается в образы и сопереживает, оценивает добро и зло, ценит теплоту человеческого общения. Причем взрослым есть куда вернуться из нейромира, в то время как у дигитальных поколений эти свойства личности плохо развиты, и наш мир не является их безусловной гаванью приписки.
Почему же всё-таки так тревожно отдавать принятие решения машинам, этим обучающимся сетям? Дело в том, что вопрос «почему ты так решила?», заданный машине некорректен, процесс принятия решения в нейросети совершенно непрозрачен, внелогичен и сродни нашей интуиции, которую бесполезно спрашивать почему ей так «кажется» [1]. Кроме того спросить не с кого, потому что юридические нормы совершенно не понятны, и как их выстраивать тоже. Таким образом, наше узкое горлышко взаимодействия в гибридных системах – это принятие решения. Всё равно его принимать должен человек, ну так мы хотели бы сегодня. Нам просто страшно войти в эти мертвые воды, где мы отдадим свою свободную волю холодному железу и совершенно будем беспомощны перед «лицом» этого суперинтеллекта. Кажется неразрешимым вопрос о принятии решения и снятии фобии перед искусственным интеллектом в привычных рамках здравого смысла. Это почти антиномическая вещь в философском смысле. Кто-то будет идти на риск, кто-то будет упираться. Но думается, что эту границу как-то подвинуть будет невозможно, если не изменять нашу «этику первородства» на «этику партнерства человек-машина», наделяя машинный разум субъектностью.
Сегодня мы в прямом смысле создаем искусственную техножизнь, и эта жизнь со-творится и социализируется. Техника, начинавшаяся с идеи органопроекций, затем – воспроизведение рефлексов в автоматизированных производствах, дошла до воссоздания интеллектуальных и творческих компетенций человека, практически полностью заменяя его в производственных процессах. И вот здесь, собственно, и возникают свои новые умвельты (Umwelts) – ближайшие среды окружения, в терминологии Я. Икскюля. Мы сегодня живем как минимум в четырех из них.
Первый умвельт – это наша естественная первая природа. Можно сказать, это образ возвращения в Эдем, идеал человека здорового психически и духовно, живущего в гармонии с первозданной природой, соответствующее эколого-духовное движение крепнет, но зачастую несет риски алармизма и антисциентизма. Хотя и здесь уже бурно развиваются проекты генной модификации человека и природы, продолжение ее эволюции искусственно, через создание ГМО гибридных и химерических организмов. Второй умвельт – это техносреды, которые связаны, например, с «разумным» «Интернетом вещей», и всё вроде бы очень благостно: они работают с нами и на нас, как мы полагаем. Но суперкомпьютеры, которые сегодня управляют, скажем, документооборотом в больших фирмах с огромной логистикой в фармацевтическом бизнесе при слиянии двух корпораций, а это колоссальная по объему работа, сами договариваются друг с другом. То есть мы уходим за горизонт когнитивной прозрачности диалога с этой средой, передавая ей свои жизненные функции бесконтрольно. В частности в этом еще одна базовая причина ограничения прогноза в сложных средах техноантропосферы [3].
Третий умвельт связан с нейрореальностью, виртуальными мирами. Как мы видели, здесь возникает опасность геймерских, грезевых зависимостей — трансовые тета-ритмы и клиповое сознание. Это сегодняшняя проблема молодежи, которая приходит обучаться в вузы, но не способна хорошо абстрагироваться и концентрироваться, следить за мыслью повествования.
Большой Антропологический Переход и победа над Сингулярностью. Квантово-сетевая Ноосфера. Третья глобальная трансформация второй половины XXI века будет связана с завершением Большого Антропологического Перехода, суть которого связана с рождением квантово-синергетического доступа к коллективному ноосферному разуму, преодолением Технологической Сингулярности через квантово-сетевую форму общечеловеческого интеллекта, превосходящего искусственный интеллект.
Введем теперь умвельт распределённого коллективного сознания. Например, наблюдая за игрой «Что? Где? Когда?», мы видим его мощь: полунамеки, полукивки – и люди вдруг генерируют ответ. То же самое наблюдается в научных конференциях: продуктивность любого участника в разы выше, чем, если бы он работал в одиночку. Своеобразный юнговский феномен, хотя именно Вольфганг Паули объяснил синхронистичность на языке квантовой физики [4]. Мы в каком-то отношении только частично индивиды, у нас есть и коллективная трансперсональная компонента, которая связана в первую очередь с эмпатией, интуицией, волевыми началами, творчеством. Это четвертый – сетевой умвельт, здесь и культура в целом, и современные сетевые технологии. По-видимому, никакой искусственный интеллект никогда не будет сильнее ноосферы человечества. И только сейчас мы начинаем осознанно работать с коллективным бессознательным, так называемые платформы краудсорсинга (мудрость толпы). Остается надеяться, что искусственный интеллект как частичный фрагмент реальности туда просто не дотянется, хотя возможно это только наш оптимизм.
Итак, современный человек распят на кресте между четырьмя жизненными Umvelt-мирами: Техно-миром машин, гаджетов и киберов, Нейро-миром виртуальной реальности, Мифо-миром культуры и истории, Net-миром сетей и коллективного бессознательного (краудсорсинг и краудфайндинг). Umwelt-анализ показывает гибридное взаимодействие и сплетение жизненных миров через конвергентные технологии [5], причем виртуальная сетевая реальность все быстрее завоевывает антропосферу, и эти процессы самоорганизующегося, стремительно усложняющегося мира требуют глубокого философского осмысления сейчас, потом будет поздно [6].
Публикация подготовлена при поддержке гранта РНФ, проект № 15-18-10013.
Список литературы
- Социо-антропологические измерения конвергентных технологий / Аршинов В.И., Асеева И.А., Буданов В.Г., Гребенщикова Е.Г., Гримов О.А., Каменский Е.Г., Москалев И.Е., Пирожкова С.В., Сущин М.А., Чеклецов В.В. Философские науки. 2015. № 11. С. 135-147.
- Cинергетика постижения сложного / Аршинов В.И., Буданов В.Г. В книге: Синергетика и психология. Тексты. Выпуск 3. Когнитивные процессы Фриман У.Д., Князева Е.Н., Комбс А., Трофимова И.Н. Москва, 2004. С. 82-126.
- Буданов В.Г. Синергетическая методология форсайта и моделирования сложного // Сложность. Разум. Постнеклассика. 2013. № 1. С. 13-24.
- Аршинов В.И., Буданов В.Г. Квантово-сложностная парадигма, междисциплинарный аспект. Курск: ЗАО «Университетская книга», 2015. 136 с.
- Буданов В.Г. Концептуальная модель социо-антропологических проекций конвергирующих NBICS-технологий // Социо-антропологические ресурсы трансдисциплинарных исследований в контекcте инновационной цивилизации [Текст]: Сборник научных статей / Отв. ред. И.А. Асеева. Курск: Юго-Зап. гос. ун-т, ЗАО «Университетская книга», 2015. 186 с. С. 24-34.
- Аршинов В.И., Буданов В.Г., Майнцер К., Москалев И.Е., Каменский Е.Г., Чеклецов В.В., Гребенщикова Е.Г., Пирожкова С.В., Асеева И.А., Сущин М.А., Гримов О.А. «Социо-антропологические измерения конвергентных технологий. Онтологии и коммуникации». Курск: ЗАО «Университетская книга» 2016. 251 с.