Пассионарность как осознанное бесстрашие и как самонаправленная эволюция имеет множество доминант, но, как это было уже показано, есть такие сверхдоминанты, которые имеют особое, непреходящее значение для любого антропного феномена, культуры, субъекта, сообщества и пр. К этим «вечным» доминантам относятся – и это отображено на модели у-син- повторяющиеся переходы стихий и фаз пассионарного цикла, опредмеченные в донатальных и родовых травмах и т.н. универсалиях или «вечных вопросах» человека и всех антропологических учений.
«Вечные вопросы»
Всего этих вечных метафизических вопросов пять, и все они имеют непосредственное отношение именно к доминанте, поскольку формируют стройную картину доминантных состояний, задающих динамику пассионарных состояний в волне зарождения-угасания и других констант человеческой жизни. Эти «вечные вопросы» следующие:
- «Что или кто есть человек?»
- «Как есть человек?»
- «Почему есть человек?»
- «Зачем есть человек?»
- «Куда есть человек, какова его цель?»
Все известные на сегодняшний день философские, космологические, антропологические, богословские, социологические, этические учения и концепции формируют свое проблемное поле вокруг первых трех вопросов.
Начиная с возникновения двадцать пять веков назад Осевого времени — времени «очеловеченного» пространства (по Ясперсу) и появления в результате рессентимента (Ницше) концепции невротического человека, и вплоть до ХХ в., большинство антропологических концепций на Западе и Востоке было направлено на изучение противоречивого бытия невротической личности.
Отвечая на вопрос «что», антропология, прежде всего, обнаружила принцип подобия человека каким-либо внешним сущностным, субстанциальным понятиям. К ним можно отнести: идеи микрокосма, подобия Богу, носителя духа, носителя взаимопредназначенности духа и тела, социоцентристские и теоцентристские концепции, теории черт, телесноориентированные теории (в том числе гомеопатические, выдвинувшие концепции конституциональных типов человека в зависимости от телесного сложения и типов реагирования и обменных процессов), концепции шкал и измерений, гештальта и поля, культурных текстов и др. Этим указывалась возможность преодоления невроза посредством устремления к идеалу (норме), к «бытию-в-мире» или к «здесь-бытию» по терминологии экзистенциальной психологии и философии.
Проблема «как» высветила мощные возможности выживания и экзистенциального спасения невротической личности, ее «пути» взросления, служения как представителя человеческого рода. Это — теологические концепции «спасения», позитивистские типологические концепции, в том числе концепции «возрастов», персоналистические концепции, этико-религиозные системы и вообще метафизические системы, обращенные к идее равновесия человека и мира, а потому дававшие человеку возможность ощутить точку опоры.
Вопрос «почему», нацеленный на выявление мотива и глубинных оснований невроза, вот уже почти 100 лет продолжает оставаться в центре экспериментально ориентированной антропологии (этологии в том числе). С разных сторон эту проблему рассматривают динамические теории личности, в том числе психоанализ (которому принадлежит открытие в человеке инстанций, различных уровней и пространств бытия), психосинтез, психогенетика, когнитивная психология, функционализм, бихевиоризм, частично телесноориентированные концепции, например, теория Райха и его последователей, этологические имитационные теории и др., предложившие модели прогнозирования развития сознания, ограничения бессознательных процессов или их переориентацию [34].
Было множество попыток связать последние два вопроса «зачем?» и «куда?» с телеологией, отождествляемой с тео- или антроподицеей. История пристального внимания к этой теме – смысла и цели — отсылает нас к древним взглядам, выдвигавших идею интенциональности, самопроецирования человека на окружающий мир. В греческой традиции это относится и к понятию «телос», и к понятию энтелехии у Аристотеля. У Лейбница энтелехия была описана в понятии монады как живой, духоподобной единицы, из которой все состоит, и кроме которой ничего нет в мире.
Эти темы затрагивали и античные, и средневековые, и периода Нового и Новейшего времени — немецкие, французские, русские — философские и религиозные концепции веры, воли и свободы воли, а также сознания. Схожие мотивы встречаются в понятии кармы как всеобщей причинности (в индуизме) или как закона мирового равновесия (в буддизме и даосизме), в теории «Пути», становления, восхождения к Единому (дао, тарикат, Царствие Небесное).
В ХХ в. появились концепции, ориентированные на вчувствование в глубину переживаний личности — экзистенциальные, персоналистские и трансперсоналистские теории, выдвигающие идею потока, текучести, открытости, диалогичности и уникальности личности. Тема вчувствования глубоко «прорабатывалась» в крупнейших мировых религиозных течениях, космологических системах Запада и Востока (мистериальных и шаманских культах, даосизме, буддизме, индуизме, авраамитических религиозно–философских системах, в алхимии и пр.).
Наиболее важные, описанные в различных традициях состояния и переживания, сопровождающие распознавание личностью своего глубинного смыслового ресурса, это отчетливо пассионарные переживания — страдание, прозрение, откровение, покой, созерцание, катарсис, просветление, «освобождение», состояния смерти-воскрешения, аскеза и, особенно, освоение пустоты. В авраамитической традиции, мы встречаем важное, имеющее отношение к диалогу состояние — «сердечное зрение» и «умное сердце» или, как описано в отрицательном или апофатическом богословии, истинное «ведение», тождественное «неведению» и «невидению», достигаемое постепенным отстранением от всего сущего. В буддистской традиции состояние неведения понимается как выход из сансары — череды земных перерождений, сопровождаемый постижением высшей мудрости. Сосредоточение на «сердце-уме» встречается практически во всех духовно ориентированных практиках.
В суфизме чрезвычайный интерес вызывает кораническая по происхождению идея «нового творения» (наиболее полно раскрытая в трудах Ибн Араби (1165-1240). Она описывает структуру иных пространств бытия человека, открывающихся при особых состояниях ума, направленного на постижение «интеллигибельных сущностей» – знаков, атрибутов, имен, архетипов состояния одновременного пребывания вне и внутри временного потока, особенно в переживании хронотопа, где в значимых событиях открывается «идеальная форма» (Эльконин).
Пятый метафизический вопрос («куда?») в ракурсе пассионарного самовыстраивания широко представлен в гуманистической психологии и психотерапии, гипнотерапии (новый гипноз М.Эриксона), трансперсональной психологии (С. и К. Гроф и др.). Особенно на нем сосредоточены школы и течения конца ХХ и ХХ1в., предпринимающие усилия, сходные с традиционными духовными практиками, — самораскрытие человека, открытость другим и себе, самостоятельный выбор на фоне включенности в процессы эмпатии и любви, безоценочности, совестливости, принятия и конгруэнтности. Психоанализ и аналитическая психология — классическая (К.Г.Юнг, К.Хорни и др.), экзистенциальная психология, включая психосинтез (Р.Ассаджоли) и экзистенциальную психотерапию, также ориентирована на раскрытие субъектности и самосознания личности, проблемы духовного «Сверх-Я», поисков смысла жизни. Тема анализа судьбы в отдельных психологических теориях (например, теория судьбоанализа Л.Зонди).
Упоминания об «иных» пространствах и ресурсах невротической личности будь то в рамках традиционных религиозных, научных или различных духовных направлений неизбежно выходили на тему «золотого», «совершенного человека» или «гармонически развитой» личности, «благородного мужа», «посвященного» и т.д.
Перенося проблему невротической личности в область противопоставления элитарного и простонародного, сакрального и профанного, упомянутые выше течения и направления неизбежно упирались в проблему глобального выбора — самой сути экзистенциального выживания, личностного «спасения», заложенного в человеческой природе. Европейская (западная) позитивная наука частично изменила этот подход, сделав его более зависимым от опыта, эксперимента, но также не смогла предложить решение проблемы спасения как самосовершенствования, как достижения полноты Высшего Я в человеческой личности, в том числе и потому, что ей, культуре Запада, всегда было трудно заглянуть вовнутрь самой себя. Она не могла преодолеть скепсис по отношению к возможностям веры, сакрального и профанного знания, особенно в части веры в себя и знания себя самим человеком.
Матрикс, Высшее Я и повторное (второе) рождение
Пространство смысла, высших целей и глубинного равновесия, обнаруженное в многочисленных культурных и научных традициях и школах, выявляет в структуре Я принципиально иную доминанту по своим интегративно-разъединительным свойствам, точнее доминантное измерение, измерение Я-настоящего (точечного, переходного, Я-посредника, Я-пустого, медиатора). Обычно понятие Я рассматривают как своего рода внутренний центр тяжести, уравновешивающий внешний мир в случае их оптимального сосуществования и оптимального отбора, когда личность отбирает свою модель интеграции Я и Высшего Я через внешний центр или идеал, т.е. мыслительную внешнюю конструкцию.
Но четвертое и пятое измерения человека, доминантное измерение Я-настоящего и Я-будущего предполагает более фундаментальную опору на себя, когда личность автономно регулирует сама себя, свои вне-внутрь отношения с миром, сама нащупывает свое регулятивное ядро, некоторое звено-состояние, запускающее процесс «оптимума», пассионарного оптимального отбора себя в мире. Эта внешне-внутренняя программа личностного ядра и Высшего Я обозначает иные возможности саморазвития и самоотождествления личности, расширяя творческий поиск, развитие способностей, иногда на грани гениальности, понимания гармонии и дисгармонии бытия, в том числе устремленности к себе – от себя.
Эта внешне-внутренняя программа самоотождествления и саморегуляции обладает свойствами матрикса человека как особого порождающего, пограничного, переходного, пустотного, посреднического свойства по отношению к триаде тело-душа-дух (включая Высшее-Я или духовное Я, программа-посредник и программа-проект, программа равновесие-неравовесие), отменяющего (стирающего ее) и взаимодействующего с нею одновременно. Матрикс как переходное, пустотное и порождающее состояние-свойство имеет массу аналогов с самыми разными сочетаниями пропорций жесткости и мягкости, прочности и хрупкости, движения и покоя, максимально отображенных в процессах эмбриогенеза и вынашивания, то есть рождения-смерти-рождения внутри-внешне самого человека, вообще всего живого (как мировое яйцо, которое издревле было символом не только второго, психического, но и третьего рождения – духовного).
В биологии и интегративной медицине выявлен биологический аналог этого же пограничного саморегулятивного состояния, который был назван автором открытия гомотоксикологом Х.Реккевегом биоматриксом. Он представляет собой переходную зону между гуморальной и внутриклеточной структурой, обладая одновременно свойством фильтра и биологического барьера, отделяющего фазы самоизлечения организма от токсинов от фаз уменьшения собственных энергоресурсов и потери возможности самовосстановления. Реккевег назвал эту переходную зону «Большой системой защиты» или нейро-эндокринно-иммунным матриксом, указывая, таким образом, на то, что подлинная драма болезни разыгрывается именно в матриксе, окружающем клетку или в клеточном комплексе.
Этот же аналог был найден в теории, предлагающей новую концептуальную модель нервной системы, а именно, теории нейроматрикса, открытой при изучении болевых пороговых состояний. Согласно выводам авторов концепции нейроматрикса (С.С.Павленко и др., Научный центр клинической и экспериментальной медицины СО РАМН), нейроматрикс представляет собой обширную сеть нейронов, образующих функциональные петли между таламусом и корой, корой и лимбической системой. Данные этих исследований утверждают, что «нейроматрикс представляет собой неразделимое единство наследственности, опыта и обучения». Теория нейроматрикса утверждает, что все качественные характеристики болевого ощущения генетически детерминированы и генерируются в головном мозге (курсив мой, Л. К.)
В этологии человека подобный феномен болевого контроля и переходности, естественной разрядки связывают с уравнивающими состояниями. К ним относят такие уравнители как смех, плач, зевота, крик, имеющие свойство отменять речь, культуру, мысли и действия, возвращать человека, так сказать, для подпитки, к собственному прасостоянию стихийности и непроизвольности [32].
В психологии мы также находим исследования пограничных, переходных состояний сознания, бессознательного и сомы, которые формируют своего рода матрикс. Матрикс, описанный психологией, обладает прежде всего выраженной функцией экзистенциальной защиты личности, а также способность к глубокой «перезагрузке». Матричная программа включает переживание этой стержневой сверхдоминанты и своей призванности на любом доступном человеку личностном уровне, но особенно на уровне Высшего Я. Матрикс отменяет, тормозит, сверх-контролирует регрессивные субпассионарные процессы («отгоняет старение»), стимулирует пассионарность как высочайшую витальность и выносливость, самопреодоление и самопорождение, разворачивая человека к пассионарному процессу его личностного развития («второго и третьего» дыхания, «повторного рождения»), в предназначенный ему и только ему своего рода экзистенциальный коридор («туннель»).
О возможности такого превращения напрямую говорилось в Евангелии: «Иисус сказал ему в ответ: истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия. Никодим говорит Ему: как может человек родиться, будучи стар? неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться? Иисус отвечал: истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие. Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух. Не удивляйся тому, что я сказал тебе: должно вам родиться свыше. Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа.» (Евангелие от Иоанна, глава 3, ст.3-8)
Исследованные состояния поиска своего экзистенциального коридора действительно порой оказывались драматической и смеховой зоной одновременно. В периодах и состояниях переживания именно данной доминанты всегда шел выбор между жизнью и смертью, т.к. самоопределение происходило в массе выборов выживания, фильтра средств и способов выживания. В этом смысле иногда драма непреодоленного кризиса заключалась в том, что человек не смог (не захотел, не успел) вовремя от души посмеяться над собой, «перезагрузив» таким способом свой матрикс.
Этот процесс давно известен в духовных практиках как «духовное» и «психическое» рождение, рождение «духовного человека» и т.д. В последнее время он изучался в основном теми исследователями, которые применяли дыхательные или телесноориентированные техники в терапии глубинных психологических нарушений. В работах Грофа и последователей, в различных трансперсональных течениях, в работах по гипервентиляции Орра и Лейка, далее в работах датской школы биодинамики, было установлено, что «повторное рождение» — необыкновенно сложное и травматичное физическое, психологическое и социальное событие, импринтирующее «рождение повторно» через припоминание дородового опыта, и создающее тем самым новый импринт рождения, настаивая на соблюдении предосторожностей при применении этих техник.
Программа «второго» рождения (на Востоке, в йогических текстах ее иногда обозначают как «рождение духовного человека»), имеет массу аналогов в духовных практиках различных культур. Суфии и даосы называют это рождением человека «полного», «наполненного» — по-арабски «камил» (имеется в виду именно наполненный, а не совершенный, как это принято считать в комментаторской литературе). Это проявляется, прежде всего, как рождение «духовного человека», незнакомого человеку телесному, без внешних искусственных стимуляций, изнутри самого себя, естественно припоминающего во время этого процесса физически, эмоционально и духовно собственные ранние возраста и состояния, включая родовой и дородовой опыт.
Многочисленные данные, собранные классическими возрастными психологами (Эриксон, Эльконин, Пиаже, Выготский, Павлов, Сеченов, Ухтомский и др.), этологами, физиологами, представителями различных психологических и трансперсональных школ, занимавшихся выявлением возрастных и ситуативных зон матричного импринтинга, данные наших исследований позволяют высказать по этому поводу несколько гипотетических предположений. «Второе» рождение есть процесс осознанного припоминания всего пережитого опыта, в том числе дородового, и открытия совершенно нового пассионарного опыта призвания и пути развития, этот процесс сопровождает скрытно, вторым планом, всю человеческую жизнь, проявляясь, заявляя о себе особенно ясно в моменты экзистенциальных и семейно-родовых кризисов. При этом центральным моментом этого перехода всегда бывают точки выбора, осмысления и осознания своего предназначения, приходящиеся исключительно на зоны пограничья – из социальных, возрастных, психических хронотопов.
При этом одна из наиболее острых и даже трагических зон проявления программы «второго» рождения — это собственно «золотая» зона расцвета или кризиса «середины жизни», чреватая многолетними и очень интенсивными периодами выбора не просто пути развития, но часто жизни и смерти, а также выбора духовной или природной помощи и ее источника, часто также на грани выживания.
Матрикс, сознание и бессознательное
Матрикс как программа самопорождения и самовыстраивания реализуется через ряд этапов «перезагрузки» и «второго рождения». При этом наблюдается определенный ряд сущностных, пороговых и пассионарных переживаний, состояние самонаблюдения и глубокого ценностного самоанализа (в философской литературе обозначается понятием автопоэзис, то есть самовыстраивание). В реальных переживаниях этот возврат сопровождался экзистенциальным поиском ресурсов и границ собственного сознания, воли и силы, подготавливающим к сдвигу пороговых узлов – узлов самоуправления – и переживанию этого сдвига:
- во-первых, это проблема принятия бытия как такового, бытия мира, и бытия самого себя, смирение, недеяние, настройка на обращенность вовнутрь себя, рассматривание, наблюдение за своей жизнью (самонаблюдение), особенно за всеми своими отношениями, как за состоянием собственного зеркала, зеркала себя как совокупности тела, души и духа, обнаружение собственной тени;
- во-вторых, это готовность к мягкому самонаблюдению и самоотслеживанию, к фиксации различных, особенно имеющих сакральное (т.е. связанное с лично переживаемым присутствием Бога) значение и сакральные проявления событий и фактов своей жизни; к тому, чтобы искать и находить возможности и способы самостабилизации, утешения себя, а иногда и самоисцеления; настойчивое, бесконечное нащупывание собственных ресурсов (особенно витальных и непосредственно связанных с пороговыми узлами и принятием собственных теневых состояний), сколько бы ни продолжалась эта внутренняя работа;
- в-третьих, это принятие мысли, что каждый в своем бытии получает только те задачи, на которые способен (Богом человеку даются только посильные задачи), и что каждый обязательно находит такой смысл бытия, осуществить который он может и должен; готовность поделиться своими переживаниями поиска и обретения смысла;
- в-четвертых, это самоотдача и самопожертвование, совершение таких поступков и действий, такого образа жизни, который способствует самоизменению, особенно изменению самооценки и восприятия; появление множественных осознанных переживаний совести, стыда и благоговения, также отвращения и возмущения; затем достижение пика переживания насилия (внешнего или внутреннего), шока и бытийной пустоты, особого глубокого, блаженного покоя и эйфории одновременно;
- в-пятых, это осознание бытийной пустоты через ощущение особой боли и предела; ощущение выхода наружу изнутри себя каких-то дискомфортных и болезненных структур и образов (образов, так или иначе обслуживающих комплекс охотник-жертва, содержащих такие теневые состояния как обида, озлобленность, властность, иерархичность — иначе доминирование или подчинение, зависть, униженность, оскорбленность, предательство, мстительность, злопамятство, соблазнение и т.д.). Данное пустотное осознание сопровождается многочисленными короткими аффективными состояниями – это страхи и фобии, гнев, возбуждение, сильнейшая жалость к себе — которые завершаются таким же коротким периодом расслабленности и резким эмоциональным и энергетическим подъемом (новыми творческими замыслами и откровениями), ощущением расцвета и полета, спонтанной эмоциональной разрядки (смех, плач, восторг и т.д.);
- в-шестых, это решительность, целеустремленность и гибкость в достижении поставленных целей («бороться и искать, найти и не сдаваться»); отчетливое ощущение собственной свободы, бесстрашия и внутренней силы, такое же четкое видение непосредственного воздействия собственных внутренних переживаний на происходящие вокруг изменения, особенно изменения отношений;
- в-седьмых, это вера и надежда на счастье и приятие себя, своего нового «Я»; на то, что жизнь в любви и блаженстве есть естественное природное состояние человека, устремленного к Богу, к Единому в самом себе, к своему предназначению и призванию.
Матрикс как программа самовыстраивания, которая проявляется в ходе этих доминантных трансформаций, имеет различные социальные и личностные границы. Лонгитюдные исследования показали, что имеются значительные различия в матричной ситуации, имеющие прямое отношение к пассионарности. Матрикс явлен у пассионариев и умеренно пассионариев, и актуализирован в следующих физических, психических, ментальных статусах, у следующих социальных и возрастных групп, находящихся в переходных возрастах, попавших в ситуации экзистенциального перехода и соответствующего социального, семейно-родственного, личностного, духовно-нравственного кризиса:
- у людей в возрасте от 8-9 — 14 лет, иногда вплоть до 21 года, далее идут сдвоенные годы – 24-25 лет, 27-28 лет и весь период 30-35 лет;
- у родителей детей до 4 лет, также у родителей или родственников детей в других возрастах, но несколько слабее;
- у людей, перенесших какую-либо травму, трагедию или кризис (включая связанные с крайним риском и опасностью для жизни ситуации, войны и военные действия, катастрофы, теракты и клиническую смерть), в том числе утрату близких, а также у стремящихся иметь детей и испытывающих препятствия при продолжении рода;
- у людей, имеющих высокий болевой порог,
- у людей, находящихся в зоне так называемого кризиса «середины жизни»;
- у людей, искренне верующих (в себя, человечество, Бога, причем каждая из составляющих веры часто притягивает остальные);
- у людей, интеллектуально и духовно развитых, либо стремящихся к духовному росту и осознанию как основе изменения себя, способных к самонаблюдению и самоанализу и ищущих свое призвание и смысл;
- у людей, готовых к глубокому, ответственному и нелицеприятному взгляду внутрь себя, включая исповедь в любой доступной форме как фактору радикального изменения себя и обстоятельств своей жизни;
- у людей, способных к самоотдаче и самопожертвованию, к ответственным и адекватным решениям, к тому, чтобы делать адекватный, оптимальный выбор в критических и шокогенных ситуациях и процессах;
- у людей, руководящих социальными, экономическими, идеологическими, политическими процессами без применения манипулятивных методов или технологий;
- у людей, обладающих харизмой в любых общественных или групповых сферах;
- у людей, занятых творческими и гуманитарными занятиями, в том числе искусством, профессиями, связанными с экстремальными нагрузками и спасением людей (или программами спасения глобального человечества), с проблемами духовного развития и духовно-религиозной сферой вообще.
Матрикс заложен, но не проявлен либо сильно заслонен в том числе психозащитными механизмами, т.е. проявлен только в глубинном, нижнем, архаическом бессознательном, у пассионариев любых типов, но с тенденцией к погружению в субпассионарность, в следующих выделенных в исследовании группах:
- лица, не готовые или не способные к самонаблюдению;
- лица, интересующиеся только проблемой собственной боли (обиды, протеста) или физического недомогания, неспособные (или не готовые) увязать эти состояния с внутренними психологическими или духовными процессами;
- лица, имеющие низкий болевой порог,
- лица, занятые преимущественно физическим трудом или не имеющие определенных занятий;
- лица, психологически ориентированные на «донора», в том числе на принадлежность к массовым или групповым процессам и действиям;
- люди, не осознающие воздействие на себя массовых или ритуальных бессознательных процессов, в том числе лидеров этих процессов, то есть тех, кто управляет ритуальными бессознательными и информационными процессами, используя оккультные или манипулятивные приемы;
- люди с тяжелой наследственной патологией.
Слабая личностная проявленность матрикса всегда связана с самоотождествлением с любой замкнутой или иерархической био-социальной, профессиональной, этно-конфессиональной, социо-культурной средой. Матрикс начинает проявляться многократно сильнее при любых вариантах Я-самоотождествления или включенности в сетевые процессы открытой коммуникации.
Социо-культурный матрикс
Матрикс – инвариант, нейроматрикс, монада, стержень, древо, Древо жизни, ядро, саморегуляция, самоподдержание, самосбережение, идеальная форма, аутопоэзис и проч. — это равновесно-неравновесная сетевая «склеивающая» модель-посредник, возникающая благодаря усилиям пассионарных слоев в различных сферах и средах сетевого общества. Утеря матрикса в обществе равносильна утере всей совокупности его, общества, жизнеспособности. Пассионарии создают в сетевом обществе матричные системы «склеивания», целостности. Эти жизнеспособные общественные системы обеспечивают отбор оптимальной устойчивости, переходности и самовосстановления, обеспечивая единство, традиционную сохранность и жизнестойкость, изменчивость (мутацию), развитие (рост) и возрождение, взращивание жизнеспособного слоя меритократии, «лучших людей» (элит) в любых внешне-внутренних обстоятельствах, в том числе в обстоятельствах Большого антропологического перехода.
Элементы матрикса в обществе:
1. Язык и ментальность (знаковая система «склеивания»)
- внутренний язык (код) сети в целом и ее отдельных узлов (интеллектуальное самораспознавание, тип интеллекта), высокий (смысловой) язык мышления и ментальности, и живые языки (информационный взаимообмен, обновление и самоподдержание);
- языки и технологии массовой коммуникации и информационного реагирования, кодификация общественных прямых и обратных связей;
- языки «самоподдерживающих, мудрых» мировоззрений (смыслы), осознания, кодификация смыслов в мировоззрении, в интеллектуальных проектах.
На сегодня весь мир стоит перед неизбежностью создания нового цивилизационного проекта сетевого, общинного, пассионарного осмысленного общества.
2. Природа, культура и культы (кодификация «склеивания природно-культурного общего»)
- т. н.универсализирующие общинные и соборные культуры – «культуры сбережения общего» — родной земли, Родины, дела, мечты, интереса, беды, судьбы, веры, жизненной цели и проч., к ним относятся, в частности, культуры общинного мира, «возделывания почвы» (воспитания, образования), «предпочтения» (добродетели), смеховая культура «общего», все системы нравственности и семейно-этические кодексы. В этой сфере особенно четко проявляется разрыв между субпассионарными и пассионарными мирами как в мировой культуре в целом, так и в гео-ориентированных мирах – Востока и Запада, Юга и Севера, где Россия занимает цивилизационное место Севера Евразии.
- пассионарные духоподъемные культуры-корни (инициатические и добровольческие движения, почвенная культура братства и сестричества, отцовства и материнства, культурный аутопоэзис).
- пассионарный социо-культурный «склеивающий» код (формирование элитных групп, создающих самоопределение общества, образ общества о самом себе, самоназвание, самоидентификация и самораспознавание) и традиции социо-культурной «склеивающей» ментальности.
- пассионарные профетические культы и генетическая культовая традиция веры (автохтонная, традиционная религия) и ее смыслы.
3. Ядро матрикса. Память и мифы «общего героического жертвенного прошлого», позволяющие поддерживать патриотизм и общественный высокий болевой порог
- устойчивые агональные и жертвенные паттерны бесстрашия, единоборства и противоборства, защиты Родины, оборонительных войн и братания (примирения), равной состязательности, героические общественные и политические движения «цепочечного» типа, эстафетные способы передачи героического мифа;
- устойчивые стресс-паттерны (хаос-паттерны), паттерны воли, паттерны выносливости и опоры на себя (добровольцы, первопроходцы, первооткрыватели, подвижники, спасатели, защитники Родины);
- героическая память о личностях-пассионариях, патриотах, харизматиках, «достойных людях», «отцах общества», «царях-освободителях», «победителях», молитвенниках, святых, духовидцах, самородках;
- героические мифы об общих героических деяниях и подвигах, включая выживание, стойкость, возрождение, самопожертвование, прорывные и гениальные идеи и открытия;
- историко-ценностные мифы – осмысленное самоподдержание, мифы «золотого века».
4. «Склеивающее» управление и власть (общественные авторитет, влияние и государственная власть); традиции и способы регулирования природно-общественно-материального «целого» — согласия и договора
- политические медиаторы и наладчики общественного поведения, политической жизнедеятельности и культуры, государства и управления, пассионарные политические и социальные лифты;
- пассионарные паттерны демографической саморегуляции;
- устойчивые паттерны самоподдержания в системе отношений общество-человек-природа;
- устойчивые паттерны достижения и удержания легитимности власти;
- паттерны властно-политического равновесия и согласия (устойчивые паттерны властного и межэлитного консенсуса, самоподдерживающей потестарности и политической культуры);
- устойчивые пассионарные традиционные паттерны и ценности наладки «целого» — хозяйствования, потребления и экономических отношений (экономическая культура самовосстановления, кооперации, взаимопомощи и сотрудничества, формирования поля консенсуса и преодоления противоречий);
- устойчивые паттерны в технэ-культуре «целого» (обновляющих техно-медиаторах, реиндустриализации).
5. Доверие как общественное, межкультурное и межличностное «склеивание»; традиции отвественности, эмпатии, творчества и «здравого смысла» (равновесия и доверия)
- социо-культурные пассионарные архетипы и ритуалы, поддерживающие среду доверия, «умного сердца», близости и доверия (притяжения-отталкивания, «свои-чужие»), эмпатии, понимания, взаимности и сочувствия;
- традиции культивировния и взращивания отвественности;
- традиции и паттерны социо-культурной пассионарности (посредничества, солидарности, состязательности, взаимности, общественной медиации – спорт, здоровье);
- «высокая» культура общественного доверия — аутопоэзиса (подлинность искусства);
- наука как высокое пассионарное сетевое искусство медиации;
- народные искусства как пассионарный язык общинности (соборности).
Матрикс «склеивает» общество, сеть и культуру, «держит» сквозной межпоколенческий пассионарный накал и обеспечивает целостность и безотказность в деятельности как государства, так и собственно общества, как с точки зрения структуры (наиболее изменяющейся его части), так и с точки зрения ментальности (наиболее инертной его части). Для России эта ситуация сегодня представляет собой зону особого, многослойного выбора.
Потому что ментальность в России, равно как и все общество в сетевую эпоху переживает глубочайший кризис, связанный с наличием разломов буквально в каждом элементе матрикса, помимо только одного – важнейшего – матричного ядра. Пассионарная, героическая ментальность, героическая жертвенная память и постоянно самовоспроизводящиеся патриотические и пассионарные общественные слои, пассионарные ценности не дают распасться целой общности. Именно это ядро сегодня неизбежно заставит переустроиться все сетевое общество и создать, возможно, заново, дееспособный контур управления и самоуправления в новых исторических условиях.
В современных условиях Большого антропологического перехода обеспечение пассионарности, матричной целостности и дееспособности в сетевом обществе зависит напрямую от колебательного контура равновесия социо-культурных доминант ниже следующих 9 векторов (см. 3 главу) и традиций, и отражения этого равновесия в языковых, политических, социальных и хозяйственных структурах. Важнейшая роль в этом колебательном контуре в каждом цивилизационном очаге отводится неравновесному фактору – то есть преобладанию тех векторов, доминанты которых соответствуют пассионарному, глубинному, почвенному коду своего народа.
Литература
- Вернадский В. И. Научная мысль как планетное явление. М.: Наука, 1991.
- Русский космизм. М., 1993.
- Фёдоров Н. Ф. Сочинения. М: Мысль, 1982.
- Циолковский К. Э. Монизм Вселенной. Космическая философия // Русский космизм. М., 1993
- Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. Л., 1990
- Ассаджиоли Р. Психосинтез. М., 1999
- Ахметсафин А. Н. Китайская медицина. Избранные материалы.
- Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-семантический анализ восточно-славянских обрядов. СПб., 1993.
- Белик А. А. Психологическая антропология: История и теория. М., 1993
- Бердяев Н. А. Судьба человека в современном мире. Париж, 1934
- Берн Э. Трансактный анализ и психотерапия. Спб1992,
- Бехтерев В. М. Психологическое определение личности. Психология личности в трудах отечественных психологов. Сост. Куликов Л. В. СПб., 2000
- Буданов В. Г. Принципы гармонии как эволюционные синхронизмы. В сб. «Математика и искусство». Суздаль, 1996
- Бутовская М. Л. Социальные структуры и перспективы их исследования методом статистического анализа. М., 1993
- Веккер Л. М. Психика и реальность: единая теория психических процессов. М., 1998
- Выготский Л. С. Собрание соч. в 6 тт. М., 1984
- Герд А. С. Введение в этнолингвистику. СПб., 1995
- Голд Дж. Психология и география. Основы поведенческой географии. М., 1979
- Голдберг Э. Управляющий мозг: Лобные доли, лидерство и цивилизация. М., 2003
- Зуева Е. Ю., Ефимов Г. Б. Принцип доминанты Ухтомского как подход к описанию живого // Препринты ИПМ им. М. В. Келдыша. 2010. No 14. 32 с.
- Мотков О. И. Природа личности: сущность, структура и развитие. М., ГУП, 2007
- Мягков И., Боков С. Медицинская психология: основы патопсихологии и психопатологии. М., 1999
- Назарова И. Э. Личность и травма. М. 2004
- Основы нейропсихологии. М., Академия, 2002
- Петровский А., Ярошевский М. История психологии. М., 1994
- Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка. М., 1994
- Психология и психоанализ характера. М., 1997
- Психология личности. В 2-х тт., С.,1999
- Гроф С. Духовный кризис. М., 1996
- Гроф С. Космическая игра. М., 1997
- Гроф С. Психология будущего. М., 2001
- Козинцев А. Г. Человек и смех. СПб., 2000
- Колесова Л. А. Четвертая инстанция человека. В сб. «Синергетика», вып.4, 2001
- Колесова Л. А. Золотая утопия. Монография. СПБ, 2013
- Леонгард К. Акцентуированные личности. Киев, 1989
- Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. М., 1981
- Лефевр В. А. От психофизики к моделированию души. Журнал ВФ, 1990, № 7
- Психология развития. Ред. Марцинковская Т. Д. М., 2001
- Психология стресса. М., 1991.
- Равич-Щербо И. В., Марютина Т. М., Григоренко Е. Л. Психогенетика. М., 1999
- Риман Ф. Основные формы страха. М.,1998
- Роджерс К. Эмпатия.| Психология эмоций. М., 1984
- Синергетика и психология. Вып.1. М., 1999
- Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990
- Фрейд З. «Я» и «Оно». Хрестоматии «Теории личности». М., 1996
- Фромм Э. Психоанализ и этика. М., 1993
- Фромм Э. Человек для себя. Иметь или быть. Минск, 1997
- Швырков В. Б. Системно-эволюционный подход к изучению мозга, психики и сознания. «Психологический журнал», 1988. Т. 9, № 1
- Эльконин Б. Д. Психология развития. М., 2001
- Этнические стереотипы мужского и женского поведения. СПб., 1991
- Юнг К. Г. Архетип и символ. М., 1991
- Юнг К. Г. Психология бессознательного. М., 1994
- Юнг К. Г. Психологические типы. М., 1995
- Юттнер Ф. Судьбоанализ в выводах. Екатеринбург, 2002