В.А. Шевлоков (Нальчик, КБР)

Вступление человечества в третье тысячелетие ознаменовалось обострением межэтнических и межнациональных отношений. Стала очевидной несостоятель-ность теоретических конструкций типа «плавильного котла» в этногенезе, в связи с чем начался поиск в направлении формирования теорий «этнического плюрализма». А это, в свою очередь, привело к переосмыслению основных подходов возникновения этноса и закономерностей его развития. Особенно актуальными стали исследования истоков и причин обострения межэтнических отношений — этноконфликтов как имманентных этногенезу, а также способов их разрешения. Осуществление данных исследований связано с необходимостью обращения к самому широкому кругу социальных, социоэтнических, конфликтологических, общественно-политических, культурологических и др. дисциплин. И хотя в качестве предмета исследования чаще всего выступают различные аспекты указанной проблемы, основная задача усилий — выработка нового концептуального подхода к межэтническим отношениям на узловых этапах ее развития.

Вступление человечества в третье тысячелетие ознаменовалось обострением межэтнических и межнациональных отношений. Стала очевидной несостоятель-ность теоретических конструкций типа «плавильного котла» в этногенезе, в связи с чем начался поиск в направлении формирования теорий «этнического плюрализма». А это, в свою очередь, привело к переосмыслению основных подходов возникновения этноса и закономерностей его развития. Особенно актуальными стали исследования истоков и причин обострения межэтнических отношений — этноконфликтов как имманентных этногенезу, а также способов их разрешения. Осуществление данных исследований связано с необходимостью обращения к самому широкому кругу социальных, социоэтнических, конфликтологических, общественно-политических, культурологических и др. дисциплин. И хотя в качестве предмета исследования чаще всего выступают различные аспекты указанной проблемы, основная задача усилий — выработка нового концептуального подхода к межэтническим отношениям на узловых этапах ее развития.

В этой связи, нашей целью является поиск методологических основ исследования этногенеза, опирающегося, в первую очередь, на современную парадигму эволюции сложноорганизованных систем, включающих и социальные системы — синергетику, а также на данные современной конфликтологии.

* * *

Актуализация проблематики этноса, его функционирования и развития, связана не только с вопросами теории, но и имеет важное практическое значение. В современных условиях наблюдается значительное повышение роли этносов в об-щественных процессах, а также устойчивые тенденции сохранения этнической целостности в их стремлении физического и социокультурного выживания. Данные процессы входят в явное противоречие с теоретическими представлениями недавнего прошлого об уменьшении и, в конечном счете, нивелировании роли этнического фактора по мере прогресса общественного развития.

Современное состояние исследования проблем этноса характеризуется как многообразием подходов, с попытками их дальнейшего синтеза, так и поиском основ единого концептуального их представления. Одним из таких направлений является социосинергетика — новая парадигма познания общественных явлений, выступающая аспектом междисциплинарной области научного исследования синергетики — теории самоорганизации сложных эволюционирующих систем. На основе синергетической парадигмы становится возможным осмысление причин многообразия и альтернативности путей общественного развития [1]. И, что особенно важно, постижение механизмов, обуславливающих разрешение кризисных (конфликтных) ситуаций на переломных (узловых) этапах общественного развития.

Неустойчивость, динамизм и противоречивость происходящих процессов в этногенезе, связанных с различием целей, побудительных мотивов, желаний, стремлений, интересов субъектов деятельности и их групп, опосредованные внешними и внутренними условиями, выступают как «поле» формирования воз-можностей и альтернатив путей их дальнейшего развития. Предугадать заранее успех (или неудачу) каждого отдельного события, индивидуального осуществления невозможно из-за большого количества случайных факторов, сопровождающих данный процесс. Однако когда речь идет о совместном проекте, основанном на общности цели и интересов субъектов, при оптимальном планировании и соот-ветствующем управлении, прогнозирование достижений результата осуществления становится возможным с достаточной степенью вероятности. Поэтому, необходимо различать организационные (управленческие, институциональные) и самоорганизационные процессы и вклад каждой из них в этногенез.

Организационные воздействия на социальные явления в этногенезе, где происходят сложные взаимодействия индивидуальных, групповых и межэтических интересов имеют свои пределы, связанные как с природой самого управле-ния, так и особенностями механизмов управления. В недавнем прошлом считалось, что процесс управления сложноорганизованными системами определяется внешним управляющим воздействием и что его результат однозначно предсказуем. Такая позиция базировалась на представлении о том, что чем больше усилие воздействия, тем эффективнее результат. А таким результатом должно быть стабильное, гомеостатичное функционирование системы.

Постановка и подходы к решению проблем управления, как известно, были связаны с исследованиями в области кибернетики. Понятие «управление», свойственное кибернетике, в рамках социосинергетической модели расщепляется на два понятия. Первое понятие означает управление, запускающее процесс самоорганизации. В этом смысле И.Р. Пригожин и Г. Хакен пишут об управляющих па-раметрах системы. Второе понятие можно назвать «вырожденным». Это некое подобие кибернетического управления, обеспечивающего процесс самоорганиза-ции. Уже в кибернетике управление нередко отождествляется с самоуправлением, поскольку оно осуществляется структурами и процессами, принадлежащими самой кибернетической системе. В концепциях же самоорганизации это уже не собственно управление, не устройство, конструируемое со специальной целью, а некоторая подсовокупность процессов, осуществляющих самоорганизацию и по традиции ассоциирующихся с кибернетическим управлением (например, процессов обратной связи). Очень часто такую подсовокупность трудно или невозможно выделить, поскольку «управление» (самоуправление) как бы распределено по всей системе [2. 21].

Вместе с тем, как еще указывал У.Р.Эшби, машина может быть «самоорганизующейся», т. е. детерминированной, и тем не менее производящей спонтанные изменения внутреннего состояния [3. 125]. Данное положение, несомненно, справедливо и для такой сложноорганизованной системы как этнос, ибо там, где объектом управления выступают социальные субъекты, связанные с осуществлением определенных целей, интересов, волевых устремлений и т. д., ответная реакция не может быть однозначной на формы и методы управления.

На данное обстоятельство обращает наше внимание и Хакен, когда говорит, что «и кибернетика, и синергетика придают первостепенное значение понятию управления, но при этом преследуют совершенно различные цели. Кибернетика занимается разработкой алгоритмов и методов, позволяющих управлять системой для того, чтобы та функционировала заранее заданным образом. В синергетике мы изменяем управляющие параметры более или менее непредсказуемым образом и изучаем самоорганизацию системы, т. е. различные состояния, в которые она переходит под воздействием «рычагов управления»" [4. 362].

Таким образом, если самоорганизация происходит более или менее спонтанно, то управление должно учитывать вероятность и возможность (альтернативность) перехода таких систем в новое состояние. Здесь, с нашей точки зрения, справедливы слова П.Фейерабенда о том, что «наиболее эффективно то управление, которое не замечается, которое не навязывается и не формализуется, которое естественно для нас как наше дыхание» [5. 259]. В этносе, как и любой социальной системе, если управление хочет быть эффективным, оно должно ясно осознавать, что в самоорганизующихся системах оно, во-первых, способно запускать механизмы самоорганизации, потенциально имеющиеся в этногенезе. Но при этом учитывать «деликатность» этого процесса, управляющие воздействия должны соответствовать тенденциям их собственного развития, способствовать этим тенденциям, выводить системы на эти пути, ибо в противном случае они разрушат самоорганизацию. Во-вторых, иметь в виду, что важна не сила воздействия, а правильная топология, архитектура воздействия. Иногда незначительные, но пра-вильно организованные, резонансные воздействия могут оказаться весьма эффек-тивными в достижении поставленных целей.

Подтверждением важности указанных моментов являются результаты так называемой региональной (или национальной) политики центра по отношению к периферии (или субэтносам) и обратной реакции на них, в частности, в нашей стране. Хотя здесь положение еще более противоречиво из-за отсутствия реально продуманной политики как таковой. Все это требует не только конкретных мер и практических шагов, но и соответствующей теоретической осмысленности.

Таким образом, для самоорганизующихся социальных систем каковыми являются этносы, «управление», если оно хочет быть эффективным, приводить к желаемым результатам, должно носить не характер волевого воздействия или метода «проб и ошибок» (и то, и другое в равной степени ведет к разрушению системы), а осмысленности (неоднозначности и альтернативности путей будущего), в соответствии со знанием собственных, внутренних тенденций развивающихся систем. Проблема управляемого развития принимает, таким образом, форму проблемы самоуправляемого развития.

Важнейшей областью, исследующей организационные воздействия, в особенности на узловых, критических (кризисных) этапах развития этносоциальных систем, является конфликтология. Не вдаваясь в анализ конкретных направлений конфликтологической дисциплины, сосредоточим внимание на общей теории конфликта, предложенного Льюисом Крисбергом. Данная теория призвана иссле-довать наиболее общие закономерности возникновения, развертывания и разрешения конфликтов.

Методологической основой исследования и построения общей аналитиче-ской модели социального конфликта явилось его (конфликта) представление как системы структурно-динамических параметров. Разработанная модель социального конфликта носит циклический характер, что позволяет учитывать как обратные связи, так и изменение управляющих параметров. Здесь воплощается идея о том, что всем межгрупповым конфликтам присущи общие структурные и динамиче-ские параметры.

Методология избранная Крисбергом позволяет находить общие ориентиры диагностики, вырабатывать способы регулирования различных конфликтов. Сам конфликтвыступает как активное отношение между двумя и более сторонами, уверенными в том, что у них существуют противоположные, несовместимые цели. По существу это утверждение можно интерпретировать в терминах теории самоорганизации как состояние «динамического хаоса», нахождение социальной системы в неравновесном состоянии.

Основные же идеи концепции представлены в положениях, которые мы изложим с некоторыми комментариями.

1. В конфликте как форме рациональной деятельности стороны осознано определяют свои цели на основе соответствующих интересов, выбирают пути их достижения, а также способы разрешения конфликтов. Но при этом необходимо учитывать, по Крисбергу, возможные «иррациональные переменные», определяющие динамику конфликтного поведения. Стало быть, в развертывании конфликтной ситуации и на ее завершение оказывают влияние внутренние, рационально не поддающиеся объяснению воздействия (возмущения, т.е. флуктуации), представленные в данной концепции как «иррациональные переменные». В этом положении с достаточной определенностью выражен принцип концепции самоорганизации, разрабо-танный брюссельской школой Пригожина: «порядок из хаоса через флуктуации». Казалось бы, на фоне строго рациональной деятельности конфликтующих сторон, иррациональные действия отдельных индивидов или групп могут не только опреде-лять динамику конфликтного процесса, но и его исход.
2. Развертывание и завершение конфликта определяется, в первую очередь, взаимодействием конфликтующих сторон. Однако рациональное по своей сути действие каждого участника конфликта в конечном итоге может привести к не-предсказуемым результатам. Здесь основной акцент делается на стохастично-сти и нелинейности конфликтологических процессов, где выше указанные флук-туации (иррациональные переменные) играют не последнюю роль.
3. Конфликтный процесс развертывается в определенной социальной среде, со всеми ее исторически сложившимися социокультурными принципами, ценностями, символами и т.п., приемлемыми для различных типов взаимодействия. Данное обстоятельство требует осмысления конфликтных отношений в более ши-роком контексте, чем взаимодействие лишь противоборствующих сторон. Этот контекст связан с тем, что происходит взаимное влияние конфликтующих сторон и социальной среды. Более того, для противоборствующих сторон эта социальная среда та открытая неравновесная система, в которой возможно существование множества типов социальных взаимодействий, способных как к самоорганизаци-онным, так и разрушительным процессам. Относительная автономность конфлик-тующих сторон, как подсистем сложноорганизованной социальной системы, по-зволяет им их дальнейшее развитие. Вместе с тем, наряду с возможными самоор-ганизационными (дезорганизационными) процессами, роль социальной среды может проявляться и в организующих воздействиях на отношения конфликтую-щих сторон. Например, через вмешательство в конфликт социальных институтов, с целью его деэскалации или завершения, на основе конституции государства, международных соглашений, соглашений о сферах влияния и т.п.
4. Социальные конфликты развертываются в сложной системе взаимосвязей, где наряду с насилием может осуществляться и сотрудничество, партнерство, что приводит к вариативности способов достижения поставленных целей. Можно предположить, что такое сочетание принудительных, насильственных и ненасильственных альтернатив и есть взаимодействие организующих и самоорганизационных процессов в ходе разрешения конфликтов.

В приведенных положениях, таким образом, можно выявить (как это мы пытались сделать в комментариях) те параметры, которыми характеризуется всякая система способная к самоорганизации. Конфликт возникает, развертывается и завершается в сложноорганизованной иерархической системе, способной в целом эволюционировать. Для конфликтующих сторон, как относительно автономных подсистем сложноорганизованной социальной системы, открываются перспективы их дальнейшего развития, ибо для них эта социальная система та открытая среда, в которой возможно существование множества структур, способных к эволюции. Конфликтологический процесс имеет стохастическую природу и носит нелинейный характер. В процессе развертывания конфликта, и особенно, в критических (в стадиях активных взаимодействий) непредвиденные «иррациональные переменные» (флуктуации) могут решить исход конфликта.

Завершение конфликта, после прохождения стадии активных взаимодействий (точки бифуркации), зависящее от формы, в которой эта стадия проходила (эскалация или деэскалация), связано с различными вариантами. Эти варианты могут иметь в качестве своих конечных состояний (аттракторов): компромисс, консенсус, диссенсус и т.п. Однако и при формальном завершении конфликта могут сохраняться объективные условия его продолжения, как исходных (началь-ных) оснований для новых конфликтов. В этом случае новый виток конфликтного взаимодействия начинается на другом уровне и иных условиях. Вновь возникающие конфликты позволяют более объективно осмысливать и оценивать существо преодоленных конфликтов, что способствует в дальнейшем понижению вероятности возникновения новых, на тех же основаниях или близких к ним. Вместе с тем, «успехи» одной из сторон конфликта могут вдохновить ее на новый виток конфликтных отношений, как, впрочем, и «проигравшую» сторону не удовлетво-ренную достигнутыми результатами. Поэтому важной особенностью конфликтных исследований является определение (расчет) кратковременных и долговре-менных последствий конфликтов для каждой из сторон конфликта, для отношений между этими сторонами и определенной социальной средой, которые эти результаты затрагивают непосредственным образом. Именно результаты таких ис-следований позволяют постичь, что имело место в конфликте на самом деле, и, что еще может произойти [6. 246].

Созданная Крисбергом модель динамики конфликтного поведения в сущностных чертах, как это мы пытались показать, содержит элементы модели самоорганизующихся систем в синергетике, хотя и представлены они в неявной форме. Однако эта модель, в отличие от синергетической (социосинергетической), имеет и существенный элемент отличия. Этим элементом является учет в явной форме лишь организационного (управленческого, институционального) воздействия на конфликтный процесс.

Если в синергетике основной акцент делается на самоорганизационных процессах, протекающих без существенного внешнего влияния, то в конфликтологии — на организационные (управленческие) формы воздействия и разрешения кон-фликта. Хотя, как нам представляется, в этногенезе организационные и самоорганизационные процессы носят комплиментарный (взаимодополнительный) характер.

Таким образом, результаты исследования приводят к необходимости осознанного подхода к взаимоотношению организационных (управленческих, институциональных) и самоорганизационных процессов в этноэволюции, включая и этносоциальные конфликты.

ЛИТЕРАТУРА

1. См.: Бранский В.П. Социальная синергетика как постмодернистская философия истории // Общественные науки и современность. 1999, № 6; Теоретические основания социальной синергетики // Вопросы философии. 2000. № 4.
2. Концепции самоорганизации: становление нового образа научного мышления. М., 1994.
3.  Ashby W.R. Principies of self — organizing dynamic system: J. Gen. Psychol., 37, 1947.
4.  Хакен Г. Информация и самоорганизация: Макроскопический подход к сложным системам. М., 1991.
5. Feyerabend P. Problems of empiricism. In: Beyond the edge of certainty, ed. R. Colodny. Englewood Cliffs, N. J. 1965.
6. Krisberg L. Sociology of Social Conflict. New Jersey: Prentice-Hall, 1973. XIV.