Капустин В.С. — к. ф. н., доцент, заведующий отделом планирования и координации научных исследований Российской международной академии туризма Материалы Международного форума «Проекты будущего: междисциплинарный подход» 16-19 октября 2006, г. Звенигород

В последние 15 лет в России мощно развиваются три потока, которые имеют различную темпоритмику, но, сливаясь, образуют ситуацию трудно прогнозируемого будущего. Задача любой организации в возникшей непрозрачности – найти свой тренд, свою перспективу. Первый поток – интенсивное и всеобщее проникновение рынка и рыночных отношений во все сферы общественной жизни. Второй – активный сырьевой вывоз и переструктуризация экономики, который объективно имеет понижительную тенденцию. И, третий поток – бурное и нарастающее развитие производства знаний в стране. На чаше весов современной России противоборствуют два ресурса: сырьевой, ведущий к «вывозу» из России будущего и интеллектуальный ресурс, направленный на «въезд» России в будущее. Поэтому европейский тезис: «интеллектуальный ресурс – главный фактор экономического развития» приобретает для страны почти судьбоносное значение.

В последние 15 лет в России мощно развиваются три потока, которые имеют различную темпоритмику, но, сливаясь, образуют ситуацию трудно прогнозируемого будущего. Задача любой организации в возникшей непрозрачности – найти свой тренд, свою перспективу. Первый поток – интенсивное и всеобщее проникновение рынка и рыночных отношений во все сферы общественной жизни. Второй – активный сырьевой вывоз и переструктуризация экономики, который объективно имеет понижительную тенденцию. И, третий поток – бурное и нарастающее развитие производства знаний в стране. На чаше весов современной России противоборствуют два ресурса: сырьевой, ведущий к «вывозу» из России будущего и интеллектуальный ресурс, направленный на «въезд» России в будущее. Поэтому европейский тезис: «интеллектуальный ресурс – главный фактор экономического развития» приобретает для страны почти судьбоносное значение.

К сожалению, в России никогда не было, и нет в настоящее время, опыта организации экономики знания (не путать с организацией производства знания). Экономика знания ( knowledge based economy ) производит только востребованные, самоокупаемые и приносящие прибыль знания. Исторически в России интеллектуальную ренту присваивало государство. Поэтому Россия всегда была страной малочисленных и нищих Кулибиных, но не богатых Эдисонов, что не стимулировало массовую исследовательскую самодеятельность. Причина тому – отсутствие рыночных отношений: естественных и самых эффективных распространителей знаний. Уповать на то, что новую модель знания создаст государство или его бюджетные научные и образовательные структуры не приходится. С конца 80-х годов XX столетия в мировой образовательной практике сложилось и стабилизировалось соотношение государственных и частных вузов как 30% к 70%. В Японии, например, в 2002 году насчитывалось 686 университетов и колледжей, не считая колледжи с двухлетним сроком обучения, из них только 99 национальных, 75 общественных и 512 частных.

В частных университетах Японии обучается 73% студентов. Соответственно, около 60% всех фундаментальных НИР и подготовка наиболее квалифицированных научных кадров приходится именно на негосударственный образовательный сектор. В России же государство, уходя из экономики и науки, продолжает удерживать за собой бюджетную систему образования, надеясь приспособить ее к нуждам рынка. По мнению главы движения российского бизнеса «Деловая Россия» Бориса Титова система образования не готова к сотрудничеству с бизнесом – не строит для него институциональную среду, не ищет форм взаимодействия, не составляет программы. В 2005 году 65% предприятий отказались от сотрудничества с государственными вузами. Более того, российский бизнес начал формировать собственную альтернативную систему образования.

В результате в 2005 году до половины служащих, около трети специалистов и четверть руководителей предприятий прошли переобучение не в государственных учебных заведениях, а на производстве – на своем предприятии или в его филиалах и структурах, в компаниях-партнерах или за рубежом. Ситуацию в какой-то мере может переломить реализация нацпроекта «Образование», если госвузы получат больше самостоятельности и если будут введены налоговые льготы на инвестиции бизнеса в образование. В противном случае, в соответствии с открытием Э. Лоренцем феномена «странного аттрактора», положившего начало становления теории детерминированного хаоса, можно будет утверждать, что и в России, если в ближайшее время не произойдет коммерциализации государственных вузов, начавшееся их разрушение при появлении новых параметров порядка дойдет до своего логического завершения. Однако вопреки логике мирового образовательного процесса государственный образовательный сектор в России постоянно растет и расширяется. В 1993 году было 535 государственных вузов, через три года их стало на 6% больше, а к 2001 произошел еще шести процентный прирост, а общая численность студентов, по сравнению с советским периодом, возросла вдвое. На сегодняшний день в государственных вузах России обучается 90% студентов. Но общемировая тенденция все же прослеживается и в России.

За пять последних лет количество негосударственных вузов (НГВ) увеличилось на 85%, а число студентов в них выросло на 246%. Впервые в истории России складывается уникальная ситуация, когда число мест в вузах грозит превысить количество выпускников средней школы. Все это говорит о том, что идет непростой процесс перераспределение абитуриентского ресурса, что конкуренция на рынке образовательных услуг России будет нарастать, как между государственными и негосударственными вузами (при властной поддержки государственного сектора образования), так и в самой системе НГВ. И все же: в производстве профессиональных знаний наступает время научно-образовательных структур, выращенных российской рыночной средой. В связи с этим девиз НГВ – «лидер профессионального образования в данной сфере России» должен быть дополнен месседжем «НГВ – интеллектуальный лидер российской системы высшего профессионального образования».

Ибо закон успешного развития современной организации это наращивание ее нематериальных активов. Для коррекции бренда и формирования интеллектуального имиджа НГВ должн быть достойно представлен в российском и международном научном сообществе не только как образовательный холдинг определенного профиля, но и как известный научно-исследовательский коллектив в данной области. Это тем более необходимо, что в настоящее время для продвижения интеллектуального продукта на рынок требуются большие инвестиции и большие транзакционные траты. Дело в том, что современный российский рынок далеко не все произведенные знания распространяет, а советский механизм распространения знаний страна уже утратила. Современный образовательный и интеллектуальный продукт распространяется (продается) только «с высоты бренда».

В экономике существует такое понятие, как «барьеры на вход». Произведенный продукт может быть качественным, но рынок может его не принять. Российский рынок не только растет, но и уплотняется, происходит его концентрация в мегаполисах, повышаются требования клиентов к качеству услуг. Если НГВ собирается продвигать интеллектуальный продукт на свой сегмент рынка, где уже действуют другие субъекты, он должн организовать новый мифодизайн своего облика, выделить себя из себе подобных и заранее обеспечиться преференциями, основу которых составляют бренд, имидж, признание и т.д. Выделить себя в конкурентной ситуации можно двумя стратегиями: карьерными успехами своих выпускников и эксклюзивными исследовательскими работами в туристской сфере.

Для использования первой стратегии негосударственные вузы еще не имеет достаточного временного лага осуществления карьер выпускников. Реализация же второй стратегии имеет все условия: наличие проблемного поля, общественная потребность в знаниях, связанная с неудовлетворенными ожиданиями на рынке, организационная структура, готовая проводить исследовательские поиски, накопленный коллективный и индивидуальный опыт и знания, наличие профессионалов и специалистов способных решать эти задачи. Кроме того, «раскрученность бренда», престижность вуза это и вопрос консолидации самого негосударственного вуза, т.е. вопрос идентификации преподавателей и студентов с вузом, набор студентов, престиж дипломов, следовательно, дополнительный ресурс их трудоустройства. Все должно следовать в соответствии с эмпирическим «законом Матфея» — успех порождает успех, деньги идут к деньгам. Физики называют подобный режим развития автокаталитическим, когда наличие какого-либо результата стимулирует его дальнейшее производство. Высшая школа – сложный целевой организм, все структуры которого органически переплетены и сориентированы на выполнение основной задачи – подготовки квалифицированного специалиста, адекватного потребностям времени и проблемам той сферы, где он предполагает трудиться.

Задача НИР НГВ– создать такую структуру научно-исследовательской деятельности (НИД), которая органично растворялась бы в общей системе вуза, насыщала и повышала качество работы всех ее компонентов и подразделений.Первый шаг на пути построения такой структуры – адекватная оценка реального положения дел в этой сфере. Для этого необходимо выполнение трех условий: готовность признать многие очевидные явления в их истинном свете, т.е. – тем, что есть они на самом деле, ибо любая вещь «есть то, что есть, и то, чем кажется она»; второе – избежать соблазна упрощенного или сугубо административного подходов в решении проблем развития вузовской науки; и, третье – система при переходе от одного состояния к другому должна уметь элиминировать отжившее.

История становления российского негосударственного сектора образовательных услуг, традиции, сложившиеся еще в советском образовании, современная специфика развития отраслей (потребителей конечной продукции вузов), особенности структуры небюджетных образовательных структур, динамика их развития в последние годы, изменение общей (геополитической, социокультурной, демографической, экономической и т.д.) ситуации в стране, новые характеристики мировых социокультурных процессов, инновационность общественного развития и новое поле проблем в сфере подготовки профессиональных кадров, связанных с вхождением России в Болонский процесс, сформировали новые вызовы, на которые необходимо давать новые ответы. Кроме того, некоторые наши недостатки часто являются продолжением наших прошлых достоинств. Обратим внимание лишь на некоторые проблемы организации НИР и самой научно-исследовательской деятельности в негосударственном секторе высшего образования.

Любая организация при формулировании своих стратегий обязана исходить из понимания стадии развития, на которой она находиться и особенностей состояния среды, в которой и для которой она существует, т.е. диагностики своего внутреннего организационного состояния и внешних факторов и параметров. От правильного самопозиционирования организации зависит: знание внутренних ресурсов, т.е. то, что называется социальным капиталом или нематериальными активами организации; типы установившихся солидарностей, то, что европейцы называют коммитментом; картографирование рисковых экспозиций, т.е. тех точек, в которых возможны ущербы; ранжирование задач и т.д. Организационное состояние многих негосударственных вузов можно определить как «длящееся становление», когда эмоциональная энергия энтузиастов, свойственная первоначальному становлению уже растрачена, а организационная устойчивость и функциональная ритмичность, свойственная акмелогической (акме – зрелость) стадии еще не наступила.

Переход на новую стадию развития требует смены организационных форм и модели управления. Необходимо отметить, что негосударственные вузы пытаются занять те секторы рыночной экономики, специалистов для которых бюджетные вузы не готовили. Поэтому необычайно широкие, чрезмерно привлекательные, динамично развивающиеяся и практически незаполненные интеллектуальным продуктом эти рыночные среды России диктуют негосударственным вузам выбор экстенсивного вектора развития с непременной интенсивной диверсификацией видов деятельности. Давно замечена закономерность, а опыт СССР убедительно доказал, что любая экстенсивность «накрепко привязана к количеству, но напрочь отвязана от качества». Беда экстенсивной модели развития заключается в том, что пока ресурс экстенсивности не исчерпан, переключиться на другие модели практически невозможно, а когда он заканчивается – переключаться уже, как правило, поздно. Угроза потерь, связанных с экстенсивным развитием актуальна для многих НГВ и в связи с их активным проникновением в мировое образовательное пространство, где конкуренция идет по качественным и организационным параметрам. Европейское образовательное пространство называется открытым потому, что там действует закон «улицы с двух сторонним движением».

Следует отметить особенность современных взаимоотношений НГВ с российской рыночной Средой. Многие НГВ «видят» Среду, пытаются работать на неё, но исследуют свой предмет в основном как феномен, а не как практику. Среда же пока аморфна, ориентированна на иные ценности, она сама находится в становлении. Например, в 2004 году на российском туристском рынке действовало более 4000 туристских фирм, но 75-80% из них относятся к малому бизнесу, до 60% их доходов находятся в «теневом или сером обороте», многие предприятия туриндустрии (54,2%) убыточны, поэтому в решении своих практических задач Среда не замечает негосударственные вузы и не предъявляет высоких требований к качеству специалиста, заставляя НГВ самостоятельно формулировать перечень компетенций специалиста для избранной сферы бизнеса.

НГВ и бизнес, как бы, находятся в разных измерениях, исповедуюм разные стили культур, имеюм разные модели поведения. Эта беда практически всех негосударственных вузов, имеющих дело со становящимися, в силу их новизны, но еще не ставшими средами. Негосударственные вузы скорее представляют посткофигуративные стили культуры (настоящее в этой культуре определяется через опыт прошлого) и в которой переток знания идет от отца к сыну, от старшего к младшему, от учителя к ученику. Главное в этой культуре – быстро написать учебник и заставить ученика признать его истинность. Рыночная среда же по необходимости находится в поисковой кофигуративной культуре, в которой знания, по причине отсутствия Авторитетов и Учителей, генерируются при помощи итераций, а их переток осуществляется от сверстника к сверстнику, «с хаты до хаты».

Предлагаю вспомнить, как совсем недавно и из чьих рук мы осваивали современную информационную культуру и компьютерные технологии, кто сегодня учит нас пользоваться опциям мобильных телефонов? В новых сферах мы не стесняемся быть учениками наших детей. Думается, что именно по этой причине основными партнерами и объектами внимания НГВ стали административные структуры, ответственные за развитие конкретной сферы, бюджетные научные организации и … структуры, защищающие интересы коммерческого (негосударственного) образования.Стремительное развитие НГВ в последние годы и практически экспоненциальный рост их показателей, привели к появлению достаточно болезненного круга проблем. Усиление динамики развития, а мы имеем дело с турбулентным характером процесса, всегда оставляет за собой «зияющие структурные дыры», рассогласованность ритмов и режимов, неравновесность и неравномерность в развитии подсистем, дезорганизацию и хаос на микроуровнях. Принято считать что, если развитие идет по арифметической прогрессии, то управленческие проблемы нарастают в геометрической, а если развитие пошло по экспоненте, то управленческая проблематика будет нарастать в режиме с обострением. Именно это обстоятельство в 80-е годы актуализировало в европейских странах тему устойчивого развития. Энергичный прорыв армии Тухачевского на Варшаву в годы Гражданской войны и, как следствие этого, – крупнейшее поражение Красной Армии – удачный пример, иллюстрирующий ситуацию.

Одной из таких болезненных сфер в структурах НГВ стала Наука. По большому счету, несмотря на обилие документов, в вузах отсутствует целостная, устойчивая и ориентированная на задачи организации система планирования НИР. Не определены и не обозначены исследовательские роли и статусы, не структурированы ресурсы и резервы, отсутствует опыт организации консолидированной исследовательской деятельности. Не сформулированы достаточно обоснованно и не связаны между собой долгосрочные и текущие научные приоритеты. В подразделениях отсутствует единое понимание конечного продукта НИР. Для одних это учебно-методическая литература, для других – студенческие конференции, для третьих – статьи и выступления на конференциях, для большинства – научные отчеты. Отчеты же подразделений либо не выявляют полноту НИР, либо явно ее завышают. Например, во многих планах по НИР, если не в большинстве, заявлены темы разработки концепций, программ, стратегий и т.д., а продуктом исследований, судя по отчетам, являются «научные отчеты», но не сами стратегии, концепции и программы. Действительная же научная продукция негосударственного вуза составляет незначительную часть в общем объеме и выполнена интеллектом небольшого круга ученых. Некоторые важные параметры НИД не планируются и не фиксируются.

Например, исследовательская работа аспирантов, участие студентов в вузовских НИР и т.д. Д ля становящихся вузов огромное значение имеет то, насколько студенты вовлечены в дела вуза, в учебный процесс, в научно-исследовательскую деятельность института. На актуальность совершенствования системы НИР в высшей школе обращает внимание и Министерство образования и науки РФ, которое в настоящее время разрабатывает вопрос о введении в аккредитационные показатели вузов по НИР новых, более высоких критериев организации, финансирования и общей оценки результатов научно-исследовательской работы в вузах.

Пока на сегодняшний день НГВ обязана отработать на науке 5миллионов рублей в год или 12 тысяч на единицу ППС (профессорско-преподавательский состав). Алгоритм и методика расчета научных финансовых объемов вузам не известна, а значит, вмененные объемы могут быть и выше. Кроме того, Минобром усиленно проводится идея, что показателями эффективности НИР и для вузов должны стать патенты. Дальнейшее повышение нормативов по НИР в современных условиях России будет тяжелой ношей даже для вставших на ноги вузов. Это обстоятельство накладывает дополнительные обязательства на организацию и планирование НИР в НГВ и требует поиска новых механизмов и расширения научных контактов с различными объединениями и реального внедрения действительных научных результатов в общественную и вузовскую практику. Зарубежные и наши психологи давно определили, что в любом научном коллективе модераторы (управляющие параметры исследовательского поиска) составляют менее одного процента, генераторы (золотой фонд любой организации) – не более 3%, критики – не более 5%, эрудиты – до 10%, остальные образуют исследовательский фон. По этой причине основные научные открытия осуществляют малые мобильные интеллектуальные группы (7-9 человек).

Следовательно, даже если научная нагрузка (исследовательские задачи) будет равномерно распределена в НГВ, действительное исполнение НИР будет осуществляться в лучшем случае не более двадцатью процентами членов коллектива. Может быть, в подобном контексте имеет смысл выделять данную группу, оформить её и создать ей нормальные условия для решения приоритетных исследовательских задач. Особого внимания заслуживает тема мотивации ППС негосударственного вуза на НИР. Вопрос стоит только один. Возможна ли продуктивная исследовательская деятельность в чрезмерно напряженном вузе с пространственно распределенной структурой, без государственной поддержки и в условиях нестабильности внутренних подсистем? Сегодня для подавляющего большинства преподавателей НИР – дополнительная, навязываемая свыше, а поэтому неприятная деятельность, мешающая выполнению учебной нагрузки – основному источнику заработка. Однако известно, что сегодня даже для сохранения достигнутого уровня нужно очень и очень быстро бежать и, что важно – должна быть мотивированная потребность в быстром беге. Мотив для творчества возникает только в неком пространстве напряжения, под порогом или на пороге критических значений конкретного субъекта действия.

Отсутствие должной мотивации ППС на научный поиск, «принципом домино» отражается на исследовательских способностях студентов, а значит и будущих специалистов. Получая в вузе «готовые» знания многие выпускники оказываются не готовыми к реальной деятельности и фирмы вынуждены доучивать и переучивать их. Не менее 38% вновь принятых на работу в 2005 году нуждались в срочном переобучении. Студентам необходимо давать те знания и умения при помощи, которых они могли бы творчески достраивать себя в зависимости от предъявляемых средой требований, но эти качества они могут приобрести только в совместно организованной научной деятельности с преподавателями. Необязательность участия преподавателей высшей школы в НИР имеет давнюю историю и связана с традиционной оторванностью бюджетной вузовской науки от финансовых источников, что не способствовало повышению ответственности за качество научного продукта. Вузовская бюджетная наука выстраивалась, как правило, с целью доказать административным структурам, что она «не зря ест их хлеб», отсюда в отчетах по НИР всегда было много декларативных рапортов, научных имитаций и непроверяемых приписок.

Инерция этой традиции, несмотря на принципиально иное положение, продолжается и в негосударственных вузах. Многие преподаватели и сотрудники в напряженности становления негосударственного вуза и учебных курсов не заметили и пропустили то обстоятельство, что мир в последнее время приобрел принципиально новые характеристики, что линейные представления и построенные на них исследовательские подходы и модели, уже недостаточны для понимания мира. Своеобразие современных ситуаций в том, что они становятся все более неравновесными, а ускоряющиеся процессы и новые режимы, «раскалывают» устойчивости. Блуждающие по открытому пространству случайные параметры становятся закабаляющими управляющими параметрами для многих организаций и фирм. Прогнозные горизонты для них резко сокращаются и проектировать их будущее становится проблематичным занятием.

Проявляются принципиально новые риски, среди которых риск уклонения от решения в реализации основной функции становится всеобщим, а кризисы превращаются в инструмент «подстегивания» динамики развития, «сваливая» его в опасные режимы, когда все болевые проблемы одновременно концентрируются в узкой области, названной «точкой горения». Именно эта ситуация в русской культуре зафиксирована в пословице: «пришла беда – отворяй ворота». У.Бек правомерно охарактеризовал современное общество как общество рисков и инноваций. Под инновациями он имел в виду то, что сделано не по норме (в нашем случае – не по учебнику), то, что сделано с отклонением (в нашем случае – вопреки учебнику), но могущее дать необычайно сильный эффект. В настоящее время соотношение в НГВ учебно-методической и научно-исследовательской деятельности (в лучшем случае 80:20), представляет нечто вроде плывущего по учебному процессу перевернутого айсберга. Сложилось так, что учебная работа в новых вузах строится как трансляция в аудитории запомненного кодифицированного знания, которое трудно собрать и сложно запомнить вследствие палепарадигматичности (методологическое ассорти) текстов .

Для того чтобы в дальнейшем быть правильно понятым, необходимо осуществить небольшой экскурс в теорию знаний. Мир устроен как многоуровневая фрактальная система, и человеческое знание также состоит из нескольких этажей. Нижний этаж, по словам известного философа, биолога, медика М.Полани называется «личностное знание» или «неотделимое знание» (по англ. tacit knowledge ). Именно это знание составляет подводную часть айсберга персонального знания, его инфраструктуру, материнскую плату и лабораторию для производства знания, которое потом может быть отделено и закодировано на различных носителях (статьи, доклады, учебники). Неотделимым знанием наполнена наша долговременная память. В нем сосредоточены культура, способы, навыки и технологии мышления. Объем неотделимого знания в долговременной памяти накапливается всю жизнь, а сама она действует в автоматическом режиме.

Произведенное же кодифицированное знание наполняет объем 2-го этажа персонального знания и размещается в кратковременной памяти. Емкость кратковременной памяти ограничена (считается, что до семи смысловых единиц). Кроме того, в кратковременной памяти вследствие забывания потерявших актуальность смысловых единиц, происходит постоянная ротация кодифицированного знания. Более того, чтобы оно не исчезло его нужно постоянно воспроизводить при помощи повторения. Когда частота повторения достигает определенного максимума, чужое кодифицированное знание переводится в архив личностного знания в виде устойчивой информационной единицы. В социологии этот процесс называется «хабитуализацией» (опривычивание) и лежит в основе любой институциализации. Чужое кодифицированное знание (готовое знание) можно занять, купить, украсть и т.д., но его нельзя развивать, им можно только временно пользоваться, пока оно не устареет. Скорость же смены кодифицированных информационных массивов в мире постоянно нарастает.

Выскочить из этого потока невозможно. Как говорят американцы, «кто не на дороге, тот на ее обочине». Сегодня даже базовые знания устаревают через 12-18 месяцев, а обновление учебно-методического обеспечения будет происходить каждый семестр. Поэтому учебный процесс, построенный на присвоенном кодифицированном знании, превращается в мучительный сизифов труд по сбору, сортировке и запоминанию постоянно ускользающего материала. В противном случае мы будем учить вчерашнему дню, причем знаниями из «интеллектуальных секонд-хэндов», а в своей научно-исследовательской деятельности производить продукт, не находящий своего потребителя. С точки зрения временных затрат чужое кодифицированное знание не эффективно. Оно требует много времени на свое опредмечивание в сознание преподавателя и на его распредмечивание в учебном процессе. Эти два вида работы с информацией не стыкуются между собой и различаются по своей логике и принципам. С экономической (рыночной) точки зрения личностное (неотделимое) знание значительно выгоднее кодифицированного. Чужое кодифицированное знание можно продать лишь по минимальной цене, т.к. семантическое пространство и рынок уже давно им переполнены. Именно по этой причине кодифицированное знание часто просто «висит в воздухе».

Возникло даже новое юридическое понятие « copy left », противоположное по значению « copy right ». Берите, присваивайте – платы никто не требует, но кто возьмет, тот затормозит свое развитие. В этом смысле не произведенные лично, а присвоенные готовые знания это «дары данайцев». США при помощи этой технологии тормозят интеллектуальное развитие остального мира. Неотделимое знание производит « know how » и может устанавливать дискриминационные цены. Неотделимое знание, помимо всего прочего, можно сдать в выгодную аренду и иметь постоянный доход. Пример: покупка «мозгов», а не их текстов; приглашение лектора, а не приобретение его учебника, покупка спортсменов-профи, а не «методичек» по их умению ставить рекорды и т.д. Принципиально важно то, что неотделимым знанием может обладать не только человек, но и коллектив. Только на этой основе могут вырастать научные школы, возможна интеллектуальная преемственность и научно-исследовательская стабильность даже в условиях кадровых перемен. Эффективная учебная деятельность, приносящая удовлетворение и экономический эффект, возможна только на основе неотделенного знания, приобретаемого в ходе личного участия в исследовательской деятельности.

Другой причиной низкой мотивации на НИР является недостаточность контроля за качеством учебного процесса. В большинстве негосударственных вузов не налажена социологическая служба рейтингования учебных курсов, качества работы преподавателя студенческой аудиторией (безусловно, студенты не могут выступать арбитрами учебных программ, но нужную интригу они задают). Не налажена и система внутренней и внешней оценки учебной работы преподавателя научным сообществом, которые только и могут задать необходимый уровень напряжения для актуализации потребности в научно-исследовательской деятельности. Безусловным достижением многих НГВ является создание собственных учебно-методических комплексов, написание курсов лекций, учебников и методических пособий практически по всем специализациям, но учебно-методическое обеспечение в них проходило форсированно и уплотненно по всем дисциплинарным направления. Исследовательская и методическая работа слились воедино при доминировании методической составляющей. Производство же действительного научного продукта непременно проходит через три уровня творчества.

• На первом уровне, из ограниченного и не приведенного друг к другу, часто случайного и разнообразного, информационного материала строится простая модель объекта исследования. На этом неизбежном дилетантском уровне познания, истина представляется простой и доступной. Непризнание же окружающими ценности предъявленной модели вызывает, как правило, агрессивную защитную реакцию автора. Диалог может не состояться, и, защищаясь, автор может конструировать «теоретических монстров» и отстаивать их «до последнего патрона». Незавидный удел исследователя, но подобная литература составляет до 50% научного книжного рынка.
• Второй уровень связан с проникновением автора в глубины объекта, с нарастанием информационного разнообразия и потребностью в его систематизации. Автор «прощается с простотой» (слова академика Н.Н. Моисеева), усложняет язык описания, ибо собственного языка он еще не имеет. Начинается мучительное, но страстное строительство сложной многоуровневой и многофакторной модели объекта. Особенностью продукта этого уровня является то, что он создается автором, прежде всего для себя и поэтому редко бывает читабельным для других, но автора это обстоятельство мало волнует, как впрочем, не волнует и дальнейшая судьба его книги. Научная литература такого рода (в зависимости от научного направления) составляет 30-40% и именно она формирует образ ученого как великого путаника и пустомели.
• И, наконец, на третьем уровне формируется концептуальная целостность текста, упрощается его структурная сложность, язык становится вменяемым и доходчивым. Текст становится ориентированым «для всех».

Вполне возможно, что какая-то часть учебно-методического багажа во многих вузах находится на первых двух уровнях создания. Следовательно, часть ППС испытывает потребность в совершенствовании своей прошлой продукции и делает это, но в свободное от работы время. Переиздание и новые редакции прошлых текстов – их интеллектуальный ресурс для НИР, ибо исследовательский компонент учебника «в снятом виде» растворен в его тексте и латентно принадлежит авторам. На базе апробированного в аудитории учебника, с учетом новой информации, с некоторым смещением акцентов и актуальностей такой вуз может достаточно быстро подготовить серию научной монографической литературы по направлением своей специализации. Но если учебная литература была механически построена, как строятся изделия из деталей конструктора. Тогда часть ППС будет активно продолжать «строить» методические пособия и курсы лекций, но очень многие из них не будут представлять смысла, назначения и роли научной деятельности, результатов НИР ни для себя, ни для своего учреждения, ни для развития российского бизнеса. Кроме того, написание учебника (курса лекций) имеет свою объективную логистику, состоящую из стадий генерации гипотез, их верификации в дискуссиях и на «круглых столах», выбора методологии исследования, выстраивания теоретических концепций и их предъявления в научных статьях и выступлениях на конференциях, публикации статей и монографии для ознакомления научного сообщества и только затем, как результирующая творческого процесса – написание учебника.

Сами мы для себя и своих детей покупаем только ту учебную литературу авторы, которых нам известны, а их идеи предъявлены, признаны и распространены научным сообществом. При подготовке интеллектуального продукта необходимо учитывать и то обстоятельство, что культура чтения широких текстов стремительно уступает место умению считывания и навыкам отбора полезной информации. По этой причине значительная часть научно-методической продукции НГВ не находит своего заказчика в сфере своих интересов, ибо не содержит в себе ни эвристики, ни инструктивности. Несовершенна и система учета работы преподавателей по НИР. Отсутствие ранжированности НИР по значимости для НГВ и четкого определения конечного продукта, его цены и места реализации создают и возможность уклонения от реальной научной деятельности, и простор для приписок. Более того, существующая система отчетов не унифицирована и не строга.

Для мониторинга НИР необходимо ввести типовую форму индивидуальных (журнал учета месячной нагрузки с фиксированными отчетными параметрами) и кафедральных годовых отчетов за конкретные и конечные результаты, а не за «благие намерения» и не за «промежуточные муки творчества» в НИР. Избегать таких научных симулякров как «разработана ..», «написана …», «подготовлена …», «прочитана …», «участвовал/а …», «присутствовал/а» и т.д. Любая не рейтингованная система стремиться к среднестатистическому распределению своих активностей, а усредненная статистика – к «0». Другая сторона низкого КПД НИР связана с тем, что негосударственная вузовская наука вслед за бюджетной вузовской наукой по инерции пытается самостоятельно создавать знания, а производство современного интеллектуального продукта – процесс интерактивный.

Потребитель знания объективно является соучастником процесса, активируя его быстрой сменой своих потребностей, предъявлением необходимого уровня требований к продукту и предоставлением эксклюзивной информации для производства нужного ему продукта. Экономика знаний это тот рыночный случай, где продавец и покупатель не конфликтуют, а ищут консенсус. Пока же научную тематику большинства подразделений можно охарактеризовать как замкнутую на саму себя. Научные направления даже внутри НГВ развиваются, как бы, не замечая друг друга, что, впрочем, в какой-то мере отражает отсутствие должной связанности предметов в самой структуре вуза. Однако подлинный научный продукт в современных условиях может возникнуть лишь как кооперативный (синенргийный) эффект кумуляции когерентных (согласованных) научных процессов. В физике подобный эффект называется интерференцией или взаимным усилением волн в пространстве и времени.

Организационные проблемы НИР негосударственного вуза. Настоящей проблемой практически для всей вузовской науки является не способность в заданных структурах создавать мобильные системы реагирования на неравномерным образом открывающиеся возможности (актуальности). Дело в том, что современное развитие – это умение находить и использовать «рассыпанные» в пространстве потенциальные возможности. По мнению академика Самарского любая социокультурная ситуация содержит в себе до 10 15 эволюционных комбинаций. А из молекулярной биологии известно, что «число возможных первичных структур для полинуклеотида длиной 1000 составляет величину W = 4 1000 ? 10 600 . Это – астрономически большое число. Некоторое представление о его величине дает следующее замечание: все водоемы Земли не могут вместить более 10 40 молекул биополимера» .

Не использованные во время возможности – не возвращаются и означают упущенную прибыль. Причина кроется в сложившейся модели директивного управления и планирования науки. По этой причине организации с «мягкой» структурой («газели») значительно эффективней, чем жестко структурированные организации («носороги»). Организационная структура управления НИР формально задана, но функционально не выстроена и поэтому эклектична, неэффективна по результатам и не строго обязательна по исполнению. На сегодняшний день в большинстве негосударственных вузов НИР выстроены как «боевые порядки». Такие структуры более всего приспособлены для становления, захвата и выживания, но не для развития. По этой причине в подобных организациях крайне слабы горизонтальные связи и организационная целостность, сброшюрованная вертикальными скрепами, на деле оказывается неплотной и непрозрачной.

Организованная таким способом целостность со временем приводит практически к полной потери интереса подразделений друг к другу, за исключением обострения случаев конкуренции между ними за внимание центра, к дезинтегративным процессам развития в системе, которые вновь будут требовать реинжиниринга целостности. В подобных системах управленческий аппарат всегда загружен работой. Научно-исследовательская деятельность в отличие от учебной работы менее всего формализуется и администрируется. Управляющими параметрами НИД выступают: индивидуальная потребность в эвристической деятельности, исследовательский мотив, необходимый уровень научной культуры, знаний и инициативы, свободное время, которое по К.Марксу является мерилом развития личности, и самоорганизация исследовательского процесса. Поэтому НИР в негосударственных вузах должна выстраиваться не как «гроздевая» (централизованная административная структура) или как административно-патерналистская (кормящая и понукающая своих подданных) модель, а как гибкая сетевая система с сильными и достаточно независимыми горизонтальными ветвями. Так построены все эффективные современные научные организации у нас и в мире.

Например, в британской системе высшего образования чрезвычайно значима и строго выдерживается обязанность постоянной исследовательской работы всех университетских преподавателей, но по которым не «спускается» план или разверстка тем. Сетевая организационная структура, конечно, несет в себе угрозу иррационального поведения, но она демпфируется рационализацией процедур принятия решения, алгоритмы которых и лежат в основе международных стандартов (ИССО серии 9000). Кроме того, целостность может обеспечиваться объединением персонала в процессе совместного времяпровождения, обучения и в процессе совместной исследовательской деятельности. Конечно, подобная организация НИР имеет свои неудобства для бюрократического администрирования и бюрократизированного мышления.

Проще обойтись без этого. Проще, но менее результативно для науки и повышения качества преподавательского дела в нашем быстро меняющемся мире. Горизонтальные ветви НИР НГВ – это филиалы, факультеты, кафедры, ВТК (временные творческие коллективы), АТК (авторские творческие коллективы), добровольные научные объединения, инициативные проекты и т.д., которые значительно чувствительнее, профессиональнее и мобильнее административных научных структур в реагировании на актуальности в сфере своих научных интересов. Исследовательская самоорганизация в подобных структурах подобна ветру, наполняющему паруса НИР. В этом ветре – источник поиска, инноваций, знания. Задача Центра научных исследований вуза грамотно использовать силу ветра, для того чтобы учреждение не оказалось на рифах, а в некоторых случаях и организовывать появление ветра.

При выстраивании административно-патерналистской модели управления наукой неизбежно возникает риск имитации научной деятельности. Показательный пример эффективности организации «мягкой, пространственно-распределенной» модели науки в Майкрасофт, где работают 150 тыс. человек и 23 тысячи и из них стали миллионерами. В настоящее время НИР в во многих негосударственных вузах выстроена как тотальная линия фронта: «А нам нужна одна победа. Одна на всех, мы за ценой не постоим».