РИСКИ, НАУЧНЫЙ МОНИТОРИНГ, ГОСУДАРСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ

В оценке опасности все оказываются заложниками измерительных приборов, теорий и прежде всего незнания — включая незнание экспертов, которые совсем недавно провозглашали, в соответствии с теорией вероятностей, безопасность реакторов на протяжении десяти тысяч лет, а сегодня с захватывающей дух уверенностью говорят об отсутствии серьезной опасности
У. Бек

Лучше предупредить стихийное бедствие, чем устранять его последствия. Итоговый документ конференции в Иокогаме

В этом разделе мне менее всего хотелось бы создать впечатление, что получены важные и значительные результаты. Напротив, мой тезис состоит в следующем. Наука на нынешнем уровне может предоставить инструменты для выработки стратегии. Эти инструменты предстоит создать, опираясь на идеи синергетики и результаты множества конкретных дисциплин. Чтобы инструменты были созданы, требуется понимание их необходимости и государственный заказ. Более того, сейчас, до начала работы, трудно сказать, насколько эффективны будут созданные системы и технологии, и каких усилий потребует их доводка до необходимого уровня. Но совершенно ясно, что к работе надо приступить как можно скорее. Чтобы эти инструменты использовались и сыграли свою роль, требуется политическая воля, а также постоянные систематические усилия не только исследователей, но и многих государственных структур.

Особенно не хотелось бы, чтобы инструмент, если он будет создан, воспринимали как панацею, магическое средство, чтобы все предсказывать и предупреждать. Многое предсказывать, очевидно, он не должен и не сможет. О горизонте прогноза — фундаментальном свойстве нелинейных систем — мы уже упоминали. Если террорист с бомбой явится на базар, то это тоже предмет для прогноза и предупреждения, но заниматься этой деятельностью должны спецслужбы. Если состав вышел в путь в неисправном состоянии и произошла громадная катастрофа, то разбираться прежде всего и предупреждать должно было Министерство путей сообщения. Однако есть много и в природной, и в техногенной, и в социальной сфере того, что предсказывать можно и должно. Однако, судя по результатам, эту работу можно улучшить.

Не надо думать, что все придется начинать с чистого листа, и в нашем отечестве прогнозом и предупреждением не занимаются. Напротив, по данным МЧС России прогнозированием различных бедствий в настоящее время занимается более двухсот организаций. На географических конференциях очень любят показывать космические снимки Кармадонского ущелья до, после и во время трагедии. Поэтому нельзя сказать, что информации нет. Просто к моменту, когда нужно было принять меры, ее как-то не оказалось под рукой. А туристы, побывавшие на леднике за неделю до известного дня, как-то не нашли того, кого могла бы заинтересовать информация о надвигающемся бедствии. Поэтому здесь есть над чем работать.

Уже несколько веков в предпринимательской деятельности, в промышленности, в банковском деле оцениваются риски. Под последними обычно понимают либо размер ущерба в случае неудачного исхода предприятия, либо вероятность неудачи, либо какую-то комбинацию этих двух величин. При этом широко используются инструменты управления рисками. Последние включают страхование, разделённое партнёрство, технологические и социальные механизмы, другие подходы, которые, вообще говоря, не позволяют полностью устранить неудачи, аварии и катастрофы. Но они помогают уменьшить или сократить финансовые потери, повысить устойчивость соответствующих социально — технологических систем.

Благодаря усилиям исследователей из ряда институтов РАН, сотрудников МЧС России были заложены основы теории управления рисками природных и техногенных катастроф в нашей стране (см. рис. 6),

Рис. 6. Диаграммы, демонстрирующие различные аспекты чрезвычайных ситуаций в РФ в 2001 г.Сверху вниз: составляющие ЧС, доля погибших, доля пострадавших, распределение заявленного ущерба.По данным государственного доклада МЧС России

начаты работы по анализу социальных нестабильностей, угрожающих нормальной жизнедеятельности общества. Однако, анализ тех кризисов, с которыми столкнулась Россия, и которые могут угрожать нам в будущем, требует дальнейшего исследования, оценки, мониторинга различных рисков6. Глобальные проблемы все чаще выступают как источник чрезвычайных ситуаций. Заметим, что большинство проблем современного мира связаны они с не тем, что чего-то остро не хватает (см. рис. 7),

Рис. 7. Тенденции глобальных изменений Несмотря на быстрый рост население и соответствующее сокращение подушной площади земель занятой под зерновые культуры, производство зерна на душу населения остается примерно на одном уровне, а подушный валовой продукт еще и растет. Поэтому есть все материальные предпосылки, чтобы в мире не было голодающих.По данным Института социально-политических исследования РАН

а с неравномерным распределением и потреблением произведенного. Например, потребление нефти на душу населения в год в странах-лидерах и странах-аутсайдерах различается более чем в 250 раз.

В толковом словаре термин «кризис» трактуется как резкий крутой перелом в чём-либо, как острый недостаток или нехватка, как затруднительное, тяжёлое, опасное положение. Именно в последнем смысле термин «кризис» наиболее часто используют в теории управления рисками. Кризисы становятся важным объектом научного исследования, выход из кризисов — одной из ключевых сфер управленческой деятельности в современной России.

Ряд кризисов поражает отдельные сферы жизнедеятельности общества. Мы столкнулись с инфраструктурным кризисом. Плотины, трубопроводы, линии электропередач, железные дороги, теплосети сейчас не в состоянии обеспечивать не только развитие нашей экономики, но и её устойчивое безопасное функционирование в связи с моральным и техническим обветшанием, отсутствием должного ремонта и обслуживания. Имеет место и духовно-нравственный кризис общества, связанный с эрозией и утратой предшествующих смыслов и ценностей, с потерей ориентации — утратой образа будущего. Имеет место глубокий кризис оборонного комплекса и правоохранительной системы.

Тем не менее, наиболее тяжёлым представляется системный кризис, в котором оказалась Россия и всё мировое сообщество. Для него характерны следующие черты.

• Этот кризис охватывает различные сферы жизни общества, и выйти из него нельзя, принимая лишь отдельные меры, либо проводя реформы только в одной конкретной области.
• У всей системы теряются главные цели, сверхзадачи, являвшиеся ранее системообразующими. Отдельные части системы начинают решать свои проблемы в ущерб целому. Нерегулируемое развитие ряда структур, подобно раковой опухоли, приводит к тому, что общественный организм «пожирает» сам себя. Это немедленно меняет общественное сознание.
• Нестабильности, имеющиеся в различных системах, взаимно усиливают друг друга, что может приводить к катастрофическим событиям.
• В условиях системного кризиса общественные механизмы, институты, стабилизаторы могут выступать в парадоксальном качестве и приводить к эффектам, противоположным ожидаемым для нормальных ситуаций — ухудшать, а не улучшать положение дел (вспомним любимый сюжет сериала про Каменскую: одни силовые структуры самоотверженно борются с другими).
• Выход из кризиса требует иного уровня мониторинга, иных механизмов управления, иных социальных технологий (новый курс Рузвельта во многом состоялся потому, что в домах американцев появились радиоприемники, и президент впервые в американской истории сумел обратиться к нации напрямую).

Сейчас Россия вошла в ту фазу системного кризиса, в которой негативные тенденции последних пятнадцати лет в экономической, социальной, техногенной сферах начинают приводить к новым типам катастроф, бедствий, нестабильностей. Передел сфер влияния в мире вступил в фазу силового противостояния, что многократно увеличивает риски, связанные с технологическим терроризмом, цену политических решений, принимаемых в настоящее время (вспомним цепочку: 11 сентября 2001 г. — Афганистан — «ось зла» — Ирак, который даже для такой державы как США оказался тяжелым испытанием).

Если еще несколько лет назад можно было говорить об управлении рисками, как о комплексе мер, позволяющих от ликвидации и смягчения последствий произошедших бедствий и катастроф перейти к прогнозу и предупреждению катастроф будущих, то сегодня этого недостаточно. Знаковые катастрофы последних лет показали, что рядовые «технические» решения могут повлечь длинную цепочку причин и следствий, приводящую к трагическим последствиям и огромным потерям. Поэтому приходится анализировать возможные неблагоприятные события (в том числе аварии и катастрофы) в более широком системном контексте, как «спусковой крючок» для кризисов различного типа. Это ставит проблему описания, классификации, прогноза и предупреждения кризисов различных видов. Именно это представляется сейчас необходимым этапом для вывода страны из системного кризиса.Система сбора и анализа информации, существующая в стране, неадекватна задачам управления стратегическими рисками, прогноза и предупреждения кризисных явлений. Более того, объем и содержание информации, необходимой для серьезной научной поддержки принимаемых решений, быстро меняется. Например, если бы мы располагали полной группировкой спутников, способных просматривать всю территорию России и в видимом, и в инфракрасном диапазоне, то Ленск не пришлось бы отстраивать заново.

Понятие кризисов в социально-экономических системах формально не определено, что затрудняет разработку методов прогноза неустойчивости таких систем. Если в геофизике объектами прогноза являются землетрясения, сила которых устанавливается на основе записей сейсмографов, а на рынке ценных бумаг за кризис формально можно принять скачок какого-либо индекса, превышающий заданный порог, то при переходе к социальным системам возникает проблема определения объектов прогноза.

Представляется естественным начинать решение проблемы прогноза критических переходов в сложной социально-экономической системе с рассмотрения ее отдельных крупных блоков, например экономического. Российскими экспертами названы три экономических кризиса в России:

• банковский кризис 25 августа 1995 г.;
• неустойчивость экономики, вывоз денег и частичный спад активности перед президентскими выборами в июле 1996 г.;
• общий кризис экономики 17 августа 1998 г.

Поскольку система экономических индексов, включая биржевые, сформировалась лишь к концу 1994 г., то объекты возможного прогноза брались с 1995 г. В качестве исходных были выбраны российский биржевой индекс АК&М (АКМ), американский биржевой индекс Доу-Джонса (DJ).
Сравним теперь поведение биржевых индексов АКМ и DJ (рис. 8),

Рис. 8. Динамика биржевых индексов Вверху график российского индекса AK&M, внизу — американского индекса Доу-Джонс. Вертикальными линиями отмечены кризисы 1995, 1996 и 1998 гг

сгладив их 70-дневным временным окном. Обозначим эти функции как АКМ* и DJ* соответственно. Поскольку биржевой рынок России относится к числу неустойчивых и его динамика сильно зависит от рынка США, то интересно идентифицировать устойчивые периоды, когда индекс DJ растет, а АКМ падает, то есть периоды «локального пессимизма». Определим функцию X(t) следующим образом:

в момент t, когда [АКМ(t) - АКМ(tУ1)] < 0 и [DJ(t) - DJ(tУ1)] > 0, и Х(t) = 0 — в остальные моменты. Теперь определим меру пессимизма:

где суммирование проводится в том же 70?дневном окне (рис. 9).

Рис. 9. Мера пессимизма, осредненная по 70?дневному окну Точками на кривой отмечено время объявления тревоги перед кризисом, жирными линиями на оси абсцисс — продолжительность кризиса

Оказалось, что всем трем российским кризисам предшествуют моменты достаточно сильного пессимизма, когда в среднем DJ растет, а АКМ падает.
Введем для меры пессимизма некий уровень M0 и будем объявлять тревогу в момент t, когда функция М, уменьшаясь, пересекает уровень М0. Тревога снимается, если произошел кризис, либо длится 8 месяцев, после чего, считаясь ложной, отменяется. При М0 = У10 (см. рис. 9) суммарная длительность тревоги составит 18.9 месяцев из 72, то есть около 26% рассматриваемого времени, и в нее попадают все три кризиса.

Можно ввести другое правило. Пусть в точке t0 найден локальный минимум M(t) < M0 и существует момент t1 > t0, когда M(t1) — M(t0) > |M(t0)| / 3. Тогда в момент t1 объявляется тревога. Если момент t1 отсутствует, то рассматривается следующий локальный минимум M(t) > M0. При М0 = У10 моменты объявления тревоги по этому правилу отмечены точками, а длительность — отрезками оси абсцисс (см. рис. 9). Три периода тревоги составляют 14.7% общего времени и снова предваряют все три кризиса. Таким образом, подход, пришедший из математической геофизики, к решению конкретной задачи — прогноза экономических кризисов — оказался эффективным.

Поэтому единственным выходом из сложившейся ситуации является создание системы научного мониторинга — привлечение ряда ведущих ученых и нескольких коллективов для обработки и анализа имеющейся информации, обеспечение необходимых информационных потоков и использование тех источников и методик, которые имеются в Академии. В условиях глубокого системного кризиса, в котором сейчас находится Россия, такие чрезвычайные меры в информационной сфере представляются оправданными.

Проблема организации научного мониторинга, стратегического управления рисками, прогноза и предупреждения кризисных явлений может стать сверхзадачей для всей Академии наук. По масштабу и важности для страны она сравнима с разработкой стратегических вооружений и космическими программами СССР и США, от которых зависело будущее этих стран. По-видимому, точно так же, как и в случае этих работ, в координации научных исследований, в их системном синтезе ключевую роль должно играть компьютерное моделирование, анализ информационных потоков на базе новых информационных технологий и привлечение организаций, которые берутся за этот круг проблем. В ИПМ действует система мониторинга космического мусора. В реальном времени она отслеживает орбиты 30 тыс. космических объектов. То есть возможности информационных технологий и вычислительных систем в задачах мониторинга очень велики. Но мало иметь большие возможности. Надо их еще и использовать.

Подчеркнем, что задачи, связанные с системным синтезом, это не просто большие и дорогие задачи, такие как эксперименты с клонированием или поиски очередных бозонов. Это те задачи, которые самым тесным образом связаны с реальностью и которые не могут быть решены только в стенах научных институтов.

Координацию связанных с будущей системой научного мониторинга исследований в последние годы осуществлял Институт прикладной математики им. М.В. Келдыша РАН. Инициативу, связанную с созданием там системы поддержало 10 институтов РАН, МЧС России , . Она нашла понимание в стенах Государственной Думы .

Здесь уместно следующее сравнение. Врачеванием и прогнозами опасностей люди занимались с древнейших времён. Однако на каком-то этапе в развитых государствах возникла система здравоохранения. По-видимому, на нынешнем этапе также должна появиться и система комплексного управления рисками.

Инициатива выдвинута. Техническое задание подготовлено. Очередь за лицами, принимающими решения. Жаль только, что мы не можем со спокойной уверенностью героя «17 мгновений весны» сказать, что время пока терпит.

И еще несколько замечаний. Допустим, что силами ученых РАН и других заинтересованных структур соответствующие модели и программные комплексы созданы; понято, что как следует оценивать, за чем следить. Допустим, что силами МЧС России налажен мониторинг и организованы необходимые информационные потоки . Спросим себя, решена ли при этом задача? Можно ли при этом говорить об успехе системного синтеза?

Нет. И еще раз нет. Все созданное не сработает. Оно не включено в контур государственного управления. О существовании всех этих прогнозов и предупреждений министерства и другие органы, от которых зависит, чтобы бедствий и катастроф не было и люди не гибли, могут не знать. И, как показывает опыт, если не предпринимать серьезных усилий, никогда результатами проделанной работы не воспользуются. Естественно было бы замкнуть систему, используя Совет безопасности РФ. Безопасность, прогноз и предупреждение того стоят.

Пожалуй самая близкая аналогия, которая приходит мне в голову, — обеспечение космических полетов. Тут все то же — и модели, и управление в реальном времени, и мониторинг и множество заинтересованных ведомств, усилия которых надо координировать. 50 лет назад эта работа начиналась в нашем Институте по инициативе будущего Президента Академии наук СССР Мстислава Всеволодовича Келдыша.

В Институтском центре управления полетами иногда рассказывают легенду о том, что программу обеспечения полета одного из «лунников» дописывали и переписывали, когда он уже был на пути к Луне. Потом толкуют о стыковках, полетах к Марсу и Венере, которые обеспечивал Центр, обо многом другом. Недавно студент Физтеха из группы, которой показывали наш центр и рассказывали о пройденном пути, снисходительно прошептал соседу: «Ну и что особенного? Рутинная производственная работа! Так и должно быть.»

Если система научного мониторинга будет создана, все состоится, если «науки не останется» и будет «обычная производственная работа», если студенты будут шептать похожие снисходительные слова, мы с коллегами будем считать, что с этой задачей все получилось нормально.