В.Л. Романов — зав. кафедрой организации социальных систем и антикризисного управления РАГС, профессор

Любое реформирование является тяжелым испытанием, как объекта, так и субъекта реформ. Для реформируемого объекта — это стресс от своеобразного хирургического вмешательства в его организм, для реформаторов — это проверка их знания оперируемого организма, умения оперировать и выхаживать его в послеоперационном периоде.

Всякое преобразование должно делаться изнутри — от ума и сердца человеческого
Владимир Соловьев

Любое реформирование является тяжелым испытанием, как объекта, так и субъекта реформ. Для реформируемого объекта — это стресс от своеобразного хирургического вмешательства в его организм, для реформаторов — это проверка их знания оперируемого организма, умения оперировать и выхаживать его в послеоперационном периоде.

В контексте этой метафоры административная реформа на высшем государственном уровне вполне соотносится с острым вмешательством в центральную нервную систему социального организма страны, ответственную за обеспечение согласованного функционирования всех его органов во имя жизни человека. Различия только в том, что врач учится своему мастерству специально и на сформировавшейся научной основе, а теория социального реформирования и соответствующие программы подготовки специалистов в этой области пока не разработаны.

Суровые уроки истории революций и радикальных реформ свидетельствуют, что подготовить и совершить правительственный переворот или начать существенные изменения в действующей системе государственного управления и социальной жизни — не самое сложное дело. А вот управлять рисками и кризисами, этими неизбежными производными крутых социальных поворотов, профессионально направлять выход из системного кризиса в социально-конструктивное русло — задача, требующая научного решения и специальной подготовки государственных деятелей всех уровней.

Критерий успешности административной реформы

По официальному замыслу начатой в России административной реформы, ее результатом «станет новая структура федеральных органов исполнительной власти с ясными и исчерпывающими функциями, полномочиями и регламентом работы (порядком принятия решений) каждого из этих органов, а также федерального правительства в целом» . Эта посылка, являясь атрибутивной, может стать составляющей общей оценки успешности реформы при раскрытии меры реализации ее необходимости, которая «обусловлена нарастающим разрывом между потребностями современного российского общества и ныне существующим уровнем результативности функционирования системы исполнительной власти в стране» .

Принимая во внимание эти ориентиры, оценить успешность административной реформы можно по какой-то совокупности признаков, характеризующих приведение административной системы в соответствие с потребностями в ней общества. Но как определить эту «совокупность признаков»? Традиционно можно пойти по пути выведения этих признаков, исходя из анализа потребностей общества в регулировании отношений субъектов административного права и характеристик их удовлетворения по каждому из видов этих потребностей. Решение такой задачи крайне затруднительно. Во-первых, этих признаков явно окажется такое множество, что для их анализа даже при использовании самых совершенных информационных технологий потребуется громадный информационно-аналитический аппарат и значительные затраты. Во-вторых, в трансформирующемся обществе конкретные его потребности постоянно изменяются, и, соответственно, придется непрерывно пересматривать признаки их удовлетворения.

Возможен другой путь — найти целостное выражение совокупности признаков, определив ту потребность, которая бы фундаментально характеризовала состояние граждан и общества в целом в соотношении с государственной административной деятельностью. Такую потребность можно определить, исходя из знания того, что наиболее ценно для человека в его жизнеустройстве, что необходимо обществу, чтобы отношения в нем были бы благоприятной средой для жизнеустройства каждого человека, и наконец, что граждане и их сообщества в своей жизни и деятельности могут сами сопряжено организовать и регулировать, а в чем требуется соответствующее участие государства.

Жизнеустройство человека классически рассматривается в контексте категории бытия. Скоростная динамика современной социальной жизни вызвала необходимость переноса акцента в этом вопросе на категорию становления. С позиции теории социальной самоорганизации, человек и общество рассматриваются как непрерывно становящиеся тем, чем они могут стать соответственно своему потенциалу, наследуемому и обретаемому. Для человека-индивида самореализация его потенциала имеет императивное значение, независимо от того, осознает он это или нет. Если жизненный потенциал индивида не реализуется оптимально, человек останавливается в своем развитии и теряет свои способности адаптироваться к изменяющимся условиям жизни. Продуцируемая на этом основании фрустрация разрушительна для человека не только в социальном, но и физическом отношении.

Развивающийся и оптимально реализуемый потенциал человека — основной ресурс потенциала развития общества. Инновационный вклад в социальный потенциал интеллектуальной деятельности, коммулятивно проявляющийся в каждой смене поколения людей, является движителем социальной эволюции, в процессе которой общество становится тем, каким оно объективно необходимо как среда становления человека будущего.

Однако общество не всегда готово к такой позитивной для человека сингрессии. Являясь (по К. Марксу) совокупностью отношений, общество на определенных этапах своего развития может переживать или избыточное фиксирование параметров порядка отношений в структурах и институтах, или наоборот, их рассеивание в социальном пространстве. В первом варианте развитие и реализация потенциала человека тормозится, во-втором — может давать всплески активности, но разрозненные и быстрое затухающие в размытой социальной среде. Результат — круговая причинно-следственная негативная зависимость: общественные отношения социально не продуктивны для развития и реализации потенциала человека, в связи с этим снижается потенциал развития общества и т.д. и т.д. Приобретая конфигурацию «социальной воронки», этот процесс, по мере углубления, ускоряется и втягивает в провальное движение все большее число социальных индивидов и структур ( негативная социальная сингрессия).

Максимально уменьшить эти потери — задача управленческая. Однако «спасение утопающих» — необходимый в этой ситуации, но крайне трудный и затратный управленческий паллиатив. Важнее — своевременно разорвать формирующийся «порочный круг», не допустить образования «социальной воронки». Вот здесь и определяется необходимость реформы системы государственного управления, ее основной — административной — компоненты, социально ответственной за регулирование общественных отношений в той их части, которую самоорганизация в масштабе реального времени отрегулировать не может. Содержательно, исходя из представленного выше обоснования взаимозависимости развития и реализации потенциала человека и социального потенциала, административная реформа должна быть направлена на правовое формирование таких общественных отношений, которые бы актуализировали потенциальную энергию и способности социальных индивидов и одновременно направляли их в конструктивное для человека русло развития общества.

Ориентируясь на такое представление необходимости и направленности административной реформы, можно определить, что целевым конечным результатом и, следовательно, искомым критерием успешности реформы должны быть такое преобразование системы административного права, функций и структур исполнительной власти и соответствующая трансформация общественных отношений, которые проявлялись бы сопряженным прогрессивным развитием потенциала человека и общества, его реализацией с продвижением на более высокий уровень качества жизни граждан страны.

Принципиально важным в этом положении является то, что в нем ориентиром оценки успешности административной реформы являются не произведенные трансформации в структуре и функциях органов государственной власти и управления, а их результаты — конкретные социально позитивные изменения в процессе саморазвития и самореализации человеческого потенциала страны в условиях действия произведенных реформой новых правовых регуляторов общественных отношений. Это положение относится и в целом к процессу нынешних реформ в России. Люди положительно оценивают реформы не по тому, насколько увеличился темп роста ВВП или промышленного производства, а по динамике изменений в лучшую сторону их собственной жизни в результате этих перемен.

Структуры предполагают, а люди располагают

Управленцам хорошо знакома ситуация, когда замысел, воплощенный в проекте, при реализации начинает существенно и часто не в лучшую сторону отклоняется от расчетных параметров. Причину такой ситуации можно искать в несовершенстве проекта. Но при этом необходимо иметь в виду, что проект может оказаться несовершенным в связи с тем, что в нем не были учтены способности и возможности его реализаторов. Особенно часто этот недостаток проявляется в организационной деятельности. Можно вполне обоснованно определить функции, необходимые для достижения управленческой цели, отлично спроектировать на их основе структуру и задачи ее компонентов, но как только эти структуры наполняются людьми, они становятся живым образованием, а жизнь не всегда следует установленным в проекте нормам.

Государственное управление — сверхсложная многокомпонентная и многоуровневая система. Ее сверхсложность заключается прежде всего в многообразии характеров, способностей, знаний, умений, опыта, отношений, стиля деятельности и поведения людей, которые включены как в структуры органов государственной власти, так в общественные структуры и процессы, находящиеся под влиянием государства. В связи с этим даже в относительно стабильной обстановке в стране, когда для большинства граждан и государственных деятелей санкционированные государством нормы привычны, направлять, организовывать, оптимизировать и корректировать деятельность и отношения людей — далеко не простая задача. Что же тогда говорить о сложности этой задачи в процессе реформирования системы государственного управления, когда к инновациям, которые в избытке продуцирует социальная самоорганизация, прибавляются новшества государственного переустройства? Поиск путей решения этой сложной задачи здесь будет концентрироваться на проблеме становления государственного кадрового корпуса (ГКК) в качестве, необходимом для профессионального осуществления государственного управления в условиях скоростных социальных изменений и одновременно административных преобразований.

Понятие «корпус» в организационно-деятельностном представлении обычно определяется как совокупность лиц, объединенных общностью какого-либо официального положения (дипломатический корпус, депутатский корпус, офицерский корпус и т.п.). Соответственно этому распространенное в настоящее время понятие «государственный кадровый корпус» (ГКК) можно было бы определить как организованную совокупность профессионалов государственного дела, исполняющих государственные должности. В широком понимании это определение приемлемо, но для представления качественно-функционального понимания ГКК его недостаточно. С понятием «корпус» ассоциируется нечто, консолидирующее компоненты системы, придающее ей устойчивость, обеспечивающее необходимую результативность совокупной деятельности.

Следуя такому представлению, определим в некотором приближении, что государственный кадровый корпус — это совокупный кадровый состав органов государственной власти, качество функционирования которого регулируется отношениями, мотивированными единством личных и служебных интересов кооперативно взаимодействующих профессионалов. Предпосылки этого определения и его содержание раскрывают значение такого государственного кадрового корпуса в государственно-управленческой деятельности. Ориентация отношений в ГКК на профессионализм кадров обеспечивают высококвалифицированное решение задач государственного управления. Профессионализм государственных деятелей, фокусированный на социально значимые цели, определяют ГКК как институт, объективизирующий отношения государства к гражданам, их сообществам, ассоциациям. ГКК как наиболее устойчивое в системе государственного управления институциональное образование придает устойчивость другим государственным институтам, в частности, политическому и представительскому, формирующимся на срочной основе.

Представленный в данном определении образ государственного кадрового корпуса относится к идеальным, который может служить ориентиром в разработке и реализации кадровой политики в системе государственной службы. Реальность такова, что можно констатировать: в таком представлении государственный кадровый корпус в России пока не состоялся. Основания для такой констатации имеются. Низкий уровень профессионализма служащих, карьеризм, бюрократизм, коррупция — основные аномалии, которыми поражена сегодняшняя российская государственная служба. В таком контексте затушевывается отнесение к кадровому составу государства признаков корпусности и, соответственно, концепция его высокого социально-конструктивного значения.

Целевое основание сегодняшней государственной кадровой политики — формирование профессионального социально-позитивного ГКК. Аномальное состояние сложившегося в первые годы реформ кадрового состава является следствием трех основных причин: первая — сознательное ослабление внимания первореформаторов к аппарату государственного управления (минимизация вмешательства государства в процесс формирования рыночной экономики). Вторая причина связана с первой — хаотизация структуры органов государственной власти, размытость содержания функций и правовых статусов государственных должностей. Третья — отток из административной системы квалифицированных кадров и деквалификация специалистов, оставшихся на службе, в связи с отсутствием у них знаний и опыта государственного управления в условиях либерализации общественных отношений.

Первые два причиных факторов в настоящее время вытесняются с кадрового пространства. Их устранение — определяется как основная задача административной реформы. Однако установить необходимый социальный порядок в кадровом корпусе, тем более в короткий срок, на основании только структурно-функциональных преобразований, укрепления правовой основы государственной службы и смены министров — слишком оптимистичное представление. За десятилетие попустительства в этом вопросе сформировалось новое поколение управленцев, вскормленное чудовищной смесью авторитарных амбиций дореформенного чиновничества и аномальной продукции либеральных отношений.

Проактивный государственный деятель — вызов эпохи перемен

«Проактивность» в буквальном понимании: активность для (pro) будущего. В отношении к государственному деятелю оно означает ориентацию его деятельности на решение задач в предвидении неожиданных изменений в среде управления. Авторы книги «Менеджмент XXI века» определяют такого рода деятелей носителями «нового менталитета» (next mentality — досл. «следующего менталитета») . Работа на будущее — не значит изменять его по какому-то конкретному проекту. Это нереально, поскольку будущее определяет себя само по своим программам, которые оно согласовывает с прошлым и настоящим в развитии системы. Мы их в конкретном представлении можем не знать. Но вырабатывать в себе готовность к встрече с неожиданностями в современном быстро изменяющемся мире мы обязаны, если хотим не только выжить, но и продвигаться в будущее вместе с ним. Для современного государственного деятеля это качество особенно важно, поскольку его деятельность связана с жизнью многих сотен, тысяч и миллионов людей страны не только в настоящем, но и в будущем — завтра, через месяц, год, десятилетие, в будущих поколениях. Отсюда — императив проактивности.

Фундаментальная основа проактивности — это осознанная потребность обеспечения устойчивости в жизнеустройстве и способность ее реализации в условиях неопределенности, которую несет будущее. В дореформенный период и у граждан СССР и у государственных деятелей такая потребность не была выражена, поскольку будущее представлялось предсказуемым. Новый тип отношений радикально изменил ситуацию и осознание субъектами не только будущего, но и настоящего.

Особенностью государства XXI века будет (и уже проявляется) отказ от регидности его структур и функций и переход к подвижным их конфигурациям, стимулируемый набирающей скорость социальной эволюцией. На смену классическому статическому порядку приходит динамическая организованность. Устойчивость в изменяющейся среде обретается и поддерживается только движением. Движение государственного кадрового корпуса в его качестве — это, прежде всего непрерывное прогрессирующее развитие государственных деятелей. Одни из них, которым проактивность свойственна по складу их личности, будут источником формирования проактивного кадрового ядра. Другие, менее способные в этом отношении, будут по необходимости развивать в себе соответствующие качества и присоединяться к первым или следовать им в общем деле. Те же, которые не способны к такой сингрессии или не настроены на движение в общем потоке, окажутся отброшенными на берег, где их также не ожидает спокойная жизнь. Таким образом, социальная самоорганизация сделает своей дело. Однако для оптимизации этого процесса, придания ему необходимого для государственного дела качества, требуется разработка ориентиров, которым могут следовать деятели в развитии своей проактивности, а кадровые службы использовать их в своей работе по формированию кадрового корпуса.

Такие ориентиры можно представить как составляющие контура модели проактивного государственного деятеля.

Содержательно они могут раскрываться в трех основных категориях:

• мирочувствование,
• знания,
• умения. Каждая из этих категорий рассматривается в контексте развертывания движения от прошлого (потенциал) — через настоящее (реальность) — к будущему (виртуальность).

Мирочувствование — базисная основа модели проактивного деятеля. Традиционно «рисуемые» в индивидуальном и общественном сознании «картины мира» не более чем слепок с прошлого или с конкретного «стоп-кадра» действительности. Эти картины способствуют мировоззрению, формирующемуся в результате обобщения естественнонаучных, социальных, технических и философских знаний. Но эти знания в основе своей — продукт человеческого прошлого. Стремительно изменяющийся мир человека не только требует постоянной их корректировки, но и коренных парадигмальных трансформаций. Для познания такого мира и ориентации в векторах его движения необходимо его чувствование, которое предшествует знаниям, задает направленность их продукции в креативном значении и в единении их дифференциаций. Именно чувствование обеспечивает сигнальную функцию сознания, ориентированную на изменения среды жизнедеятельности и ее образ в будущем.

Чувствование мира и получение жизненно важных для индивида и общества знаний о нем развивается при наличии в структуре личности таких качеств, как со-чувствие, со-переживание, со-участие, со-действие, взаимо-со-действие. Объективное основание для развития в деятеле этих качеств имеется. Это основание — информационное единство человека, общества и природы как категории философии открытого мира. Деятель, чувствующий мир природы, общества, других людей и себя как органичную составляющего этого мира откликается собственной болью на боль сограждан, беды общества, своей страны и природы. Чувствует он и приближение этих бед, а предчувствуя их появление, начинает действовать на опережение. В таком свойстве человека находятся корни и проявления высокой нравственности, социальности, патриотизма, экологичности — так необходимые качества проактивного государственного деятеля.

Знания. Деятельностный отклик человека на предчувствие должен быть подкреплен знанием способа предвидения и прогнозирования, т.е. объективации того, что чувствуется. Тревожное чувствование порождает императив познания. Отсюда — такие важные составляющие личности проактивного деятеля как познавательная потребность, познавательная способность, познавательная активность, познавательная деятельность. Тревога — непременный продукт состояния неопределенности. Источник неопределенности — размытый образ будущего. Уменьшает эту тревогу знание того, что происходит в процессе взаимодействия в настоящем прошлого и будущего и как повлияет результат этого взаимодействия на жизнь человека, страны, природы, являющихся и субъектами этого взаимодействия и объектами влияния. В этой связи определяется познавательное поле проактивного государственного деятеля.

Прежде всего — человек. Сегодня в системах управления о нем если и вспоминают, то в качестве «человеческого капитала» т.е. средства достижения высоких результатов труда. «Человеческий потенциал»- также интересует управленцев с позиции его значения в наращивании производительности какого-либо вида деятельности. При этом остается «за кадром» то, что все, что делается в мире — это процесс становления человека, его продвижения в будущее. Забывая о том, что человек — не средство, а цель, общество теряет его и как «человеческий капитал» и как «человеческий потенциал», теряет и само себя. Государство — генеральный субъект социального управления. Без знания человека, процесса его эволюционирования в стремительно изменяющемся социальном мире, государственное управление будет продуцировать только свою беспомощность. Человековедение — основа основ подготовки всех категорий государственных деятелей. Если они имеют потребность устойчиво продвигаться в будущее, они смогут реализовать эту потребность только в статусе деятеля во имя человека.

Знание того, как формируется будущее и что можно ожидать от него в жизни человека, должно обретаться государственным деятелем в процессе изучения теории социальной самоорганизации, предметная область которой — закономерности возникновения нового в жизни человека и общества. Это новое является как вызов будущего, на который отвечает прошлое в настоящем. Прошлое в настоящем — это то, что отобрано эволюцией общества и фиксировано в социальной памяти, функции которой реализует культура, история, этика, язык и другие долгоживущие и дальнодействующие параметры социального порядка. Это они определяют «коридор» векторов движения в будущее национального сообщества и, соответственно, обеспечивают возможность прогнозирования продукта этого движения. Незнание закономерностей развития этого процесса — основание ошибок при навязывании государством программ формирования будущего национального сообщества, не свойственных его социальному геному, и их болезненного для человека отторжения в историческом континууме.

Умения проактивного государственного деятеля — это конкретная сфера его деятельности, базирующаяся на знании процесса движения человека и общества в будущее и опыте реального участия людей в этом процессе. Эти умения должны проявляться в следующих делах:

• мониторинг событий в жизни людей общества и природы с выявлением их значения в будущем;
• отбор спонтанно формирующихся социальных норм для их фиксирования в государственных структурах и нормах права, обеспечивающих эффективность развития национального сообщества;
• определение реальных и стратегических ресурсов, необходимых для устойчивого развития страны и ее граждан;
• диагностика рисков и кризисов спонтанных и направляемых государством социально-экономических трансформаций;
• управление социальными кризисами с целью их использования как факторов, продуцирующих новые системы организации жизнедеятельности граждан и их сообществ;
• разработка инновационных технологий синергийно сопряженного взаимодействия государства и гражданского обществ в деле обеспечения условий для становления в стране достойного уровня и качества жизни граждан.

В обретении и реализации умений проактивного государственного деятеля необходим трансдисциплинарный подход — непрерывное обновление знаний, производимых в едином предметном пространстве социальных наук (политология, экономика, государственное строительство, государственное право, государственное управление, государственная служба, социальная психология, социальная информатика и др.).

От учебы к образованию

Понятие «учить» в общепринятом представлении определяется как способ передачи знаний и опыта. «Учеба», «обучение» — производные от этого понятия. Знания и опыт — продукт селективного отбора и фиксирования в различных структурах информации о закономерностях развития явлений, событий, отношений и т.д. Но эти закономерности выявлены в условиях прошедшего времени и на уровне имевшихся раньше возможностей познания. В стремительно изменяющейся социальной среде устойчиво проявляются далеко не все известные закономерности. Соответственно быстро «стареют» знания и жизненный опыт.

Выучить — значит принять в готовом виде и запомнить услышанное, прочитанное или увиденное. Обретение можно представить как более сложный способ познания, связанный с поиском. «Ищите да обрящете» — мудрое изречение о необходимости пытливой целенаправленной поисковой деятельности. Заучивающий конкретные положения и технологии в лучшем случае будет добросовестным ремесленником. Ищущий и обретающий знания и умения продвигается в качестве профессионального творца технологий. Чем изменчивее среда управленческой деятельности, тем более выражена потребность системы управления в профессионалах, способных производить технологии «на марше».

Для того, чтобы творчески решать сложные задачи необходимо особенное мышление. Сложность — синергетическая категория, содержательным основанием которой являются многосущность становящегося бытия, неистощимое многообразие динамически изменяющихся связей, нарушение принципа суперпозиции в причинно-следственных отношениях, фрактальность конфигураций и т.д. Социальный мир стремительно погружается в эту сложность, и его познание со сверхсмелой целью управлять в нем обществественными отношениями требует выхода за пределы классического системного подхода, упрощающего представление о действительности и поднимающего самонадеянного субъекта управления над обществом и природой. Познание сложного, динамически изменяющегося мира и себя, не менее сложного в нем, возможно только путем включения образного мышления. Синергийное сопряжение в сознании образов прошлого, настоящего и будущего формирует образ процесса движения целого к возможным для него будущим состояниям. В этом образе и определяются возможные цели социального управления.

Задатки образного мышления имеются у каждого человека. У одних людей они более выражены, у других — меньше. Есть личности, которые интуитивно используют развивающиеся на основе этих задатков способности в управлении и тем самым возводят свое управленческое мастерство в ранг искусства, достигая при этом выдающихся результатов деятельности. Образно мыслят все дети раннего возраста. По мере взросления эти способности ослабевают и у большинства взрослых почти утрачиваются. Причиной этому является вхождение индивида в мир социальных запретов, стандартов, мифов, гипнонов и других ограничителей. Немалую роль в этом процессе играет косная учеба — навязывание человеку «вечных» истин и «окостеневших» знаний.

Для того, чтобы не угасала, а, наоборот, развивалась способность образного мышления, необходимо не научение (оставим его животным, передающим свой извечный опыт детенышам), а образование как процесс целенаправленного развития в личности способности чувствовать и познавать мир во всей его многообразности, находить себя в нем и действовать проактивно. Образованность — это не только многознание и многоопытность: человек, чувствующий и понимающий мир, воспринимающий себя в органичном единстве с ним, не употребит свои знания и опыт во вред людям и природе. Только образованным людям можно доверить государственное дело.

Готова ли сегодняшняя система обучения государственных деятелей к образовательной работе? Ответ на этот вопрос требует дополнительного исследования, результаты которого могут оказаться существенно важными в деле административного реформирования.