Внутри России

Не было счастья, да несчастье помогло

Рис. 18 демонстрирует падение российского фондового рынка на фоне роста американского с 2011 г. Однако действительно ли спад отечественной экономики начался только на второй границе участков? С учетом того, что значения индекса РТС, достигнутые на максимуме 2008 г., ложатся на продолжение в прошлое части графика, описывающей последние 5 лет, происходившие события можно трактовать совсем иначе. В предшествующие годы капитализация российских компаний росла много быстрее чем американских, что не могло продолжаться вечно. Однако естественной коррекции перегретого российского рынка помешал общемировой кризис, охвативший биржевые площадки всех стран. После него начался процесс восстановительного роста, который продолжался в России только до тех пор, пока не были достигнуты показатели, к которым наш фондовый рынок скатился бы по внутренним причинам, не случись кризиса.

Если эта картина соответствует действительности, то неблагоприятные тенденции должны были стать заметны не только в финансовом, но и в реальном секторе экономики еще до того, как проблемы первого сказались на втором. Для проверки этого предположения рассмотрим изображенное на рис. 20распределение российских средних и крупных компаний по приросту выручки.

Рис. 20. Верхние квантили изменения выручки российских компаний

Фирмы, показавшие в текущем году логарифмический прирост выручки r, не меньший ординаты, составляют указанную в легенде долю выборки.
В бескризисные периоды графики практически горизонтальны, т.е. фиксированная доля наиболее быстрорастущих фирм в разные годы отсекается примерно одним и тем же годовым изменением выручки.
По данным СПАРК-Интерфакс. Для исключения эффекта низкой базы анализ ограничен фирмами с годовой выручкой не ниже ₽200 млн.

Хотя динамика квантилей различных уровней показывает, что в целом распределение фирм по росту выручки слабо зависит от времени, есть и некоторая нисходящая тенденция. И если в левой части графиков она обусловлена избыточно быстрым ростом в 2000 г., когда еще были заметны эффекты восстановления экономики после российского финансового кризиса 1998 г., то в правой части графика она связана с замедлением развития экономики. Оно началось еще в 2008 г., было замаскировано мировым кризисом 2008‑09 гг. и восстановлением после него, и продолжилось в 2012‑13 гг., когда приближение рецессии стало явным. Неуклонное стремление медианы к нулевой отметке, где половина фирм не способна продемонстрировать хотя бы номинальный рост выручки, следует рассматривать как преддверие экономического кризиса.

Покупательная способность

Изменения, происходящие в финансовой системе страны, могут и должны сказываться на уровне ее внутренних цен. Его мерой служит индекс потребительских цен (ИПЦ), значения которого на определенные группы товаров и услуг по Российской Федерации публикует Росстат. Относительное изменение ИПЦ на каком-то промежутке времени определяет на нем потребительскую инфляцию. Как можно видеть из рис. 21, в России она по-разному ведет себя на первых двух границах участков и на третьей.

Рис. 21. Инфляция в России по группам товаров и услуг

Перед границами участков для рубля происходит подъем продовольственной инфляции, достигающей пика примерно за 8 месяцев до них. Однако если первая и вторая граница проходятся на фоне ее падения, то на третьей начинается ее рост, причем предшествующий пик лежит на уровне флуктуаций.
Показано изменение помесячных индексов потребительских цен к тому же месяцу прошлого года.

В начале 2‑го и 3‑го участков наблюдается уменьшение инфляции по всем группам товаров и услуг. Скорее всего, это связано со стремлением власти сохранить социальную стабильность, искусственно сдерживая рост цен. Хотя нельзя исключать и того, что они успевали подскочить в достаточной степени за время, отделяющее событие, ограничивающее существование русла, от собственно завершающего его джокера. Особенно отчетлив этот эффект для продовольственной инфляции – «принцессы на горошине», наиболее чутко реагировавшей на те события мировых спекулятивных рынков, которые немедленно приводили к возникновению границы участков для кроны (см. рис. 5, рис. 16 и рис. 17), но до рубля доходили с запаздыванием.

Совершенно иначе события развиваются на 4‑м участке, сопряженном с ростом инфляции. Эффекты, имевшие место при прохождении предыдущих границ, здесь выражены очень слабо (есть лишь небольшой подъем продовольственной инфляции перед границей и небольшое падение инфляции услуг после). Кроме перестройки российской финансовой системы, произошедшей на третьей границе, по-видимому, здесь сказалось еще и уменьшение времени запаздывания (см. рис. 5), не позволившее в полной мере развиться ни всплеску инфляции перед границей, ни ее подавлению – после.

Еще более наглядно различие границ для рубля показывает динамика отношения обменного курса доллара к его паритету покупательной способности (ППС). Если обменный курс позволяет соотносить покупательную способность валют на внешнем рынке, то ППС – на внутренних. И эти величины могут различаться. В частности, на одну и ту же долларовую сумму в России можно приобрести больше аналогичных товаров и услуг (если обменять доллары на рубли по курсу), чем в США. Рис. 22показывает, как изменялось со временем то превышение покупательных возможностей, которое имеет доллар (или рубль) «здесь» по сравнению с «там». Определенная сложность, возникшая при построении этого графика, связана с тем, что значения ППС (по данным World Bank; те же данные, но за меньшее число лет, предоставляет и Росстат) рассчитываются лишь по годам, а для интерпретации происходящих процессов требуется бо́льшая скважность. Поэтому помесячные данные были реконструированы на основе соотношения ИПЦ на товары и услуги для России и США (по данным ресурса Rate Inflation), которое достаточно регулярным образом определяет величину ППС (см. врезку к рис. 22).

Рис. 22. Отношение курса доллара (к рублю) к ППС доллара (к рублю)

Паритет покупательной способности доллара резко подскакивает относительного его обменного курса в моменты кризисов, после чего их отношение постепенно опускается до умеренных значений. 1‑й и 2‑й участки полностью заняты таким восстановительным процессом, 3‑й не связан с каким-либо кризисными событиями, а 4‑й являет постепенное развитие кризиса, восстановление после которого еще не началось.
На врезке: зависимость ППС отношением ИПЦ, используемая для интерполяции помесячных данных, и ее степенная аппроксимация (R2 = 99,8%), используемая для экстраполяционных оценок.

Перед дефолтом 1998 г. покупательная способность валют в России была примерно в 2 раза выше, чем в США, а после – это отношение тяготело к 1¾ (примечательно, что в последние несколько лет это же значение наблюдается и для китайского юаня, тогда как в 1990‑2005 гг. приобретать товары и услуги в Китае было в 3 раза выгоднее, чем в США). Как можно видеть из рис. 22, отношение курса к ППС слабо реагирует на первую границу участков, вообще не замечает второй, а вот на третьей претерпевает изменения, соизмеримые с теми, которые произошли после дефолта.

Принципиально, что реакция этой величины на финансовые кризисы (1998 и 2008‑09 гг.) имеет вид скачкообразного увеличения с последующим медленным падением. Поэтому плавное и продолжающееся нарастание отношения курса к ППС на протяжении 4‑го участка свидетельствует о постепенно разворачивающемся экономическом кризисе, не имеющем единственного начала.

Низкое отношение курса к ППС благоприятствует потреблению, а высокое – развитию. Это видно, в частности, из графиков темпа прироста валового внутреннего продукта (ВВП – по данным Росстата), представленным на рис. 23. Наиболее точно ситуацию отражает динамика ВВП, рассчитанного в постоянных ценах. Однако и при использовании текущих цен с пересчетом их в доллары по обменному курсу или ППС получается сходная картина. Как и на рис. 18 и рис. 20, прослеживаются негативные тенденции, берущие начало еще в 2008 г. и становящиеся явными после 2011 г.

Рис. 23. Годовой темп прироста ВВП России

Обрушившись на первой границе участков, темпы уже не поднимаются до прежнего уровня. На второй границе снова начинается их падение, выливающееся после третьей границы в рецессию. Вполне возможно, что она начинается уже в первом квартале 2014 г., но замаскирована увеличением ВВП за счет включения в статистику данных по Крымскому ФО.
Изменение ВВП рассчитано по отношению к тому же кварталу прошлого года.

Финансовый бассейн

Зависимость курса рубля от цены нефти обусловлена балансировкой валютных поступлений от сырьевого экспорта и объемов платежеспособного спроса на импортную продукцию. Вместе с тем, кроме этих двух «труб», по которым вливается и выливается валюта, есть еще и своего рода «бассейн», в котором она накапливается, а точнее, два «бассейна»: международные резервы (активы) и внешний долг (пассивы). Поэтому на особенностях функционирования финансовой системы могут сказываться не только факторы, влияющие на поток через «трубы», но и изменение заполнения «бассейнов».

На рис. 24 представлена динамика международных (золотовалютных) резервов Российской Федерации (по данным ЦБ РФ) и ее внешнего, включая корпоративный, долга (по данным ЦБ РФ), позволяющая легко увидеть примерное положение всех границ участков как качественные особенности графиков. На второй границе прекращается рост резервов, на третьей – долга. И если первая граница (январь 2009 г.) на рис. 1 читается всё же лучше, чем на рис. 24, то со второй и третьей границами (сентябрь 2011 и январь 2014 гг.) ситуация обратная – из рис. 1 неочевиден даже сам факт существования, который устанавливается только путем выделения линейных участков на рис. 2.

Рис. 24. Валютные активы и пассивы РФ

1‑й участок начинается в 2000 г. ростом резервов, обозначившим преодоление последствий российского кризиса 1998 г. 2‑й участок связан с преодолением последствий мирового экономического кризиса 2008 г. После достижения показателями примерно докризисных значений начинается 3‑й участок, в ходе которого долг продолжает увеличиваться, но резервы более не растут. И, наконец, 4‑й участок связан с началом падения обоих показателей.
Динамика резервов осреднена на интервале в 3 месяца (с такой скважностью доступны данные по долгу).

В непохожести происходящих на границах событий можно лишний раз убедиться, перейдя от анализа совместной динамики долга и резервов к рассмотрению зависимости между ними, изображенной нарис. 25. В таком представлении первая граница практически необнаружима, а тогда как вторая и, особенно, третья очень отчетливы. Чисто визуально они выглядят как выполняемый в два приема маневр по уменьшению интеграции российской экономики в мировую. Этот маневр сопровождался весьма показательными внутриэкономическими изменениями.

Рис. 25. Связь долга и резервов

1‑й, 2‑й и 4‑й участки соответствуют соразмерному изменению пассивов и активов, тогда как на 3‑м рост долга происходил без какого-либо увеличения резервов.
Между 3‑м и 4‑м участками имеется ясно видимый разрыв. Именно он был использован для точной датировки третьей границы в рамках той неопределенности ее положения (ноябрь 2013 – январь 2014 гг.), которая отмечена на рис. 1.
Во второй половине 2015 г. падение резервов прекращается, из-за чего на левом конце графика для 4‑ого участка возникает своеобразный «крючок». Если связанная с ним тенденция сохранится, мы вернемся приблизительно той ситуации, в которой находились после кризиса 2008 г.
Величина долга интерполирована на еженедельные даты публикации данных по резервам.

Рис. 26, на котором представлена разбивка внешнего долга по секторам экономики, демонстрирует синхронизацию заимствований, осуществляемых государственным и корпоративным секторами экономики, происходившую на протяжении 2‑го участка. На макроэкономическом уровне различие между этими секторами полностью исчезает к моменту достижения второй границе.

Рис. 26. Структура внешнего долга

Внешние заимствования органов государственного управления и денежно-кредитного регулирования растут только на протяжении 2‑го и 3‑го участков, причем весьма умеренно, тогда как банки и прочие секторы занимают деньги за рубежом на протяжении 1÷3‑го участков, причем очень активно. На протяжении 4‑го участка все секторы гасят свои долги.
Первая граница соответствует максимуму отношения корпоративного долга к государственному.

Рис. 27 показывает по отдельности динамику золотой и валютной составляющих международных резервов. Несмотря на то, что рост этих составляющие происходит совершенно различным образом, прекращается он одновременно и именно на второй границе участков. Не менее интересно и то, что увеличение в структуре резервов доли золота, являющегося менее ликвидным активом, начинается еще на первой границе (см. врезку к рис. 27), т.е. как раз тогда, когда начинает расти государственный долг. Уже в этот момент финансовой системе начинает не хватать денег ни для того, чтобы самостоятельно поддерживать на должном уровне ликвидность органов государственного управления и денежно-кредитного регулирования, ни для того, чтобы наращивать валютные резервы соразмерно золотым. Таким образом, еще на первой границе участков были заложены те неблагоприятные тенденции, которые стали заметны на второй и приобрели характер кризиса на третьей.

Рис. 27. Структура международных (золотовалютных) резервов РФ

Динамика валютной компоненты резервов схожа с динамикой их суммарного объема (см. рис. 24), от которого она составляет львиную долю (см. врезку).
Изменение стоимости золотых запасов определяется, главным образом, пузырем золота (см. рис. 16), хотя его накопление продолжается даже тогда, когда начинают падать и его стоимость, и валютные резервы.
Почти горизонтальный участок в левой части графика для золота обусловлен тем, что до 01.01.06 оно учитывалось по фиксированной цене в $300 за тройскую унцию.

События, происходившие на протяжении 3‑го участка, выглядят парадоксальными и требуют отдельного анализа. С одной стороны, Россия перестает наращивать резервы, продолжая активно занимать средства за рубежом на фоне исключительно благоприятной и стабильной внешнеэкономической конъюнктуры (баррель североморской нефти стоил $110(6)). А с другой – несмотря на концентрацию огромных финансовых ресурсов, в стране падают как фондовый рынок (см. рис. 18), так и темпы роста реального сектора (см. рис. 20 и рис. 23).

Иными словами, у экономики наблюдается своего рода внутреннее кровотечение. Его можно было бы отнести на счет возросших аппетитов коррумпированной бюрократии и увлечения власти амбициозными проектами, не дающими экономической отдачи. Однако основная причина, видимо, заключена в начавшейся милитаризации экономики.

По данным Stockholm International Peace Research Institute если в 1999‑2010 гг. для России было характерно ежегодное увеличение военных расходов в среднем на $3,6(1) млрд (ценах 2014 г.), то в 2011‑15 гг. этот показатель возрастает до $6,1(5) млрд.

К аналогичным выводам приводит рассмотрение отчетности Федерального казначейства об исполнении федерального бюджета. Если во второй половине 2010‑х гг. его расходы по статьям «Национальная оборона» и «Национальная безопасность и правоохранительная деятельность» составляли ¼ его расходной части, то сейчас этот показатель достигает ⅓. Суммарные расходы на оборону и безопасность за 2011‑15 гг. превысили аналогичный показатель за 2006‑10 гг. более чем на $210 млрд, если считать по официальному курсу, или почти на $410 млрд, если считать по ППС. Эти показатели несколько превосходят соответственно падение резервов на 4‑м участке и их отклонение на 3‑м и 4‑м участках от продолжения тенденции, действовавшей на протяжении 2‑го (см. рис. 24). Иначе говоря, увеличение военных расходов является если и не основной, то достаточной причиной прекращения роста и последующего обрушения финансово-экономических показателей. Удивительным образом целенаправленное наращивание госфинансирования не приводит даже к кратковременной стимуляции экономики за счет оживления производственных связей. Зато милитаризация предсказуемо подталкивает к применению силы не для достижения каких-то целей в экономике, а просто потому, что имеется такая возможность, чем дополнительно ухудшается экономическая ситуация.

Таким образом, ключевые изменения, произошедшие на второй границе, хотя и могли быть спровоцированы спекулятивными событиями на мировых рынках, связаны были не столько с внешнеэкономической конъюнктурой, сколько с выбором Россией ее нового политического курса. Его очевидной отправной точкой, пришедшейся как раз на сентябрь 2011 г., стало объявление о предстоявшем третьем президентском сроке В.В. Путина (обозначившее выбор определенного типа отношений государства с обществом и бизнесом) и сопровождавшая его отставка А.Л. Кудрина (занимавшего пост министра финансов с мая 2000 г. и целенаправленно проводившего на нем политику наращивания золотовалютных резервов, от которой его преемник отказался).

Тем более политическую природу имеет третья граница, которую не удается напрямую увязать ни с одним внешнеэкономическим событием. Зато она совпадает по времени с внутриполитическим кризисом на Украине, который быстро стал для России внешнеполитическим, углубляясь на протяжении всего 4‑го участка. Именно аннексия Крыма, развязывание войны на востоке Украины, контрсанкции и прочие непродуманные шаги российских властей обусловили недоступность зарубежных кредитов, экономический спад и почти полную зависимость курса рубля от цены нефти.

В этом смысле весьма показательна история валютных интервенций ЦБ РФ, изображенная на рис. 28. В течение 7 лет (с августа 2008 по июль 2015 гг.) Центробанк целенаправленно воздействовал на курс рубля, покупая или продавая валюту. Удержание рубля от краха в конце 1‑го участка потребовало выброса на валютный рынок свыше $200 млрд всего за 5 месяцев. В течение 2‑го участка больше половины этой суммы было выкуплено обратно. На 3‑м участке валюта уже не выкупается, а завершается он возобновлением интервенций, масштаб которых возрастает в ходе 4‑го, однако даже возврат на валютный рынок средств, выкупленных ранее, не позволил предотвратить обрушение рубля.

Рис. 28. Кумулятивный объем валютных интервенций

Характер осуществления интервенций на границах подчеркивает их различную природу.
Внешний кризис, вызывавший первую границу, потребовал интервенций еще до ее наступления, а она сама была связна с возможностью их прекращения и началом выкупа валюты.
Породившие вторую границу информационные факторы и сопряженные с ними политические решения продиктовали прекращение выкупа валюты.
На третьей границе для кроны продажа валюты началась вновь, резко интенсифицировавшись после третьей границы по рублю. Однако поскольку нарастающее развитие нынешнего кризиса уже не могло быть сдержано интервенциям, на осуществление которых просто не было средств, они прекратились.

Представляется весьма вероятным, что российское руководство, осознавая катастрофические тенденции в экономике и не видя способов их преодолеть, искало выход из ситуации в информационно-политической сфере. Политическим решением могло бы стать мирное возвращение Украины в орбиту влияния России или, на худой конец, маленькая победоносная война. Информационным – запрограммированный провал этих геополитических замыслов, позволяющий далее списывать все экономические проблемы на происки врагов.

К сожалению, по всей видимости, реализовывались сразу оба сценария. В результате совершались действия, шансы на успех которых были, в лучшем случае, невелики, а международная реакция на них, ухудшающая экономическое положение России, – неизбежна. Это требовало пропагандистского прикрытия в виде новых внешнеполитических шагов, еще более сомнительных и рискованных. Возникла петля положительной обратной связи, не разорванная до сих пор.

Нефть и войны

Связь украинской авантюры с экономическим положением вообще и нефтяной конъюнктурой в частности наводит на мысль рассмотреть вопрос соотношения нефтяных цен и внешней политики на историческом масштабе.

Использованные ранее временны́е ряды спотовых цен на нефть начинаются лишь во второй половине 1980‑х гг. Поэтому здесь для анализа взяты доступные с начала 1970‑х гг. ежемесячные данные EIA о затратах на приобретение нефтеперерабатывающими предприятиями США импортируемой сырой нефти. Инфляция, становящаяся существенной на таких временах, учитывалась с помощью индекса потребительских цен по данным U.S. Bureau of Labor Statistics (ряд CUUR0000SA0 – All urban consumers).

Как можно видеть из рис. 29, все войны, которые наша страна вела за пределами своих границ на протяжении почти полувека, начинались вблизи максимумов нефтяных цен (точнее, при цене в ⅞ от значения ближайшего максимума). И не было дорогой нефти, которая бы не сопровождалась войной с соседним государством. С другой стороны, внутренние войны, полыхавшие на Северном Кавказе, ложатся на время дешевой нефти, т.е. только внешние войны коррелируют с благоприятной внешнеэкономической конъюнктурой.

Рис. 29. Долговременная нефтяная конъюнктура в постоянных ценах

Моменты начала внешних войн: 25.12.79 – ввод советских войск в Афганистан, 08.08.08 – вторжение России в Грузию, 27.02.14 – захват органов власти АР Крым «зелеными человечками», вылившийся далее в аннексию полуострова Россией и военные действия на востоке Украины.
Моменты начала внутренних войны: 11.12.94 – вход объединенной группировки войск на территорию Чечни, 07.08.99 – вторжение боевиков в Дагестан.
Данные усреднены за год. Разметка оси абсцисс соответствует началам лет.

Открытым остается вопрос о том, начинается ли война в силу утраты режимом чувства реальности из-за потока нефтедолларов или, напротив, война начинается из-за здравого понимания властями того обстоятельства, что приближаются трудные времена и необходимо чем-то отвлечь внимание общества. То, что афганская война пришлась на начало периода высоких цен, а грузинская и украинская – на конец, косвенным образом свидетельствует в пользу первого сценария для первой и второго – для последних.

Как бы то ни было, делать выводы общего плана на основании всего трех событий довольно рискованно. Поэтому необходимо конкретизировать те условия, при которых наша страна начинала войны, чтобы можно было предложить алгоритм ретропрогноза. Для этого на рис. 30 представлена функция распределения нефти по цене. Легко видеть, что все целевые события (внешние войны) попадают в узкое окно квантильного уровня, т.е. начинаются не просто при высокой, а при вполне определенной цене.

Рис. 30. Статистика нефтяных цен и ретропрогноз российских войн

Внешние войны укладываются на промежуток квантилей уровня от 85% до 90%, т.е. тревога, исключающая пропуск целей, занимает 5% времени.
Внутренние войны начинаются при квантильном уровне нефтяных цен в 15%.
Использованы помесячные данные с усреднением за год для устранения сезонных факторов.

На каждый взлет нефтяной конъюнктуры приходится только по одному целевому событию, что позволяет дополнительно конкретизировать прогноз, выбирая склоны пиков. Всё-таки, несмотря на имманентную агрессивность внешней политики как Советского Союза, так и Российской Федерации, логика их агрессий весьма различна. Первый действовал активно, стремясь к достижению конкретных целей, вторая – реактивно, стремясь лишь к созданию психологического эффекта (компенсирующего недостижение целей или их отсутствие). Поэтому если дополнить информацию об уровне цены информацией о том, что СССР начинает войны на восходящем нефтяном тренде, а РФ – на нисходящем, то для внешних войн пространство тревоги сожмется фактически до двух точек (квантильный уровень около 85,6% для советских и 89,3% для постсоветских войн). При этом исчезнут ложные (без целевого события) тревоги.

Разумеется, выполненный ретропрогноз внешних войн к прогнозированию в строгом смысле этого слова имеет весьма косвенное отношение. Алгоритм, претендующий на достоверность, может тестироваться только на тех событиях, которые еще не произошли или сведения о которых пока не доступны его автору. Только это дает возможность избежать вольной или невольной подгонки параметров алгоритма. Однако, руководствуясь надеждой, что у нас никогда не будет возможности протестировать этот алгоритм предсказанием вперед, автор считает выполненную проверку достаточной.

Ретропрогноз для внутренних войн представляется нецелесообразным, не только потому, что здесь есть всего два события, но и потому, что эти события являются причинно-связанным, а кроме того, приходятся на один и тот же глобальный минимум нефтяных цен. Вместе с тем, то обстоятельство, что обе чеченские войны начались при одинаковом уровне нефтяных цен на фоне их восходящей динамики, служит дополнительным аргументом в пользу связи войн, которые ведет наша страна, с нефтяной конъюнктурой.

Краткие выводы

При анализе связи стоимости нефти и курса рубля в финансовой истории постдефолтной России были выделены ключевые даты, сопряженные с рядом других финансово-экономических и политических событий.

• Январь 2000 г. – нулевая граница:
  - преодолены основные последствия финансового кризиса 1998 г. и установился существующий политический режим;
  - началось падение отношение курса и ППС доллара к рублю и государственного внешнего долга;
  - начался рост международных резервов и корпоративного внешнего долга;
  - обозначилась тенденции следования курса рубля за ценой нефти, а (спустя некоторое время) российского фондового рынка – за американским.
• Январь 2009 г. – первая граница:
  - упали цена нефти и курс рубля вследствие кризиса 2008‑09 гг., началось восстановление обрушенных им фондовых индексов;
  -произошла синхронизация внешних заимствований государственного и корпоративного секторов (государственный долг достиг минимума и начал расти вслед за корпоративным).
• Сентябрь 2011 г. – вторая граница:
  - достигнут максимум отношения цен маркерных марок нефти;
  - кончилось надувание золотого пузыря и началось схлопывания серебряного;
  - российский фондовый рынок оторвался от американского, перейдя к самостоятельному свободному падению;
  - приняты принципиальные кадровые решения в российской власти, связанные со сменой экономической политики и милитаризацией экономики;
  - замедление экономического роста России становится видимым;
  - прекращается рост международных резервов при продолжающемся наращивании внешнего долга.
• Январь 2014 г. – третья граница:
  - происходит радикальное изменение зависимости стоимости рубля от стоимости нефти, прямо привязавшее его курс к внешней конъюнктуре;
  - взлетает величина адаптированного нефтяного наполнения рубля;
  - отношение курса и ППС доллара к рублю переходит к росту;
  - международные резервы и внешний долг России начинают сокращаться;российская экономика вступает в фазу рецессии.

Природа выявленных джокеров эволюционирует от естественного хода вещей или действия внешних обстоятельств непреодолимой силы к вызовам, связанным с нарастающей деградацией экономики России, и тем политическим ответам на них, которые дает ее руководство.

* * *

Пользуюсь приятной возможностью поблагодарить М.С. Пшеничникова, обратившего мое внимание на целесообразность рассмотрения взаимосвязи нефтяных и валютных котировок на больших временах, иА.Х. Шеня, первым отметившего необходимость измерения в одних и тех же единицах цены совместно рассматриваемых величин и поставившего саму задачу выявления и интерпретации событий, совпадающих по времени с границами участков, первым отметившего необходимость измерения в одних и тех же единицах цены совместно рассматриваемых величин и поставившего саму задачу выявления и интерпретации событий, совпадающих по времени с границами участков. Так же хочется выразить признательность М.А. Ананьеву, обосновавшему важность анализа связи курсов валют других стран–экспортеров нефти с ее конъюнктурой, А.Т. Жанбосову, указавшему на рост военных расходов как на главный источник финансовых потерь России, А.В. Щербакова, спровоцировавшего изучение связи курса и ППС, Ю.А. Полунина, предоставившего автору данные СПАРК-Интерфакс, и О.Д. Чернавской, порекомендовавшей учесть не только внешние, но и внутренние российские войны. Отдельное спасибо –В.А. Антипову, убедившему автора расширить анализ рассмотренной темы от поста в Живом журнале до полноценного исследования, и С.А. Махову, приложившему значительные усилия к повышению читаемости этого текста.

Работа выполнена при частичной поддержке РФФИ (проект 15-01-07944).

Источник: http://nonlin.ru/FinHist