Зачем и почему сегодня критично понадобилось более эффективное, чем существующее, управление (оперирование) экономикой, как российской, так и мировой; и какое оно должно быть в этом случае?
Существующие интеллектуальные технологии, — являющиеся, по сути, технологиями обмена пониманиями (коммуникации, коллективные…) с индивидуальным оперированием этими пониманиями на уровне мышления, — сегодня не в состоянии познавать (уже многие) современные сложные социальные системы. Единственный из такой проблемной ситуации выход (не «разрушительный, или ожидания») – создание технологий, обеспечивающих коллективное качество оперирования пониманием на уровне мышления, поскольку дальнейшее совершенствование только коммуникаций-обработки информации-расчета, — которое явно актуальное было всегда и остается в современном социуме, — всё же, не дает решения данной проблемы «неадекватности познания-прогнозирования таких сложных систем».
О проблеме современной экономики и об управлении. Современные технологии обеспечения управления и прогнозирования, фактически, позволяют улучшать коммуникацию в среде управленцев и/или экспертов, и проводить оперативный расчет моделей, вариантов развития. Коммуникации (обмен пониманием и знаниями, — как по Канту – «есть знания, и есть понимание») сегодня уже реализуется не только работой с формальными представлениями (обменом т.н. «сознательного», формализуемыми знаниями), но и даже обменом подсознательными, неформализованными, представлениями «этого мира» (от Юнга до наших технологий обеспечения коллективных операций с системами и их моделями, уже работая в формате т.н. «коллективного бессознательного», «краудсерсорсинга», и т.п.).
Однако все данные технологии имеют предельные возможности познания систем в рамках предельных индивидуальных возможностей оперирования на уровне мышления системами и их моделями. Так известен тот факт, что коллектив директоров, например, из десяти человек способен в пределе управлять эффективно не 60-70 подчиненными, а 6-7, как и способен один директор, в пределе. Даже, например, при государственном регулировании экономикой, эффективность норм и институтов регулирования имеет такое же ограничение «предельными возможностями оперирования, условно говоря, одной головы», для всего «коллектива» управленцев и экспертов, ведомств и различных институтов. И адекватная междисциплинарность, — как степень многосторонности, разнообразия участвующих и причастных дисциплин, — любой «синтетической дисциплины», как, например, т.н. конвергентной науки, ограничивается не количеством привлеченных суперкомпьюторов, а тоже предельными индивидуальными («одной головы») возможностями в оперировании (на уровне мышления) системами (здесь — междисциплинарными науками) и их моделями. Обратим внимание, что речь идет, именно, о возможности познания-оперирования системы из многих, не полностью определенных, взаимосвязанных частей, а не возможностями человека снимать неопределенность с «отдельной части» (последние возможности могут быть у людей разными, и определяться разными индивидуальными их способностями, как, например, у ученых или изобретателей, с их знаковыми научными или техническими разработками).
Эти современные технологии обеспечения управления (формальные, обмена, коммуникации как сознательного, так и подсознательного понимания) сегодня не дают действенных результатов в мировой (в том числе, и нашей российской) экономике, и, по крайней мере, более 5-6 лет мы можем констатировать из практики, что «теории, модели, формальные инструменты сегодня практически не действенны в современной сложности рынка». И решение проблемы управления (познания, прогнозирования) в современных сложных системах лежит в построении новых технологий управления (оперирования) системами с обеспечением коллективного качества оперирования на уровне мышления системами и их моделями. Фактически, это начало (востребованной в современной сложности управления) новой активности общества — коллективное качество управления на уровне мышления.
Подробнее предложение по представлению ситуации и выходу из неё
Уже много лет, — в кризисе с 2007-2008 гг., — и даже ранее, явно наблюдается падение эффективности рыночных регуляторов. Это рост расслоения и барьеров развития, неэффективность реформ и инструментов, неустойчивость рынка. А про нерегулируемость финансовых и некоторых монопольных инструментов (которые и раньше хоть «с трудом», но всё же регулировались, приемлемо для свободного рынка, того же Запада) и про их непомерное выкачивание ресурса из реальной экономики, про «неотрегулированные» и «всепроникающие» крупные дисбалансы из-за необеспеченного кредитования спроса-производства и про высокие долговые проблемы, — сегодня и говорить, доказывать это, особо не приходится. Как и про многие другие, разрушительно большие сегодня, «негативы» развития реальной экономики. Поэтому и остаётся предположить (и логично будет надеяться), что только эффективное управление экономикой должно компенсировать такое падение регулируемости свободного рынка (не исключить регулирование, а дополнить, например, сделать снова его эффективным). И других, «не разрушающих всё», вариантов, очевиднее всего, просто нет.
Но сегодня качественно упала эффективность традиционного управления, корпоративного и государственного (это оперирование формальными инструментами, как моделями, IT, технологиями коммуникаций, сетевыми инструментами, в традиционной паре руководитель-эксперт, и подобным формальным обеспечением управления — подобными технологиями «индивидуального или коллективного сознательного» — как «коммуникациями в поле формальных моделей»). Такое управление не работало и раньше в госуправлении экономикой, в том смысле, что это управление (имперское управление экономикой, иерархия власти, управление государства) не было убедительно конкурентным рыночному регулированию на практике, как правило; по крайней мере, последние триста лет свободного рынка.
Поэтому для эффективного управления экономикой, более эффективного, чем управление «обычное традиционное», нужно, — первый «уровень», — строить более адекватные представления экономики, чем формальные (как «принято») модели. То есть, строить т.н. функциональные системы (в конечном счете, это означает – «формализовать понимание»), которые активно появились ещё в начале прошлого столетия, как менее определенные представления, чем «целостные законченные» формальные модели, но, за счет этого, и более адекватные для комплексных систем (а социальные системы таковыми и являются). Они были «отодвинуты» в своем совершенствовании бурным развитием счетных технологий, компьютеров и т.п., давшим надежды на оперирование уже более подробными и оперативно считаемыми моделями, тех же социальных систем. Но теперь и это «компьютеризированное» оперирование формальными инструментами оказалось несостоятельным. Что и вызвало возврат к развитию функциональных систем, как обеспечение управления, более адекватного, чем модели. Это сегодня работы Э. Морена, Д. Сноудена, развитие технологий Г. Щедровицкого, нарративы О. Григорьева, «Нобелевские» модели Ж. Тироля по совершенствованию регулирования свободного рынка, это и технологии «коллективного бессознательного», и успешные сегодня технологии краудсорсинга, крауд фандинга, и подобные технологии; работающие как с активным участием достижений формальных инструментов — коммуникаций, информационных и сетевых технологий, так и в проекции постнеклассической рациональности. Но уже и этих технологий, по сути, «совершенствования обмена и счета понимания» не хватает во многих социальных системах (отраслях, инструментах, реформах) современной сложной экономики. Что подтверждается сегодня и активной практикой неопределенных, непрогнозируемых экономических событий, и неудачными, как правило, в длинной и короткой перспективе, попытками применять эти и иные подобные «нечеткие математики», даже в их сетевых вариантах-методологиях, как инструментарий прогнозирования и оперирования, в текущей современной мировой и российской экономике.
Второй «уровень» — необходимо увеличение (мыслительных) возможностей человека управлять (оперировать) системами. Например, путем организации «коллективного оперирования системами и их моделями на уровне мышления». Однако, такая технология «со-управления» сегодня не распространена в практическом использовании, и такое коллективное качество управления на уровне мышления тоже, как устойчивое и целенаправленное, не присутствует в применяемых интеллектуальных инструментах — ни в регулировании рынка, ни в управлении им. Хотя, и со-управление, и коллективное качество оперирования системами на уровне мышления есть естественное продолжение развития технологий на основе функциональных систем (об этом дополнительно — в Приложениях). Однако, и другого «рационального» выхода, кроме как активизировать такое развитие внедрения со-управления, тоже нет, так что, нужно организовывать его, реально. В том числе, и для эффективного построения конкретных «эффективных реформ по улучшению экономической ситуации». И для эффективного управления этими реформами (для эффективной их реализации).
По аналогии с краудсерсингом (как тоже технологией коллективного качества, пусть даже больше как использования «выхода» от коммуникаций, сетей, вычислений, обработки информации, и тоже как «платформы для развития коллективного качества оперирования на уровне мышления») технологии со-управления, возможно, логично было бы именовать, например, краудсинкингом (краудмышлением), или краудуправлением.
Следует отметить, что со-управлению, как коллективному качеству именно оперирования системами (и их представлениями-моделями) на уровне мышления — невозможно ни научить, ни «заставить». Даже если более одного самые лучшие управленцы просто захотят коллективно так управлять, то у них устойчивого коллективного оперирования системами на уровне мышления, дополняющего их друг друга по возможностям такого мыслительного оперирования, не получится. И психологическими методами, методологиями организационно-деятельных игр, которые явно были успешными, или технологиями «коллективного бессознательного» или чем-то типа краудсорсинга – только этими коллективными, как характера постнекласической рациональности, коммуникативными способами и средствами обеспечения управления, получить коллективное качество управления на уровне мышления невозможно. И такое условие, такое необходимое обеспечение для коллективного качества оперирования на уровне мышления, необходимо создавать специально, по крайней мере, пока – в наших текущих реалиях, технологиях и «предпочтениях» (см. в Приложениях).
Предлагается комплекс практических и теоретических исследования мышления в самоорганизации и управлении, в том числе, с целью разработки инструментария улучшения самоорганизации социума и развития новых технологий управления на основе коллективного качества, на уровне мышления, оперирования (управления) системами. Это позволит иметь эффективное регулирование и управление-прогнозирование экономикой, минимизировать экономические, социальные и иные «негативы» рынка, строить адекватные представления проблем экономики, эффективно выбирать и проводить экономические реформы.
Приложения («Чтобы решить проблемы современной экономики, нужно знать, что такое мышление в управлении, в самоорганизации»)
Известный русский и украинский мыслитель Г.С. Сковорода говорил – «Всё, что нужно, то просто, а что сложно, то ненужно». Это верно, но верно и «дополнение» А. Эйнштейна по этому поводу – «Всякий предмет должен излагаться максимально просто, но не проще, чем это допустимо».
Что нужно современному рынку – альтернатива или/и диалогическое единство? По сути, здесь предлагается альтернатива свободному рынку (современного качества), который сегодня уже явно демонстрирует неэффективность во все более достаточной, для сомнения в его «абсолютности», степени, — свою «неполноценность» рыночного регулирования, неработоспособность его двух основных связанных компонентов – потеря эффективности самоорганизации социума-государства, но при эффективной самоорганизации большинства акторов рынка. Одновременно, предлагаемая нами альтернатива, это и альтернатива имперскому и государственному управлению, которые свою «слабость» по сравнению со свободным рынком и раньше показали, как и сегодня, и даже с учетом существующих и развивающихся современных технологий обеспечения этого управления. Данная альтернатива — суть эффективное управление экономикой с применением новых технологий «коллективного качества оперирования системами на уровне мышления» (со-управления), которые не просто «будут как-то лучше позволять управлять экономикой, адекватнее прогнозировать», а дадут новое качество — позволят восстановить эффективность самоорганизации социума, и, поэтому, будут гармоничным дополнением к регулированию зарекомендовавшей себя конкурентной среды рынка (зарекомендовавшей — в эффективной самоорганизации). Эффективная самоорганизация социума, тоже государства, в свободном рынке обеспечивает его устойчивость, позволяет действенно регулировать его «негативы». Она обеспечивает устойчивость, «регламентирует негатив» и в экономике «с участием государственных программ», например, в научно-инновационных инвестиционной активности и в «длинных проектах», которые, как известно, малоэффективны в «только свободном рынке». И даже в т.н. консервативной, имперской или госуправления парадигмах организации экономики эффективная самоорганизация социума, по крайней мере, — есть существенная основа для адекватных прогнозов, действенности норм-институтов, борьбы с «негативами». Поэтому, предлагаемая нами альтернатива есть диалогическое единство регулирования и управления, которые несут, одновременно, и индивидуальные, и коллективные качества.
О сложности, как сложности управления (познания, оперирования, прогнозирования). Речь идет о принципиальной непознаваемости систем в рамках существующих возможностей человека познавать (пока система таковой остается, есть «сложность управления — принципиально сложная в управлении система», — она в принципе человеком непознаваема). Бозон Хиггса не есть система, сложная в познании («управлении», оперировании ею с целью построения адекватных прогнозов) — это поле, частица и генерация, ну и ещё одна-две, да и то возможных, «подсистемы» (части, технологии системы, такой, как Бозон Хиггса). Здесь, с Бозоном, проблема в познании не в смысле сложности системы, оперирования ею, а в снятии неопределенностей, и как познаваемости по Канту – «мир, хоть и бесконечно, но познаваем». И достаточно полное познание о таком, возможно, «генераторе материального», и насколько он будет соответствовать теории Хиггса и насколько нет — это дело «активного времени», дело времени практического тестирования, исследований.
И принципиально сложная в управлении система (в познании) — это система, в которой количество целостных частей (технологий, подсистем), существенных (влиятельных) и не полностью определенных, более условных 6-7 единиц (когнитивный предел). А формализованными, или допускающими детерминированное представление-моделирование, частями, как и системами из них, можно легко управлять в рамках существующих формальных технологий обеспечения управления, сколько бы много не было этих частей в системе.
Относительно вопроса «Познаваемо ли мышление?» — можно ли его исследовать, как частное в целом, поскольку неопределенности мышления тут могут быть ниже, чем у него, как целого (Гегель – «Целое определяет качество частного», то есть, переходя в состав целого, мышление может снизить степень своей неопределенности, сложности, непознаваемости). Речь от том, например, как разрешать задачи определения возможностей мышления в управлении (оперировании системами), в самоорганизации акторов или их коллективной самоорганизации. А если учесть, что субъективное пространство мышления, способы мышления, «задаются извне» (внешними и внутренними возмущениями мышления), формируются «по требованию», например, рефлексии человека, а не столько физикой мышления и её, физики мозга, «возможностями-потребностями», то такой исследовательский сегодня тренд в когнитивных науках, как «построение функций преобразования физики мышления в его субъективный мир», становится не совсем корректным и продуктивным. Этот «тренд» актуален, эффективен, например, для биофизики, как науки и её приложений, для медицины, психологии, как поиск корреляции между биохимическими (и иными) процессами мозга, и поведением человека. А для того же управления и его возможностей, для самоорганизации, эти исследования неэффективны — не факт, что одни и те же способы мышления (субъективные процессы) сопровождаются однозначно физикой мышления, одними и теми же процессами (биофизическими, химическими) в мозге, то есть, что «непрерывное субъективное пространство сопровождается одними и теми же математиками, моделями, средствами мышления, т.е. одной и той же физикой мозга». Поэтому тот же анализ возможностей мышления в свете возможностей и ограничений управления, нужно начинать и проводить не с поиска или подбора адекватных моделей процессов «вокруг» мышления и управления, как это «принято» в дедуктивной концепции научного познания Поппера, Деннета, Анохина, не с анализа того, что «лежит на поверхности» (с поверхностных моделей), и не с «феноменологической редукции» вообще или «всеобщей», а начиная с «самого элементарного из известного» — из базиса, «трех китов», что есть этот мир (пространство, материя, причинность), есть наше мышление, и есть наш «достаточно развитый язык».
Такое обращение к «первоисточникам», тем более, в анализе сложных систем может вызвать улыбку. Но именно из такого «первопричинного» анализа мышления в управлении, опирающегося на причинность, на протекание мышления и формализации-обмена понимания, и были получены данные по ограничениям и возможностям управления, по возможностям самоорганизации «акторов мышления» и их коллектива, социума. Это нам позволило сделать «более глубокий анализ» современных экономических процессов с учетом «возможностей и ограничений» свободного рыночного регулирования, получить практические основания для практического обеспечения коллективного качества управления на уровне мышления (технологию со-управления). Из этого анализа можно было выделить три основных, базисных фактора, определяющих поведение современного социума, взаимосвязанных, но имеющих различные качества: условные культура (синергетика), самоорганизация и управление. И что два первых носят как индивидуальный, так и коллективный характер. Кроме того, такой анализ, — «от базовых практических знаний», — мышления в управлении и самоорганизации позволил понять, что из себя представляет (содержание, механизмы…) и как работает «невидимая рука рынка». И когда она эффективна (устойчивый свободный рынок, регулирование негативов экономики-рынка в «допустимых для устойчивости и эффективности свободного рынка масштабах»…). И в чем и когда она ограничена в своей эффективности. Понять «назначения» и суть финансовой системы в рынке, актуальность и негативы финансовых инструментов и системы в целом, когда и в чем она способствует развитию экономики и когда выступает негативом (критичное выкачивание ресурса из экономики, создание барьеров развития и рисков реальной экономики, формирование критичных для устойчивости рынка дисбалансов, т.н. «пузырей»…)
О технологии со-управления, и многолетние уже наработки по её практическому исследованию и пока не широкому применению. Изначально, в середине 1990-х, задача ставилась, как построение инструмента для руководителя, модели бизнеса, понятной первому лицу и полностью отражающая представление управляемой им социальной системы и окружения. Относительно успешные внедрения. Более 250 первых лиц крупных компаний у нас, отчасти и в Европе, США, Канаде, Австралии проявляли неподдельный интерес, но устойчивого такого инструмента руководителя создать не удавалось – максимально хватало на полгода, с последующими словами благодарности за такую «консалтинговую услугу». В начале 2000-х были сформулированы вопросы: Нужна ли такая технология для руководителя вообще? Если да, то какая она должна быть? И в каких социальных системах она будет востребована максимально, как устойчивая? Ответ был получен в результате почти десяти лет практических исследований на компаниях бизнеса и государственных структурах: Эта технология должна увеличивать принципиальные индивидуальные возможности человека в оперировании системами на уровне мышления. Дополнять пару «руководитель и специалисты-эксперты-замы» парой «руководитель и соруководитель». Соруководитель, тот же руководитель, но отвечающий за адекватное представление системы, не экспертное «глубокое», а многостороннее, как у руководителя в принципе должно быть, и чтобы это представление устойчиво соответствовало пониманию (мыслительному представлению «этого мира», то есть, без моделей, ценностей-интересов…) – совпадало с пониманием в части или полностью, или «ненавязчиво» улучшало его. Отлажены отдельные методики построения таких представлений. А востребованной такая технология, как устойчивая и продуктивная, оказалось, должна быть — в наиболее сложных социальных системах, особенно с признаками «длительной неопределенности», например, как современная экономика (отрасли, региона, страны, мировая экономика), или как некоторые многотехнологичные крупные корпорации. Последние результаты применения такой технологии к построению «более глубокого представления современных проблем экономики» (более глубоких, чем разнообразие достаточно адекватных, но пока недейственных сегодня многих экспертных представлений проблем экономики у нас и за рубежом), частично опубликованы в «Экономических стратегиях» и на сайте Синергетика.
Как уже упоминалось, технология со-управления есть логичное продолжение, развитие технологий на основе функциональных систем (Сноудена, Тироля, Морена, Щедровицкого, краудсерсинга, коллективного бессознательного…). Тоже и модели для руководителя, разрабатываемые нами ещё с середины 1990-х, были, по сути, функциональными системами, ещё и — началом технологий со-управления, одновременно. Надо сказать, что на практике сегодня, не полностью определенное представление социальной системы (то есть, её «функциональная система»), хоть может быть и более адекватное, чем формальная модель для неё, и может даже соответствовать пониманию, но не устойчиво (например, в методологиях «взаимопонимания» следственных органов). Или работать только в «длинной перспективе» (например, в реализации краудсорсинга или крауд фандинга), что в принятии решений не дает устойчивого коллективного качества оперирования на уровне мышления.
О методологии в технологиях со-управления. В первую очередь, построение представлений системы, устойчиво соответствующих пониманию — это искусство, искусство управленца (охват актуальных факторов и технологий системы и окружения, выделение главного — расстановка приоритетов, и т.п.). Единственное, насколько можно судить, чему нужно «обучить» такого «соуправленца», отвечающего за адекватность многостороннего и «акцентного» представления системы, устойчиво соответствующего пониманию, так это — дать ему (так, чтобы он «принял») понимание того, что такое мышление. Методологии, как в построении конкретных «гибких» представлений, «устойчиво соответствующих пониманию», так и в самой организации технологии со-управления, строились вполне регламентированные, но конкретные для конкретных организаций, и общих таковых реально не было.
В чем Гедель «обманул» Гильберта, и себя даже, и всех тоже. Мир физический — дискретен, поскольку и пока в нем есть причинность, в первую очередь. В том смысле, что он представим в математиках (моделях, «устойчивых определенностях»), т.е. математика в нем полна – есть конечные элементарные формы, связи, взаимодействия… И если говорить о некой неполноте математики в нем, то только в том смысле, что «пока не все его математики есть наши знания, возможно — не все познаны человеком». Но у нас есть ещё и мир субъективный — пространство от мышления, пространство его способов и т.п. субъективное, которое непрерывно, даже не причинное в общем случае, и в нем математика не полна. Хотя, оно и сопровождается «средствами мышления», — физикой «в мозге», — которые имеют функционально дискретную «физическую основу» — математика в них полна. Это и есть основной «диалогический конфликт исходного физического мира и мира субъективного мышления». В этом субъективном пространстве изначально нет и причинности (как в «непрерывном»), но мы строим, подбираем модели, математики для этого пространства в нашем мышлении, и делаем его функционально дискретным и причинным, по крайней мере, в вербализованном его варианте, для тех же коммуникаций, которые (модели, математики), на практике, — относительно непостоянный вариант представлений, особенно, социальных процессов. Здесь неполнота математик иная, чем в «физике» мира, в смысле, что неоднозначная — «подобранная» математика может быть неустойчивой. Там, в физике, мы познаем математики, заложенные Природой, а тут, в нашем субъективном пространстве, мы подбираем их сами, которых может и не быть в реалии, устойчивых и данных изначально, как в «физике» (например, «ошибочные предположения в экономике или политике»). Мы просто в этот мир включаем поведение социума, человека, мышления, то есть, накладываем (интегрируем) мир мышления: смесь представимого в точных (изначальных) математиках и не представимого в таковых. А Гедель, в ответ на вопрос Гильберта «Полна ли математика в представлении мира?», говорит о единой непредставимости, неполноте математик, когда «физика» этого мира — представима. А непредставим мир субъективный, в нашем мышлении — математика в нем не полна — можно делать адекватный, но только временный, или как неоднозначный, хоть и «удобный в ситуации», подбор математик, неустойчивый в принципе, как в непрерывном пространстве. В этом Гёдель, по сути, «обвел» и себя, и всех…
В чем был «близок, но неадекватен» Пенроуз, говоря о «квантовой природе мышления», и что, в этом аспекте, в принципе мы сегодня можем говорить при ответе на вопрос «Что такое мышление?». Очевидно, мышление, система мышления (это, взаимосвязанные, и «физика» мышления, и его субъективное пространство, «формализованное, формализуемое» и т.н. подсознательное) – это наиболее сложная, «изощренная и отточенная», система из всех доступных нам в этом мире, скорее всего. И разумно полагать, что возможностей познания человека (возможностей оперировать системами, в первую очередь – на уровне мышления же) недостаточно для эффективного познания этой системы мышления. Субъективное пространство мышления – пространство непрерывное, об этом и Кант («Мы никогда не сможем полностью познать мир», построить модели этого мира в полном объеме), и Гедель с его теоремой о неполноте математик. А физика этого мира, в том числе, и физика мышления, — пространство «функционально дискретное» — оно в принципе «выражается в математиках», в «моделях» (познанных или ещё не познанных человеком), в первую очередь, в силу существования такого качества («базового» качества) этого мира, как причинность, с определенными связями, взаимодействиями, формами материи, вероятностями и т.д. Пенроуз всегда говорил, что «самая неожиданная, абсурдная, бредовая, но источаемая изнутри идея, может стать началом великого открытия». Таковой он считает его гипотезу о «квантовой природе мышления». Но процессы в системе мышления «не чувствуют» квантование энергетических уровней, хотя бы по причине его малости по сравнению с температурным размытием КТ (К-постоянная Больцмана, Т-температура «тела»), они, уровни, достаточно квазинепрерывны. И «квантовая неопределенность» не есть неопределенность субъективного пространства. Аналогично, как в дискуссии известных основателей синергетики, И. Пригожина и С. Курдюмова, когда первый декларировал, — о характере неопределенности сложных систем (в том числе, и с обобщением на системы социальные), о качестве бифуркации, – «Перевернутый маятник может упасть в любую сторону, в этом полная неопределенность его поведения, которое может пойти по любому варианту, и от любого малого возмущения», а второй корректировал – «У него не полная неопределенность, а детерминированная — в определенных рамках поведение, и для всех возмущений». В этом смысле, Пенроуз близок к тому, что мышление, имея непрерывным свое субъективное пространство, не выражается в математиках в полном объеме, но и имея полноту математик в физике мышления, оперирует с неопределенностью, и, да, это аналогично квантовой неопределенности, но не больше, чем аналогично.
Невидимая рука рынка (как социальной системы) – самоорганизация индивидуальная акторов, предпринимателей, операторов рынка (как это, по сути, развито в «совершенстве» и у животных или в клеточной среде), и коллективная самоорганизация (общества, его слоев, государства, в «корпоративных проектах», например, компаний и государства). Индивидуальная самоорганизация – конкурентный отбор акторов и «проектов-операций», «лучшая» частная инициатива (иногда случается и негативная для окружающих), источник лучшего и передового отбора «для прогресса»… Коллективная самоорганизация – активность по соблюдений интересов (коротких и долгосрочных) общества и его слоев, нормы и институты и их активность, регулируемость рынка ими, протестные выступления, «СМИ в обратной связи», краудсорсинг и т.п., сейчас это ещё и больше двигатель прогресса (наука и привлечение её достижений в экономику, и вообще развитие новаций и науки, инфраструктурные и иные длинные проекты, равный доступ к образованию и лифтам – к возможностям индивидуальной самоорганизации, привлечение «полезного для экономики и её перспективы, качества культуры», отбор лучших акторов в длинной перспективе, какими, например, могут быть «ученые в поколениях из неученых» или «предприниматели в поколениях из рабочих династий»…).
О признаках качественного падения самоорганизации социума. Как качество сложности управления, тоже. Если самоорганизация социума эффективна, или в принципе может быть эффективной — есть для этого основания, то она позволяет создавать устойчивую социальную систему, например, экономику, то есть, возможные негативы экономики-рынка могут достаточно эффективно регулироваться этой самоорганизацией, то есть «удерживаться» в достаточных для создания устойчивого и эффективного рынка масштабах. Негативы в рынке, как преференции крупного капитала нерыночного качества (подкуп власти, привлечение иных нерыночных, например, криминальных-силовых инструментов), как монопольные или финансовые инструменты выкачивания ресурса из реальной экономики (в критических для развития рынках масштабах — это уже нерегулируемый вариант, «не устойчивый для устойчивой экономики»). Первый признак существенного (качественного) падения самоорганизации социума — падение эффективности формальных инструментов, когда, например, много моделей экономики, адекватных (даже иногда и противоречсивых, кстати, рост многообразия таких адекватных моделей — это уже «некий» симптом, признак их неэффективности, как инструментов прогнозирования), но оперирование ими не дает эффективного прогнозирования. Или не дает управляемой-прогнозируемой системы мер по решению проблем экономики — любые адекватные меры не дают ожидаемых результатов улучшения, и не прогнозируемые. Второй признак — рост негатива в критичных для экономики масштабах (нерегулируемое растущее расслоение; рост барьеров-рисков для развития реального сектора, производства, которые не устраняются; рост и высокий уровень коррупции, нерыночных инструментов крупного капитала, выкачивания ресурса из реальной экономики финансовыми инструментами; существенное влияние волатильности фондовых и иных финансовых рынков на реальную, движения ресурсов, экономику). Длительная потеря качества самоорганизации (качественное падение эффективности самоорганизации) ведет к росту влияния индивидуумов в социуме в ущерб социуму и его развитию, то есть, по Фукуяме, — к уходу коллективного качества социума в экономике, то есть, к животному, то же — клеточному, варианту социума, буквально к клеточной среде. Самоорганизация социума, её эффективность, лимитируется возможностями (предельными) оперирования системами на уровне мышления, и в части представления целого в известном частном (применение существующих математик), и в части построения новых математик, с целью эффективного управления (прогнозируемого) или регулирования системы. Кстати, предельные возможности оперирования системами определяются предельными индивидуальными возможностями оперирования системами и их представлениями (моделями, знаниями о них) на уровне мышления, то есть, мыслительными возможностями «одной головы» оперировать системами. Третье, на эту тему, — отличие Великой депрессии от текущей ситуации. Тогда и длительность кризиса, неустойчивости и неопределенности, была, по сути, максимум три года, и, главное, было постепенное устранение негативов рынка, сегодня негативы растут, и уже более 6-7 лет — рост расслоения, рост барьеров развития (в большей степени из-за роста расслоения), рост активности нерегулируемых финансовых инструментов, выкачивающих ресурс. Может это просто длительный период восстановления, как борьбы с негативами рынка, больше, чем тогда? А может это движение к животному миру, причем в духе «золотого миллиарда и лишнего населения»? По Фукуяме, практически. Но даже если это временное «господство» негативов, неопределенности, так оно ведь и длительное, и что-то нужно делать, поэтому, с восстановлением самоорганизации социума, а не ждать «разрушительно»?