Начавшееся в середине прошлого столетия изучение сложных систем, нелинейной динамики, процессов самоорганизации, в настоящее время получает не только растущий научный интерес, но и практическую направленность в области развития междисциплинарных (конвергентных) наук и когнитивных исследований ментальных возможностей человека, для развития эффективного управления сложностью современных социальных систем. Одной актуальностью этого изучения можно назвать проблему неспособности современных властей и экспертов эффективно управлять затянувшимся сегодня мировым кризисом «2008-2011…» годов. Настоящая работа посвящена анализу основополагающих причин современной сложности социальных систем, сложности управления, современных кризисных процессов. Изучению порождающих эти сложности механизмов, и поиску технологий управления ими.

Введение.

Начавшиеся в середине прошлого столетия исследования сложных систем, нелинейной динамики и процессов самоорганизации [1-5] в настоящее время приобрели не только растущий научный интерес, но и практическую направленность в области развития междисциплинарных (конвергентных) наук и когнитивных исследований ментальных возможностей человека, для обеспечения эффективного управления современной сложной деятельностью общества [6-9]. А ктуальность этих исследований сегодня может быть продиктована, например, неспособностью властей и экспертов эффективно управлять затянувшимся мировым финансово-экономическим кризисом 2008-2011… годов [7 -10 ]. В настоящей работе анализируется современная сложность управления социальными системами (частными и государственными организациями, международными Программами, рынками…). Изучаются механизмы, порождающие эти сложности, с целью построения эффективных технологий управления.

Мыслительные возможности человека. Когнитивные и ментальные технологии. Развитый «богатый» язык.

Ещё во времена Ньютона и Канта «всё сущее» разделялось на три основы: мир, мышление и ментальные модели мира [11]. Познаваемость мира считалась бесконечной, и на сегодня такую бесконечность познания можно представить в трёх относительно независимых аспектах: В «абстрактном» аспекте, согласно которому формальные представления о мире неограниченны, в смысле неполноты формальных непротиворечивых представлений по Гёделю [12] — неограниченность представлений систем в существующем пространстве-времени. В аспекте «реального» бесконечного познания мира, как познания неограниченного содержания Природы («электрон неисчерпаем, как атом», «механизмы поведения живой природы бесконечно разнообразны», «полностью познать мышление, как самого себя невозможно», и многое иное, что зачастую не бесспорно). И в «ментальном» аспекте, как невозможность в полном объеме сопоставить мыслительную модель мира и сам мир. В последнем представлении и аспекте непознаваемости мира уже заложено то, что мышление человека имеет как когнитивные возможности, так и их когнитивные ограничения [7-10] .

Научные познания, в основном 20-21 веков, существенно пополнили знания об элементарном порядке, определяющем «жизнь на Земле», и поведение социальных систем, в частности. Кроме того, что мир, мышление и мыслительные модели мира есть единое целое (что есть не Mind and Nature , а Mind in Nature [13]), на сегодня известно о фундаментальной (квантовой) природе неопределенности в пределах вероятностей событий [14]. И о том, что мышление человека развивалось от форм, близких к формам «мышления животного», согласно современным археологическим, палеонтологическим, антропологическим, психологическим (психологии человека и животных) и иным практическим исследованиям [15]. Известными стали практические знания даже о том, что непосредственно и не влияет на поведение социальных систем (элементарные частицы сверхвысокой энергии и сверхмалых размеров, предполагаемая тёмная энергия и нарушения фундаментальной симметрии и причинности…).

Поэтому о мышлении человека можно сказать, что кроме присущей клеткам и животным воспроизводимой реакции на внутренние и внешние возмущения («рефлексной глобальной когнитивной» технологии), человеческое мышление обладает «второй глобальной когнитивной технологией» — «ментальной технологией» обмена представлениями о мире (обмена знаниями), как «ментальной технологией» формализации знаний. Обобщенное понятие воспроизводимости реакции актора (клетки, животного, человека, социальной системы…) предполагает его способность воспроизводить «анализ и синтез представлений». В этом понимании воспроизводимость реакции актора есть «способность актора воспроизводимо строить представления целого как комбинацию известных частных, и его возможность тестировать (апробировать) принципиально неизвестное целое с последующей трансформацией этого неизвестного целого в новое известное частное, как результат процесса получения новых знаний». Возможность апробации принципиально неизвестного целого с переводом его в новое известное частное можно интерпретировать как совпадение этой возможности со «способностью актора воспроизводимо строить представления целого как комбинацию известных частных» после получения актором нового знания в качестве нового известного частного.

Деятельность (активность) любой социальной системы в первую очередь определяется совокупностью технологий, которые она реализует как интегрированная и открытая система (взаимодействующая с окружением). Технологий, как способов и средств, которые и получают, и применяют знания. Таких технологий, как производственные, организационные, политические, информационные, когнитивные и иные способы и средства активности систем. Когнитивные технологии — это технологии изучения процесса познания (мышления) и технологии применения знаний об этом процессе [7]. Методологическую основу технологий в значительной степени обеспечивает возможность обмена формальными знаниями.

Согласно выше сказанному о «ментальных технологиях» реакции на возмущения и формализации знаний, ментальные технологии можно рассматривать как отдельные технологии в «общем классе» когнитивных технологий. Как технологии, которые реализуются не на уровне обмена формальными знаниями, а на уровне мышления. В этих представлениях методология ментальных технологий, как правило, в меньшей степени формализуемая, чем методологии всех остальных технологий, и поэтому обычно ментальные технологии являются наиболее неопределенными технологиями.

Вероятно, развитие ментальной технологии обмена знаниями было инициировано не только появлением каких-то объективных возможностей для такого обмена, но и возникновением «острой необходимости борьбы со сложностями тех периодов», — при появлении перед человеком жизненной потребности в обмене пониманием мира.

Используемое Гёделем при выводе теоремы о «неполноте непротиворечивых представлений» предположение о том, что «должен иметь место достаточно богатый язык» (множество слов, аксиом, создаваемых теорий формальной арифметики…), и обозначенное им как «определенные условия» [12], соответствует развитым ментальным технологиям формализации знаний (обмена знаниями). И если воспроизводимость реакции на возмущения принципиально отличает мышление человека от «мышления» компьютера [16], то наличие развитого «достаточно богатого» языка принципиально отличает его от «мышления» клеток и животных.

Самоорганизация и механизмы её разрушения.

Естественный отбор и самоорганизация в среде акторов, в процессе получения акторами ресурса, реализуется благодаря их развитой воспроизводимой реакции на возмущения. Это существенно отличает установление самоорганизации (порядка из хаоса) в среде акторов от установления порядка из хаоса (синергетики) в нелинейной неживой физической среде. Наличие же у человека развитой ментальной технологии обмена знаниями, явившееся, по всей видимости, основной причиной прогресса человеческого общества, причиной интенсивного развития социальных систем, в том числе преобладания искусственного ресурса и его производства, может способствовать отбору и самоорганизации, улучшать самоорганизацию, и просто сокращать время апробации новых знаний. Как яркий пример улучшения самоорганизации социальных систем с помощью ментальной технологии обмена знаниями — это практически 300 летний успех свободного рынка в экономике.

Но такая ментальная технология обмена знаниями может и разрушать эффективную самоорганизацию. Например, «искусственно» развивая существующие и/или порождая новые нерегулируемые нормами-правилами и институтами технологии рынка, которые могут значительно выкачивать ресурс из реального сектора рынка, из бюджетов государств, из домохозяств. Аналогично тому, как, по удачному сравнению Клауса Майнцера [9], естественные раковые клетки могут разрушать благоприятную самоорганизацию организма, и даже убивать сам организм. Для этой качественной аналогии есть существенное отличие понятий «естественно развиваемые» и «искусственно развиваемые или создаваемые» разрушительные технологии. Оно состоит в том, что первое понятие относится к активности акторов клетки-животные, а оба, первое и второе, присущи активности социальных систем, человеку. Такие разрушительные технологии активности рынка могут не только опустошать запасы ресурсов реального сектора экономики, но и стать критическими барьерами для развития рынка, и экономики в целом. Например, существенно для деятельности сектора увеличивая общие затраты бизнеса [10].

К таким принципиально нерегулируемым технологиям можно отнести технологии перераспределения ресурса возможностями дистрибуции в рамках монопольного бизнеса, или возможностями бизнеса крупного капитала. Или технологии диверсификации инфраструктурного и рискового бизнесов (например, диверсифицированные или реально не обеспеченные активом финансово-инвестиционные инструменты в деятельности частных банков или фондовых рынков). Коррупционные технологии, обеспечиваемые государственной, например, тоталитарной или иной клановой, системой (в отличии от «традиционных» коррупционных технологий, которые реализуются исторически индивидуалистично, «как технологии реакция на возмущения» по схеме «можно брать то, что возможно взять», и которые государственной системой официально не обеспечиваются и, поэтому, принципиально регулируемые). И многие другие такие технологии.

Значительное влияние таких разрушительных технологий на экономику можно наблюдать в кризисной ситуации 2008-2011. Деятельность этих технологий требует не только регулирования нормами и институтами регулирования, но и управления их активностью, требует, например, совершенствования старых и, возможно, построения новых «общественных» институтов управления.

Кроме этого искусственного создания и развития разрушающих рынок технологий, активность ментальной технологии обмена знаниями способна усложнить деятельность общества настолько, что определяющим может стать влияние на активность социальных систем «ментального ограничения человека в его природной возможности управлять». Это может привести к качественному увеличению ошибок в представлениях (теориях и моделях) экспертов и в решениях лидеров. И, как следствие, это может вызвать падение действенности даже обычных норм регулирования свободного рынка. Причём, с возможной перспективой хаоса, не ведущего к новому порядку. Так как в отличие от животных и клеток человек менее расположен к упрощению своей деятельности, к отказу от технологий своей активности в «борьбе» со сложностями, опять же по причине присутствия у него ментальной технологии обмена знаниями.

Существенное влияние ментальных ограничений управления на деятельность социальных систем требует создание когнитивных технологий управления, способных снимать такое ограничение. С другой стороны, что касается обеих этих причин разрушения самоорганизации в социальных системах, обе эти причины взаимосвязаны. Хотя бы тем, что в современной высокой информационно-технологической насыщенности деятельности общества институты «общественного» управления активностью социальных систем столкнутся неизбежно с влиянием ментальных ограничений управления.

Ограниченные возможности технологий обмена формальными знаниями.

Сначала уточним, что понимаем под технологиями управления и технологиями обеспечения управления. Первые технологии управляют (как, например, технологии фрезерования фрезеруют), а вторые — создают нечто, что можно использовать технологией управления. Присутствие или отсутствие человека в структуре технологии для этого понимания не существенно (как и степень участия фрезеровщика в технологии фрезерования).

Современные технологии обеспечения управления, в первую очередь IT , позволяют в принципе управлять любыми сложными детерминированными системами (и любой формализуемой информацией), решать системы уравнений любой сложности и оперировать прочими сложностями. Поэтому сегодня сложность управления определяется возможностью управления такими технологиями активности системы, которые являются не полностью определенными. Ментальное ограничение управления состоит в том, что человек, по «природе и характеру» развития его «мышления для управления», в состоянии эффективно управлять не более 5-7 подчиненными, или не более 5-7 «выделенными главными» технологиями деятельности социальной системы.

Увеличить число управляемых технологий деятельности, и, тем самым, уменьшить влияние ментального ограничения управления на деятельность социальных систем, можно только создав специальные для этого технологии управления. Поскольку коллективное управление эту проблему не решает, так как, условно говоря, коллектив из 10 директоров будет эффективно управлять не 50-70 подчиненными, а всё теми же практически 5-7. Не смотря на то, что коллективное управление может существенно сократить время построения качественного представления и качественного принятия решения. Традиционные формальные технологии ( IT , DSS , сетевые IT …), как «искусственные» технологии обмена формальными знаниями, снизить такое влияние ментального ограничения управления также не могут [10]. Как и не могут увеличить ментальные возможности управления, и тем самым сократить влияние ментальных ограничений на управление социальными системами, любые технологии только обмена формальными знаниями. В рамках которых процесс мышления, как воспроизводимая реакция на возмущения и формализация знаний, реализуется в пределах ментального ресурса одного человека. Даже при коллективном управлении.

С другой стороны, современные академические науки о сложных системах в основном исследуют общие закономерности самоорганизации, зачастую не отделяя качества самоорганизации в среде социальных систем от качества самоорганизации в физической среде и в среде «акторов с только воспроизводимой реакцией на возмущения» (с рефлексией клеток-животных) [1-9]. Отчасти по этой же причине, формальные теории и модели прикладных наук (экономики, политики…), используемые экспертами и лидерами в управлении экономическими процессами, не соответствуют фундаментальным причинам современного сложного кризиса. К примеру, они, как правило, не рассматривают механизмы разрушения самоорганизации, о которых говорилось выше. Поэтому данные прикладные науки также, по сути, не могут предложить действенные способы и средства для сокращения влияния ментальных ограничений на управление социальными системами. Такое состояние дел не просто недоработка наук или результат влияния «политизированных» и клановых ценностей, а в основном следствие современной сложности общества [6-10].

Как частный пример, можно выделить некоторые тенденции в развитии современных, и не только прикладных наук, которые косвенно говорят о существенном влиянии ментальных ограничений управления на деятельность сложных социальных систем, в том числе в области научной активности. Например, тенденция в том, что современные ученые в своих прогнозах всё чаще стараются не прибегать к существующим формальным теориям. Как правило, они строят прогнозы в форме представлений о трендах развития социальных систем, на основе не полностью детерминированных, но адекватных концепций и моделей реальности [6-10, 16-27]. Другая такая тенденция — рост числа околонаучных теорий, не опирающихся на фундаментальные знания и даже зачастую противоречащих им в угоду объяснени й уже свершенных событий (но не прогнозов). Особенно в социально-экономической и политической сфере.

Таким образом, для управления наиболее сложными социальными системами (крупными высокотехнологичными корпорациями и Программами, или при властном управлении экономическими процессами, рынками) сегодня нужны технологии, увеличивающие ментальные возможности человека в управлении. Иначе говоря, в условиях современной сложности обществу нужна «третья глобальная когнитивная технология», которая способна объединять ментальные ресурсы. Однако заставить или обучить объединению ментального ресурса невозможно только средствами формального обмена знанием. Необходимо создавать соответствующие такому объединению условия.

Когнитивная технология со-управления.

Для качественного снижения влияния ментальных ограничений управления на деятельность социальных систем, и для создания эффективного управления нерегулируемых нормами и институтами рыночных или иных технологий активности общества, нами была разработана технология со-управления. Она основана на разделении функций управления на уровне мышления, что позволяет объединять ментальный ресурс двух «равноправных на уровне общения (обмена формальными знаниями)» руководителей. Её методология базируется на анализе составляющих процесса мышления при управлении [17,18]. Равноправие на формальном уровне продиктовано известным обстоятельством, что «руководитель должен конвергировать знания, необходимые для управления конкретной системой, в большей степени, чем кто-либо другой», даже эксперты. Пусть даже не разбираясь в отдельных, интегрируемых им технологиях активности системы, так глубоко, как специалисты.

Одним из ряда основных требований к реализации технологии со-управления является разделение ответственностей руководителей. Разделение на ответственность за принимаемые решения (за варианты решений, за конструирование развития системы), и ответственность за обеспеченность формальных представлений деятельности системы [17]. Это требование исходит из необходимости создания условий, ориентирующих мышление каждого из обоих руководителя на определенные его ответственностью мыслительные функции. То есть выполнение такого требования будет обеспечением выполнения необходимого (но не достаточного) условия для объединения ментального ресурса двух руководителей через разделение функций управления на уровне мышления при одинаковых функциях на уровне общения.

Относительно обеспеченности представлений. Под обеспеченными представлениями системы понимаются интегральные, открытые, системные и адекватные модели её деятельности [17]. Уточним это определение: Интегральные представления означают учет в моделях всех технологий и иных актуальных факторов системы. Открытые — учитывающие при расчетах моделей влияние окружения на систему. Системные — устанавливающие взаимные связи-зависимост и. И адекватные модели — соо тветствующие практическим знаниям, не противоречащие фундаментальным концепциям. Добиться обеспеченности представления можно при конвергенции многих, актуальных для конкретной социальной системы, наук и технологий деятельности в конкретную интегральную технологию управления (но не в универсальную конвергентную науку). Поэтому технология со-управления предъявляет высокий спрос к уровню знаний второго руководителя и к его способностям и навыкам в междисциплинарной интеграции наук.

Второе из основных требований относится уже к самим интегральным, открытым, системным и адекватным представлениям. Оно состоит в отсутствии ценностей (интересов) в этих обеспеченных представлениях, с тем, чтобы такие представления обеспечивали разделение ментальных функций в рамках технологии со-управления. Это ещё одно необходимое условие объединения ментального ресурса. Оно регламентирует выбор моделей деятельности социальной системы из множества её возможных представлений, как представлений не полностью детерминированной системы. Так как формальное представление неопределенной системы, в отличие от полностью определенной (автоматизированной линии, робота…), может иметь не единственный его вариант, в зависимости от, например, выбранных концепций представления. Кстати, по этой же причине любая социальная система имеет два целостных, относительно самостоятельных, но актуальных для управления, представления — формальное представление (формальные модели, планы, приказы…) и понимание руководителя [18].

Второе основное требование означает, по сути, уход от «интуитивной интеграции знаний» и от приоритета феноменологических концепций при построении моделей. И оно является гарантией устойчивого соответствия формальных обеспеченных представлений деятельности социальной системы пониманию руководителем деятельности этой же системы. Под «соответствием формальной модели пониманию руководителя» полагается совпадение понимания и модели полностью или в части, или приемлемое улучшение этого понимания [18]. Приемлемое улучшение понимания можно интерпретировать как «совпадение понимания и модели после получения новых знаний».

Вопросы организационной и правовой реализации технологии со-управления носят конкретный характер [10]. С другой стороны, суть ни в том, можно ли вообще и как «правильно» её реализовать. А в том, что практическую реализацию технологии со-управления сегодня делать необходимо. Поскольку для управления современной сложностью нужны технологии управления, позволяющие умножать (объединять) ментальный ресурс человека. И технология со-управления, как показано выше, может выступить в качестве такой технологии. А качественно иных реальных вариантов сегодня нет. Но есть неопределенная и разрушительная социально-экономическая перспектива, о которой как об альтернативе технологиям объединения ментального ресурса сказано выше. Управлять такой перспективой прогнозируемым образом невозможно в условиях современной сложности, если пользоваться только технологиями обмена формальными знаниями. Как «искусственными» ( DSS , сетевыми IT , многоагентными системами…), так и ментальными (например, интуитивной интеграцией знаний).

Об отличительном качестве когнитивных технологий управления.

Приведем основные качественные различия между активно используемыми сегодня «традиционными технологиями обеспечения управления», и предлагаемыми здесь «когнитивными технологиями управления». И в первую очередь нужно обратить внимание на то обстоятельство, что для традиционных технологий обеспечения управления, в том числе для систем поддержки принятия решений ( DSS , PLM или ERP guide modules , Network & M ulti — agent systems , как многоагентных IT -систем…), в отличие от когнитивной технологии со-управления, требование «отсутствия ценностей» не критично.

Более того, для технологий обеспечения управления, наоборот, в последнее время перспективным считается междисциплинарное моделирование социальных систем и ситуаций с «приоритетом в них согласования интересов акторов» (предприятий, структур власти, институтов, регуляторов, руководителей…) [8,19,20]. Для чего предлагается «построение интерсубъективных ситуационных теорий и моделей» на основе феноменологических концепций и ценностей [8,19]. С «приоритетом феноменологических социальных наук» (политики, психологии, «политизированной» экономики…). С «приоритетом поддерживаемой властью риторики», и с «приоритетом уже принятых решений» [8,19,20]. И зачастую такая «интерсубъективная перспектива» развития интеллектуального сопровождения управления обоснована, и практична.

Но до тех пор, пока нет существенного влияния ментальных ограничений управления на деятельность социальных систем. Пока нет существенного влияния принципиально не регулируемых видов деятельности (например, упомянутых выше технологий выкачивания ресурса). Иными словами, пока работают условия эффективной самоорганизации социальных систем, и пока не существенно её разрушение.

То есть «интерсубъективная концепция» обеспечения управления эффективна для принципиально управляемых социальных систем и ситуаций. Когда же указанные условия самоорганизации не выполняются, то можно говорить о принципиально неуправляемых социальных системах, в которых традиционное обеспечение управления, основанное на обмене формальными знаниями, сегодня не работает. И говорить о кризисе управления (как о потере возможности прогнозирования и контроля) [10].

О практичности применения когнитивных технологий управления.

В общем случае когнитивные технологии управления можно, как «достойную альтернативу», использовать при обеспечении управления в любых, даже не очень сложных социальных системах или в их сетевых структурах (полностью автоматизированном заводе Toyota, сети булочных…). Но для таких принципиально управляемых социальных систем они более затратные, чем традиционные технологии обеспечения управления, и как инструмент для руководителя они неустойчивы. Как показывает наш десятилетний практический опыт построения когнитивных технологий управления, руководитель такой «относительно простой социальной системы» активно пользуется когнитивной технологией управления до момента некоторого целостного интуитивного постижения этой технологии [17,18]. В дальнейшем ему в управлении хватает информации от технологий обеспечения управления (которыми оперируют его заместители и специалисты, как прямые функциональные пользователи), и хватает возможностей его интуитивной интеграции знаний. Для управления такой «простой системой» не критично, что формальные модели не всегда устойчиво соответствуют пониманию руководителя. Не полностью формализованное понимание руководителя и его интуитивная интеграция знаний «бегут впереди» формальных представлений при таком несложном управлении.

О финансовом и экономическом кризисах 2008-2011.

Наиболее яркий пример неуправляемых социальных систем и ситуаций демонстрируется при управлении экономическими процессами в США и Европе летом и осенью 2011 года (согласно изложенному выше здесь «неуправляемые» подразумевает «традиционно неуправляемые», то есть неуправляемые с помощью традиционных технологий обеспечения управления, таких, как IT , DSS , сетевые, как институты нормативного регулирования экономики, как коллективные способы и средства, как способы и средства интуитивной интеграции знаний и прочие). При управлении экономическими процессами со стороны правительств, регуляторов и фондов отдельных стран, общеевропейских и мировых структур, саммитов… Где власти и эксперты не успешно пытаются управлять экономикой, а не просто регулировать рынки нормами, не имея для эффективного такого управления инструментов, соответствующих сегодняшней сложности.

Понятно, что у конкретных руководителей есть свои политические и иные интересы. Есть интересы слоёв общества, есть клановые, коллективные и личные интересы, как и интересы власти или капитала. Есть конкретные финансово-экономические, социальные и политические проблемы конкретных социальных систем. Есть формальные теории и модели, и есть интуитивная интеграция знаний экспертов и лидеров. Есть коллективный обмен и согласование знаний. И любые управленческие решения, как правило, согласовываются и принимаются в спектре многих ценностей, в том числе и властью, и в поле формальных и интуитивных представлений. Но качество современной сложности требует новых инструментов адекватного прогнозирования и контроля, которые дополняют согласование или умалчивание интересов и влияют на принимаемые решения. Новых инструментов для управляемого существования и развития. Поскольку, как уже говорилось выше, традиционные технологии обеспечения управления, основанные на построении формальных моделей и на обмене формальными знаниями, такими инструментами сегодня не являются. Не способна в качестве такого инструментария сегодня выступать и интуитивная интеграция знаний лидеров и экспертов, по причине большого и растущего влияния ментальных ограничений управления. В отсутствии же адекватного прогнозирования и контроля современная сложность может грозить упомянутым ранее хаосом или разрушающей экономику и социальную атмосферу «длительной апробацией (тестированием) принципиально новых знаний». А уже это грозит общим падением объёмов ресурсов (сильной рецессией), и склонным к «революциям» кризисом ценностей (как потерей возможности согласования интересов).

В современных концепциях и теориях текущие кризисные процессы трактуются как последствия усложнения финансовых инструментов [21]. Как результат инертности роста спроса при замедлении инновационного развития экономики [22]. Как следствие роста дисбалансов спроса, предложения и кредитно-долговых нагрузок по секторам рынка [23]. Как следствия иных реальных финансово-экономических, политических, социальных, «клановых» механизмов, и как следствие накопленных временем проблемных для экономики результатов активности этих механизмов [21-27].

Ясно, что такие финансово-экономические проблемные результаты, «пузыри» сегодня обострились по причине неэффективного управления экономикой в условиях роста её сложности [21,24-26]. Но главное, что принимаемые сегодня меры по экономии, в том числе бюджетных расходов, как «традиционное ожидание оздоровления» экономики, меры по поддержке ликвидности банков и проблемных бюджетов, и иные финансово-экономические и политические шаги носят в основном тактический характер. И они практически не влияют на основу современного финансово-экономического кризиса, — на кризис управления современной сложностью. Поскольку, по сути, не устраняют влияния нерегулируемых нормами технологий рынка и влияния ментальных ограничений управления. Данные меры даже могут усиливать эти влияния.

Например, политика полной (дальнейшей) приватизации, принимаемая рядом стран для оздоровления своего рынка, может не только поднять его конкурентоспособность, но и создать почву для роста нерегулируемой нормами деятельности и увеличить барьеры для развития рынка реального сектора [10,21]. Меры по вливанию финансов в проблемные банки или бюджеты государств, даже путем экономии бюджетных расходов, могут способствовать развитию неконтролируемых финансовых инструментов [27]. Или можно взять на вооружение в борьбе с кризисом какую-нибудь привлекательную модель или концепцию, например, «в экономике сейчас мало не ликвидности, а конкурентности» [26]. Которая, однако же, не является обеспеченным представлением, и в первую очередь является необеспеченным как открытым представлением. И тогда инициированное этой концепцией «повсеместное» развитие инструментов рынка, при неуправляемой его активности, может умножить бесконтрольное развитие технологий, выкачивающих ресурс из реального сектора экономики.

Такой же необеспеченной концепцией может стать концепция «одновременного снижения бюджетных расходов и развития механизмов стимулирования рынков». Полномасштабное её внедрение в реальный сектор может значительно усложнить рыночные, особенно финансовые инструменты. Может усилить развитие слабоконтролируемых нормами технологий на рынке. Может существенно понизить прогнозируемость экономических и даже социальных процессов.

Конечно же, все эти и иные концепции заслуживают их конкретного открытого анализа, как заслуживают внимания риторика властей и принимаемые решения. Но в условиях современной сложности необходимо, чтобы базовые концепции и предполагаемые к принятию управленческие решения формировались в поле обеспеченных представлений, а, не только исходя из приоритетов согласования интересов. Это одно из основных предназначений предложенной в настоящей работе технологии со-управления.

Заключение.

Современная сложность управления состоит в существенном падении возможностей контролировать и прогнозировать поведение социальных систем. И в первую очередь поведение в области финансово-экономических процессов, как процессов, лежащих в основе получения и распределения ресурсов, и в этом смысле определяющих существование и развитие общества.

Одна из основных причин данной сложности управления заключается в быстром развитии и в существенном влиянии на деятельность общества таких технологий активности социальных систем, которые принципиально сложно регулировать нормами и институтами регулирования. Эта причина требует совершенствования существующих и, возможно, создания новых институтов управления активностью социальных систем «со стороны общества» (а не только регулирования нормами).

Другая причина состоит в том, что на деятельность наиболее сложных социальных систем сегодня значительно влияет ментальное ограничение индивидуальных возможностей управления, доставшееся человеку в результате эволюции его мышления. Эта вторая причина требует развития когнитивных технологий управления, способных уменьшать влияние ментальных ограничений управления (или совсем снимать такие ограничения). Причем, современная высокая информационно-технологическая насыщенность деятельности общества неизбежно столкнет институты управления активностью социальных систем с влиянием ментальных ограничений, и с необходимостью в деятельности этих институтов тоже развивать когнитивные технологии управления.

В свою очередь эти причины современной сложности управления порождены активностью ментальной технологии обмена знаниями, как ментальной технологии формализации знаний, реализуемой в процессах человеческого мышления.

Данные причины показывают, что ментальная технология обмена знаниями способна не только улучшать самоорганизацию социальных систем, но и может необратимо её разрушать. Этим поведение социальных систем отличается от поведения в неживой нелинейной физической среде и в среде клеток и животных, где не происходит такого разрушения самоорганизации, способного порождать хаос, не приводящий к новому порядку. И где «не развита» ментальная технология обмена знаниями.

Таким образом, сложность управления не есть просто непрогнозируемый результат загадочного поведения мышления человека. Качество современной сложности управления заключается в появлении сегодня очевидной потребности в управлении сложными социальными процессами. А не только в предоставлении социальным системам возможностей и свобод плыть по самоорганизуемому руслу событий, в окружении самоорганизующихся систем и в поле институтов и норм регулирования. Но «появление потребности в управлении» заключается в необходимости управлять не всеми подряд социальными системами, а наиболее сложными. И «потребность в управлении» состоит не просто в обобщенном управлении социальными процессами и системами, а в применении для этого управления междисциплинарных когнитивных технологий.

Список литературы

1. Prigogine, I. Order through fluctuation: self-organization and social system. In E. Jantsch and C.H. Waddington (eds), Evol. and Consc., MA: Addison-Wesley, pp 93-133. 1976.

2. Haken H. Synergetics: An introduction. Nonequilibrium phase transitions and self-organization in physics, chemistry and biology, Springer Verlag, Berlin, 1977.

3. Shannon C.E. “A mathematical theory of Communication,” The Bell System Technical Journal. 27 , pp. 379-423, 623-656,1948.

4. Ross-Ashby W., «Principles of the Self-Organizing Dynamic System». In: Journal of General Psychology (1947). volume 37, pages 125–128.

5. Einstein A., Podolsky B. and Rosen N. Can quantum-mechanical description of reality be considered complete? Physical Review , 47 , pp. 777–780, 1935.

6. Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Основания синергетики. Человек, конструирующий себя и свое будущее. Серия: Синергетика. М.: КомКнига; URSS. 2010. 232 с.

7. Малинецкий Г.Г., Маненков С.К., Митин Н.А., Шишов В.В. Когнитивный вызов и информационные технологии. Экономические стратегии. №9. 2011.

8. Johnson J. The Future of the Social Sciences and Humanities in the Science of Complex Systems. The European Journal of Social Science Research V. 23, №. 2, 2010, 115 — 134.

9. Mainzer K. Challenges of Complexity in the 21st Century. An Interdisciplinary Introdu ction. European Review , Vol. 17, No. 2, 219–236 pp. 2009.

10. Пунда Д.И. Когнитивная природа современной сложности управления. В журнале: Труды СПИИРАН. 2011. Вып. 18. С. 320–335.

11. Рассел Б. История западной философии. М., 1993. 540 с.

12. Успенский В. А. Теорема Гёделя о неполноте. М .: Наука , 1982. 110 с .

13. Nagarjuna G. Tracing the Biological Roots of Knowledge. 2006. http://cogprints.org/4896/.

14. Gell-Mann M. “Simplicity and Complexity in the Description of Nature”, Engineering and Science, a publication of the California Inst. of Technology, v. LI, № 3. 1988, 3-9.

15. Марков А.В., «Эволюция человека». Два тома. Издательство Corpus, 2011 г.

16. Penrose Roger.The Road to Reality: A Complete Guide to the Laws of the Universe. xxviii + 1099 pp., ISBN 0-224-04447-8. Alfred Knopf, 2004 .

17. Пунда Д.И. «Инструмент для руководителя» и современная потребность в обеспеченных представлениях деятельности организационных систем. В трудах XIII Междун. Конф. «Пробл. Управл. и Моделир. в сложных системах», «Офорт», Самара, 2011, стр. 524-538. http://www.wsni2003.narod.ru/Programs/Punda1.pdf

18. Пунда Д.И. Две формы представления деятельности, и когнитивная природа происхождения современного понятия «управление сложностью». В трудах XIII Междун. Конф. «Пробл. Управл. и Моделир. в сложных системах», «Офорт», Самара, 2011, стр. 512-523. http://www.wsni2003.narod.ru/Programs/Punda2.pdf

19. Виттих В. А. Проблемы управления и моделирования в сложных искусственных системах. Мехатроника, Автоматизация, Управление. №12, 2010. Стр. 17 – 23.

20. Rzevski, G. Using Tools of Complexity Science to Diagnose Current Financial Crises. ISSN 8756-6990. Optoelectron., Instrument. and Data Processing. 2010. Vol.46. No. 2.

21. Stiglitz J. Markets Can’t Rule Themselves. Newsweek, December 31. (2008). http://www.newsweek.com/id/177447

22. Полтерович В.М. (Под редакцией) «Стратегия модернизации Российской экономики.» М.: Алетейя, 2010. — 424 с. http://spkurdyumov.narod.ru/polterovich.htm

23. Кобяков А.Б., Хазин М.Л «Закат империи доллара и конец Pax Americana», М., Издательство «Вече», 2003. 368 с. http://www.profile.ru/items/?item=26923. 2008.

24. Mainzer K: Der kreative Zufall. Wie das Neue in die Welt kommt. Munchen: C.H. Beck Verlag. ISBN 978-3-406-55428-5. 2007. — 293 pp .

25. Krugman P. R. The Return of Depression Economics and the Crisis of 2008. — ISBN 978-0-393-07101-6; W. W. Norton. 2008. — 224 pp .

26. Roubini N., Mihm St. Crisis Economics: A Crash Course in the Future of Finance. Penguin Press HC . ISBN 1594202508; 2010 . — 368 pp.

27. Chinn M. D. Frieden Jeff. A. Lost Decades. The Making of America’s Debt Crisis and the Long Recovery. Hardcover, Sept. 2011, ISBN 978-0-393-07650-9. 284 pp.