Сегодня цифровые технологии настойчиво врываются в жизнь, проникая во все ее поры: в сферу труда и досуга, образования и государственного управления, науки и культуры. Это происходит у нас на глазах, однако глубина и масштаб того, что принято называть цифровой трансформацией, еще не осознаны в полной мере.

Последние 15-20 лет производители и продавцы ИТ вливают в пропаганду их преимуществ и удобств немалые маркетинговые бюджеты. Это не могло не привести к некоторому перекосу в общественном восприятии. В результате в мире преобладает понимание цифровой трансформации как триумфального шествия прогресса. Но, как и любое достижение инженерного гения, цифровые технологии имеют и светлую и темную стороны. Сквозь шумиху фанфар и рукоплесканий нет-нет, да и прорываются тревожные нотки — предвестники угроз.

Наступит ли отрезвление прежде, чем люди по-серьезному столкнутся с темной стороной цифровой трансформации? Будет ли соблазн открывшихся перспектив сбалансирован пониманием подстерегающих угроз? Как скоро возобладает мудрое, взвешенное отношение к цифровизации? Когда, наконец, профессионалы ИТ-индустрии начнут испытывать не только законную гордость за творимый ими прогресс, но и ответственность за возможные последствия инноваций? Думается, лучшее лекарство от непоправимых ошибок – это максимальное вовлечение роизводителей и потребителей ИТ в дискуссии и размышления о возможных сценариях развития цифровых технологий.

Поразмышляем же и подискутируем об одной из угроз, которую таят себе плоды «виртуального воспитания».

Лет сорок-пятьдесят назад педагоги и психологи много спорили о роли семьи, школы и «улицы» в воспитании детей и подростков. Каждый из оппонентов настаивал на своем варианте пропорций этих факторов в формирование молодого поколения. Но с начала 90-х в этой области пошли сдвиги, очевидные для всех, независимо от прежних убеждений.

Во-первых, либерализация общественного сознания быстрее всего проникла в юные умы, и чуть ли не каждый родитель и педагог мог в то время заявить: «Не то пошло нынче поколение: старших не слушаются и ни во что не ставят! Мы такими в их годы не были.»[1]  Всем было ясно: влияние семьи и школы на формирование молодого поколения ослабло, и баланс резко сместился  в пользу «улицы».

Во-вторых, изменения в обществе привели к ослаблению ценности воспитания собственных детей. Если говорить об обедневшем большинстве, то в условиях, когда нужно выживать, уделять много времени и сил детям стало непозволительной роскошью. Нечто похожее  произошло и с теми, чей уровень жизни повысился, иногда даже на порядки.  Здесь свою роль сыграла присущая обществу потребления пропаганда роскоши, продвигаемая через «селебрити» и «шоу-звезд». Никогда прежде не было на экранах ТВ и журнальных страницах такого обилия драгоценностей, фантастических интерьеров и помпезной недвижимости. В результате богатство имело те же последствия, что и бедность: детьми заниматься некогда, деньги нужно зарабатывать. Добавим к этому тяжелую участь российских бизнесменов и предпринимателей. Настоящих предпринимателей — тех, кто начинал не с «приватизированной» собственности, а с разбитого корыта.  Жизнь бизнесменов в российских условиях была и остается экстремально тяжелой, и проблемы воспитания детей то и дело уступают место проблемам выживания. Только выживания уже не своей семьи, а своего бизнеса.

Пока подрастающее поколение все больше формировалось «улицей» и все меньше – традиционными институтами воспитания, на общество накатила новая волна изменений. Сама «улица» виртуализировалась, расширилась, обрела дополненную реальность и даже в значительной мере «перетекла» в Интернет.

Родители увидели в электронных и компьютерных игрушках удобный способ занять детей,освободив себе время для «взрослых» занятий. Разработчики компьютерных игр — проявили себя гениями вовлечения детской психики в виртуальные миры. В более старшем возрасте львиную долю времени подростков стало поглощать общение в соцсетях. Исследования психологов покаывают: по всему миру год от года увеличивается время, которое  дети проводят за компьютером. И, что не менее тревожно, – понижается возраст, в котором дети впервые припадают к киберреальности как источнику опыта и развлечений[2].

Сегодня Интернет воспитывает и перевоспитывает не только детей: в соцсети уже устремились бабушки и дедушки. А по мере того, как в он-лайн «переезжает» бизнес, на просторах паутины все более густо, искусно и профессионально расставляются рекламные приманки, незримо управляющие якобы «свободным» серфингом пользователя.

Обобщающий вывод: на пороге 21 века Интернет становится значимой, а то и основной средой и источником формирования подрастающего человека.  Каковы особенности этой среды? Чем она отличается от  «физической» среды, окружающей ребенка и подростка доцифровой эпохи?

Одна из наиболее значимых особенностей виртуальности состоит в следующем. Эта среда устроена так, что провоцирует человека «делегировать» ей свои высшие психические функции – память, внимание, волю и мышление. Самостоятельная, бесконтрольная жизнь ребенка в он-лайн никак не содействует их развитию. В Интернете подавляющее большинство детей растрачивают бесценное для формирования их сознания и личности время – время той пластичности психики, которая не повторяется в более позднем возрасте.

Что происходит, например, с вниманием и волей (произвольностью)? Пребывание и приключения ребенка в сети сами по себе, без специально организованных педагогических ситуаций, не предполагает длительное сосредоточение на чем-либо. До достижения определенного возраста ребенок не в состоянии сам ставить перед собой трудные задачи и стремиться к отдаленным целям. По большей части эти способности привносятся в детскую психику либо из совместной деятельности ребенка и занимающегося его развитием взрослого, либо из вытесненной Интернетом детской игровой культуры[3]. По сравнению с «классическим» путем развития, у детей резко сокращается временной горизонт будущего. В устремлениях к чему-то отдаленному во времени нужды нет, поскольку отсутствует систематическая постановка таких задач. Пока ребенок один на один с Интернетом, ничто не требует от него произвольной концентрации и значительных волевых усилий. Вместо этого – в каждый момент времени он оказывается в виртуальной ситуации, насыщенной яркими, интенсивными, непроизвольно захватывающими внимание стимулами Стимулы текущего момента ослепляют, заслоняют будущее, требует мгновенной и не зависящей от широкого контекста реакции. Ярко и убедительно эту особенность виртуального мира описывает в своих философских работах А.В.Соловьев: «Нас осаждают и ослепляют противоречивыми фрагментами образного ряда, разорванными и лишенными смысла «клипами», мгновенными кадрами. В этой новой культуре человек получает короткие вспышки информации в виде рекламы, рецензий, обрывков новостей, которые не укладываются в прежние ментальные ячейки. Д. Иванов, автор модной книги «Глэм-капитализм» указывает, что мы живем в «интенсивном настоящем», в потоке моментов, ситуаций и событий, когда открываются какие-то перспективы, но люди не успевают эти перспективы реализовывать – ситуация изменяется и возникают новые перспективы». Буквально «есть только миг, за него и держись».   В сетевых мирах, будь то компьютерная игра, прогулка по сайтам или визит в соцсеть, ребенок сам становится послушной марионеткой «стимульного поля»[4]. Процесс произвольного овладения собственным вниманием и действием тормозится. Нет управления вниманием в логике достижения отдаленных целей – нет и произвольности, нет воли. Теперь вниманием управляет броские, кричащие, цепляющие глаз и профессионально созданные кем-то экранные стимулы.

Чего можно ожидать от созревающей в таких условиях психики? Очевидно, сокращения обращенной в будущее перспективы, отсутствия долгосрочных планов и целей, зависимости поведения от сиюминутных стимулов и хотений. Хочу быстро! Хочу сразу! Хочу без усилий! Не здесь ли берет свое начало и бич детей дошкольного и младшего школьного возраста — синдром гиперактивности и дефицита внимания? Не выплеск ли это здоровой энергии, которая, не канализируясь в упорядоченную и устремленную в будущее деятельность, фонтанирует в хаотичной, то и дело меняющей свой вектор, активности?

О том, что происходит памятью, сегодня говорят и знают все. Человек все меньше напрягает свою собственную память: теперь за него это делают Яндекс и Google. Как отражается отсутствие тренировки памяти на развитии человеческой личности? Подобно тому, как растренированность воли и внимания ведет к их дистрофии и мешает овладеть будущим, растренированность памяти обедняет и укорачивает прошлое человека, выхолащивает сознаваемую им собственную личную историю.

Отсюда —  достаточно правдоподобный вывод: результатом делегирования Интернету памяти и воли является утрата связности существования человека во времени. Целостность его внутренней биографии в единстве прошлого, настоящего и будущего, дробится, распадается на эпизоды и фрагменты.

Есть еще одно важное обстоятельство. В он-лайн-среде самой по себе нет достаточных условий и для развития мышления — основы человеческого сознания и всех его психических функций: внимания, памяти, понимания. Для единства самосознания человека недоразвитие мышления даже более разрушительно, чем слабость целеполагания и памяти. Подобно дирижеру, мышление собирает и организует  психические функции в единые ансамбли, необходимые для преодоления тех или других трудностей жизни. Оно же является механизмом, который обеспечивает единство жизненного мира, провязывая сетью абстрактных отношений мозаику воспоминаний и событий, желаний и переживаний -  всего того, что без работы мысли дано нам фрагментарно и изолированно. Работа мысли – основа целостной картины мира и целостности самосознания. Именно потому, что мышление очеловечивает психику и делает нас людьми, человек как вид и носит название Homo sapiens.

Но в виртуальном мире живется легче, чем в реальном, и мысль там не столь востребована. Вовремя нажал клавишу – победил врага. Есть Яндекс – можно не ломать голову над задачей, а найти готовое решение. Постепенно эта стилистика переносится и в он-лайн-среду: все для комфорт человека, и не дай бог он перегрузит голову. Система образования также двинулась по пути упрощения: прагматика частных методов и алгоритмов вытесняет стремление осмыслить сложный объект и мир в целом.  Интернет запустил волну информационного цунами, и теперь информации становится все больше, а времени переварить и осмыслить ее – все меньше. Мы не успеваем соотнести одно, другое, третье – и собрать их во что-то единое. Нас все хуже учат этому. Системность мышления и миропонимания становится все более дефицитной способностью.

И мы снова приходим к выводу: следствие стихийного, педагогически не поддержанного Интернет-воспитания и Интернет-созревания – это фрагментация жизненного мира человека, фрагментация данной ему его собственной личной истории и фрагментация окружающей его действительности.

Последняя страница в истории делегирования машине человеческой мысли – так называемый искусственный интеллект. Дело обстоит не совсем так, будто машина «думает» вместо человека. Строго говоря, машина не думает. Но все шире применяется на практике машинный поиск в массивах данных неочевидных зависимостей. Практическая польза от этого несомненна, и пользователь все больше привыкает довольствоваться найденными зависимостями, не пытаясь докопаться до их сути, до причин, заложенных в самом устройстве объектов и явлений. Нашли — извлекли пользу – поехали дальше. По мере распространения «машинного интеллекта» нас все меньше интересуют содержательные гипотезы и «физический смысл» того, что раскопала машина. Мир как бы переживает отказ от древнего, с античных времен сложившегося идеала научного поиска: рационально понять и объяснить мир в единстве всех его проявлений.

Анализируя некоторые из черт Интернет-среды, мы можем начать прорисовывать портрет человека цифрового будущего. В конце предложенного читателю рассуждения перед нами — существо, живущее моментами и фрагментами. Оно утратило способность понимать мир в его единстве. Да и потребность такую утратило. Это существо постоянно прыгает из эпизода в эпизод и меняется так быстро, что почти не помнит и не понимает самое себя. Конечно, выводимые образы цифровых мутантов будущего всецело зависят от того, что мы считаем важным в настоящем, какие тренды и сценарии ставим во главу угла. А само будущее – зависит от того, какие из них мы поддерживаем, а каким противодействуем, какого будущего для своих правнуков и внуков хотим, а какого не хотим.