На наш взгляд, одним из перспективных направлений в исследовании глобализации выступает синергетический анализ межцивилизационных отношений и тех изменений, которые они испытывают под влиянием общемировых трансформаций.
На наш взгляд, одним из перспективных направлений в исследовании глобализации выступает синергетический анализ межцивилизационных отношений и тех изменений, которые они испытывают под влиянием общемировых трансформаций.
Цивилизация была в прошлом и остается до сего дня одной из самых крупных единиц, интегрирующих страны и культуры в духовно-нормативном, а отчасти и в социальном плане. Являясь культурной системой особого рода, она, безусловно, не пребывает «безучастной» к динамичным сдвигам, определяющим мировое развитие последнего столетия. Вместе с тем масштабность цивилизации, а также относительный характер ее интегрированности создают немало проблем для синергетического анализа межцивилизационных взаимодействий в оперативном и среднесрочном масштабе времени. Адекватное отображение тех перемен, которые происходят с разными цивилизациями под влиянием глобальных процессов последних 50-100 лет, требует тщательного отбора аспектов и показателей, свидетельствующих об их функционировании в меняющихся условиях.
На наш взгляд, такие аспекты и показатели содержат механизмы взаимодействия цивилизаций между собой. Под механизмами межцивилизационного взаимодействия понимаются те устойчивые внутренние состояния и структуры, выработанные в масштабных культурных системах в ходе исторического развития, которые позволяют им реагировать на внешние изменения, вступать в разнообразные связи друг с другом (как с живущими, так и с прошлыми цивилизациями) и тем самым адаптироваться к мировым трансформациям. Таким образом, на протяжении истории в межцивилизационных отношениях сформирован комплекс устойчивых звеньев и каналов связи, норм и ценностей, позволяющих поддерживать культурный обмен между цивилизационными системами.
Основателями и классиками теории цивилизаций (Н.Данилевским, О.Шпенглером, П.Сорокиным, А.Тойнби и др.) глубоко проработаны проблемы межцивилизационных взаимодействий, в частности, описаны их основные механизмы, предложен аналитический аппарат, собран немалый исторический материал по этой проблематике. Все это создает основу для исследования трансформаций самих механизмов взаимодействия, определяющих диахронные и синхронные связи между цивилизациями в условиях глобальных изменений.
Проблема проницаемости цивилизаций по отношению к воздействиям извне. Почти все классики цивилизационной теории соглашались с тем, что такого рода системы взаимодействуют с внешним миром и, следовательно, друг с другом. Однако заметно разнятся позиции авторов относительно характера и степени такого взаимодействия. Так, О.Шпенглер, автор закрытой теоретической модели, считая, что цивилизации характеризуются отсутствием влияния внешних факторов на закономерности изменений ее внутренних процессов, все же делал исключение для одного фактора — цивилизация может быть уничтожена на любом этапе. Для автора открытой модели А.Дж.Тойнби возможность множества внешних влияний на цивилизацию является неоспоримым фактом, впрочем, как и представление о вариативности внутренних трансформаций, происходящих в результате данных воздействий.
На наш взгляд, не стоит абсолютизировать разницу представлений о характере цивилизационного взаимодействия в закрытой и открытой моделях. В целом они скорее дополняют друг друга, так как общемировая практика свидетельствует о наличии самых разных тенденций в этих процессах. Кроме того, в аналитических материалах той и другой модели можно обнаружить множество сходных выводов. Так, Тойнби, вслед за Шпенглером, признавал огромную роль внутренних факторов, заставляющих цивилизацию меняться. Если иметь в виду распад цивилизации, то этот процесс детерминируется в основном внутренними причинами, в то время как внешние влияния способны их лишь усиливать.
Открытая модель исходит из того, что вступающие в контакт крупные культурные системы обладают неодинаковыми потенциальными возможностями для внутреннего заимствования и внешнего влияния. Важное качество механизмов цивилизационного взаимодействия состоит в том, что многое в их функционировании зависит от того, на какой стадии и фазе исторического развития находится каждая из цивилизаций-партнеров. Минимальное влияние на окружающих соседей, по мнению А.Тойнби и его последователей, может оказать растущая, динамично развивающаяся цивилизация на статичные архаические культуры. Напротив, наибольшим «облучением» на разные культуры и цивилизации обладает распадающаяся цивилизация. Объясняется это тем, что цивилизационная система в фазах надлома или распада формирует внутри себя болезненный диссонанс внутренних частей и компонентов, что создает более благоприятные условия для пространственной экспансии вовне, нежели «недифференцированный свет» фазы социокультурного роста.
Для О.Шпенглера характер взаимодействий между контактирующими цивилизациями определяется лишь фазами их развития. То, что в науке объясняется как «воздействие» одной цивилизации на другую, Шпенглер рассматривает как внутренними состояниями «отдающей» и «принимающей» культур, а также как интерпретации мира, образы, сложившиеся о себе и о соседе. Так, западноевропейский Ренессанс усматривал в культуре античности только то, что ему представлялось наиболее важным. Современные страны не-Запада воспринимают западную цивилизацию лишь как общество массового потребления и комфорта, будучи не в состоянии заимствовать производственную дисциплину, творческий потенциал научно-технической мысли, беспрекословное подчинение закону и т.п. .
Если эту радикальную мысль Шпенглера не понимать догматически, то следует признать, что она, бесспорно, отображает некую трудноуловимую, но прочную грань, которая отделяет одну культурно-цивилизационную систему от другой, не позволяя им беспрепятственно взаимодействовать и затрудняя понимание друг друга представителями той и другой культуры.
Псевдоморфоз рассматривается или как особый вид межцивилизационного взаимодействия, когда более развитая и зрелая культура навязывает свои формы молодой и слабой, подчиняя ее развитие собственным критериям. Псевдоморфоз не в состоянии трансформировать сущности молодой культуры, но он может со временем либо привести ее к гибели, либо исчезнуть сам. Если же исторические процессы приводят к серьезной трансформации такой культуры, то это означает рождение новой культуры.
В современных условиях глобализации мысли Шпенглера и Тойнби об историческом псевдоморфозе помогают по-новому взглянуть на мировые тенденции вестернизации. За прошедшие пять столетий западно-европейские страны смогли втянуть в орбиту своего экономического, политического, информационного воздействия весь мир, демонстрируя тем самым действие режима остывания самоорганизующейся системы. При этом они дали импульс рождению на Американском материке весьма динамичной культуре США, которая уже сегодня проявляет немало признаков, отдаляющих ее от европейской почвы. Все это не могло не сопровождаться интенсивным рассеянием творческого потенциала западно-европейской цивилизации.
Продолжая сохранять ныне свое экономическое, научно-техническое и военное превосходство, эта цивилизаций на следующем этапе мирового развития вряд ли сможет предложить миру новые источники социального и духовного активизма, продемонстрировать моральное превосходство или религиозное воодушевление. Более того, в наши дни она обнаруживает затруднения в оживлении тех видов деятельности, которые обеспечили прорыв ее развития на фоне других цивилизаций — финансово-экономической сферы, разработка новых технологий, углубление научного видения будущего и др. Не удается ей также преодолеть глобальные угрозы — устранить демографические дисбалансы, разрешить экологические проблемы, предотвратить острые военные столкновения на европейской территории, избавиться от криминальной и террористической активности. С точки зрения перспектив культурно-цивилизационного развития особенно тревожными для этих стран выступают проблемы, связанные с утратой населения потребности в семье, детях, а также растущий уровень потребления наркотиков представителями молодых групп населения. В новом тысячелетии данная цивилизация ставит перед собой цель, как можно дольше сохранить доминирование в мире, перераспределяя в свою пользу сокращающиеся мировые ресурсы. Теория «золотого миллиарда» раскрывает данные устремления достаточно откровенно.
В свою очередь, незападные цивилизации проявляют неодинаковую способность и готовность участвовать на продиктованных условиях в межцивилизационных взаимодействиях. При этом многих людей, представителей самых разных групп и сообществ, отталкивает перспектива утраты собственной культурно-цивилизационной идентичности. Поэтому в разных регионах мира всегда имело место сопротивление вхождению в глобальные процессы на основе требований, продиктованных лидерами капиталистической экономики.
Формирование и развитие в ХХ в. мировой социалистической системы следует рассматривать как альтернативный вариант включения в глобальное межцивилизационное взаимодействие стран капиталистической периферии, выработанный в России как одной из стран полупериферии. На наш взгляд, следует признать, что среди причин распада советской социалистической модели жизнедеятельности важную роль выполнила неорганичность для народов страны тех общественно-экономических целей, производственных отношений и технологического уклада, которые были заимствованы с Запада, в результате чего культурно-цивилизационная интегрированность народов Северной Евразии стала ослабляться.
Эта уязвимость социализма была очевидна для многих представителей незападных стран. На протяжении всего ХХ в. в этих странах осуществлялись многочисленные попытки выработать варианты включения в глобальные процессы на благоприятных для себя основах, альтернативных как социализму, так и капитализму. Некоторым странам Юго-Восточной Азии это удалось. Сегодня, после исчерпания социализмом своих возможностей сопротивления капиталистической глобализации, исследователи выделяют несколько типов освоения западных технологий: удачные разновидности интеграции в мировые глобальные процессы (новые индустриальные страны Юго-Восточной Азии, осуществившие эффективную модернизацию), менее удачные (большинство развивающихся стран мира, осуществляющих модернизацию с переменным успехом) и совсем неудачные (бедные страны с традиционными или даже архаическими нормами жизни населения).
Говоря о последних, можно видеть, что мысль О.Шпенглера о принципиальной невозможности одной цивилизации освоить достижения другой правомерно отнести по меньшей мере к ряду культур Азии, Африки, Латинской Америки, представители которых до настоящего времени испытывают непреодолимые сложности в деле равноправного включения в общецивилизационные процессы. Попытки этих стран встроиться в глобальные отношения свидетельствуют о том, что рыночные механизмы, массовые информационные процессы, извне, «взламывают» не только их хозяйственную практику, быт, но и всю систему социокультурной регуляции. Любое продвижение в освоение новых технологий сопровождается разрывами в устоявшихся, жизненно важных системах ценностей, смыслов и норм. Таким образом, вхождение в глобальные процессы оборачивается для представителей этих культур такими явлениями, как «неоархаизация», «деградация», «антиразвитие».
Вместе с тем Шпенглер явно недооценил интеграционные возможности, которые в наше время демонстрируют Япония, Индия, Китай, Южная Корея и другие, в эффективных взаимодействиях с цивилизацией Запада. Через механизмы самоорганизации, а в некоторых случаях и при поддержке других стран (включая развитые страны Запада) эти государства смогли эффективно встроиться в воспроизводственные циклы мирового капиталистического хозяйства и информационных сетей без утраты собственного культурно-цивилизационного потенциала развития. Однако следует признать, что данный результат пока нельзя признать необратимым. Остается неясным, каким образом он будет закреплен и развит в ближайшей и дальнесрочной перспективе — 50-100 лет и более.
Сегодня видно, что наиболее пригодными для межцивилизационной диффузии выступают природные ресурсы (энергоносители, минеральное сырье, биоресурсы и др.), предметы, товары, услуги, облегчающие жизнь людей, — современные средства передвижения, товары массового производства (продукты, предметы быта, одежда) и т. п. Правда, в наше время ощущается острая нехватка природных ресурсов, что придает межкультурным отношениям дополнительную остроту и жесткость. Подчеркнем, что в подавляющем большинстве случаев подобное освоение происходит в форме использования и потребления природных ресурсов, товаров и услуг, добытых или произведенных в различных регионах мира.
Гораздо сложнее перенести из одной цивилизации в другую современные технологии, базовые принципы организации труда, так как они продолжают оставаться для носителей принимающей культуры чужими, неорганичными. Как доказала почти полувековая практика модернизации развивающихся стран, подобные технологии и принципы могут закрепляться в некоторых странах не-Запада выборочно и только с помощью деятельности зарубежных специалистов и транснациональных компаний. Вместе с тем этот процесс в настоящее время также расширяется, и необходимо время, чтобы понять его глубину и направленность в развивающихся странах.
Мировая практика последних десятилетий свидетельствует, что от одной цивилизации к другой относительно быстро могут распространяться политические институты, правовые формы, общественные представления, художественно-эстетические ценности. Однако во всех этих процессах порой остаются несоединенными компоненты, которые идут от культуры-донора, и те, которые являются традиционными для принимающей культуры. Эта ситуация ведет к порождению в принимающей культуре множества экзотических комбинаций и безжизненных новых форм. Другими словами, быстрота и целенаправленность распространения тех или иных заимствований сочетается с неорганичным их закреплением на новой почве. Среди сложившихся комбинаций выживут и разовьются в нечто принципиально новое лишь некоторые, остальные отомрут.
Серьезные особенности приобретает распространение религиозных идей. В своих наиболее универсальных и зрелых формах (пример мировых религий) они способны перемещаться далеко от центра зарождения. Однако этот процесс остается крайне сложным и растянутым по времени. Его развитие сопряжено с наличием целого комплекса благоприятных или препятствующих предпосылок, среди которых может выступать кризис предшествующей религии, силовое воздействие определенной степени и длительности и т. п. Новую веру народ осваивает с условием, если она не оказывает разрушительного воздействия на его культурную практику и способна к непротиворечивой увязке с традиционными нормами, психологическими стереотипами. Одновременно эти особенности освоения привносят в заимствованную религию чуждые ей элементы и качества. Не случайно распространение любой из мировых религий сопровождалось распадением каждой на ряд крупных ответвлений и сект, что вело к обогащению первоосновы новыми формами. Но в итоге практика нередко демонстрирует примеры, когда после нескольких столетий исповедания заимствованной веры народ (или отдельные его слои) сохраняют старые языческие представления.
В ряду межцивилизационного обмена интересна судьба научных идей. На первый взгляд научная мысль выступает наиболее универсальной, слабо связанной с психологическими особенностями и исторической судьбой народа. Но это, оказывается, не так. Немалое значение при этом приобретает традиционно закрепленная в культуре способность ее носителей к логическому и абстрактному мышлению, к познанию, а также устремленность молодых поколений к получению указанных видов знаний. Важны также исторические предпосылки. Так, успехи в области прикладной химии, физики, математики, программирования, безусловно, коренятся в тысячелетиями создаваемой традиции развития математического и философского знания.
Взятые в совокупности, процессы межцивилизационных взаимодействий создают ситуацию нарастания хаоса и повышенной неопределенности, пронизывающие почти все цивилизации, а также мир в целом. В указанный период мир переживает целую череду бифуркаций в самых разных областях международной практики и межкультурных отношений. Становится очевидным, что сложившиеся в условиях глобализма межцивилизационные механизмы обладают еще более высоким уровнем эмерджентности, чем это было в истории. Как известно, эмерджентные эффекты невозможно прогнозировать с какой бы то ни было минимальной точностью.
Еще одна особенность современной ситуации, не свойственная прошлым историческим эпохам, — в межцивилизационные связи и отношения активно втянуты практически все без исключения страны и культуры мира, что создает плотную сеть взаимодействия народов разных континентов. В этих условиях динамизируется сам процесс переструктуризации каждой культуры, каждой цивилизационной системы. Те процессы цивилизационно-структурного обновления, на которые ранее могли уходить столетия и тысячелетия, в сложившихся условиях происходят в годы и десятилетия. При этом речь идет о стремительном характере как конструктивных изменений для одних, так и дестабилизирующих изменений для других культур.
Однако остается открытым вопрос о том, насколько глубоко проникают данные трансформации, происходящие в каждой культуре и цивилизации под воздействием глобальных взаимодействий, не останутся ли они поверхностным явлением, позволяющим сохранить древние пласты прежних обычаев и культурных образцов, как это произошло в свое время с доколумбовой цивилизацией в Южной Америке под воздействием испанского проникновения?
Вместе с тем на фоне убыстряющейся динамики глобальных изменений сохраняются многие прежние конфигурации взаимодействующих сторон и механизмы соподчиненных отношений между ними. Так, в межцивилизационных связях лидируют авангардные культуры, использующие свои прежние преимущества развития — страны Западной Европы. Вместе с тем стремительно развиваются культуры и цивилизации, способные лидировать в ближайшем будущем. По-видимому, в этом качестве будут выступать США и Канада, а также цивилизации Азиатского материка. Сохраняются культуры и цивилизации, имеющие немалый потенциал развития, но пока не в полной мере способные его использовать (народы арабо-мусульманского мира, Латинской Америки и др.). Имеется также немалый ряд стран, пребывающих в состоянии стремительно наступившего кризиса (народы, недавно составляющие блок социалистической системы) либо на протяжении ХХ в. сохраняющих состояние культурной деградации (страны Экваториальной и Южной Африки, ряд стран Латинской Америки, Азии, Ближнего Востока).
Радикально не изменился также сам механизм межкультурного обмена: по-прежнему источником творческих преобразований в каждой культуре способны выступить высокие духовные ценности и конструктивные смыслы, а также вдохновленные ими люди — субъекты культурной активности. Но пока глубокое понимание происходящего и перспектив будущего остается повсюду весьма дефицитным в противоположность широко распространенным товарам повседневного спроса, услугам, оружию.
Указанное сочетание новых признаков межцивилизационных отношений с сохранением ряда прежних качеств позволяет высказать некоторые соображения о характере их развития в ближайшей исторической перспективе.
Ряд отечественных исследователей, оценивая межцивилизационные отношения в глобализирующемся мире, усматривают в них становление новой многомерной геоцивилизационной модели . Сущность данной модели будет определяться функционированием всех живущих ныне цивилизаций и культур, которые будут сохранять свои самобытные черты и особенности развития. Вместе с тем через межцивилизационные взаимодействия станет кристаллизоваться новый надцивилизационный уровень глобальных качеств, определяющий развитие человечества в ХХI в.
Место и роль каждой цивилизации, культуры каждой страны или народа в формировании указанных качеств будет зависеть от всей совокупности ее сущностных характеристик — хозяйственных, социальных, духовных и др. Но ведущими станут те свойства, которые уже сегодня рассматриваются как особо значимые и которые будут определять общемировое развитие в ближайшей перспективе. Представим эти свойства, сгруппировав их в блоки показателей.
Исходный, базовый блок связан с демографическим разрезом каждой цивилизации: численность, темпы роста населения и миграции, половозрастная структура населения, уровень фертильности и средняя ожидаемая продолжительность жизни. Второй блок — экологическая обеспеченность цивилизации ресурсами и уровень загрязнения окружающей среды. Третий и четвертый блоки отображают уровень экономического развития и соотношения технологических укладов со способами производства. Пятый блок модели отображает геополитические отношения, степень вероятности цивилизационных конфликтов и войн и их последствия. Шестой блок включает в себя показатели культурного развития, уровень духовного воспроизводства, характер социокультурного строя.
Таким образом, синергия глобального взаимодействия будет складываться через указанные выше векторы развития живущих цивилизаций, порождая новое состояние человечества. Невозможно представить, что данное состояние приведет к беспорядочному перемешиванию всех культур в некое усредненное недифференцированное целое. Высока вероятность, что оно будет формироваться на базе наиболее перспективных и жизнеспособных тенденций каждой цивилизации, рождая в итоге синтез общечеловеческой культуры, комплекс общецивилизационных норм и ценностей.
Более конкретные определения качественных особенностей глобальной культуры мира завтрашнего дня, на наш взгляд, пока дать невозможно без опасения впасть в прожектерство. Мы не сторонники живописать будущее развитие в утопических терминах позитивного характера (гуманизм, всестороннее развитие личности, безграничная мощь науки и др.), а тем более в оппозиции политических категорий — капитализма-социализма, демократических или тоталитарных режимов и др. Указанные понятия способствовали осмыслению развития западноевропейской культуры прошедших столетий, но они бессильны объяснить общечеловеческое будущее, которое строится всеми без исключения странами и народами, обретая мультикультурный и полицивилизационный характер.