3. Детерминированное и случайное

Опосредованное возможным отношение необходимого и действительного дополняется в
физике нового времени понятиями детерминированного и случайного. Мы рассмотрим
соотношение этих понятий для случая классического лапласовского детерминизма. Часто
детерминизм Лапласа понимают как доктрину, согласно которой точное знание положения
вещей во Вселенной в некоторый момент времени to автоматически делает известным
положение вещей во Вселенной в любой другой момент времени. Согласно этой версии
детерминизма, знание о положении вещей в настоящем автоматически делает известным
положение вещей в сколь угодно отдаленном будущем и сколь угодно отдаленном
прошлом. Однако Лаплас на самом деле высказывается более аккуратно [3]:
Ум, которому были бы известны для какого-либо данного момента все силы,
одушевляющие природу и относительное положение всех ее составных частей, если бы он
вдобавок оказался достаточно обширным, чтобы подчинить эти данные анализу, обнял бы
в одной формуле движения величайших тел вселенной наравне с движениями легчайших
атомов: не осталось бы ничего, что было бы для него недостоверно, и будущее, так же
как и прошедшее, предстало бы перед его взором. …. Все усилия духа в поисках
истины постоянно стремятся приблизить его к разуму, о котором мы только что
упоминали, но от которого он останется всегда бесконечно далеким.
Лаплас говорит не только об отношении мира и нашего знания о мире, но и о третьем
элементе отношения — гипотетическом уме, бесконечно отличающемся от нашего
познающего рассудка. Во-первых, проблема состоит не только в том, что мы знаем не
все физические характеристики или знаем их неточно, но и в том, что наш рассудок не
обладает достаточной «аналитической силой». Как мы теперь знаем, недостаток
«аналитической силы» для анализа сложных систем касается не только вычислительных
мощностей, но и самого аналитического аппарата. Во-вторых, проблема (и, очевидно,
главная проблема) состоит в том, что мы знаем не все «силы, одушевляющие природу».
Под силой здесь Лаплас понимает то, что сейчас называют «взаимодействием»
(гравитационное, электромагнитное, и т.д.). То есть проблема, согласно Лапласу,
состоит в том, что знание фундаментальных законов, которым мы обладаем, остается
неполным и только вероятным.
Итак, как мыслит гипотетический лапласовский ум? Предположим законы законы механики
Ньютона установленными и абсолютно точными. Положение тела (в фазовом пространстве
координат и скоростей) в момент времени to автоматически делает известным его
положение в любой другой момент времени в прошлом или будущем. Это можно
подтвердить экспериментально: бросить камень под определенным углом к горизонту с
заданной начальной скоростью и предсказать место его падения. Обратим внимание на
то, что фиксированный закон открывает поле возможностей для экспериментирования. На
этом поле возможного основывается возможность предсказания, составляющая смысл
детерминизма: предсказание в данном случае есть именно выбор между рядом возможных
мест падения камня. Таким образом, поле возможного выступает здесь двояко. С одной
стороны имеется поле возможных начальных условий, предваряющее действительное
положение вещей здесь и сейчас. Мы можем бросить камень в другом месте и с другой
скоростью, и, соответственно, иным будет предсказанное место падения камня. «Знать
относительное положение всех частей» мира здесь и сейчас, значит из всех возможных
относительных положений указать на то единственное, которое имеет место в
действительности. С другой стороны, задание начальных условий — либо в
эксперименте, либо непосредственным наблюдением действительного положение вещей -
согласно установленному закону, с необходимостью влечет за собой определенное
положение вещей в будущем. Необходимость перечеркивает все возможные будущие
положения вещей, кроме единственного, которое совпадает с действительным. Это и
означает детерминированность, которая, как мы видим, оказывается способом
совпадения необходимого и действительного в возможном.
Реальное действительное (реальная действительность) не совпадает с действительным
вообще постольку, поскольку оно предполагает реально возможное, а не возможное
вообще. Возможность (и, соответственно, действительность) может быть логической и
реальной. Пусть дано некоторое действительное положение вещей Т. Рассмотрим
связанный с Т пучок П(Т) возможных положений вещей Т’,Т», Т»’, … . По отношению
к П(Т) Т может мыслится по крайней мере двояко. Во-первых, Т может мыслится
произвольно выбранным в П(Т). Так, например, в пучке возможностей, связанном с
треугольником АВС, мы вибираем возможность, при которой треугольник АВС является
равносторонним. Это логическая возможность и, соответственно, логическая
действительность (возможность треугольника АВС быть равносторонним или
разносторонним, действительное положение вещей, при котором АВС является
равносторонним). Во-вторых, Т может мыслиться случайно выпавшим шансом в П(Т).
Например, при бросании игральной кости выпадает шестерка. Это реальная возможность
и реальная действительность (возможность выпадения шестерки и действительное
положение дел, при котором выпала шестерка). Подчеркнем, что под случайным мы
понимаем не просто то, для чего мы не можем указать причину или что не
законосообразно, но то, что произошло так, но могло бы произойти и иначе. Случайное
предполагает заданное поле возможностей так же как и выбор, однако выбирают в поле
логических возможностей, а случай выпадает в поле реальных возможностей ( в поле
случайного). Логически при бросании кости возможны выпадения все тех же шести
граней, поскольку мы наверняка знаем, что ничем другим бросание кости закончится не
может. Однако в этом нет ничего случайного: если кость не бросать, а просто
выставлять ту грань, какая нравится, с логической возможностью останется все по-
прежнему. Соответственно, произвольно выставленная грань является только логически,
но не реально действительной. Более строгое различие между логической и реальной
возможностью (случайностью) мы получим в следующей части статьи, а пока сделаем
некоторые выводы из сказанного в отношении понятия детерминированного.
Смысл детерминизма состоит в отождествлении необходимости с реальной, а не
логической действительностью. Чтобы отождествлять необходимость с логической
действительностью не нужно никаких экспериментов. Мы отождествляем необходимость с
логической действительностью, когда строим геометрическую фигуру с заданными
свойствами (то есть решаем проблему), например, равносторонний треугольник. Мы
строим этот треугольник (действительное), а затем, опираясь на способ его
постороения, доказываем, что построенный треугольник необходимым образом является
равносторонним (необходимое). Примерно то же самое происходит при конструировании
машин: конструируется действительное устройство, которое необходимо обладает
нужными свойствами. Эксперимент, устанавливающий детерминированное положение вещей,
означает нечто иное. Эксперимент не просто с необходимостью делает действительным
некоторое возможное положение вещей, но с необходимостью производит некоторое
случайное положение вещей, производит некоторый случай. Точнее говоря, эксперимент
воспроизводит случай, поскольку эксперимент, который не удается повторить,
считается негодной попыткой, а не экспериментом. Иначе говоря, для
детерминированного недостаточно как для логически необходимого быть единственной и
одновременно произвольно выбранной возможностью, то есть недостаточно быть
необходимой логической действительностью. Детерминированное должно быть необходимой
реальной действительностью, а это значит, что оно должно быть единственным случаем.
Перечеркивание всех возможностей кроме единственной необходимой и отождествление ее
с действительностью составляет только логическую сторону детерминации, то есть
описание детерминации; реальная детерминация состоит в том, что перечеркиваются все
случайные исходы эксперимента или наблюдения кроме единственного детерминированного
случая. Но это означает, что реально детерминированное предполагает не поле
логически возможного, но поле случайного (реально возможного).
Логическая необходимость требует того, чтобы необходимое было произвольно выбрано.
Детерминированость требует того, чтобы необходимое случилось, то есть случайно
произошло. Если логическая необходимость, таким образом, связана с человеческой
способностью разумного выбора, то детерминированность связана со спонтанностью
человека и мира.
Будем вместо игральной кости бросать камень под углом к горизонту и будем наблюдать
куда он упадет. Место падения камня однозначно определяется его начальной скоростью
и направлением бросания. Однако реально скорость и направление могут быть заданы
только приблизительно. То же самое относится к измерению координаты падения камня.
Мы судим об этом потому, что вычисленное место падения камня несколько отличается
от реально измеренного, причем величину этого отличия невозможно точно предсказать
- она случайна. (Если бы мы могли предсказать эту величину, это означало бы, что мы
измеряем абсолютно точно.) В этом отношении всякое измерение имеет дело со
случайным. Можно сказать, что само измерение представляет собой детерминацию,
выделение в поле случайного единственного случая, которое не вполне удается.
Проблема точности измерения состоит не в том, что измеренная величина отличается от
реальной. Понятие реальной величины является очень абстрактным, поскольку оно
отвлечено от процедуры измерения. Проблема точности состоит в том, что в
экспериментах и наблюдениях теоретически предсказываемые результаты отличаются от
измеряемых, в частности, измеряемые повторно количественные характеристики тех
явлений, которые с точки зрения теории относятся к тождественным или эквивалентным
в отношении этих характеристик объектам, разнятся между собой. Это значит, что мир
оказывается детерминированным только частично, а в остальном остается случайным.
Отнести ли эту неточность к погрешностям измерения или к недостаткам теории
(начиная от неутченных факторов и кончая фундаментальными ошибками теории),
улучшать ли свои приборы или пересматривать теорию является делом ученого.
Удивительным фактом оказывается то, что в ряде ситуаций одно только повышение
точности измерения в широких пределах увеличивает детерминированность системы. В
этом и состоял триумф ньютоновской механики, самым впечатляющим моментом которого
было детерминистическое описание движения небесных тел солнечной системы.Это
позволило Лапласу предположить, что подобное описание может быть распространено на
самый широкий круг явлений (или вообще на все явления).

Однако вряд ли стоит приписывать Лапласу или Ньютону «детерминизм» как
догматическую убежденность в заведомом успехе детерминистического описания явлений.
Из априорного суждения о том, что всякое положение вещей детерминировано,
реализуемость научной программы детерминистического описания реальных явлений не
следует хотя бы потому, что приблизительность (и, следовательно, случайность)
всякого измерения является, очевидно, нередуцируемой. То, что эту случайность
измерения в ряде случаев удается, так сказать, заключить в определенные рамки, не
имеет никакого отношения к априорному утверждению о детерминированности любых
траекторий. Расходящиеся траектории могут быть так же детерминированы как и
нерасходящиеся, однако только во втором случае случайностью измерения удается
«пренебречь». Кроме того, из априорного детерминизма совсем не следует, что, говоря
словами Лапласа, природу одушевляет только небольшое число сил, принципы которых
могут быть легко сформулированы. И, наконец, априорный детерминизм не дает никаких
гарантий в отношении аналитических средств, необходимых для детерминистического
описания действительности. Успех ньютоновской механики, наверное, многим мог
вскружить голову, но к Лапласу это явно не относится. Он говорит о своей
приверженности детерминизму как исследовательской программе, вовсе не имея в виду
того, что ее дальнейший успех заведомо гарантирован. Кстати, следствием
лапласовской приверженности детерминизму были его фундаментальные достижения в
области теории вероятностей и ее приложений.
4. Случай и событие

Как мы уже сказали, детерминированные траектории всех тел во Вселенной прочерчены
на поле случайного, а не просто логически возможного. Мы проводили также аналогию
между возможным и необходимым, с одной стороны, и случайным и детерминированным, с
другой стороны. Действительно, подобно тому как необходимость ограничивает
возможное, детерминированность ограничивает случайное. Однако эта аналогия не
является полной, поскольку все необходимое одновременно является возможным (так же
как является возможным и все действительное), а детерминированное уже не является
случайным. Детерминация в некотором смысле перечеркивает случайное вовсе, не
оставляя случаю не единого шанса. Поэтому Лаплас и говорит, что случайность всегда
является только следствием нашего незнания и, добавим, (неизбежным) следствием
приблизительности измерений. Если, как говорит Лаплас, траектория каждого атома
мира так же детерминирована как и траектории небесных тел, это означает что
помыслить альтернативную траекторию некоторого тела можно только всю целиком. То
есть при условии детерминированности траектории невозможна «бифуркация» при которой
тело перешло на участок траектории ОА, а могло бы вместо этого перейти на участок
ОВ. Другими словами, при условии детерминированности траекторий, мы, строго говоря,
не можем мыслить ОА и ОВ как возможные траектории одного и того же тела.
Но возможность, как мы говорили, определяется относительно некоторой идентичности.
Если мы не можем мыслить альтернативную траекторию некоторого тела как возможную
траекторию того же самого тела, то мы вообще не можем мыслить никаких возможностей.
То, что две разных траектории могут частично или даже целиком совпадать является
теперь случайным фактом: важно, что это две различные траектории и, вообще говоря,
траектории различных тел. Поэтому каждую детерминированную траекторию тела можно
назвать линией судьбы этого тела, неотделимой от него самого. Далее, если принять
во внимание, что детерминированы не отдельные тела в мире, но мир детерминирован
весь целиком, вместе со всеми внутренними взаимодействиями всех его тел, то всякую
альтернативную траекторию самого мельчайшего тела мира можно будет помыслить только
в рамках альтернативы миру в целом — в ином возможном мире. Можем ли мы помыслить
иной возможный мир, если этот мир детерминирован? Относительно какой идентичности
он будет определяться? Сказанное выше об отдельной траектории тем более относится к
миру в целом: переплетение судеб атомов мира образует то, что можно назвать судьбой
самого мира. Два возможных мира не могут содержать никакой общей идентичности — в
противном случае это были бы не разные миры, а некоторые разные возможные положения
одних и тех же вещей, разные возможные состояния одного и того же действительного
мира, принадлежащие тому же самому миру. То есть это бы означало, что мир содержит
действительную и возможную часть. Но если мир детерминирован, он не может содержать
в себе самом других возможных состояний. Мыслить же возможные миры можно только
относительно некоторой идентичности, находящейся вне всякого мира. Такую внешнюю по
отношению к детерминированному миру идентичность называют внешним наблюдателем.
Теперь мы можем, наконец, точно определить случайное:
случайное — это возможное, определенное относительно идентичности наблюдателя,
находящегося вне мира.
Другими словами, случайность это такой род возможности, при которой всякое
альтернативное возможное положение вещей рассматривается только как элемент
альтернативного возможного иначе детерминированного мира. Поэтому и получается, что
в мире случайности нет, и что она является «результатом нашего незнания». Поле
случайного это пучок возможных миров, связанных с одним и тем же идентичным
наблюдателем, находящимся вне мира. Случайность отличается от обычной возможности
постольку, поскольку находящийся вне мира наблюдатель отличается от всякой вещи
мира, а сам мир отличается от положения вещей, имеющего место в этом мире. Точнее
поэтому говорить не о возможных, а о случайных мирах. Судьба детерминированного
мира оказывается фундаментальным образом случайной, а не просто неизбежной. Именно
поэтому всякая телеология оказываются абсолютно неприемлемой для детерминизма. Без
допущения внешнего по отношению к миру наблюдателя и связанного с ним пучка
случайных миров невозможно говорить о детерминированном мире. То, что в мире
обнаруживаются регулярные явления, которые, только и допускают детерминистическое
описание (поскольку только в этом случае детерминистическое описание может быть
эмпирически обосновано верностью сделанных на основе этого описания предсказаний)
оказывается настоящим чудом, поскольку любое научное объяснение этого факта
немедленно подорвало бы случайность, которая фундирует детерминизм. Ньютон
привлекает для объяснения регулярности мира божественное провидение не потому, что
он не может выдвинуть научно проверяемую гипотезу, а именно потому, что понимает
сам поставленный вопрос как ненаучный. Не с высоты современных достижений науки, а
исходя из самих принципов детерминизма, успех ньютоновской механики следует считать
чисто случайным.
Понятие внешнего по отношению к миру наблюдателя является противоречивым постольку,
постольку мир вообще не допускает чего-то внешнего по отношению к себе: мир это все
что есть. Во всяком случае это верно, если под наблюдателем иметь в виду обычного
человека. Как многократно замечалось, детерминизм ставит наблюдателя-человека в
позицию трансцендентного миру Бога. Что же произойдет с детерминизмом, если мы
попытаемся все же понять наблюдателя как человека, живущего в мире? Прежде всего, в
мире оказывается не один, а множество наблюдателей, каждый из которых имеет свою
точку зрения. Сам мир теряет при этом обозримость и единство, поскольку каждый
отдельный наблюдатель способен обозревать только свою окрестность, собственное
место в мире, а не мир в целом. Каждый локальный наблюдатель может полагать пучок
возможных положений для вещей из собственной окрестности. Это — конгломерат мнений,
а не «мир мнения», как иногда говорят, поскольку мнения не составляют собой мира.
Не нужно думать о мире, чтобы иметь собственное мнение и иметь в виду мнение
другого. Вспомнить о мире нас вынуждает война мнений. Война мнений выводит каждого
локального наблюдателя из его блаженного плюрализма. Движимый необходимостью спора,
наблюдатель выходит на мировую арену и становится действующим лицом (или, как
говорит Делез, [4] актером), событий мира. Этот поворот не является ни произвольным
(логически возможным), ни случайным, ни логически необходимым, ни
детерминированным. Он не является логически возможным или необходимым, поскольку
предполагает множество локально определенных возможностных полей, а не одно общее
поле возможного, на котором прочерчены линии общей необходимости. Сам спор идет о
проведении границ, о разделе территории, которая, впрочем, заранее не определена
как целое. Установление общей точки зрения, общего поля возможного, на фоне
которого необходимость спора становится логической необходимостью, распределяющей
это поле между участниками спора — это установление мира между соперничающими
сторонами, введение в спор арбитра. Но не является ли такой мир на деле только
локальным союзом, направленным против другого аналогичного союза? Не обстоит ли
дело так, что логический мир достигается только перед лицом внешней угрозы? И можем
ли мы исключить, что другая, не логическая, а скорее эмпирическая необходимость
снова не ввергнет логический союз в состояние войны — внешней и внутренней. Когда
это действительно происходит, когда действительно теряются единые логические
основания, мы, конечно, обязаны прежде всего предположить, что в механизме
логического союза произошли какие-то сбои, и попытаться их ликвидировать. Но мы не
можем раз и навсегда исключить возможность таких сбоев, не можем даже наперед
ограничить их масштабы. Мы должны допускать возможность событий, разрушающих наше
поле возможного и рождающих новые поля постольку, поскольку это действительно
происходит. О возможности таких событий приходится говорить в необычном смысле. Это
возможность изменения поля возможного, то есть это не логическая возможность. Но
это и не случайность, поскольку здесь идет речь не о внешнем наблюдателе, а об
участнике событий мира. Такую возможность мы будем называть виртуальностью. События
мира не связаны в пучок единым наблюдателем, а образуют серию. Необходимость,
которая распределяет серию оказывается уже не произвольно выбираемой логической
необходимостью и не случайно выпадающим детерминированным судьбой-шансом, а
судьбой-неизбежностью, которую в начале статьи мы назвали необходимостью в смысле
А.
Вместе с мнениями и логиками в события вовлекаются и физические тела. В этом нет
логической необходимости, но это и не дело случая, точнее говоря, ни логической
необходимости, ни случая недостаточно, чтобы это произошло. Но когда это
происходит, то происходит неизбежно, поскольку у нас не остается ни поля возможного
с запасными участками, ни даже запасного возможного мира, где это событие могло бы
нас миновать. Виртуальное является по отношению к неизбежному такой же системой
мест, средой, как возможное для логически необходимого и случайное для
детерминированного. Детерминированный мир один, но детерминированных траекторий
много, и каждая детерминированная траектория определена своим случаем. Единство
детерминированного мира задано исключительно внешним наблюдателем, только он
схватывает мир как целое, тогда как изнутри детерминированный мир распадается на
набор случайностей. Неизбежный мир, единое неизбежное событие есть событие
столкновения, переплетения, потери и обретения себя, перехода друг в друга всех
составляющих мир атомов (индивидов). Но при этом каждый атом имеет свою собственную
судьбу, свои собственные события, среди которых главными являются события его
рождения и его смерти (приобретения и потери идентичности). Точнее говоря, события
не являются в строгом смысле собственными и индивидуальными, поскольку собственное
и индивидуальное рождается и исчезает в событиях. Событие всегда вовлекает и
перераспределяет собственности и идентичности. Не существует атомарного события -
каждое событие распределяется на неопределенное число составляющих его элементов.
Все события неизбежны и составляют элементы единого (но не целого) События так же
как все детерминированные траектории отдельных атомов составляют элементы
совокупной траектории детерминированного мира. Но если частные детерминированные
траектории распределяются в поле случайного, то частные неизбежные события
распределяются в поле виртуального. Различие судеб-шансов случайно, различие судеб-
неизбежностей виртуально.
Приведем простой пример. Рассмотрим событие собственного рождения. Я родился там-то
и тогда-то, мои родители — такие-то люди. Могу ли я помыслить возможность того, что
я родился в другом месте, в другое время и у других родителей? Вообще говоря, да,
однако, возникают трудсности с определением той идентичности, относительно которой
устанавливается такая возможность. Был бы я самим собой, если бы имел других
родителей? В этой связи возникает аристотелевский вопрос о существенных и
несущественных свойствах, то есть тех свойствах, без которых я сохраню свою
идентичность и тех, без которых я ее потеряю. Ясно, что будучи некоторой вещью в
мире, я не могу изменить все свои свойства и в то же время остаться сам собой [2].
Другой путь состоит в том, чтобы мыслить любые свойства как случайные, а свою
идентичность понимать как идентичность трансцендентного миру субъекта. Тогда мы
можем допустить в отношении себя какую угодно возможность — вместе возможностью
другого мира. Обратная сторона этой видимой легкости, однако, состоит в обнаружении
«упрямости факта»: при том, что в возможных мирах мы можем вытворять что угодно,
то, что в единственном действительном мире я родился там и тогда, где родился,
оказывается чем-то вроде «родового клейма», оказывается фактом, не допускающем к
себе никакого иного отношения кроме редукции посредством объективной фиксации. В
детерминированном мире я совершенно свободен от обстоятельств своего рождения в
том, что от них не зависит и абсолютно скован в том, что хотя бы в малейшей мере от
этих обстоятельств зависит. Но проходит ли эта грань — декартовская грань между
мыслящим и протяженным — совершенно четко? Как, например, быть с биографией,
которая, конечно же, разворачивается в протяженном? Можно ли вынести собственную
биографию и собственные поступки в их протяженном измерении за пределы собственной
мысли и собственной свободы? Обстоятельства моего рождения и моя биография как
последовательность событий моей жизни требуют не только редукции, но и более
деятельного осмысления. Моя свобода состоит не только в том, чтобы воспользоваться
возможностями так, чтобы они совпали с необходимостями (этика разумного), не только
в том, чтобы высвободить свои спонтанности так, чтобы они совпали с
детерминированностями (этика естественного) , но и в том, чтобы привести свои
виртуальности в соответствии с неизбежностями (этика неизбежного). Если
детерминированность факта моего рождения тогда-то и там-то при переводе на язык
логической необходимости состоит в том, что все мои свойства являются
несущественными по отношению ко мне как мыслящему субъекту, то неизбежность события
моего рождения при переводе на тот же язык будет означать, что все мои свойства
являются существенными по отношению к моей идентичности: перед лицом неизбежности
различие существенного и случайного само оказывается случайным. Возможная
альтернатива обстоятельствам моего рождения состоит в том, что я, сохраняя свою
идентичность в существенном, приобретаю другие случайные свойства (вроде «быть
образованным»). Случайная альтернатива состоит в том, что я мыслю своего
протяженного двойника в ином возможном мире, сохраняя при этом свою идентичность
как трансцендентного миру субъекта. Виртуальная альтернатива состоит в том, что я
теряю себя без остатка. «Совместить» виртуальное и неизбежное событие, таким
образом, означает очень странную вещь — еще более странную, чем совместить
случайный и детерминированный факт — потеряв себя без остатка обрести себя
полностью заново, воспроизвести себя в мельчайших биографических подробностях. Но
ведь потеряв себя без остатка, я уже не имею к чему вернуться, не имею никакого
эйдоса, по образу которого я могу себя выстроить, не имею никакой старой мысли,
которая дала бы мне новый шанс. Такое воспроизведение себя всего без остатка
оказывается ничем иным как чистым становлением. Именно на этом поле — не просто
логически возможного и даже не случайного, но виртуального — прочерчивает линию
неизбежность, распределяя единое Событие на его бесконечно делимые элементы.

5. Синергетика

Все предыдущие выводы мы сделали, попытавшись чисто умозрительно поместить внешнего
наблюдателя классической механики внутрь наблюдаемого им мира. Но мы ничего не
сказали о том, возможна ли на этой основе какая-либо наука. В действительности,
попытки построить такого рода науку, которую, вслед за Хакеном [5], называют
синергетикой, имеют место начиная по крайней мере с семидесятых годов нашего века.
Мы не будем здесь пытаться дать абрис нового научного направления, отсылая читателя
к соответствующей литературе. Но мы попытаемся вывести для синергетики некоторые
более конкретные следствия из принципов, установленных в предыдущей части статьи.
1. Поскольку речь идет о науке, то логика события, связанная с имманентным
наблюдателем, о которой шла речь выше, обязательно должна быть каким-то образом
формализована, то есть должна стать логикой в собственном смысле слова — со своим
полем возможного и своей линией необходимого. То же самое мы видели в случае
детерминизма — поле логически возможного и поле случайного соотносятся в
классической механике как формализм и его интерпретация. При построении
вероятностных моделей физических явлений сначала рассматриваются возможные
положения вещей, а уже затем они интерпретируются как случайности. То, что камень,
движение которого подчинено законам Ньютона, брошенный так-то, упадет там-то,
является логически необходимой истиной. То, что это означает детерминированное
движение камня, является физической интерпретацией этой необходимости. Таким
образом, если мы хотим построить науку с внутренним наблюдателем, нам нужно
аналогичным образом соотнести логически возможное с виртуальным, а логически
необходимое с неизбежным. На первый взгляд такое соотнесение возможного и
виртуального кажется совершенно недопустимым: виртуальное мыслиться чем-то вроде
абсолютной пропасти, преодолеть которую может только абсолютная неизбежность, тогда
как логическая возможность это нечто очень простое, доступное простому пересчету.
Более того, виртуальность, как мы говорили, это возможность изменения поля
возможного. Как же тогда можно соотносить виртуальное с каким-то конкретным полем
возможного? Однако, эту ситуацию не следует драматизировать. Ведь случай по своему
смыслу так же радикально отличается от простой логической возможности, как и
виртуальное событие. Возможные миры тоже не принадлежат одному логическому полю
возможного, то есть не являются, строго говоря, логически возможными. И тем не
менее соотнесение случайного и логически возможного не просто продуктивно в чисто
научном отношении, но и ничем не грешит против требований разума. Ведь на самом
деле радикальное различие между случайностью и возможностью не только не
смазывается, но, может быть, только впервые обозначается при том способе их
соотнесения, который дает классическая механика. Различие между формализмом и
физическим смыслом само радикально. Поэтому нет никаких оснований запрещать и
соотнесение возможного с виртуальным.
2. Одним из поводов для выхода синергетики за рамки классической методологии
является желание придать классической случайности не только гносеологический, но и
онтологический статус. Рассмотрим еще раз пример с бросанием камня. Чтобы говорить
о законе движения летящего камня нужно, на самом деле, бросить не один, о много
камней (воспроизводимость эксперимента). Чем меньше отличаются начальные условия
бросаемых камней (место, откуда мы их бросаем, и вектор начальной скорости, которую
мы им придаем), тем ближе друг к другу эти камни падают.
Это и позволяет оперативно использовать такие абстракции как «реальная величина» и
«абсолютно точное измерение»: можно считать, что брошенный камень имеет некоторые
независимые от процедуры измерения начальные характеристики X0 и V0, которые при
подстановке в соответствующее уравнение, являющееся выражением закона движения
этого камня, позволяют вычислить координату X1 падения камня. То, что при этом
вычисленное место падения камня отличается от реально измеренного, мы объясним
погрешностями измерения, погрешностями вычислений и, возможно, наличием неучтенных
факторов. Главное, что при уписанной ситуации можно считать, что все более точные
измерения имеют «реальную величину» в качестве предела результатов измерений, и
отождествлять эту реальную величину с той математической величиной, которая
подставляется в уравнение движения. Рассмотрим теперь очень простой пример [6]:
твердый шар падает на острие иглы, закрепленной вертикально на поверхности стола.
Никакое увеличение точности измерения начального положения шарика не только не
позволяет точно предсказать в какую сторону от иглы отскочет шар, но и не повышает
достоверность того или иного предположения, сделанного по этому поводу. В данном
случае мы не только не можем измерить «реальное положение» шара точно, но и не
можем к нему приблизиться настолько, чтобы это имело для решаемой задачи какое-то
значение. Ситуация оказывается не такой безвыходной в том случае, когда реальная
система совершает большое количество выборов подобного рода, так что в ней
действительно реализуются все или почти все возможности. При большой количестве
повторных испытаний мы, пользуясь соображениями симметрии, можем сказать, что
справа и слева от иглы упадет приблизительно однинаковое количество шаров. При
таком подходе точное «реальное положение» отдельного шара оказывается чисто
метафизическим понятием, не имеющим никакого операционального смысла. Но оно во
всяком случае здесь операционально и не мешает: можно верить в то, что точное
«реальное положение» существует, просто для того, чтобы сохранить единство
принципов с детерминистическим описанием. Однако предположим ситуацию, когда
падающий на иглу шар является элементом сложной системы, состояние которой
существенно зависит от того, падает ли шар слева или справа от иглы. В этом случае
говорят, что система испытывает «бифуркацию» , то есть из двух возможных,
качественно различных путей развития, избирает один. Многочисленные примеры такого
рода можно найти в каждой книге по синергетике. С точки зрения детерминизма каждый
из исходов — при котором шар падает слева и при котором шар падает справа от иглы -
случаен только постольку, поскольку мы не знаем в точности начальных характеристик
системы. Но, как мы уже говорили, увеличение точности измерения начальных условий в
данном случае не приводит к более достоверному предсказанию ее последующего
состояния. Поэтому кажется естественным считать падение шара слева или справа от
иглы случайным в том же смысле, в котором случайной является траектория (мировая
линия) всякого тела. Упал ли шар справа или слева (и, соответственно, находится ли
система в первом или втором состоянии), кажется естественным считать такого же рода
фактом, как, например, то, что Луна движется по своей орбите в ту сторону, в
которую она движется, а не в противоположную. Отсюда и возникает идея «дать в мире
место случайности».
Однако, на самом деле, в мире случайности места нет, поскольку случайны миры, а не
вещи мира. Мир, в котором Луна движется в противоположную сторону — это другой мир.
Разумеется, мы можем рассмотреть возможность того, что шар упал не с той стороны, с
какой он в действительности упал, но если эта возможность остается в том же самом
мире, она не будет случайной. Если не конституировать внешнего наблюдателя и
связанного с ним пучка возможных миров, о паре возможных исходов бросания шара
(падение слева и справа от иглы) нужно говорить как о серии виртуальных событий, из
которых одно оказывается неизбежным, а не детерминированным. Таким образом,
«внесение в мир случайности» и «внесение в мир наблюдателя» оказываются по существу
тесно связанными. Внешний наблюдатель и связанный с ним пучок возможных, а точнее,
случайных миров образуют единое целое. «Внести» и то и другое в мир (сохранив при
этом реальность мира и не превратив его в чисто логический мир) можно только
радикально переосмыслив сами понятия мира и случайного. Никакого цельного мира,
«закругленного» внешней позицией наблюдателя при этом не остается, его место
занимает серия неизбежных событий. Место пучка возможных миров занимает поле
виртуальных событий, не имеющее в отличие от пучка случайных миров единого центра.
Место наблюдателя занимает, как мы уже сказали, агент или актер, сам являющийся
участником событий. Место исчисления случайного и детерминированного занимает
исчисление виртуального и неизбежного. Таким образом, «включение в мир случайного»
нужно понимать только как неточную метафору.
3. Поскольку наблюдатель помещается внутрь мира, он становится уже не только
наблюдателем, но и действующим лицом мира. Научный эксперимент и наблюдение
становятся при этом не безразличными для действительного положения вещей, они сами
оказываются событиями мира. Хотя термин «синергетика» был введен Хакеном для
обозначения феномена согласованного действия элементов сложной системы без
управляющего воздействия извне, он может быть оправдан и в более широком смысле -
как обозначающий взаимодействие природы и человека. Наука нового времени в лице
Бэкона [7] пытается преодолеть античный разрыв между наукой и техникой, когда наука
понимается как совершенно самодостаточное дело, а ее возможные технические
приложения как артефакт, не имеющей к самой науке никакого отношения. Наука нового
времени заранее предполагает технические воплощения, ставит себе целью «подчинение
природы». Однако логика этого подчинения строится во многом по античному образцу:
сначала нужно выяснить законы природы, превратить их в собственные возможности, а
затем пользоваться этими возможностями по своему усмотрению, то есть подчиняя свои
действия моральным необходимостям (законам свободы), не имеющим ничего общего с
законами природы [8]. Синергетика в этом смысле делает следующий шаг. То, что она
может предложить — это не объективное описание мира, а проекты действий.
Эти проекты не могут быть также рецептами или алгоритмами, которые вырабатывают
«прикладные» науки, используя результаты, полученные в детерминистской
«фундаментальной» науке. Детерминистский рецепт характеризуется, с одной стороны,
своей надежностью, а, с другой стороны, тем, что его можно вовсе не применять.
Применять или не применять некоторый рецепт в данной ситуации является вопросом
практической морали, законы которой, как мы уже сказали, не имеют ничего общего с
теми законами природы, на основе которых этот рецепт разработан. Во-первых,
пользуясь метафорой случайного, можно сказать, что синергетические проекты являются
ненадежными, потому что не исключают случайности. Во-вторых, если наблюдение и
эксперимент оказываются одним из способов взаимодействия человека с вещами, то
намерение и волю человека к осуществлению некоторого действия уже нельзя
противопоставить получаемому посредством наблюдения и эксперимента знанию. (Можно
сказать, что здесь вступает в игру «воля к знанию» [9]). Различие между
практическим и теоретическим в синергетике сохраняется, поскольку не одно и то же
создать проект «на бумаге» и реализовать этот проект. Однако это различие скорее
аналогично различию теоретической и экспирементальной деятельности внутри самой
науки, чем различию теоретического и практического в кантовском смысле слова. И в
то же время, реализация проекта в отличие от постановки эксперимента не является
этически нейтральной и в рамках детерминистской этики должна быть интерпретирована
как моральный поступок. Пространство теоретических проектов это среда виртуальных
событий, проецированная на поле логических и математических возможностей.
Реализовать теоретический проект значит осуществить неизбежное. Это, разумеется,
имеет не менее важные следствия для этики, чем для эпистемологии. Эти следствия,
однако, не могут быть предметом обсуждения настоящей статьи.
В заключение, мы хотим предложить короткие формулы для детерминизма и синергетики,
которые, как нам кажется, хорошо отражают как различие, так и аналогию между ними.
Формула детерминизма:пусть случится то, что предопределено (Богом или человеком).
Формула синергетики:пусть сбудется то, что неизбежно.
Из сравнения этих двух формул очевидно, что синергетическая неизбежность не может
быть чем-то вроде природной необходимости, выводящей человека за рамки этической
проблемы. Понимание неизбежности как природной необходимости или
детерминированности является следствием неправильного понимания пространства
бифуркации как пространства случайных фактов, тогда как на самом деле это
пространство виртуальных событий. Впрочем, по-видимому, неизбежность действительно
исключает или во всяком случае сильно изменяет понятие моральной ответственности,
специфичное для детерминистской этики.
Литература:
1. Кант Критика чистого разума
2. Kripke Naming and Neccesity
3. Лаплас Опыт философии теории вероятности
4. Deleuze Difference et Repetition
5. Хакен Синергетика
6. Хакен Информация и самооргранизация
7. Бэкон Ф. Новый органон
8. Кант Критика практического разума
9. Foucault, La volonte de savoir
10. Ньютон Математические начала натуральной философии (М1989)

СИНЕРГЕТИЧЕСКИЙ ВЫЗОВ КУЛЬТУРЕ
Synergetics challenges the culture. Е.Н.Князева Abstract
Owing to recent developments in the field of the self-organization theory (or
synergetics) and interdisciplinary character
of the knowledge, a new synergetic worldview is in the process of formation.
It means a radical shift of paradigm, a
transition from being to becoming, from stability to sustainability, from
images of order to chaos generating new ordered
evolving structures, from view of self-maintaining systems to evolutionary
holistic view of the world.
Due to its interdisciplinary character the theory of self-organization can be
considered as an initial foundation for
cross-disciplinary, cross-professional and cross-cultural communication. The
possession of the synergetic knowledge or,
at least, of synergetic style of thinking could be a kind of platform for an
open creative dialogue between the scholars,
thinkers, artists with different creative intentions, research positions,
worldviews etc.
Some paradoxical notions are under development now. These are as follows: a
complex system (an open nonlinear
medium) is a carrier of different forms of future organization, different
evolutionary paths; future states of complex
systems are open in form of spectra of predetermined possibilities; the future
influences the present; patterns are before
processes, the evolutionary structures-attractors look like memory of future,
remembrance of future activity; chaos acts
as a mechanism of coming out on evolutionary structures-attractors;
unification of simple structures into a complex one
occurs through their tempos of life, rates of development; weak, but
topologically rightly organized influences upon the
complex system are of the great efficiency etc.
Synergetics seems to became a constructive way of the evolving complex systems
understanding. It has an intention to
be a kind of heuristics in humanitarian and social fields of research.
Synergetics turns to be very fruitful in comprehension
of the phenomenon of human being, its individual and social psychology, in
unriddling the mysteries of human history and
culture, in constructing the images of future and possible paths of humankind
development.
The application of synergetics to discussion of some epistemological problems,
such as character of the modern
informational revolution, the nature of human creativity, functioning of human
intuition and imagination, the historical
development of science and culture, falls into the frames of evolutionary
epistemology.
Synergetics challenges the culture.
It leads to a profound question. How the synergetic intentions on universality
could be justified? How synergetics as a
new worldview, as a new way of transdisciplinary and cross-professional
communication is possible? Because the theory
which explains all explains nothing. Wolfgang Pauli ones set a rule: if
theoretician says «universal» it just means pure
nonsense. It could be argued however that synergetics is something more than a
kind of intellectual yoga, a kind of sophisticated exercises on the mental field.

1. Междисциплинарный синтез знания

Синергетика, имея первоначально естественнонаучную основу (нелинейный анализ,
теорию детерминированного хаоса, теорию диссипативных структур, фрактальную
геометрию природы, моделирование быстрых процессов blow up), ныне все более
гуманитаризируется. Она постепенно становится человекомерной областью знания.
Обнаруживается плодотворность ее применения в понимании феномена человека и
человеческой культуры, в разгадывании тайн человеческого сознания и психики.
Благодаря недавним результатам в области синергетики (или теории
самоорганизации) начинают устанавливаться внутренние связи между естественными и
гуманитарными науками, восточным и западным мировосприятиями, новой наукой (наукой
о сложности, нелинейности и хаосе) и старой культурой, наукой и искусством, наукой
и философией. Синергетика имеет интегративную или синтетическую ценность.
Существуют достаточно веские основания полагать, что синергетика может служить
основой для междисциплинарного синтеза знания. Синергетика междисциплинарна по
своей собственной природе, поскольку она ориентирована на поиск универсальных
паттернов эволюции и самоорганизации открытых нелинейных систем любого рода,
независимо от конкретной природы их элементов или подсистем. Понятия
самоорганизации, хаоса и порядка, нелинейности начинают широко использоваться как в
естественных, так и в гуманитарных науках. Теория самоорганизации активно
разрабатывается в настоящее время в различных странах в ряде научных школ в самых
разнообразных аспектах (И.Пригожин, Г.Хакен, Ф.Варела, Э.Ласло, К.Майнцер,
Б.Мандельброт, Э.Моран и др.).
Синергетика является одной из современных исследовательских программ,
программой междисциплинарных, или трансдисциплинарных, исследований. Судя по всему,
именно эта область знания инициирует глубокие изменения в методологических
основаниях современной науки, в философском взгляде на мир, в самом стиле научного
мышления. Сегодня формируется некий новый нетрадиционный взгляд на мир -
синергетическое видение мира.
В связи с интенсивным развитием синергетики происходит радикальная смена
парадигмы, «переключение гештальта», изменения во всей концептуальной сетке
мышления. Происходит переход от категорий бытия к со-бытию, событию; от
существования к cтановлению, cосуществованию в сложных эволюционирующих структурах
старого и нового; от представлений о стабильности и устойчивом развитии к
представлениям о нестабильности и метастабильности, оберегаемом и
самоподдерживаемом развитии (sustainable development and sustainability); от
образов порядка к образам хаоса, генерирующего
новые упорядоченные структуры; от самоподдерживающихся систем к быстрой
эволюции через нелинейную положительную обратную связь; от эволюции к коэволюции,
взаимосвязанной эволюции сложных систем; от независимости и обособленности к
связности, когерентности автономного; от размерности к соразмерности, фрактальному
самоподобию образований и структур мира. Разумеется, речь идет не об исчезновении
прежних категорий, а о смещении фокуса внимания. В новой — синергетической -
картине мира акцент падает на становление, коэволюцию,
когерентность,кооперативность элементов мира.
Синергетика как новая парадигма, таким образом, вызывает изменения в
профессиональных эпистемологических средствах (способах постановки проблем и
научного исследования), в концептуальном арсенале, в используемых моделях, в целях
и установках научного поиска. Синергетика может служить основанием для принятия
эффективных решений в условиях нестабильности, нелинейности и открытости будущего.

Благодаря своему междисциплинарному характеру, теория самоорганизации
(синергетика) может рассматриваться также как исходное основание для кросс-
дисциплинарной, кросс-профессиональной и кросс-культурной коммуникации. Обладание
синергетическим знанием или, по крайней мере, синергетическим стилем мышления может
быть некой платформой для открытого творческого диалога между учеными, мыслителями,
деятелями искусства, имеющими различные творческие установки и взгляды на мир.

2. Некоторые парадоксальные следствия синергетики

Множество новых парадоксальных идей, образов и представлений возникает в
синергетике. Кроме того, с точки зрения синергетики может быть рассмотрен
совершенно по-новому целый ряд традиционных понятий.
Первое. Изучаются механизмы локализации быстрых эволюционных процессов в
сложных системах (на открытых нелинейных средах). Структура (или организация)
рассматривается здесь не как нечто стационарное, а как процесс, локализованный в
определенной области непрерывной Среды. Этот процесс имеет определенную
геометрическую форму и способен как-то развиваться, реконструироваться,
перемещаться по среде. Другими словами, структура есть пятно организации,
блуждающее по среде.
Открытая нелинейная Среда покрывает себя пятнами организации. Парадоксально,
что тепло (горение) может поддерживать себя в форме определенных структур, в форме
«кристалла тепла» («кристалла горения»). Этот феномен изучен научной школой
академика РАН А.А.Самарского и члена-корреспондента РАН С.П.Курдюмова и назван
феноменом инерции тепла.
Удалось установить механизмы формирования структур-процессов в открытых
нелинейных средах. В результате изучения относительно простых математических и
вычислительных (компьютерных) моделей получен результат фундаментальной важности:
непрерывная нелинейная среда потенциально содержит в себе различные типы
локализации процессов (различные типы структур). Среда выступает в качестве
носителя различных форм будущей организации, в качестве поля возможных путей
эволюции.
Второе. Изменяется представление о будущем. Будущие состояния сложных систем
ускользают от нашего контроля и предсказания. Будущее открыто, оно неоднозначно. Но
в то же время в нелинейной среде скрыт, предсуществует как непроявленное спектр
«целей» развития, будущих возможных структур. Не любой произвольный путь эволюции
реализуем на данной среде, но только определенный набор эволюционных путей. И этот
спектр «целей», структур-аттракторов эволюции определяется исключительно
внутренними, собственными свойствами открытой нелинейной cреды. Таким образом,
будущее открыто в виде спектра преддетерминированных возможностей.
Третье. В синергетике возникает одно из наиболее парадоксальных представлений
- представление о влиянии будущего, или конечной причинности. Будущее
преддетерминирует настоящее, структуры-аттракторы детерминируют ход исторических
событий. Будущее оказывает влияние сейчас, в некотором смысле оно существует в
настоящем.
Структуры-аттракторы как будущие состояния пред-даны, предзаданы (свойствами
данной нелинейной среды). Они существуют «as a ready-made». Паттерны
самоорганизации и эволюции наличествуют до самих процессов эволюции. Patterns are
before processes. Аттракторы выглядят как «память о будущем», как «воспоминание
будущей активности». Все воздействия, попытки построить организацию, которые
выходят за пределы области притяжения («конуса» аттрактора), оказываются
тщетными. Все, что не соответствует структурам-аттракторам, будет смыто, уничтожено
диссипативными процессами.
Например, человек может стремиться действовать против тех сил, которые «тянут
его» из будущего, действовать наперекор своим неосознанным установкам. Но все
попытки такого рода обречены на провал.
Четвертое. Хаос — это не зло, а «сила», выводящая на структуры-аттракторы
эволюции, а также способ синхронизации темпов развития подструктур внутри сложной
структуры.
В мире должна быть определенная доля хаоса, разрушения Хаос, флуктуации на
микроуровне играют существенную роль в определении наличных тенденций, «целей»
процессов на макроуровне. Хаос предстает в качестве механизма выхода на структуры-
аттракторы эволюции. Макроорганизация строится благодаря беспорядку, хаосу на
микроуровне. Добро и зло, порядок и хаос, организация и дезорганизация — все в мире
уравновешено. Стало быть, бессмысленно бороться против хаоса, стремиться полностью
вытеснить негативные, деструктивные элементы из мира.
Пятое. Не может быть резкого роста без угрозы падения и разрушения. Существуют
некоторые законы ритма, свойственные как живой, так и неживой природе, законы
периодической смены состояний:
подъем — спад — стагнация — подъем и т.д. Только подчиняясь этим «ритмам
жизни», режимам колебаний, сложные системы могут поддерживать свою целостность и
динамично развиваться. Этот механизм самодвижений, автоосцилляций глубоко
аналогичен восточному образу инь-ян. Инь — это полная потенциальность и
устремленность, это, так сказать, подсознание, нечто невербализованное и
непроявленное. Ян — это реализованное, вербализованное, проявленное.
Согласно нашим синергетическим моделям, периодическая смена HS- и LS- режимов
с обострением, которая возможна для открытых сред с сильной нелинейностью, может
рассматриваться в качестве математической аналогии смены инь-ян, чередования двух
дополнительных элементов мира. HS- режим — это режим «неограниченно разбегающейся
волны», когда нет локализации, и все структуры, неоднородности размываются. LS-
режим с обострением — это режим «сбегающейся волны горения», режим локализации и
интенсивного роста процессов в более или менее узкой области около максимума.
Шестое. Синергетика вводит новые принципы объединения простых структур в
сложные, принципы эволюционного холизма. Объединение «разновозрастных»,
развивающихся в разном темпе структур происходит через синхронизацию их темпа
жизни, скорости развития. Синтез простых структур в одну сложную осуществляется
посредством установления общего темпа их эволюции. В результате объединения
структуры попадают в один темпомир, начинают развиваться с одной скоростью.
Седьмое. Задача моделирования и предсказания развития сложной системы является
по существу задачей определения возможных путей развития, спектра структур-
аттракторов эволюции открытых нелинейных систем. Получается, что управляющее
воздействие должно быть не энергетически мощным, а правильно топологически
организованным. Не вкладываемая энергия, не интенсивность воздействия, а его
топологическая конфигурация, симметричная «архитектура» наиболее существенны.
Слабые, но правильно организованные — так называемые резонансные — воздействия на
сложные системы чрезвычайно эффективны. Сложные организации оказываются селективно
топологически чувствительными. Они демонстрируют неожиданно сильные ответные
реакции на релевантные их внутренней организации, резонансные возмущения.
3. На пути к синергетике с человеческим лицом
Сегодня мы находимся на пути к социосинергетике или гомосинергетике. Мы пытаемся
построить, еслиможно так выразиться, синергетику с человеческим лицом. Мы движемся
к синергетике, умеющей подходить и знающей как подходить к человеческой культуре, к
пониманию феномена человека во всех его разнообразных проявлениях, к раскрытию тайн
человеческого художественного и научного творчества, познания, здоровья,
образования, коммуникации, встраивания человека в ближайшую и более отдаленную
социальную и культурную среду.
На пути к гуманитарной, человеческой синергетике возникает ряд метафорических
представлений, мыслеобразов. Паттерны самоорганизации и геометрии человеческого
поведения; фрактальные рисунки исторических событий; ментальные (или
социокультурные) ландшафты, в которых всеобъемлюще представлено вчера-сегодня-
завтра; ситуации «здесь и теперь» как такие места, где встречаются неведомое
прошлое и внезапно возникающее будущее; когнитивные карты личности; картины
«сгущения» «разрежения» культурных инноваций — эти визуальные образы, навеянные
синергетикой, способны стать точками роста гуманитарного знания.
Итак, синергетика прилагается и применяется к пониманию самых разных явлений
природы и мира человека. Синергетика пытается выступать в самых разных
модификациях, более или менее отдаленных приложениях. Сама синергетическая система
знания развивается благодаря и через «синергетический подход к…»
Синергетика может рассматриваться как позитивная эвристика, как метод
экспериментирования с реальностью. Это — не инструмент, дающий предзаданные
результаты, а дверь, открытая в… реальность природную или человеческую и
ожидающая ответов от самой этой реальности. Стоит попробовать, подойти к миру
синергетически, проинтерпретировать или переинтерпретировать феномены или события с
синергетической точки зрения и посмотреть, что получится. Синергетика становится
способом не просто открывания, но и создания реальности, способом увидеть мир по-
другому и активно встроиться в этот мир. Она дает возможность рассмотреть старые
проблемы в новом свете, переформулировать вопросы, перереконструировать проблемное
поле науки.
Я выступаю за экспериментальную, или «веселую», синергетику, которая может
строиться на солидном фундаменте математических аналитических расчетов и
компьютерного моделирования процессов в открытых нелинейных средах. Речь идет о
свободном оперировании полученным знанием и попытках эвристического приложения
этого знания к самым различным областям. Синергетика возможна не только как строгая
наука, но и как средство экспериментирования, игры с реальностью.
Парадигма самоорганизации, или, с моей точки зрения, синергетическая
парадигма, влечет за собой, как показывают И.Пригожин и И.Стенгерс, новый диалог
человека с природой. Она приводит также к новому диалогу человека с самим собой и с
другими людьми. Нелинейная ситуация, ситуация бифуркации путей эволюции или
состояние неустойчивости нелинейной среды, чувствительности ее к малым
воздействиям, связана с неопределенностью и возможностью выбора. осуществляя выбор
дальнейшего пути, субъект ориентируется на один из собственных, определяемых
внутренними свойствами среды путей эволюции и вместе с тем на свои ценностные
предпочтения. Он выбирает наиболее благоприятный для себя путь, который в то же
время является одним из реализуемых в данной среде путей. Синергетику поэтому можно
рассматривать как оптимистический способ овладения нелинейной ситуацией.
Синергетика вообще неразрывно связана с оптимизмом. В современной ситуации
ускоренного и нестабильного развития мира синергетика имеет мажорное звучание. Это
- оптимистическая попытка понять принципы эволюции и коэволюции сложных систем,
раскрыть причины эволюционных кризисов, нестабильности и хаоса, овладеть методами
нелинейного управления сложными системами, находящимися в состоянии неустойчивости.
Главная проблема заключается в том, как управлять, не управляя, как малым
резонансным воздействием подтолкнуть систему на один из собственных и благоприятных
для субъекта путей развития, как обеспечить самоуправляемое и самоподдерживаемое
развитие. Проблема также в том, как преодолевать хаос, его не преодолевая, а делая
его симпатичным, творческим, превращая его в поле, рождающее искры инноваций.
Разрушить уходящий в глубокую древность стереотип страха перед хаосом, увидеть
красоту и конструктивность хаоса — это tour de force, настоящий подвиг синергетики.
Малое и хаотическое прекрасны, ибо открывают возможность рождения нового. Красота с
синергетической точки зрения может быть рассмотрена как некий промежуточный феномен
между хаосом и порядком. Красота — это не полная симметрия, а некоторое нарушение
симметрии (порядка).
Синергетика позволяет понять разрушение как креативный принцип, а «страсть к
разрушению как творческую страсть», о чем писал М.Бакунин, ибо только освободившись
от прежнего, повернув процессы в обратную сторону, на противоположный режим, на
осколках старого может быть создано что-то привлекающее внимание новое.
Нелинейная (синергетическая) ситуация — это ситуация игры с реальностью. Это -
некий тип физического эксперимента, или же ментальной или экзистенциальной игры,
блуждания по полю многовариантных путей в будущее. В этой эволюционной игре ничто
не предопределено, кроме самых общих правил этой игры. Эти правила носят характер
эволюционных запретов, накладываемых на некоторые несвойственные сложной системе
(среде) пути эволюции.
Не субъект дает рецепты и управляет нелинейной ситуацией, а сама нелинейная
ситуация, будь то природная ситуация, ситуация общения с другим человеком или с
самим собой, как-то разрешается и в том числе строит самого субъекта. Нелинейное,
творческое отношение к миру, каким образом, означает открытие возможности сделать
себя творимым. Позволить нелинейной ситуации или другому человеку влиять на себя.
Строить себя от другого. Похожий принцип находим в поэтическом государстве Поля
Валери: «Творец — это тот, кто творим».
Погружение в синергетику и намерение ее использовать как «позитивную
эвристику» связано, стало быть, с развитием игрового сознания. Синергетически
мыслящий человек — это homo ludens, человек играющий.
Синергетика выступает в таком случае как некий тип интеллектуальной йоги.
Давая рецепты овладения сложным, она разрушает сам «рецепт», сам прежний способ
рецептообразования. Она все делает гибким, нежестким, открытым, многозначным.
Синергетическое действие — это действие исподволь, исходя из собственных форм
образования, собственных сил, способностей, потенций. Это — стимулирующее действие.
Синергетический подход к человеку — это новый подход к здоровью человека,
индивидуальному или коллективному (социотерапия). Открывая принципы сборки сложного
из простого, синергетика строит новый холизм. Синергетический подход к человеку -
это холистический подход. Если речь идет о здоровье, то это гештальт-терапия.
Лечение обретает метафорический образ «нового открытия себя», «возвращения к самому
себе». Говоря об основах будущей холистической медицины, Ф.Капра отмечает: «Доктор
должен будет уважать способность тела к самоисцелению и не пытаться господствовать
над процессом исцеления».
Лечение и излечение предстает как «синергетическое приключение» человека, при
котором в самом человеке обнаруживаются скрытые установки (структуры-аттракторы) на
благоприятное и здоровое будущее. Оно есть проявление собственных поддерживающих
человека путей и внутренних сил следовать этими путями. С позиции синергетики
возможно обсуждение вопросов о том, здорово ли быть хаотическим, каковы причины
эффективности малых (допустим, гомеопатических или акупунктурных) воздействий,
можно ли быть психически здоровым при соматической болезни и наоборот, может ли
быть здоров индивид, если «нездорово» общество, социальная среда его обитания и
наоборот.
Синергетический подход к образованию (синергетика образования) может быть
охарактеризован аналогичным образом как гештальтобразование. Процедура обучения,
способ связи обучаемого и обучающего, ученика и учителя — это не перекладывание
знаний из одной головы в другую, не вещание, просвещение и преподнесение готовых
истин. Это — нелинейная ситуация открытого диалога, прямой и обратной связи,
солидаристического образовательного приключения, попадания (в результате разрешения
проблемных ситуаций) в один согласованный темпомир. Это — ситуация пробуждения
собственных сил и способностей обучающегося, инициирование его на один из
собственных путей развития. Гештальтобразование — это стимулирующее, или
пробуждающее, образование, открытие себя или сотрудничество с самим собой и другими
людьми.

Кто-то мудро сказал, что образование — это то, что помнишь, когда уже все
забыл. Это в высшей степени относится к синергетическому образованию и к
образованию через синергетику. Знание не просто накладывается на структуры личности
или, тем более, навязывается им. Синергетическое образование действует подспудно.
Это — образование, стимулирующее на собственные, может быть еще непроявленные,
скрытые, линии развития. Как я стремилась показать, это — способ открывания
реальности, поиска путей в будущее.
4. Начала синергетики познания

Мною была предпринята попытка выявить эвристическое значение синергетической модели
эволюции и самоорганизации сложных систем для эпистемологических исследований.
Синергетика обнаруживает широкие перспективы применения в понимании таких проблем
человеческого мышления и творчества, как характер современной информационной
революции, креативные способности человека, функционирование его творческой
интуиции и продуктивного воображения, историчесий ход развития науки и культуры.
Синергетический подход к пониманию эволюции научного знания и креативности
человека (синергетика познания) попадает в рамки эволюционной эпистемологии.
Синергетика познания — это синергетика второго порядка (синергетика II) по
отношению к синергетике как области исследования механизмов эволюции и
самоорганизации вообще (синергетика I).
«Если попытаться обозреть совокупное знание человечества, то оно предстает для
его «обитателей» в виде Вавилонской башни с такой сложной и развитой иерархией, что
вся система постоянно движется на грани развала и саморазрушения», — рисует
метафорическую картину Э.Эзер, один из известных специалистов в области
эволюционной эпистемологии.
Сложный, неоднозначный и запутанный исторический ход движения познающего
разума выглядит как построение «Вавилонской башни» знания. Будучи порождением
человеческого разума, идеи, теории, модели — этот третий мир Поппера — начинает
свою собственную жизнь, приобретает собственную историю, порождающую сложность,
превосходящую первоначально созданное человеком. И подобно тому, как в библейском
мифе о строительстве «Вавилонской башни» произошло смешение языков, в историческом
течении научного знания имеет место смешение, синкретичное переплетение начал
организованного и самоорганизующегося, сознательного, преднамеренного и
неосознанного, стихийного, предсказуемого и непредсказуемого. В этом когнитивном
движении смешивается да и нет, истина и заблуждение, наука и миф, наука и
псевдонаука, рассудок как tabula rasa и предрассудок.
Встает вопрос о самой применимости синергетики к пониманию человеческих
когнитивных процессов. Синергетика применима, ибо ориентирована на раскрытие
универсальных механизмов самоорганизации и эволюции сложных систем, систем любого
типа, как природных, так и человекомерных. Синергетика устанавливает мостики между
мертвой и живой природой, между целеподобностью поведения природных систем и
разумностью человека, между процессом рождения нового в природе, «творчеством
природы» и креативностью человека.
Могут быть выдвинуты три аргумента в защиту самой возможности синергетического
подхода к эволюции научного знания и представлений культуры. Это, — во-первых,
очевидная роль кооперативных, когерентных эффектов в науке и культуре, во-вторых,
плодотворность структуралистского подхода и, в-третьих, длительная апробация и
ценность информационного подхода к науке и культуре.
Такие черты креативного мышления как наличие альтернатив, сценариев
развертывания мыслей, разнообразие шагов ментальных движений могут быть рассмотрены
с точки зрения синергетики.
Альтернативы, плюрализм, просмотр различных вариантов как аналог хаоса в
когнитивной области играют позитивную, стимулирующую роль в творческом мышлении. На
первоначальном этапе работы творческой интуиции, вероятно, имеет место максимальное
расширение креативного поля, охват максимально возможного разнообразия элементов
знания. При этом уравновешивание главного и неглавного, существенного и
несущественного, т.е. радикальная переоценка познавательных ценностей перед лицом
творческой цели, осознаваемой в большей или меньшей степени, является основой
продуктивного выбора идеи. Первоначальное брожение по метальному мицелию служит
подготовкой к инновационному скачку мыслей.
Механизм творческого мышления, «работы» интуиции может быть рассмотрен как
механизм самоорганизации, самодостраивания визуальных и мысленных образов, идей и
представлений. Механизм самодостраивания включает в себя, во-первых, направленность
на возникающее целое. Установка (план, основная идея или образ) выполняют роль
путеводной нити поиска.
Во-вторых, на базе увеличения разнообразия, переоценки познавательных
ценностей происходит отбор, отсечение «ненужного». Смысл скрытых установок как раз
селективный, фильтрующий. Механизм творческого мышления — это не случайный перебор
вариантов, а выбор главного, чтобы организовать целое. Самоорганизация
осуществляется вокруг этого ключевого звена. Интеллектуальное и словесное
творчество связано с безжалостным отбрасыванием, беспощадным уничтожением многого
из того, что незадолго до этого было допущено как когнитивный аналог хаоса.
В-третьих, механизм самоорганизации в творческом мышлении может быть
представлен как механизм восполнения недостающих звеньев, самодостраивания,
самосборки целостного образа. Происходит не просто «инсайтная перестройка»,
мгновенная организация целостной структуры, как это полагают гештальтпсихологи.
Согласно синергетической модели, творческое мышление представляет собой
самовырастание целого из частей в результате самоусложнепния этих частей. Поток
мыслей и образов в силу своих собственных потенций выстраивает себя.
В-четвертых, научное открытие может быть интерпретировано как реорганизация
проблемного поля (поля вопросов), как кристаллизация знания, выход на структуру.
Причем в научном творчестве, как правило, имеет место целая серия кристаллизаций.
Синергетическое видение исторического развития науки и культуры складывается
из представлений о принципиальной нелинейности и циклическом характере развития,
неравномерности темпов развития и чередовании периодов «сгущения инноваций»
(«всплеска талантливости») и «разрежения инноваций» в науке и культуре, инерции
парадигмального сознания и ценности маргинальных и архаических элементов в науке и
культуре.
С позиции синергетики научные революции можно истолковать как «точки
бифуркации» развития науки и культуры. Научные революции связаны с выбором между
альтернативами и с поворотом, коренным изменением в научной картине мира. В
предреволюционный, критический период, как правило, происходит «размножение»
научный направлений и школ, т.е. преобладают дивергентные тенденции. И именно это
разнообразие подходов, концепций и интерпретаций конструктивно для выбора в «точках
бифуркации» собственных устойчивых тенденций развития систем научного знания. Рост
альтернативных научных школ перед научной революцией как бы заранее подготавливает
системы знания к многовариантному будущему.
После научной революции, в период «нормальной науки», напротив, идет
формирование мощного парадигмального течения, т.е. начинают проявляться тенденции
конвергенции.
Отметим одно из наиболее удивительных следствий синергетического видения
развития науки и культуры синергетика показывает нам, что мы должны изменить свое
отношение к маргинальным линиям развития науки и культуры, к так называемым
«тупикам» развития и даже к архаическим элементам. По аналогии с буддийским образом
сознания-сокровищницы можно предложить образ науки-сокровищницы, науки, в которой
не исчезают, а остаются как неуничтожимый фон реликты ушедших в далекое прошлое
эпох.
М.М.Бахтин как-то сделал замечание, что культура располагается на границах.
Границы, побочные линии, маргиналии культуры — это, может быть, в некотором
отношении более ценное и интересное, чем общепринятое и общераспространенное в
культуре. Синергетическое видение культуры, которое стирает резкие временные и
пространственные различия, сближается здесь с постструктурализмом и
постмодернизмом, которые пытаются придать статус «здесь и теперь» всему ушедшему,
полузабытому, утраченному.
Результаты современных исследований в области эволюционной эпистемологии идут
в данном случае в одном русле с синергетическими представлениями. Эволюционно-
эпистемологический взгляд на историю познания позволяет объяснить ряд
фундаментальных «заблуждений» коллективного человеческого разума в истории науки,
например двухтысячелетнее (с некоторыми изменениями) существование физики
Аристотеля.
Для этого вводится понятие мезокосма — когнитивного окна, которое открывается
перед человеком, обремененным своей биологической природой. Мезокосм — «когнитивная
ниша человека». А физика Аристотеля, видоизмененная Ж.Буриданом в средние века, -
это правильная мезокосмическая физика, это интуитивная физика, неосознанно
используемая и современным человеком.
Предрассудки классической науки и более ранних этапов развития науки живут в
современном человеке. Из-за своего мезокосмического и эволюционного происхождения
они трудно устранимы. Человек не может выпрыгнуть из своей мезокосмической природы,
и продукты его иннтеллектуального труда носят печать этой его мезокосмической
ограниченности.
Синергетической взгляд на науку позволяет переинтерпретировать и феномен
инерции парадигмального сознания в науке. Процесс становления новой научной
парадигмы связан со своеобразными когерентными, кооперативными эффектами в науке.
Но возникнув по общему согласию и как эффект свободного выбора каждого,
парадигмальное знание, а также вытекающие из него коллективные паттерны мышления и
деятельности, становятся теми «параметрами порядка», которые порабощают каждого
ученого-исследователя, а особенно тех, кто только вступает в научную деятельность
(принцип «парабощения» ввел в синергетику Г.Хакен).
Научное сообщество весьма консервативно, настороженно настроено по отношению к
инновациям.
Можно говорить, по-видимому, о феномене инерции парадигмального сознания в
науке. Инерция — это своеобразный иммунитет науки как организма, как целостной
системы. Это — стремление сохранить существующие структуры знания, направленность и
схемы научно-исследовательской работы. Это — отторжение всего чуждого,
несвойственного для организма науки. Новое, как правило, по началу воспринимается
блюстителями чистоты парадигмального знания как непростительное инакомыслие. С
утверждением новой системы знания оно начинает приветствоваться и распространяться.
Последняя стадия собственной эволюции научных идей — это стадия инволюции идеи, ее
жесткой кристаллизации, догматизации.
Суммируем, что нового вносит синергетический подход по сравнению с близкими к
нему и более развитыми теоретико-информационным и структуралистским подходами к
анализу эволюции научного знания и феноменов культуры. Специфика синергетического
подхода — в исследовании — механизмов становления когерентности, связности событий,
возникновения общепринятых образцов когнитивного поведения и мышления (ибо наука
представляет собой коллективное предприятие, в котором проявляют себя
кооперативные, корпоративные эффекты, подобные формированию коллективного мнения в
той или иной общественной группе);
- роли аналогов хаоса, разнообразия элементов знания и опыта, испытания ряда
ментальных альтернатив для устойчивого и продуктивного функционирования когнитивных
систем;
- быстрых процессов роста научного знания и научной информации, режимов с
обострением (blow-up
regimes), а также смены двух взаимодополнительных режимов на научной среде -
быстрого развития и локализации процессов, с одной стороны, и замедления, спада
активности и «растекания» — с другой;
- соотношения элементов преддетерминации и открытости эволюционных процессов,
связанных с событием выпадения на структуру-аттрактор как одну из спектра возможных
структур знания, с выбором дальнейшего пути эволюции на поле большого, но
ограниченного, спектра возможностей;
- конструктивных механизмов коэволюции сложных, иерархически организованных и
«разновозрастных» структур индивидуального сознания, знания и коллективной
когнитивной деятельности (системы сознания-подсознания ученого; научных школ, как
правило, охватывающих несколько поколений ученых;
- науки как сложной системы, включающей в себя слой интуитивного знания,
скажем, интуитивные представления о движении современного человека, близкие к
физике Аристотеля, народную науку, институализированную науку и неукладывающийся
на сегодня в рамки установленного и объяснимого слой паранормального знания -
паранауку);

- возможности эффективного управления нелинейными системами сознания и знания
посредством топологически правильно организованных, так называемых резонансных,
воздействий.
5. «Детство науки» и детское сознание с точки зрения синергетики

С синергетической точки зрения могут быть проанализированы образы сознания в
филогенезе и онтогенезе человека, представления «детства науки и культуры»
(первобытного сознания) и образы детского сознания. Как для архаического, так и для
детского сознания характерны образы древа познания и поиска, образы мандалы,
цикличности, возвратов к прошлому, к сокровищнице сознания, а также синкретичность
пространственных и временных представлений.
Образы «древа познания» показывают наличие интуитивного чувства (и у древнего
человека, и у ребенка) о плодотворности разнообразия, элементов хаоса для
надлежащей мироориентации. Причем плюрализм жизненных и когнитивных путей означает
не только развертывание возможностей, но и их свертывание, не только элементы
дивергенции в творчестве, познании, жизненной практике, но и элементы конвергенции
в них.
Динамичность развития поддерживается, с синергетической точки зрения, только
за счет чередования двух взаимодополнительных режимов возрастания интенсивности
процессов и их спада, стекания на центральное традиционное ядро процессов и
растекания от него, только за счет частичных возвратов к старому, к традиции, к
«прасреде» сознания, что интуитивно отражается в устойчиво повторяющихся образах
мандалы. Получается, что «прошлое ещё впереди», как однажды выразилась М.Цветаева.
Подобным образом Р.М.Рильке отмечает, что «будет скрыто многое и впредь, чтобы наши
завтрашние дали мы в себе сегодня обретали». Аттракторы развития как будущие
состояния предданы. Они предстают как «память о будущем», «воспоминание будущего».
В детском и в архаическом сознании имеется глубокая связь между
пространственными и временными представлениями. Пространственные и временные
характеристики, оказывается, здесь взаимооборачиваемы. Имеет место
опространствование времени или овременение пространства. В архаическом мышлении и
языке, как показывает Л.Леви-Брюль, «быть здесь», «быть в том или иномместе»
означает в то же время «быть в тот или иной момент». «Вообще, все, что относится ко
времени, выражается здесь словами, которые применялись раньше к пространственным
отношениям». Это коррелирует с синергетическими представлениями о структурах-
аттракторах эволюции, в которых пространство и время не свободны, но связаны друг с
другом. Последнее обстоятельство дает возможность «вычитывать» прошлое и будущее
структуры из сегодняшней картины эволюционных процессов в различных
пространственных фрагментах этой структуры. Оказывается, можно не моделировать
будущее, а увидеть будущую картину процесса сегодня. Можно не восстанавливать «по
крохам» прошлое, а найти его в целостности в настоящем.
6. Синергетика как позитивная эвристика: как далеко мы можем идти?
В предыдущих разделах я пыталась продемонстрировать широкие эвристические
возможности синергетики, плодотворность ее применения в различных областях
естественной и гуманитарной науки.
Претензии синергетики на универсальность и на некий род позитивной эвристики
рождают целый спектр человеческих эмоций и рациональных отношений — от
неподдельного интереса или простого любопытства до явного сомнения или даже
раздражения. Это вынуждает нас возвращаться к наиболее глубоким вопросам. Насколько
оправданы синергетические интенции выявить универсальные паттерны эволюции? Как
возможно синергетическое видение мира? Как возможна трансдисциплинарная или кросс-
профессиональная коммуникация на основе синергетики? Ведь известно, что теория,
которая объясняет все, не объясняет ничего. Вольфганг Паули как-то заметил, что
установил для себя эмпирическое правило: если теоретик говорит «универсальное», это
означает пустую бессмыслицу.
Сегодня, когда проходит волна первого восторженного отношения к синергетике, а
равно и ее активного неприятия или простого отрицания, становится очевидным, что
возможности синергетики как позитивной эвристики достаточно фундированы.
Синергетика имеет достаточно сформированное «твердое ядро» в виде выявленных и
естественнонаучно описанных механизмов эволюции сложных систем. Некоторые
результаты, из которых мы выводим мивоззренческие следствия, доказаны в форме
математических теорем.
Стоит упомянуть также о том, что «твердое ядро» новой теории самоорганизации
составляют также два фундаментальных открытия: открытие странных аттракторов и
открытие режимов с обострением (blow-up regimes). Оба эти открытия имеют большое
философское значение. Именно они создают возможность построения моста между
синергетикой, имеющей истоки главным образом в естествознании (в нелинейном
анализе, неравновесной теормодинамике, теории хаоса, фрактальной геометрии), и
гуманитарными науками (когнитологией, эпистемологией, культурологией, социологией,
демографией, экономикой).
Наличие странных, или хаотических аттракторов — один из фундаментальных фактов
в теории самоорганизации. К настоящему времени странные аттракторы обнаружены в
самых разных фрагментах мира природы и человека, начиная с метеорологии и кончая
нейрофизиологией, исследованиями активности человеческого мозга. Странные
аттракторы показывают нам пределы предсказуемости эволюционных процессов и наличие
областей их принципиальной непредсказуемости. Это означает понимание
вероятностного, стохастического поведения сложных динамических систем, которое
обусловлено не ограниченностью наших исследовательских возможностей, а самой
природой этих систем.
Другой фундаментальный факт — это закон роста народонаселения Земли. Мы
привыкли считать, что процессы быстрого роста, такие как рост населения,
«экономическое чудо» или информационный взрыв, происходят согласно
экспоненциальному закону. На самом деле, это — один из мифов классической науки.
Большинство процессов лавинообразного роста протекают гораздо быстрее, в
режиме с обострением, когда характерные величины неограниченно возрастают за
конечный промежуток времени.
Режимы с обострением исследуются в настоящее время в физике плазмы,
метеорологии, экологии (например, рост и вымирание биологических популяций),
нейрофизиологии (моделирование распространения сигналов по нейронным сетям). Те же
самые режимы с обострением имеют место в социальном и культурном развитии. Рост
научной информации и рост населения Земли подчиняются гиперболическому закону, т.е.
эти процессы протекают в режиме с обострением.
Благодаря междисциплинарному характеру этих фундаментальных открытий,
синергетика открывает возможности для нового диалога между естествоиспытателями и
гуманитариями. Синергетика делает шаги в направлении синтеза естественных и
гуманитарных наук, в направлении универсального знания.
Вместе с тем синергетика должна быть достаточно скромной и взвешенной в своих
претензиях, с тем чтобы не вызывать неоправданных надежд, с одной стороны,
сдержанности, опасений или открытого и непримиримого скептицизма — с другой.
Синергетика, разумеется, не в праве претендовать на объяснение и переинтерпретацию
всего и вся в человекознании. Она открывает лишь необычный ракурс рассмотрения
феномена человека и исторического движения культуры. Это — ракурс эволюционности,
когерентности, спонтанности, нелинейности человеческого поведения. С позиции
синергетики возможен свежий взгляд на уже давно известные феномены человеческой
культуры.
Узкопрофессионально ориентированные ученые (скажем, биологи, культурологи,
историки), как правило, не видят необходимости в использовании дополнительного
«концептуального каркаса», в данном случае — нового синергетического языка. Эти
ученые оперируют своей хорошо известной и достаточно глубоко разработанной
терминологией, будь то терминология биологическая или культурологическая. И чтобы
убедить их обратить внимание на новую перспективную область междисциплинарных
исследований, требуется достаточно изощренная аргументация. Можно лишь показывать
плодотворность применения синергетики, но не навязывать синергетическое знание
другим ученым. Вообще видеть не только возможности и перспективы, но и возможные
границы (ограничения) развиваемого подхода — в этом состоит научность исследования.
Хочется надеяться, что синергетика сможет прокладывать себе путь в будущее
лишь синергетическими, не насильственными, а стимулирующими открывать новое
методами. Как выразился в одном из своих выступлений на Форуме В.В.Поремский,
синергетика не учит быть добрым, она излучает добро.
Синергетика также не учит быть мудрым, она и есть эволюционная мудрость.
Синергетика — это мудрость мягкого управления, управления через советы и
рекомендации, фактически управления как самоуправления. Синергетическое знание
говорит о том, как подражать природе в разрешении конфликтов, в притирании частей к
целому, в развитии от этапа к этапу. Синергетика помогает обнаружить эволюционные,
исторические слои мудрости в каждом из нас. Она показывает, что временные
преобразования структуры могут быть пространственно распределены. Она подсказывает,
что можно сделать явным то, что непроявлено в нелинейной среде, что этих скрытых
возможностей очень много, и путь в будущее не предопределен.

РОЛЬ И МЕСТО СИНЕРГЕТИКИ В СОВРЕМЕННОЙ НАУКЕ
Российский научный центр «Курчатовский Институт»
Ю.А.ДАНИЛОВ
В последние годы наблюдается стремительный и бурный рост интереса к
междисциплинарному направлению, получившему название «синергетика». Издаются
солидные монографии, учебники, выходят сотни статей, проводятся национальные
и международные конференции. Серия «Синергетика», выпускаемая известным
издательством «Шпрингер», насчитывает без малого семь десятков выпусков и
продолжает расширятся тематически. Экспансия синергетики, трактуемой весьма
произвольно и расширительно, охватывает не только различные области науки, но
и проникает в сферы человеческой деятельности, носящие сугубо прикладной,
чтобы не сказать земной, характер. Как следствие этого процесса растет число
словосочетаний, использующих ставший модным термин в самых неожиданных и
парадоксальных контекстах: синергетическая парадигма, синергетический подход
к проблемам национальной безопасности, синергетические начала образования и
т.д.
Столь широкая популярность, «подхваченность», одного из направлений
современного точного естествознания радует, но вместе с тем не может не
настораживать, ибо употребление термина всуе, без должного понимания
специфики направления, подчас в полном отрыве от первоначального значения
термина «синергетика», а то и просто как дань модному увлечению, короче,
чрезмерно экстенсивный рост синергетического направления таит в себе
опасность скорой дискредитации и (как следствие) быстрого, хотя и
незаслуженного, забвения.
Именно поэтому представляется важным вернуться к истокам синергетики и
выяснить, какой смысл первоначально вкладывал (и продолжает вкладывать)
создатель синергетического направления и изобретатель термина «синергетика»
профессор Штугггартского университета и директор Института теоретической
физики и синергетики Герман Хакен.
По Хакену, синергетика занимается изучением систем, состоящих из большого
(очень большого, «огромного») числа частей, компонент или подсистем, одним
словом, деталей, сложным образом взаимодействующих между собой. Слово
«синергетика» и означает «совместное действие», подчеркивая согласованность
функционирования частей, отражающуюся в поведении системы как целого. Подобно
тому, как предложенный Норбертом Винером термин «кибернетика» имел
предшественников в кибернетики Ампера, синергетика Хакена также имеет
предшественников, например, в синергетике физиолога Шерринггона, означавшей
согласованное действие сгибательных и разгибательных мышц (протагонист и
антигонист) при работе конечностей, или синергии — слиянии человека и Бога в
молитве. Подчеркнем, что во всех случаях речь идет о согласованном действии.
Разумеется, строгое определение синергетики потребовало бы уточнения того,
что следовало бы считать большим числом частей и какие взаимодействия
подпадают под категорию сложных. Однако сейчас строгое определение, даже если
бы оно было возможным, оказалось бы явно преждевременным. Поэтому далее (как
и в работах самого Хакена и его последователей) речь пойдет лишь об описании
того, что включает в себя понятие «синергетика», и о ее отличительных
особенностях. Строгое определение молодого направления было бы чрезмерно
ограничительным, или, если воспользоваться сравнением Л.И.Мандельштама,
напоминало бы колючую проволоку, в которую укутали младенца.
Системы, составляющие предмет изучения синергетики, могут быть самой
различной природы и содержательно и специально изучаться различными науками,
например, физикой, химией, биологией, математикой, нейрофизиологией,
экономикой, социологией, лингвистикой (перечень наук легко можно было бы
продолжить). Каждая из наук изучает «свои» системы своими, только ей
присущими, методами и формулирует результаты на «своем» языке. При
существующей далеко зашедшей дифференциации науки это приводит к тому, что
достижения одной науки зачастую становятся недоступными вниманию и тем более
пониманию представителей других наук.
В отличие от традиционных областей науки синергетику интересуют общие
закономерности эволюции (развития во времени) систем любой природы. Отрешаясь
от специфической природы систем, синергетика обретает способность описывать
их эволюцию на интернациональном языке, устанавливая своего рода изоморфизм
двух явлений, изучаемых специфическими средствами двух различных наук, но
имеющих общую модель, или, точнее, приводимых к общей модели. Обнаружение
единства модели позволяет синергетике делать достояние одной области науки
доступным пониманию представителей совсем другой, быть может, весьма далекой
от нее области науки и переносить результаты одной науки на, казалось бы,
чужеродную почву.
Следует особо подчеркнуть, что синергетика отнюдь не является одной из
пограничных наук типа физической химии или математической биологии,
возникающих на стыке двух наук (наука, в чью предметную область происходит
вторжение, в названии пограничной науки представлена существительным; наука,
чьими средствами производится «вторжение», представлена прилагательным;
например, математическая биология занимается изучением традиционных объектов
биологии математическими методами). По замыслу своего создателя проф. Хакена,
синергетика призвана играть роль своего рода метанауки, подмечающей и
изучаюшей общий характер тех закономерностей и зависимостей, которые частные
науки считали «своими». Поэтому синергетика возникает не на стыке наук в
более или менее широкой или узкой пограничной области, а извлекает
представляющие для нее интерес системы из самой сердцевины предметной области
частных наук и исследует эти системы, не апеллируя к их природе, своими
специфическими средствами, носящими общий («интернациональный») характер по
отношению к частным наукам.
Как и всякое научное направление, родившееся во второй половине ХХ века,
синергетика возникла не на пустом месте. Ее можно рассматривать как преемницу
и продолжательницу многих разделов точного естествознания, в первую очередь
(но не только) теории колебаний и качественной теории дифференциальных
уравнений. Именно теория колебаний с ее «интернациональным языком», а
впоследствии и «нелинейным мышлением» (Л.И.Мандельштам) стала для синергетики
прототипом науки, занимающейся построением моделей систем различной природы,
обслуживающих различные области науки, а качественная теория дифференциальных
уравнений, начало которой было положено в трудах Анри Пуанкаре, и выросшая из
нее современная общая теория динамических систем вооружила синергетику
значительной частью математического аппарата.
Нужно сказать, что изучением систем, состоящих из большого числа частей,
взаимодействующих между собой тем или иным способом, занимались и продолжают
заниматься многие науки. Одни из них предпочитают подразделять систему на
части, чтобы затем, изучая разъятые детали, пытаться строить более или менее
правдоподобные гипотезы о структуре или функционировании системы как целого.
Другие изучают систему как единое целое, предавая забвению тонко настроенное
взаимодействие частей. И тот, и другой подходы обладают своими преимуществами
и недостатками.
Синергетика наводит мост через брешь, разделяющую первый, редукционистский,
подход от второго, холистического. К тому же в синергетике, своего рода
соединительном звене между этими двумя экстремистскими подходами,
рассмотрение происходит на промежуточном, мезоскопическом уровне, и
макроскопические проявления процессов, происходящих на микроскопическом
уровне, возникают «сами собой», вследствие самоорганизации, без руководящей и
направляющей «руки», действующей извне системы.
Это обстоятельство имеет настолько существенное значение, что синергетику
можно было бы определить как науку о самоорганизации.
Редукционистский подход с его основным акцентом на деталях сопряжен с
необходимостью обработки, зачастую непосильным для наблюдателя, даже
вооруженного сверхсовременной вычислительной техникой, объема информации о
подсистемах, их структуре, функционирования и взаимодействии. Сжатие
информации до разумных пределов осуществляется различными способами. Один из
них используется в статистической физике и заключается в отказе от излишней
детализации описания и в переходе от индивидуальных характеристик отдельных
частей к усредненным тем или иным способом характеристикам системы. Импульс,
получаемый стенкой сосуда при ударе о нее отдельной частицы газа, заменяется
усредненным эффектом от ударов большого числа частиц — давлением. Вместо
отдельных составляющих системы статистическая физика рассматривает
множества (ансамбли) составляющих, вместо действия, производимого
индивидуальной подсистемой, — коллективные эффекты, производимые ансамблем
подсистем.
Синергетика подходит к решению проблемы сжатия информации с другой стороны.
Вместо большого числа факторов, от которых зависит состояние системы (так
называемых компонент вектора состояния) синергетика рассматривает
немногочисленные параметры порядка, от которых зависят компоненты вектора
состояния системы и которые, в свою очередь, влияют на параметры порядка.
В переходе от компонент вектора состояния к немногочисленным параметрам
порядка заключен смысл одного из основополагающих принципов синергетики — так
называемого принципа подчинения (компонент вектора состояния параметрам
порядка). Обратная зависимость параметров порядка от компонент вектора
состояния приводит к возникновению того, что принято называть круговой
причинностью.
Появление нового междисциплинарного направления встретило, как принято теперь
говорить, неоднозначный прием со стороны научного сообщества. Дебаты между
приверженцами синергетики и ее противниками по накалу страстей напоминали
печально знаменитую сессию ВАСХНИЛ или собрания, на которых разоблачали и
осуждали буржуазную лженауку кибернетику. Хакена обвиняли в честолюбивых
замыслах, в умышленном введении легковерных в заблуждение. Утверждалось,
будто кроме названия (у которого, как было сказано выше, таюке имелись
предшественники), синергетика напрочь лишена элементов Новизны. (Даже если бы
новацией было только название, появление синергетики было бы оправдано.
Предложенном Хакеном название нового междисциплинарного направления,
лапидарное и выразительное, привлекало к новому направлению гораздо больше
внимания, чем любое «правильное», но «скучное» и понятное лишь узкому кругу
специалистов, название. В этой связи нельзя не вспомнить аналогичные
обвинения в адрес еще одной теории, внесшей свою лепту в развитие
синергетического направления, — теории катастроф французского математика Рене
Тома. Предложенное им название, сочтенное пуристами чрезмерно зазывным и
рекламным, оказалось, особенно для нематематиков, намного более
привлекательным, чем существовавший до Тома вариант — теория особенностей
дифференцируемых отображений).
Нет необходимости доказывать полезность синергетического подхода или
настаивать на непременном использовании названия «синергетика» всеми, чьи
достижения, текущие результаты или методы сторонники синергетики склонны
считать синергетическими. Явления самоорганизации, излучение сложности,
богатство режимов, порождаемых необязательно сложными системами, оставляют
простор для всех желающих. Каждый может найти свою рабочую площадку и
спокойно трудиться в меру желания, сил и возможностей. Однако нельзя не
отметить, что перенос синергетических методов из области точного
естествознания в области, традиционно считавшиеся безраздельными владениями
далеких от математики гуманитариев, вскрыли один из наиболее плодотворных
аспектов синергетики и существенно углубили наше понимание ее.
Синергетика с ее статусом метанауки изначально была призвана сыграть роль
коммуникатора, позволяющего оценить степень общности результатов, моделей и
методов отдельных наук, их полезность для других наук и перевести диалект
конкретной науки на высокую латынь междисциплинарного общения. Положение
междисциплинарного направления обусловило еще одну важную особенность
синергетики — ее открытость, готовность к диалогу на правах непосредственного
участника или непритязательного посредника, видящего свою зщачу во всемирном
обеспечении взаимопонимания между участниками диалога. Диалогичность
синергетики находит свое отражение и в характере вопрошания природы: процесс
исследования закономерностей окружающего мира в синергетике превратился (или
находится в стадии превращения) из добывания безликой объективной информации
в живой диалог исследователя с природой, при котором роль наблюдателя
становится ощутимой, осязаемой и зримой.
Из множества примеров, наглядно иллюстрирующих опасность неправомерного
распространения синергетического подхода на области, достаточно далекие от
идеологии точного естествознания, и плодотворность переноса синергетических
идей по существу, упомянем науки о языке.
Появилось довольно много работ, в которых авторы бойкой скороговоркой
открывали глаза ничего не подозревавшему человечеству на то, что «обработка
лингвистической информации на синтаксическом и лингвистическом уровнях
определяют фазовые переходы на мультифрактальных множествах», что «число
возможных паттернов в словообразовании резко ограничено
неоднородными диссипативными хаотическими потоками, обусловленными
мультифрактальностью как на одном аттракторе, так и в перемежающихся
перескоках с одного из сосуществующих атгракторов на другой» и т.п.
В работах подобного толка нет даже «торжества науки над здравым смыслом»
(А.Н.Крылов). За терминологической трескотней в них скрывается «абсолютная
пустота» (С.Лем). Между тем синергетический подход к проблемам языка и его
философскому осмыслению возможен и плодотворен.

Общие закономерности поведения систем, порождающих сложные режимы, позволяют
рассматривать на содержательном, а иногда и на количественном уровне, такие
вопросы, как уровень сложности вослриятия окружающего мира как функция
словарного запаса воспринимающего субъекта, роль хаотических режимов, их
иерархий и особенностей в формировании смысла, грамматические категории как
носители семантического содержания, проблемы ностратического языкознания
(реконструкция праязыка) как восстановление «фазового портрета» семейства
языков и выделения аттракторов, и многое другое.

Заключение
Предыдущие пятьдесят лет показали необходимость форсированного перехода к ноосфере.
Взрывообразно выросшее в результате научно-технической революции антропогенное давление
на природу привело биосферу на грань необратимых изменений. Овладение ядерной энергией
поставило вопрос о возможном одномоментном уничтожении жизни на Земле и даже самой
планеты. С другой стороны, ускорение эволюции общества обеспечило условия для
коллективной работы в планетном масштабе в целях устойчивого развития. Появление
компьютеров позволило создать сети для быстрого информационного обмена. Появилась
синергетика — мощный инструмент для дальнейшего познания мира в его взаимосвязанности и
взаимообусловленности, позволяющий выявить механизмы этой взаимообусловленности. По
словам Н.Н.Моисеева: «Установленные Вернадским факты дают отправную позицию для
превращения его учения о ноосфере в теорию,пригодную в практических исследованиях,
необходимых для реализации ноосферогенеза»[24]. Применение синергетического подхода к
изучению процессов в природе, обществе и их взаимодействия позволит наполнить конкретным
содержанием провидческие слова Вернадского о причинной связи всех наблюдаемых явлений.
Изучение этой причинной связи и выявление роли и места человека в процессах природной
самоорганизации является центральной проблемой современной науки. Развитие связано с
углублением неравновесности, что приводит к увеличению числа и глубины неустойчивостей,
количества бифуркаций. В общем плане именно это и может представлять опасность
дальнейшему развитию человечества. Чтобы избежать глобальных угроз необходимо новое,
согласованное мышление, скоординированность совместных усилий всего человечества.

Литература и полезные ссылки

http://www.chat.ru/~n_kronov/Welcome.html

http://tonight.tomsk.ru/ru/vestnik/Jan1998/sin.html

http://www.chat.ru/~cuiet/synergetics.htm

http://intra.rfbr.ru/koi/pub/vestnik/V2_98/2_3.htm

http://www.isf.ru/cgi-bin/html-KOI/ISF/HUMAN95/PSYCH/psych14.txt_with-big-

pictures.html

http://www.aha.ru/~pinskij/tarasen.htm

http://www.aha.ru/~pinskij/kadomi.htm

http://www.nic.nw.ru/noo/Korotkov/content.html

http://www.astrologos.ru/Int_Ast_Community/HetMonster/Publications/13Gates/13_Gates_Chapt

er_13.htm

http://composite.msu.ru/koi/s_work/1/fr.htm

http://www.ustu.ru/cnit/rcnit/inf_techn

http://mars.biophys.msu.ru/awse

http://www.ustu.ru/cnit/rcnit/inf_techn/inf_obr/bogatir.html

http://chaos.ssu.runnet.ru/

http://www.santafe.edu/sfi/research/

http://fractal.umd.edu/chaos.html

http://www.ulb.ac.be/cenoliw3/

http://www.chat.ru/~easmael/index.htm

http://web.uni.udm.ru/~rcd/index.html

http://www.ioppublishing.com/Journals/no

http://xyz.lanl.gov/

http://www.amara.com/IEEEwave/IEEEwavelet.html

http://sprott.physics.wisc.edu/phys505/

http://www.travel.altai.ru/AA/&/Sinergetica.html

1.Le Roy Edouard. L’exigence idealiste et le fail d’evolution. Paris: Alcan, 1927.
2.Тейяр де Шарден П. Феномен человека.М., 1987.
3.Вернадский Ё.И. Биосфера. Избр. соч. т. 5, М., 1960.
4.Мировая энергетика. Прогноз развития до 2ООО года. Под ред. Ю.Н.Старшинова. М.,
1980.
5.Вернадский В.И. Научная мысль как планетное явление. М., 1991.
6.Зоммерфельд А. Термодинамика и статистическая физика. М., 1955.
7.Климантович ЮЛ. Статистическая физика. М., 1982.
8.Пригожин И.Р. От существующего к возникающему. М., 1985.
9.Пригожин И.Р., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., 1986.
10.Пригожин И.Р., Стенгерс И. Время, хаос, квант. М., 1994.
11.Хакен Г. Синергетика. М., 1994.
12.Хакен Г.Синергетика.Иерархия неустойчивости в самоорганизующихся системах и
устройствах. М., 1985.
13.Эбелинг В. Образование структур при необратимых процессах. М..1979.
14.Карери Дж. Порядок и беспорядок в структуре материи. М., 1980.
15.Зиген М. Самоорганизация материи и эволюция биологических макромолекул. М.,1973.
16.Томпсон Дж.М.Т. Неустойчивость и катастрофы в науке и технике. М., 1985.
17.Арнольд В.И. Теория катастроф. М., 1990.
18.Блюменфельд Л.А.. Проблемы биологической физики. М., 1977.
19.Романовский Ю.М.. Степанова П.В.. Чернавский Д.С. Математическая биофизика. М.,
1984.
20.Ребане К.К. Энергия, энтропия, среда обитания. Таллин, 1984.
21.Евин И А. Синергетика искусства. М., 1993.
22.Волькенштейн М.В. Энтропия и информация. М., 1986.
23.Флоренский П.А. Философия, наука, техника. Л., 1989.
24.Моисеев Н .Н. Вернадский и современность., В кн. В.И.Вернадский. Живое вещество и
биосфера. М., 1994.
25.Г.Николис, И.Пригожин, Познание сложного, М.,1990.
26.Л.А.Шелепин, Вдали от равновесия, Физика, №8, 1987.26
27.Т.С.Ахромеева, С.П.Курдюмов, Г.Г.Малинецкий, Парадоксы мира нестационарных
структур, Математика, киберентика, №5, 1985.
28.Д.С.Чернавский, Синергетика и информация, Математика, киберентика, №5, 1990.
29.С.П.Курдюмов, Г.Г.Малинецкий, Синергетика—теория самоорганизации, идеи, методы,
переспективы, Математика, киберентика, №2, 1983.
30.М.И.Штеренберг, Синергетика и биология, Вопросы философии, №2, 1999.