Russian
| English
"Куда идет мир? Каково будущее науки? Как "объять необъятное", получая образование - высшее, среднее, начальное? Как преодолеть "пропасть двух культур" - естественнонаучной и гуманитарной? Как создать и вырастить научную школу? Какова структура нашего познания? Как управлять риском? Можно ли с единой точки зрения взглянуть на проблемы математики и экономики, физики и психологии, компьютерных наук и географии, техники и философии?"

«СИНЕРГЕТИКА: СТАНОВЛЕНИЕ НЕЛИНЕЙНОГО МЫШЛЕНИЯ» 
И.С. Добронравова

Цитируемые нами авторы книги «Мировоззренческие категории в современном естествознании» прибегают к понятию «возможность — бытие» Н. Кузанского, рассматривая «длительность» универсума как вечность: «…универсум есть возможность всякого мира, очерченная закономерностями развития материи. Но возможность возникать не имеет начала. Вот почему еще Н. Кузанский отождествляет вечность с «возможностью-бытием»" [42, 95]. Однако, анализируя понятие физического вакуума, эти авторы предпочитают ассоциировать его с категорией «небытие», идя вслед за космологами, описывающими возникновение мира «из ничего» [42, 165-178].

Более перспективным представляется использование для обозначения вакуума, во всяком случае космологически исходного, категории «возможность-бытие». Такое обозначение имеет смысл, тем более что в этом случае наглядно демонстрируется та относительность субстанции, на которую указывал еще В. И. Ленин и о которой пишут Крымский и Кузнецов [42, 23-37], основываясь на анализе специфики некоторых интерпретаций современных квантовых теорий.

Переход от «возможности-бытия» исходного вакуума к действительному существованию мира как становящегося целого, формирующего свои части, находится в полном соответствии с теми диалектическими переходами категорий, на которых акцентировал внимание В. И. Ленин, конспектируя «Науку логики» Гегеля: «Отношение целого к части; это отношение переходит в следующее…:- силы к ее проявлению,- внутреннего и внешнего.- Переход к субстанции, действительности» [3, 138].

Таким образом, мы возвращаемся к категориям формообразования применительно к становлению мира как целого. И здесь следует обратить внимание на то обстоятельство, что последовательное раздвоение единого при спонтанном нарушении исходных симметрий порождает элементарные частицы как элементный состав дальнейшего структурного усложнения и соответственно становления многообразия вещей как частей мирового целого. В этом смысле понятна бесперспективность попыток деления элементарных частиц на части в соответствии с редукционистским идеалом объяснения. Будучи результатом первичной дифференциации материальной субстанции, они по определению не содержат частей, а сами являются элементной базой для формирования мировым целым своих частей. Структурные же единицы материи: ядро, атом, молекулы — суть такие части. Они являются целым высокого уровня устойчивости. Определяя их целостность как тотальность, мы имеем в виду их вписанность в тотальность мира, ибо единые судьбы его развития определили и их элементный состав, и тип взаимодействия элементов в них, и постоянную их связь с породившим их физическим вакуумом как основным состоянием физических полей.

Таким образом, возвращаясь к соотношению единства и целостности, можно сказать, что именно исходное генетическое единство элементов и их взаимодействий обеспечивает возможность формирования из них таких частей мирового целого, которые сами по себе обнаруживают свойства тотальной целостности.

§ 6. КАТЕГОРИИ ДЕТЕРМИНАЦИИ В ОТРАЖЕНИИ ПРОЦЕССОВ САМООРГАНИЗАЦИИ

Исследование категориальных оснований теоретического отражения процессов самоорганизации не может быть ограничено группой категорий формообразования, тем более, что последовательное проведение категориального анализа даже в рамках этой группы не удается без обращения к категориям детерминации. Как было показано в первых параграфах этой главы, переход от категориальной пары «целое — часть» к категориям «внутреннее — внешнее» требует выяснения детерминирующих факторов процессов формообразования. Да и само понимание в науке теоретического отражения столь тесно связано с проблемой выяснения необходимых связей, что уход от рассмотрения той группы категорий, в которой раскрывают-. ся отношения необходимости, сделал бы категориальный анализ теоретического знания заведомо ущербным.

Методологическая потребность в таком анализе весьма настоятельна, поскольку традиционное понимание причинности в «физике существующего», нацеленной на отражение устойчивых объектов, стабильных линейных связей, равновесных состояний и обратимых процессов, вряд ли работоспособно в применении к необратимым процессам становления, протекающим в состояниях, далеких от равновесия, и в соответствии с закономерностями, выражающимися нелинейными уравнениями.

«Детерминистские законы физики, — пишет И. Пригожий,- некогда бывшие единственными приемлемыми законами, ныне предстают перед нами как чрезмерные упрощения, почти карикатура на эволюцию» [62, 16]. Эта суровая оценка относится прежде всего к динамическим законам, выражающим необходимость вне ее связи со случайностью и потому трактующим изменения как предопределенные и обратимые. Философская критика лапласов-ского детерминизма, абсолютизировавшего необходимые связи причины и следствия, как правило, направлена против общей концепции механицизма, исторически связанной с классической механикой. «Дух упрощения, лежащий в основе детерминистской концепции, объясняет успех механистической гипотезы…- пишет Г. Башляр.- Научный детерминизм находит свои доводы в практике с упрощенными, застывшими явлениями; здесь каузализм совпадает с вещистским подходом» [15, 102, 104].

Надо сказать, что область действия динамических законов в физике отнюдь не ограничивается механикой. Классическая термодинамика и электродинамика также основаны на динамических закономерностях. Казалось бы, к этим областям знания, где оказываются необходимым образом связаны напряженности полей или тепловые потоки, неприменимо обвинение в «вещистском подходе». Да и достаточно давно сформулированы статистические закономерности, раскрывающие более глубокий уровень сущности по отношению к этим динамическим законам (статистическая механика, квантовая электродинамика).

Казалось бы, мысль о том, что «динамические законы представляют собой первый, низший этап в процессе познания окружающего нас мира; статистические законы обеспечивают более совершенное отображение объективных связей в природе: они выражают следующий, более высокий этап познания» [56, 435], должна занимать прочное место в методологии современной физики. Однако не следует недооценивать живучесть традиций и предрассудков в методологическом сознании ученых. Ореол научной респектабельности «точных» динамических законов в сочетании с успехами концепции элементаризма поддерживал идеал динамического микроскопического описания, правивший умами физиков и в нашем столетии.

Так, сама статистическая трактовка термодинамических законов на основе кинетической теории долго интерпретировалась как результат приближенных вероятностных методов, применяемых из-за нашей неспособности учесть все подробности столкновений частиц газа. Предполагалось, что эти столкновения могут быть описаны обратимыми динамическими законами. Таким образом, стремление к научной точности и объективности, понимаемым механицистски, приводило к субъективистской интерпретации необратимости (являющейся, между прочим, неотъемлемой чертой нашей жизни). Однако последовательные выводы из этих предположений не делались. А они, между тем, абсурдны, что прекрасно продемонстрировано И. Пригожиным таким полемически заостренным вопросом: «В какой мере допустимо считать, что мы сами являемся результатом неполноты собственного знания, следствием того, что нашему наблюдению доступны лишь макроскопические состояния?» [63,178]. Очевидно, полную перестройку методологических установок физики переживут только тогда, когда обратимые законы классической физики утратят статус эталонов научной точности. Поэтому, невзирая на то что механицизм давно, казалось бы, изжит, так важны философские и естественнонаучные исследования, демонстрирующие ограниченность законов механики и в аспекте их применимости, и в плане их происхождения.

В этом смысле интересны соображения, высказанные еще в 30-х гг. Г. Башляром по поводу «научного детерминизма», понимаемого механистически. «Если теперь учесть, — пишет он, — что эти упрощенные механические представления связаны с простыми механизмами, что эти технически иерархизованные физические явления суть тоже настоящие машины, что очищенные вещества в конечном счете настоящие химические конструкции, то нас может потрясти технический характер научного детерминизма» [15, 105]. С этими соображениями перекликаются исследования практических оснований происхождения идей механики и термодинамики на основе анализа работы идеальных механизмов и тепловых машин, проведенные, в частности, И.Пригожиным и И. Стенгерс [63, 153-169].

Развенчанию универсальности динамических законов способствует и развитие динамики, демонстрирующей ограниченность применимости понятия траектории, ассоциируемого с однозначным причинным описанием смены событий, не только в области микромира, что давно показано квантовой механикой, но и в макроскопической области при описании неустойчивых состояний динамических систем [62, 37-64]. Существенным вкладом в развенчание механистических предрассудков, в том числе и в области причинности, является экспериментальное доказательство полноты квантовой механики и соответственно крах концепции скрытых параметров [67; 26, 600-635].

Все сказанное может привести к мысли о том, что достаточно обратиться к концепции вероятностной причинности, выработанной в результате диалектико-материалистической интерпретации статистических закономерностей, в частности квантово-механических [73, 223- 238], и учет роли случайности в ее диалектической связи с необходимостью при описании процессов самоорганизации обеспечен. К сожалению, при всей привлекательности концепции вероятностной причинности, в которой случайность, прямо-таки по Энгельсу, есть «проявление необходимости», для разрешения проблемы детерминации в отражении процессов самоорганизации ее применения недостаточно. хотя учет и необходим.

Действительно, «макроскопическое (термодинамическое) описание обычно имеет дело со средними, и вводимые квантовой механикой вероятностные элементы утрачивают свое значение. Именно поэтому особенно интересно отметить, что независимо от соотношения неопределенностей существуют макроскопические системы, в которых существенную роль играют флуктуации и вероятностное описание. Этого можно ожидать в окрестности точек бифуркации, т. е. там, где системе приходится «выбирать» одну из ветвей, возникающих при бифуркации» [62, 139].

Кроме того, в квантовой механике, уравнения которой так же обратимы, как и уравнения классической механики, необходимость очерчивает описываемый волновой функцией круг потенциально возможного для микрочастицы. .Роль случайности здесь ограничена лишь спонтанным осуществлением одной из заранее определенных возможностей (случайность-проявление необходимости).

В теориях самоорганизации случайность играет более важную (конструктивную, по выражению Ю. В. Сачкова [64, 82-95] ) роль. В точках бифуркации система случайным образом «выбирает» путь эволюции, т. е. речь идет уже не о проявлении, а о дополнении необходимости.

Спрашивается, достаточно ли для корректного категориального описания этих процессов тех трех пар категорий детерминации, которыми традиционно пользовалась методология физики: «причина» и «следствие», «необходимость» и «случайность», «возможность» и «действительность»? По нашему мнению, описанные выше противоречия, к которым приводит традиционное понимание-способов детерминации в классической «физике существующего», должны предостеречь от использования этих ограниченных категориальных схем при попытке осмысления закономерностей «физики возникающего».

Такая попытка была сделана Ю. В. Сачковым и оказалась, на наш взгляд, неудачной. Действительно, характеристика нелинейности с помощью положения о том, что «незначительные причины ведут к громадным следствиям» [64, 90], не может быть признана удовлетворительной, поскольку закономерно приводит автора к полному противопоставлению случайности и необходимости: «Случайность в общем виде рассматривается как отсутствие закономерности или же как нечто, ей противоположное. Бифуркационная модель и демонстрирует, что на уровне результата (большие следствия) нет непосредственных и «равновеликих» причин, его обусловливающих, а потому он и характеризуется как случайный» [64,91].

Солидаризуясь с Ю. В. Сачковым в его мысли о конструктивности случая, мы не можем согласиться с применением им концепции причинности, при которой случайность полностью противопоставляется закономерности (это шаг назад даже по сравнению с вероятностной причинностью). В стороне при этом остается вопрос об основании того обстоятельства, что «малые причины порождают большие следствия». Даже в нелинейных средах это не совсем и не всегда так. Когда система выходит за пределы точки бифуркации и образует, скажем, устойчивую диссипативную структуру, вывести ее из этого состояния оказывается достаточно сложно, и малые возбуждения не разрушают стационарного движения систем, соответствующего так называемому предельному циклу, описывающему возможные решения уравнений в данных условиях.

А главное, что сама по себе флуктуация, как причина порядка, отнюдь не является «малой причиной больших следствий».

Во-первых, в области фазовых переходов флуктуации, если они реализуются, не бывают малыми: «вблизи бифуркаций флуктуации имеют решающее значение, так как в окрестности точек бифуркации средние определяются именно флуктуациями. Именно в этом состоит суть понятия порядка через флуктуации» [62, 140]-, флуктуации вблизи критических точек не только имеют значительную амплитуду, но и простираются на большие расстояния [62, 149]; «вблизи критической точки химические корреляции становятся крупномасштабными» [62, 150]. Т. е. как и должно быть, «в действии нет иного содержания, чем в причине» [25, 331], и новая когерентная структура, собственно, и представляет собой крупномасштабную флуктуацию, которая ведет себя как единое макроскопическое целое, несмотря на то что взаимодействия между элементами среды носят короткодействующий характер, несоизмеримый по своим масштабам с глобальными масштабами корреляции в пределах развившейся флуктуации.

При химических корреляциях, при формировании тепловых структур в плазме, в случае автоволновых процессов и во многих других случаях действительно речь идет об одной из флуктуаций, которая, развиваясь быстрее других, согласно принципу подчинения, «захватывает» всю систему, обеспечивая когерентность действия ее элементов. В других случаях одновременно возникает множество флуктуаций, которые оказываются когерентными за счет их поддержания внешними условиями (как в случае с ячейками Бенара), но мы рассмотрели принципиальным образом наиболее простой вариант.

Как нам кажется, некорректность категориального анализа здесь связана с применением ограниченной категориальной схемы, выработанной для описания систем, взятых вне их становления и развития, и, естественно, неприменимой для отражения процессов самоорганизации, трактуемых как процессы становления нового.

Отнюдь не претендуя на решение вопроса, попробуем применить к категориальному осмыслению детерминации процессов самоорганизации ту категориальную структуру, которая была выработана в истории философии для становления как «перехода сути дела в существование» (23, 106]. Мы будем опираться на гегелевское «учение о сущности», хотя первые определения становления даны в «учении о бытии». Это связано с тем обстоятельством, что понимание некоторых явлений как процессов самоорганизации возможно лишь на теоретическом уровне при проникновении в их сущность, а в своем непосредственном бытии такие разные явления, как работа лазера, горение свечи, цунами или биение сердца, не обнаруживают своего единства как процессы самоорганизации.

Кроме того, мы, конечно, будем стремиться использовать результаты работы советских философов по материалистическому переосмыслению гегелевской диалектики [33].

Итак, если речь идет о детерминации явления, т. е. о задании определенности его существования, то «все, что есть, необходимо рассматривать не как сущее непосредственно, а как положенное; нельзя ограничиваться наличным бытием или определенностью вообще, а следует возвращаться от этого начального бытия к его основанию» [23,72].

Это движение познания в принципе должно теоретически воспроизводить логику становления нового в его детерминации основанием и условиями, поскольку «их единство, сама суть дела… через опосредование обусловливающего отношения переходит в существование» [23, 72].

Проявляющееся в результате процессов самоорганизации новое, т. е. то, что «переходит в существование» в результате неравновесного фазового перехода, самым общим образом можно характеризовать как когерентную структуру «…вблизи критической точки корреляции становятся крупномасштабными. Хаос порождает порядок» [62, 150].

Вопрос о том, «каким образом хаотическое поведение — происходящие в случайной последовательности столкновения молекул — способно порождать когерентную структуру?» [62, 140],- это, на наш взгляд, вопрос об основании этого процесса и условиях его осуществления. Ибо, как писал Гегель: «когда все условия имеются налицо, предмет необходимо должен стать действительным… Развитая действительность как совпадающая в едином смена их противоположных движений, объединенных в одно движение, есть необходимость» [25, 322].

Как известно, Гегель, воспроизводя в «Науке логики» переход сущности в существование, находит в нем место и категории причины. Но причинное отношение здесь рассматривается не как внешняя и случайная определенность, что характерно для механического способа действия [23, 73]. В качестве причины выступает субстанция, поскольку она «порождает некое действие, некую действительность, которая, следовательно, есть лишь положенная, однако, благодаря процессу действия, вместе с тем также и необходимая действительность» [25, 331]. При этом категория субстанции выступает при раскрытии внутреннего отношения необходимости, которая рассматривается как процесс, предполагающий существование трех моментов: условий, предмета и деятельности. Если же учесть, что деятельность понимается Гегелем как самодвижение формы, «приведение в действие предмета как реального основания, которое снимает себя в действительности, с одной стороны, и приведение в действие случайной действительности, условий,-.с другой» [26, 332], то станет очевидно, что отношения детерминации в их диалектическом понимании не сводятся к причинности и не противопоставляются ей.

При подходе к существованию как к бытию, происшедшему из основания, детерминация этого существования определяется и основанием, и условиями, и способом ассимиляции условий основанием [33, 49-88]. Само формирование причины в этом процессе опосредствовано диалектикой возможного и действительного, необходимого и случайного, внутреннего и внешнего, содержания и формы.

Поскольку нашей задачей является категориальный анализ теоретического воспроизведения конкретной логики развития конкретного предмета, обратимся к рассмотрению теорий самоорганизации, руководствуясь диалектическим пониманием проблемы детерминации как методологическим ориентиром. Мы предполагаем, что в качестве основания появления когерентных структур (т. е. нового макроскопического- целого, образуемого благодаря переходу к упорядоченному движению микроскопических элементов среды, двигавшихся до этого перехода хаотично и нескоррелированно) следует рассматривать нелинейность среды.

Рассмотрим для определенности вслед за Пригожиным [62, 138-146] примеры самоорганизации в процессе химических реакций. Макроскопические уравнения химической кинетики, описывающие случайные столкновения частиц среды, часть которых происходит упруго, а некоторые-неупруго (т. е. имеют место химические реакция), являются линейными. Такое макроскопическое описание возможно благодаря действию закона больших чисел, когда флуктуациями в больших системах можно пренебречь. Стандартным решением подобных уравнений является так. называемое распределение Пуассона, которое полностью определяется средним значением соответствующих величин. Если эти величины пропорциональны числу частиц или объему системы, то относительные отклонения обратно пропорциональны квадратному корню из числа частиц или объема. И если это число достаточно велико, отклонениями от распределения Пуассона можно пренебречь, тогда выполняется закон больших чисел.

Учет флуктуаций делает невозможным макроскопическое описание системы. «Однако обращение к классической или квантовой механике практически бесполезно, так как рассмотрение любой химической реакции приводило бы к задаче многих тел» [62, 142]. Для математического описания используют «промежуточный» уровень между макроскопическим и микроскопическим подходом: уравнения марковских процессов для вероятности переходов в единицу времени из одного состояния в другое. Для марковских процессов характерно то, что вероятность перехода зависит только от этих состояний. Пока уравнения марковских процессов линейны, их решением является распределение Пуассона.

Однако «если включить в рассмотрение химические реакции более общего типа, то соответствующие вероятности перехода становятся нелинейными. Например, вероятность перехода А+Х® 2Х пропорциональна величине (A+1) (X-1)-произведению числа частиц А и Х перед неупругим столкновением. Соответствующие уравнения для марковских процессов также становятся нелинейными. Отличительной особенностью химических игр является их нелинейность, разительно контрастирующая с линейностью случайных блужданий, для которых вероятности перехода постоянны. К нашему удивлению, новая особенность приводит к отклонениям от распределения Пуассона» [62,144].

Эти отклонения настолько сильны при определенных критических значениях параметров, что макроскопическое описание теряет смысл. «Макроскопические значения обычно принято отождествлять с «наиболее вероятными» значениями, которые, если пренебречь флуктуациями, отождествлены со средними значениями. Но вблизи фазового перехода мы имеем два «наиболее вероятных» значения, ни одно из которых не соответствует среднему значению, и флуктуации между этими двумя «макроскопическими» значениями становятся весьма существенными» 162,148].

На наш взгляд, именно флуктуация, «выбирающая» одно из двух решений уравнений, возможных при определенном критическом значении параметра (условия), может быть понята как причина, действием которой и является образование той или иной когерентной структуры, г. е. выбор системой того или иного пути эволюции.

При этом ситуация, делающая выбор возможным и случайным, предшествует формированию причины. «Оцениваемая как одна лишь возможность, действительность есть нечто случайное, и, обратно, возможность сама есть только случайное» [25, 317], но при этом «возможно ли нечто или невозможно, это зависит от содержания, т. е. от тотальности моментов действительности, которая в своем раскрытии обнаруживает себя как необходимость» 125,317].

Применяя гегелевские положения к анализу ситуации бифуркации, мы можем отметить, что, имея в качестве своего основания нелинейность среды, при условии критического значения параметра действительное содержит в себе объективно разные возможности, равновероятные, равновеликие, и выбор между ними определяется флуктуацией и, стало быть, случаен. Но любое из выбранных решений оказывается необходимым, определяемым действительным состоянием системы перед фазовым переходом. Таким образом, случайность оказывается дополнением необходимости, причем эта необходимость при любом варианте выбора имеет свое основание и условия реализации, а кроме того, и значимость флуктуации, и сама ситуация выбора объективно обоснованы.

«Реальная необходимость,- пишет Гегель,- содержит поэтому случайность, она возвращается в себя из указанного беспокойного инобытия действительности и возможности по отношению друг к другу…» [23, /97]. Эта характеристика прекрасно обрисовывает ситуацию самоорганизации, когда в промежутках между бифуркациями система подчиняется макроскопическим законам химической кинетики, а в окрестностях бифуркации, оказываясь в состоянии «беспокойного инобытия действительности и возможности», когда действительность содержит в себе разные и равновероятные возможности, система, осуществляя случайный выбор, снова выходит на путь необходимости, действия ставшей причины. Пока мы касались условий самоорганизации лишь вскользь. Если взглянуть на эту проблему пристальнее, то среди многих условий самоорганизации, называемых специалистами, можно выделить некоторые группы.

Прежде всего многие из условий являются условиями самоорганизации лишь постольку, поскольку обеспечивают существование ее основания — нелинейность среды. Такова открытость системы и ее неравновесность, если источником нелинейности является внешнее воздействие. Это нагрев до определенной критической температуры (ячейки Бенара), энергетическая накачка лазера, создание перепада давлений, достаточного для образования турбулентностей в потоке. Об этих условиях нельзя сказать, что они снимаются основанием при становлении иного. Здесь происходит становление самого основания. В случае, если нелинейность среды имеет внутренний источник (химические реакции, в том числе в биологических системах; горение), условия открытости системы играют другую роль, о чем будет сказано ниже. На наш взгляд, содействуют возникновению нелинейности и те условия, на которые указывает Г. Хакен: увеличение числа компонентов системы или их перемешивание (76,86].

Другая группа условий связана с обеспечением устойчивости вновь образованных когерентных структур. Как нам представляется, именно эта группа условий ассимилируется основанием, что приводит к появлению когерентных структур как принципиально нового, иного по сравнению с исходным состоянием системы, а «быть возможностью иного есть условие» [25, 320]. Прежде всего таким условием являются открытость системы и ее удаленность от равновесия. Именно это обстоятельство термодинамически обеспечивает локальное уменьшение энтропии и передачу избытка произведенной энтропии окружающей среде [62, 92-116]. В том случае, когда система замкнута, самоорганизация в ней все же может возникнуть при наличии внутреннего источника нелинейности (автоколебания в химической реакции Белоусова-Жаботинского, например). Но если реакция осуществляется в замкнутом сосуде, продукты реакции не отводятся, а свежие реагенты не поступают в систему, автоколебания в ней через некоторое время прекратятся, т. е. существование когерентных структур не будет устойчиво. Ведь в самом названии наиболее устойчивых среди когерентных структур — диссипативных структур — фигурирует понятие «диссипа-ция» (рассеяние энергии) как условие их существования.

Следует отметить, что самоорганизация возможна и в относительно консервативных нелинейных системах, там, где диссипация очень мала (солитоны, уединенные волны), но в этих случаях диссипация в конце концов разрушает новообразования.

«Помимо условия «удаленности от равновесия», — пишет И. Пригожин,- имеется еще один дополнительный параметр — размер системы» [62, 151] ; «когерентные неравновесные структуры могут возникать только в том случае, если химические уравнения выполняются точно (т. е. в пределе больших чисел, когда применим закон больших чисел)» [62, 151]. Как видим, хотя в окрестности бифуркации закон больших чисел нарушается, «стабилизация диссипативных структур требует большого числа степеней свободы. Именно поэтому в промежутке от бифуркации до очередной бифуркации главенствует детерминистическое описание» [62,156-157].

Хотелось бы подчеркнуть, что до сих пор речь шла о внутренних флуктуациях, самопроизвольно возникающих в нелинейной среде, и о внутренних же условиях, позволяющих этим флуктуациям, развившись, выступать в качестве причины.

«С другой стороны, параметры макроскопической системы (в том числе большинство параметров бифуркации) представляют собой величины, управляемые извне, и, следовательно, также подвержены флуктуациям. Во многих случаях окружение системы флуктуирует чрезвычайно сильно… Такие флуктуации, воспринимаемые системой как внешний шум, могут оказывать глубокое воздействие на ее поведение» [62, 154]. Таким образом, речь идет о влиянии на формирующуюся систему внешних условий. Как выяснилось, такое влияние может открывать перед системой новые возможности: «… в неравновесной окружающей среде флуктуации могут существенно изменить макроскопическое поведение системы» [62, 155], «… флуктуации окружающей среды могут воздействовать на бифуркации и, что боле.е важно, порождать новые неравновесные переходы, не предсказуемые феноменологическими законами эволюции» [62, 154\.

Это взаимодействие внутреннего и внешнего возвращает нас к проблемам формообразования, взятым с точки зрения двойной детерминации формирующегося содержания основанием и условиями. Если вновь обратиться к Гегелю, то здесь будет уместна реминесценция с таким его рассуждением: «Эта внешность действительности, развитая, таким образом, как круг определений возможности и непосредственной действительности, развитая как опосредствование их друг другом, есть реальная возможность вообще. Как такой круг она есть таким образом содержание, определенный в себе и для себя предмет, рассматриваемая же со стороны различия определений в этом единстве, она есть сама по себе конкретная тотальность формы, есть непосредственное самопереведение внутреннего во внешнее и внешнего во внутреннее» [25, 321-322]. Прекрасной иллюстрацией взаимодействия внутреннего и внешнего- при определении конкретной формы предмета может послужить синергитическое описание проблем морфогенеза [50, 46-54]. Так, раскраска конкретных особей данного вида (пятна у леопардов, полосы у зебр) и генетически определена (однотипна); и варьируется в деталях от особи к особи. Это обстоятельство объяснено на основе синергетического подхода. Созданы математические модели, связывающие особенности пигментации с размерами животного (здесь важна скорость распространения пигмента). Оказалось, что генетически определенный срок начала пигментации при внутриутробном развитии определяет размеры системы, а следовательно, и тип решений соответствующих уравнений, что и определяет тип раскраски и конкретные особенности отдельных особей. «Таким образом,- как пишет Гегель,- форма есть содержание, а в своей развитой определенности она есть закон явления. В форму же входит отрицательный момент явления, несамостоятельное и изменчивое,- она есть равнодушная, внешняя форма» [25, 298] .

Однако следует заметить, что простым «удвоением формы» [25, 298] на внешнюю и внутреннюю не исчерпывается соотношение внутреннего и внешнего в процессах самоорганизации. Как было показано в предыдущих параграфах, самоорганизация может приводить к образованию целого с разной степенью устойчивости. По нашему мнению, этим типам соответствует самое разное отношение внутреннего и внешнего.

Так, малоустойчивые когерентные структуры, определенные нами как целостность и представляющие собой открытый в будущее процесс становления (тепловые структуры в плазме, например, турбулентности в жидкости), образуются, организуя определенным образом элементы среды; здесь происходит постоянный обмен со средой, и определяющими в конечном итоге оказываются свойства нелинейной среды (детерминация основанием). «Забывание деталей начальных данных характерно для большинства систем, изучаемых синергетикой» [44, 17]. Кстати, именно это свойство определяет возможность упрощенного математического моделирования: «Ценность автомодельного решения в том, что любое распределение… [за определенное время] выходит на это решение. И хотя здесь нет принципа суперпозиции, мы знаем, какие структуры возникнут на стадии горения» (44, /9], не случайно «решения, описывающие локализованные структуры, называют собственными функциями нелинейной среды» [44,21].

Следует сказать, что пока еще все перечисленные свойства неустойчивых целостностей совпадают со свойствами стационарных когерентных структур в открытых системах — диссипативных структур, относимых нами к категории целого, способного к самовоспроизведению. Но между ними есть и различия, касающиеся как раз детерминации условиями, возможностью для основания ассимилировать условия при более устойчивом и длительном существовании структуры. Имеет место «важное отличие стационарных структур в модели брюсселятора от нестационарных тепловых структур. Тепловые структуры локализованы, изменение краевых условий не меняет их. В случае стационарных структур изменение граничных условий и увеличение длины области ведут к перестройке всего решения. В большей области могут возникнуть системы с большим числом экстремумов» [44, 33]. Как видим, хотя форма диссипативной структуры и определена прежде всего основанием ее существования — свойствами нелинейной среды, все же немаловажное значение имеют для ее определения внешние, случайные для основания условия: размер и даже геометрическая форма исходной системы.

Что касается возможностей влияния других параметров на процессы самоорганизации, то следует учитывать: «… даже слабое воздействие на нелинейную систему в окрестности Вс (бифуркации) может определить ее дальнейшую судьбу, в то время как вдалеке от нее влияние этого воздействия не ощущается. Здесь …мы сталкиваемся с резонансным возбуждением — возбуждением, согласованным с внутренними свойствами нелинейной системы и сильно влияющим на нее» [44, 33]. Это свойство процессов самоорганизации, с одной стороны, открывает широкие возможности для целенаправленного воздействия на них человека, а с другой — будучи неучтенным, может привести к опасным последствиям этой деятельности. Привычка линейного мышления далеко экстраполировать выводы экспериментов, произведенных в малых масштабах, недооценка малых воздействий на нелинейные системы могут приводить к авариям на химических производствах, экологическим катастрофам и даже, как показал Чернобыль, создавать возможности аварий на АЭС.

Связь внутреннего и внешнего для диссипативных структур, как и для открытых нестационарных целостностей, остается очень тесной, а граница между ними — условной. Собственно, все элементы среды в данной области становятся «внутренними» для диссипативной структуры, выполняя определенные функции в составе ее частей. Однако элементы еще не закреплены за этими частями и могут выполнять различные функции, динамично перемещаясь из одной части в другую (восходящие и нисходящие тепловые потоки, образующие «стенки» ячеек Бенара и их центральную часть); кроме того, при изменении внешних параметров — температуры, размеров системы и т. д.- те же элементы образуют другие структуры.

Специфика вышеупомянутых нестационарных и стационарных структур, возникающих в открытых системах благодаря диссипации, отчетливо видна по сравнению со структурами, образующимися в консервативных средах с отсутствием диссипации (солитоны, цунами). «Хотя скорость, форма и амплитуда данного солитона действительно сохраняются со временем, они зависят от начальных условий. Дело в том, что в одной и той же консервативной среде солитон может двигаться с разной скоростью и иметь разные амплитуды. Какие значения принимают эти параметры, зависит от условий, приведших к образованию солитона. Напомним, что все свойства автоволны… полностью определяются характеристиками самой среды» [39, 8]. Кроме того, «солитоны подобны невзаимодействующим частицам. При столкновении они проходят друг через друга, не меняя своих параметров… При столкновении двух волн возбуждения они гасят друг друга (это особенно очевидно для волн горения…)» [39, 8].

В консервативной системе нелинейность, приводящая к укручению волны, и дисперсия, сглаживающая волну, взаимно компенсируя друг друга, могут образовать уединенную волну, в том числе и солитон [57, 27-28]. Из-за отсутствия диссипации воздействие внешних условий оказывается однократным, выступая как воздействие начальных условий. Эти внешние условия ассимилируются основанием (нелинейностью среды) лишь однажды, а в дальнейшем их вклад сохраняется за счет общей консервативности системы. Так, форма дна в месте, где образуется цунами, определяет форму этой гигантской волны на протяжении всего ее существования. К?к видим, здесь внутреннее и внешнее разделены более четко.

Однако все это несравнимо с той степенью разделенности внутреннего и внешнего, которая имеет место у стабильных систем, обладающих, по нашему определению, тотальной целостностью (структурных единиц вещества — ядер, атомов, молекул, а также живых организмов). В условиях их становления этой разделенности не существовало, происходил взаимопереход внутреннего и внешнего, т. е. действовали законы самоорганизации. Однако эти процессы могли происходить в иных условиях, чем условия стабильного существования рассматриваемых объектов: при других энергиях, на других стадиях развития. Как показано в предыдущих параграфах, и здесь происходит .самовоспроизведение целого, но оно, как законом, определено ставшей формой, структурой стабильных объектов. Сама устойчивость тотального целого, выживаемость его в Процессе эволюции говорит о том, что эта форма отвечает ‘как внутреннему содержанию устойчивых объектов, Лак и условиям их формирования. Пройдя «естественный отбор», тотальное Целое продемонстрировало необходимость своего существования, т. е. свою действительность.

Очевидно, что мы пытаемся ассоциировать выделенные нами уровни целостности самоорганизующихся объектов с известным различением Гегелем бытия, существования и действительности. При этом, как и Гегель, мы придаем этому различению не столько гносеологический, сколько онтологический характер, имея в виду, однако, не этапы развития идеи, а уровни самоорганизации, соответствующие этапам объективно протекавшей в нашем мире эволюции материи. Как видно из предшествующего изложения, категорию «бытие» мы пытаемся сопоставить со способом существования нестационарных когерентных структур как открытой формирующейся целостности; категорию «сущйствование» с диссипативными структурами как ставшим- и воспроизводящим себя, но вполне преходящем целым, а -категорию «действительное» — с тотальным целым, отвечающим, в частности, физическому критерию устойчивой целостности (наличие собственных характеристических частот, что определяет возможность рассматривать систему как квантовомеханическую).

Приведем теперь в качестве одного из оснований подобного категориального различения соответствующие цитаты из «Энциклопедии философских наук»: «…бытие есть вообще нерефлектированная непосредственность и переход в другое. Существование есть непосредственное единство бытия и рефлексии; оно поэтому — явление, которое возникает из основания и погружается в основание. Действительное есть положенность этого единства, ставшее тождественным с собой отношение, оно поэтому не подвержено переходу, и его внешность есть его энергия, оно в последней рефлектировано в себя; его наличное бытие есть проявление самого себя, а не другого»; «…действительность и необходимость поистине менее всего суть лишь способ рассмотрения, а представляют собой как раз нечто противоположное, они положены как то, что есть не только положенное, а завершенное в себе конкретное» [25,313,315].

Таким образом, мы различаем «абсолютное беспокойство становления» [23, 192], являющееся необходимым исходным моментом развития, но лишь одним из его моментов, и необратимость процесса развития, предполагающую при всей диалектике необходимого и случайного в процессе становления устойчивую действительность ставших объектов, знаменующих «узлы» «узловой линии мер» и способных в своей стабильности послужить элементной основой дальнейшего усложнения. И если И. Пригожин идет «от существующего к возникающему», делая важнейший шаг от бытия к пониманию его генетических оснований, его становления, то не следует забывать и об обратном пути — от возникающего к существующему, о важности теоретического воспроизведения необратимого пути эволюции и понимания оснований возникновения и существования стабильных объектов как необходимых этапов на этом пути.