Russian
| English
"Куда идет мир? Каково будущее науки? Как "объять необъятное", получая образование - высшее, среднее, начальное? Как преодолеть "пропасть двух культур" - естественнонаучной и гуманитарной? Как создать и вырастить научную школу? Какова структура нашего познания? Как управлять риском? Можно ли с единой точки зрения взглянуть на проблемы математики и экономики, физики и психологии, компьютерных наук и географии, техники и философии?"

«Искусственный интеллект как фокус экономического развития: риски и потенциал» 
Дмитрий Евстафьев

Последний год в мире — и Россия не является исключением — прошел под знаком новой волны интереса к цифровым технологиям, порожденной перспективами системного внедрения в экономическое и социальное пространство развитых стран технологий «искусственного интеллекта» и формированием на такой технологической основе больших социоэкономических систем.

Призрак автоматизации «больших систем» и изгнания человека из тех сфер экономики, где он является «технологической» частью системы (банковское дело и финансы, транспорт, логистика в широком смысле, даже отдельные отрасли медицины), начинает становиться реальным фактором экономического планирования и развития, дополняющим ранее ставшие практически социальным мейнстримом концепции флюидной занятости и неограниченной социальной мобильности. И это может стать источником глобальной экономической турбулентности, едва ли не большим, чем глобальный финансовый кризис.

Высока вероятность, что т.н. Четвертая промышленная революция, ожидания начала которой составляют центр современной экономической дискуссии, может начаться в одном из наиболее социально радикальных сценариев, хотя с чисто технологической точки зрения будет развиваться, как предсказывалось, от вспомогательных отраслей к производственным. Но в таком случае социальные риски, связанные с изменением структуры экономики, проявятся уже на ранней стадии развития и будут усилены внедрением элементов и тем более комплексных систем, основанных на искусственном интеллекте.

Внедрение технологий искусственного интеллекта будет создавать не только новые возможности, но и исключительно значимые риски социально-экономического характера. Но главное — развитие процесса внедрения технологий ИИ (искусственного интеллекта, далее — ИИ) будет до известной степени синхронизировано с процессами реструктуризации экономики на глобальном и региональном уровнях. Эти процессы по определению будут нелинейными, зависящими от многих внешних факторов. Задача «соучастия» государства в процессе развития ИИ — минимизация негативного, замедляющего влияния внешних факторов, которые в среднесрочной перспективе будут оставаться неблагоприятными.

Важнейшей чертой сегодняшней ситуации вокруг тематики развития и внедрения технологий искусственного интеллекта стало то, что искусственный интеллект видится инструментом стимулирования экономического роста и формирования нового инвестиционного цикла в глобальной экономике, способного преодолеть затяжную стагнацию.

Попытки инициирования нового инвестиционного цикла в экономике через стимулирование развития ИИ отражают глубокую неуверенность в способности ранее заявлявшегося и активно продвигавшегося инвестиционного цикла на основе биотехнологий стать драйвером роста, способным преодолеть негативные тенденции. Но одновременно очевидно, что в мировой экономике возникает устойчивый спрос на инвестиционные циклы — хотя бы и по рисковым направлениям, — но вне системы финансовых спекуляций, поглощающих инвестиционные ресурсы при минимальном эффекте.

Не исключено, что именно технологии искусственного интеллекта и связанные с ними НИОКР по оборудованию и внедрению станут ключевым направлением инвестиционной деятельности на обозримую перспективу. Возникновение глобально значимых политических и экономических форс-мажоров не замедлит, а, напротив, ускорит процессы внедрения новых технологий и механизмов.

Хотя во многом нынешняя волна интереса к ИИ носит сконструированный характер, она отражает реально складывающиеся тенденции в глобальной экономики, а главное, потребности развития реального сектора экономики и трансформации системных связей внутри базовых экономических систем, например цепей поставок энергоносителей или продуктов первого технологического передела минерального сырья.

Возникает риск возникновения внутри инвестиционного цикла, связанного с развитием ИИ, фиктивных направлений, поглощающих инвестиционные ресурсы с минимальной практической отдачей. Способность избежать попадания в подобные фиктивные «инвестиционные узлы» будет одним из наиболее важных элементов конкурентоспособности в системе, связанной с внедрением технологий, основанных на ИИ — цена даже краткосрочного отставания может оказаться исключительно велика. 

Нельзя исключать, что внедрение ИИ в инвестиционно-финансовый сектор может быть использовано глобалистскими кругами в элите «коллективного Запада» для перехвата инициативы в трансформации глобального финансового сектора и предотвращении регионализации глобальных финансов. Глобализация постчеловеческих алгоритмов инвестиционной деятельности на основе контролируемых США форматов и моделей будет де-факто означать сохранение глобальности и паразитарности финансово-инвестиционного сектора при любых формальных трансформациях.

Это означает, что пространство разработки и — особенно — внедрения ИИ становится пространством глобальной конкурентной борьбы как в экономической, так и в политической сфере.

Феномен ИИ, порожденный его технологической гибкостью и содержательной нейтральностью, делающими его потенциальным пространством для жесткой мировой конкуренции, заключается в том, что он дает противоречивый содержательный эффект в зависимости от вектора своего использования: будучи внедренным в финансовом секторе, ИИ является средством сохранения глобальности финансовых рынков и процессов. При внедрении в реальный сектор экономики ИИ дает беспрецедентный потенциал оптимизации и регионализации производства, преодолевая многие барьеры эффективности, установленные глобализацией. Будучи внедренным в логистике, ИИ формирует систему, где принципиально достижима синергия микро- и макрологистики, а также глобальной и региональной логистики. Этим ИИ привлекателен, но этим же создает и риск: доминирование тех или иных интересов и подходов в развитии ИИ позволяет определять не только краткосрочное, но и стратегическое направление его развития.

Особенностью нынешнего цикла интереса к цифровизированным технологиям является то, что, как представляется, сформировались основы для синергии внешнего запроса на цифровизацию в формате искусственного интеллекта и внутриотраслевого развития соответствующих технологий.

Это принципиально отличается от предыдущей волны интереса к «цифровой экономике», которая стояла «рядом» с экономикой базовой и до известной степени была паразитной по отношению к ней. В частности, паразитным видом экономической деятельности является майнинг криптовалют — аннигиляция ресурсов (электроэнергии) в чистом виде. ИИ есть элемент технологического развития, находящийся внутри существующей экономической системы, встроенный в нее и ее трансформирующий, но не разрушающий.

Нынешняя волна интереса к ИИ действительно может перерасти в полноценный инвестиционный цикл, хотя и имеющий на начальном этапе целый ряд важнейших структурных ограничений. С точки зрения формирования рамок развития ИИ обратим внимание на несколько важнейших аспектов:

  • Недопустимым является разноформатность технологий ИИ в пределах одного экономического пространства. В идеале должна достигаться полная совместимость технологий, обеспечивающая стандартизацию управленческих решений, хотя это на практике крайне сложно реализуемо.

Если ЕАЭС продолжает представлять интерес для России как экономическая система, а объективные глобальные и региональные тенденции должны этому способствовать, то и внедрение ИИ должно происходить единоформатно на всем едином экономическом пространстве на основании единых подходов и в относительно содержательно прозрачном режиме.

  • Наиболее сложным представляется транзит от внедрения ИИ во вспомогательных секторах экономики (транспорт, логистика и проч.) в производственные секторы. В отличие от транспорта, где для внедрения ИИ есть экономически обоснованная и коммерциализированная основа, в большинстве отраслей реального сектора экономики такого драйвера нет, и инвестиционный интерес к повышению конкурентоспособности должен создаваться искусственно.
  • Принципиальным направлением внедрения ИИ должна стать сфера инвестиций и финансов, но в этой же сфере могут возникать наиболее значимые стратегические вызовы устойчивости и целостному характеру развития. Развитие технологий ИИ в сфере финансов и инвестиций должно носить опережающий характер по отношению к обществу и другим отраслям экономики. Но этот неизбежный разрыв должен быть контролируемым и не приводить к структурному разлому внутри экономики и отделению уже не просто постиндустриальной, но постчеловеческой финансовой надстройки от базовых отраслей экономики и общества. В противном случае финансовый сектор превратится в «пылесос», выкачивающий инвестиционные ресурсы из экономики и общества и фактически аннигилирующий их через криптоэкономику.

Возникает важное противоречие. Для полноценного продвижения собственных моделей ИИ необходима относительная прозрачность алгоритмов, что создает крайне сложную диалектику развития ИИ: алгоритмы и технологии ИИ, используемые в системах государственного управления и планирования, должны быть максимально закрытыми и, желательно, содержательно непонятными и непредсказуемыми для геоэкономических и геополитических конкурентов России. Алгоритмы и технологии ИИ, используемые в условно «коммерческих» системах, должны быть относительно прозрачны и предсказуемы, что открывает дорогу к их тиражируемости, несанкционированному (контрафактному) копированию со временем и проч.

Не исключено возникновение двух нестыкующихся и технологически, и экономически линий развития ИИ, что исключит возникновение универсального глобалистского проекта, но позволит обеспечить эффективную интеграцию в систему искусственного интеллекта локальных неэкономических (социокультурных, религиозных, политических и проч.) особенностей. Это создаст крайне противоречивую в долгосрочной перспективе ситуацию, поскольку ИИ в своей основе — явление, претендующее на глобальность по самой сути предлагаемых технологий.

Противоречие между экономической потребностью в глобальности распространения соответствующих форматов ИИ и необходимостью высокой степени защиты ИИ в сфере национального управления (политического, военного, экономического) является главным политико-философским в своей основе противоречием в развитии искусственного интеллекта.

Россия заинтересована во внедрении технологий ИИ компактно по времени на относительно большом экономическом и географическом пространстве. При таком подходе внедрение ИИ как в системы государственного управления, так и в коммерческую сферу может осуществляться только на основе если не плана, то долгосрочных стратегических индикативных инвестиционных векторов. Внедрение ИИ может стать инструментом внесения элементов плановости в развитие российской экономики, что повысит ее конкурентоспособность в условиях регионализации. В особенности это касается вопросов, связанных с управлением инвестиционными процессами, внедрения ИИ в средне- и долгосрочную инвестиционную деятельность.

Но насколько понятны социальные последствия нынешней волны цифровизации и насколько безопасна социальная синергия в развитии и внедрении ИИ в экономические и управленческие процессы? И не станут ли локализованные модели ИИ основой для формирования системы манипуляций социальными процессами и самим человеком в условиях сверхконтроля над его социальной и культурной жизнью и развитием?

Нейрофикация человека, ранее провозглашавшаяся адептами неограниченной глобализации, пока не состоялась, в том числе по технологическим причинам, не говоря уже о том, что локальные особенности и регионализация мировой экономики сделали даже разговоры об этом преждевременными и политически опасными. Как результат начинает происходить интенсивная нейрофикация технологических систем, но важно то, что значительная часть этих систем является социальными или связанными с обеспечением социальной деятельности человека. 

Уже в самое ближайшее время мы можем столкнуться с переходом социальных систем (системы социальных сервисов, медицины, отчасти образования) к постчеловеческим алгоритмам, что может иметь колоссальный и не всегда предсказуемый эффект.

Уже сейчас мы наблюдаем постепенное исключение «человеческого фактора» из системы социального обеспечения (обеспечение социальными бонусами по рейтингу) или образования (дистанционное обучение, универсальное меню учебных курсов, получение образования на базе тестов). Это, конечно, снижает наполняемость социальной сферы коррупционной составляющей, но ускоряет переход к технократизации социальной сферы, превращающейся из сферы знания и опыта в сферу навыков с высоким риском примитивизации.

Главное содержательное различие между «цифровой экономикой» и «искусственным интеллектом» как экономическими понятиями можно определить следующим образом:

Несмотря на то, что и система «искусственного интеллекта», и «цифровая экономика» не создают новой стоимости (в последнем случае — не считая электронных криптовалют, являющихся виртуализированным расчетным и спекулятивным, но «буферным» эквивалентом), цифровая экономика в целом лежит в пространстве управления и перераспределения — сервисной зоне экономики. «Искусственный интеллект», несмотря на то, что с методологической точки зрения является более узкой категорией, ориентирован на реальный сектор экономики и в этом смысле существенно более приближен к пространству, где создается «новая стоимость». Но главное, в отличие от «цифровой экономики», ИИ может создавать некую новую стоимость, которая уникальна и не может быть воспроизведена вне форматов и операционного пространства ИИ. В частности, это могут быть новые знания, новые материалы и новые системные связи.

ИИ может быть просто частью реального сектора, находиться «внутри» продукции, товара; тогда как «цифровая экономика», особенно в прежней вульгаризированной трактовке, находится вне пространства реальной экономики, рядом с ней, а зачастую паразитируя на ней. ИИ по своей сути подразумевает развитие не только обеспечивающих алгоритмов, но и соответствующего оборудования, превращаясь в неотъемлемый элемент «новой стоимости». И это тоже фактор, встраивающий ИИ в реальный сектор экономики.

Наличие выраженной «коммерческой» (монетизируемой) составляющей в технологиях и системах ИИ не должно уводить нас в сторону от стратегической стороны развития ИИ — перспективы резкого и качественно глубокого изменения характера управленческих процессов и системы принятия решений под воздействием системного внедрения ИИ. Это касается не только вопросов, связанных с национальной безопасностью, но и проблематики стратегического планирования и управления. Внедрение ИИ поставит перед крупнейшими государствами мира вопрос о приоритете стратегического планирования управления и выделения его в отдельный контур. Это будет крупнейшим вызовом государственным и политическим системам мира со времени, вероятно, раскола мира на две противостоящие друг другу на уровне государств идеологические системы.

С точки зрения управления процессами в сфере развития ИИ имеет смысл обозначить пять принципиальных системных замечаний.

Первое. В нынешний этап, несмотря на то, что разработка технологий ИИ находится на сравнительно продвинутой фазе, более того, в ряде случаев технологические решения «воплощены в железе», мы все еще находимся на фазе «борьбы за форматы». Чем большую территорию займут условно «российские» форматы, тем большие перспективы у них на встраивание в региональные и глобальные системы.

По своему содержанию и последствиям борьба за «охват» форматом ИИ есть борьба за масштабы контролируемого инвестиционного пространства. По мере внедрения ИИ в инвестиционные системы этот аспект станет решающим. Контроль инвестиционного пространства в условиях регионализации становится критическим элементом для формирования контролируемых экономических пространств.

Второе. Приоритетным направлением для прикладного развития ИИ вне военно-политической области является сфера государственного управления, прежде всего в сфере управления малыми и средними системами. Россия пока не имеет достаточного потенциала для развертывания (подобно Китаю) глобального проекта в сфере ИИ. Попытки форсировать внедрение ИИ в социальные системы на нынешнем уровне социальной устойчивости в стране могут иметь существенные негативные социальные последствия. При определенных условиях противодействие попыткам форсированного внедрения ИИ в социальные системы может стать фокусом для консолидации широкого спектра оппозиционных властям сил — от условно «левых» до религиозных консерваторов, что с учетом нынешнего состояния российского общества может оказаться крайне чувствительным. Но внедрение элементов искусственного интеллекта в социальные практики являются необходимым, особенно с учетом относительно длительного времени, необходимого для адаптации к новым системам. Средством адаптации общества к форматам ИИ могут стать муниципальные системы, а также системы различных социальных служб и неправительственных организаций.

Третье. Государственное управление процессами внедрения ИИ не должно использоваться для исключения конкуренции между различными моделями и системами, внедряемыми на коммерческом уровне. Но должен быть разработан единый механизм сертификации программ развития ИИ на предмет их социальной безопасности и операционной защищенности. Нельзя недооценивать аспект безопасности систем, связанных с ИИ. Цена ошибки, особенно ошибки изначальной, на уровне базовых алгоритмов и форматов ИИ, а не только с точки зрения «защиты от дурака», будет крайне высокой.

Четвертое. Для достижения инвестиционно приемлемой синергии развития ИИ и основанных на этих технологиях систем принципиально важен масштаб. ИИ — это технологическая система, зависящая от больших цифр. Обеспечить «большие цифры» в нынешнем состоянии российской экономики без участия государства невозможно. Это и определит сложную инвестиционную модель развития ИИ в нашей стране, когда государству придется взять на себя не только основную часть «инвестиций для масштабирования», что естественно, но и определенную часть венчурного инвестирования.

Пятое. Для России наиболее принципиальным вопросом на ближайшее будущее является «борьба за охват» контролируемым через различные механизмы, технологии и форматы ИИ. Это подразумевает необходимость централизации управленческих решений в определении итоговых базовых форматов ИИ и той законодательной базы, в рамках которой ИИ будет развиваться в дальнейшем. Разработка законодательной базы для внедрения ИИ в экономические и социальные процессы должна носить опережающий характер, но содержательно продуманный, для чего нужно тесное взаимодействие специалистов, юристов и законодателей.

Источник: Инвест-Форсайт