В новый век человеческая цивилизация вступила с осознанием феномена глобального мира. Глобализация в ее исторической динамике представляет собой становление единого взаимосвязанного мира, в котором народы не отделены друг от друга привычными протекционистскими барьерами и границами, одновременно и препятствующими их общению, и предохраняющими их от неупорядоченных внешних воздействий. На первый план вышли проблемы «открытости» национальной экономики, так как к новой системе открытого, глобализующегося мира различные народы и государства подошли неодинаково подготовленными, значительно отличающимися по своему экономическому, военно-стратегическому и информационному потенциалу. Встреча более и менее развитых, более и менее защищенных народов в складывающемся открытом мировом пространстве чревата новыми потрясениями и коллизиями. Не случайно наиболее последовательными адептами глобализма, пропагандирующими идею единого открытого общества без барьеров и границ, сегодня выступают индустриально развитые страны, усматривающие в ослаблении былых суверенитетов новые возможности для своей экономической, геополитической и социокультурной экспансии. В ответ на это менее развитые страны проявляют подозрительное отношение к процессу глобализации и либеральной концепции мирового открытого общества, противопоставляют им разного рода защитно-протекционистские механизмы. В этом проявляются реальные противоречия процесса глобализации. Например, борьба между западной концепцией глобальной «электронной деревни» и концепцией «информационного империализма» представителей стран «третьего мира», связанной с неэквивалентным обменом информацией между Севером и Югом, развитыми и развивающимися странами.
Сегодня противоречия глобализации касаются не только информационных и культурных отношений, а также связаны и с появлением новых финансово-экономических, политических и военных технологий, способных подрывать национальный суверенитет в вопросах, затрагивающих основы существования людей, их повседневную обеспеченность и безопасность. Значительно увеличилась экономическая мощь транснациональных корпораций, чьи финансовые возможности часто превышают потенциал многих стран. Ежемесячный мировой финансовый рынок перемещает более 3 млрд долларов. США из страны в страну, из них 2 млрд не контролируются государством или другими официальными институтами. Манипуляции с плавающими валютными курсами и краткосрочным спекулятивным капиталом, способные экспроприировать национальные накопления и привести национальную экономику к хаосу, — наиболее яркий пример применения этих новых технологий. Происходит переосмысление сущности национального суверенитета и независимости, свободы от внешнего гнета, демократии и контроля над собственной властью избирателями.
Перед учеными стоит задача выработки новых методологических подходов и концепций в ответ на вызовы глобализирующейся эпохи, учитывая национальную безопасность открытых экономик. Первый вызов связан с экологическими «пределами роста» — несомненной экологической перегрузкой планеты, требует смены парадигмы развития современной технической цивилизации и форм ее отношений с природой. Второй вызов сделан морально-этической деградацией человечества, которая проявляется в резком ухудшении криминальной и моральной статистики, что настоятельно требует смены социокультурной парадигмы. Третий вызов связан с расколом человечества на приспособленную культурную расу («золотой миллиард») и неприспособленную (неблагополучную) часть человечества, к которой принадлежит большинство населения планеты. Увеличивается разрыв в уровнях жизни, темпах научно-технического развития, концентрации капитала. Возникла угроза утраты единой общечеловеческой перспективы. Начинает доминировать тенденция региональной интеграции во всех сферах жизнедеятельности общества, что можно рассматривать как подготовку к глобальной конкуренции. Требуется смена самой парадигмы отношений между Западом и Востоком, Севером и Югом, «полюсами роста» и обездоленной периферией.
Современная теория модернизации, с одной стороны, трактует исторический процесс как «догоняющее развитие» — приобщение отсталой периферии к уже сложившемуся эталону, воплощенному Западом; с другой стороны, она же обосновывает бесперспективность догоняющего пути, ссылаясь на экологические «пределы роста» и препятствия, связанные с традиционным менталитетом. В этих условиях мы вынуждены искать себе опору в иных традициях и слоях культуры. Во-первых, в развитии нравственного сознания, опирающегося на христианство, которое оценивает не по экономическим показателям. Во-вторых, это новая научная картина мира, основывающаяся на понятиях нелинейности, неопределенности, бифуркации, стохастичности.
Теория синергетики, теория изменений и теория катастроф становятся новыми парадигмами. Синергетика, основные положения которой были сформулированы Г. Хакеном, представляет собой эвристический метод исследования открытых самоорганизующихся систем, подверженных кооперативному эффекту, который сопровождается образованием пространственных, временных или функциональных структур или, кратко, процессов самоорганизации систем различной природы. Синергетика возникла в ответ на кризис исчерпавшего себя стереотипного, линейного мышления, основными чертами которого являются: представление о хаосе как исключительно деструктивном начале мира; рассмотрение случайности как второстепенного, побочного фактора; мир считается независимым от микрофлуктуаций (колебаний) нижележащих уровней бытия и космических влияний; взгляд на неравновесность и неустойчивость как на досадные неприятности, которые должны быть преодолены, так как играют негативную, разрушительную роль; процессы, происходящие в мире, являются обратимыми во времени, предсказуемыми и ретросказуемыми на неограниченно большие промежутки времени; развитие линейно, поступательно, безальтернативно (а если альтернативы и есть, то они могут быть только случайными отклонениями от магистрального течения, подчинены ему и в конечном счете поглощаются им); пройденное представляет исключительно исторический интерес, а возвраты к старому, если они и есть, являются диалектическим снятием предыдущего уровня и имеют новую основу; мир связан жесткими причинно-следственными связями; причинные цепи носят линейный характер, а следствие если и не тождественно причине, то пропорционально ей, т. е. чем больше вложено энергии, тем больше результат.
Большинство систем являются открытыми, как, например, биологические и социальные, и редко находятся в устойчивом, равновесном состоянии, поэтому любые попытки понять их в пределах механистического мировоззрения обречены на провал.
Синергетика, как и другие теории самоорганизации, пытается восполнить «белые пятна», которые оставил после себя механицизм, главное среди которых практически полное отсутствие обобщений, касающихся поведения открытых систем. Синергетика, изучая законы самоорганизации, самодезорганизации и самоуправления сложных открытых систем, дает то универсальное знание законов самоорганизации и развития систем, в котором давно назрела насущная потребность. Появление концепций самоорганизации (синергетики, в частности) можно рассматривать как новый важный этап эволюции науки, наступивший за суперспециализацией, несущий новые возможности диалога наук и новые подходы к их преподаванию.
Параллельно с синергетическими исследованиями развивалась теория изменений, обладающая большой эвристической силой. Синергетика и теория изменений составили фундамент концепций самоорганизации открытых систем, на котором уже построены многие физические, химические, биологические и экономические теории.
В отношении открытости/закрытости экономических систем верно следующее: 1) любая национальная экономика реагирует на воздействие среды более или менее избирательно, поэтому абсолютной открытости всем воздействиям не может быть, иначе система утеряла бы целостность; 2) экономика может быть открытой в одном отношении и закрытой в другом, и наоборот, но чаще наблюдается открытость/закрытость по отношению к большинству типов сред; 3) абсолютно (во всех аспектах отношений со средой) закрытая экономика притягивается странным аттрактором, т. е. существовать не может и разрушается.
Через резкую неустойчивость и хаотичность точки бифуркации национальная экономика может перейти от равновесного состояния к равновесному (т. е. от закрытости к закрытости, но изменив параметры), от равновесия к неравновесию (закрытая прежде экономика становится открытой), от неравновесия к равновесию (открытая экономика превращается в закрытую) и от неравновесия к неравновесию (открытая экономика выбирает среди других путей развития в рамках открытости). Хаос творит новый экономический «порядок», новый путь развития, служит средством перехода на иную траекторию развития, являясь, таким образом, своеобразной платой за возможность развития, данью, уплачиваемой природе экономики за вероятный, но не всегда осуществимый прогресс.
Открытая национальная экономика имеет следующие свойства:
1. Открытая экономика основывается на кооперативной деятельности экономических субъектов — обмене, кооперации и конкуренции, на реализации субъектами собственных индивидуальных решений, свободных от жесткой регламентации, т. е. в ней имеет место явление, названное Ф. Хайеком «спонтанным порядком».
2. Первое свойство обеспечивает также постоянный поток внутренних, а сама ее природа (как открытой системы) внешних флуктуаций, которые в совокупности не дают установиться равновесному состоянию и делают национальную экономику динамичной, постоянно изменяющейся, неравновесной.
3. Наличие первых двух свойств делает возможной самоорганизацию, т. е. открытой экономике присущ самоорганизованный характер.
4. В открытой экономике преобладают рыночный и этический типы связи компонентов.
5. Компоненты открытой экономики также носят открытый характер.
6. Открытая экономика полицентрична.
7. Фактором, лимитирующим предложение, в открытой экономике является спрос (а не ресурсные ограничения, как в закрытой экономике) вследствие наличия резервов различных ресурсов, т. е. ненапряженного использования потенциала.
8. Управление инвестициями в открытой экономике опирается на нормы (тогда как в закрытой — на «границы терпения»).
9. Открытая экономика неравновесна.
После того как открытая экономика прошла точку бифуркации и произвела выбор аттрактора, в ней происходят заметные изменения, связанные с адаптацией к данному аттрактору. Развитие национальной экономики происходит в двух формах, которым соответствуют два этапа развития. Эволюционный этап характеризуется тем, что структура и функционирование экономики остаются практически неизменными, поскольку изменения компонентов и связей в масштабе национальной экономики незначительны. Революционный этап (скачок, катастрофа, фазовый переход, точка бифуркации) по сравнению с эволюционным занимает значительно меньше времени, но роль его трудно переоценить: именно он обеспечивает переход экономики на новый (но не обязательно более высокий) уровень развития, выбор ею пути развития (аттрактора), в результате чего происходит резкое изменение структуры экономики и механизма ее функционирования.
Большое количество экономических флуктуаций позволяет заключить, что не стоит искать единственный источник и движущую силу развития. Единственный фактор не может объяснить, каким образом происходит развитие. Каждый конкретный процесс вызывается индивидуальным набором множества возможных флуктуаций, тем более что каждая флуктуация связана с другими нитями не только прямых, но и обратных связей.
Помимо затухающих самостоятельно или нейтрализуемых национальной экономикой флуктуаций, существуют также кумулятивные колебания, результирующие действия которых постепенно накапливаются в экономике и также способствуют наступлению скачка. Среди кумулятивных флуктуаций особо следует выделить мультипликативные и акселеративные и интеграционные флуктуации.
Функциональная неравновесность влечет за собой незначительное изменение поведения экономических субъектов и макроэкономических показателей в рамках сложившейся структуры. Бифуркационная неравновесность приводит к качественному скачку — развитию, выражающемуся в более или менее быстрой и сильной перестройке структуры экономики и вследствие этого — ее функционирования, а также значительных изменениях макроэкономических показателей. Самоорганизация экономики, порождаемая хаосом, притягивает тот или иной аттрактор, адаптация к которому и составляет эволюционный отрезок развития. Именно в точке бифуркации зарождается процесс перехода старого качества экономики в новое, но само сочетание элементов старого и нового качества создает хаос. Именно сейчас странам СНГ предоставляется возможность, используя интеграционные эффекты, перейти на новый уровень экономического развития.
На основе данных методологических подходов ответом на вызовы глобализации является концепция современного евразийства и формирование единого евразийского экономического пространства.
Евразийская идея появилась в 70-е годы XIX в. (Н.Я.Данилевский) в послереформенный период. Русская интеллигенция пыталась найти прочную и жизнеспособную основу, опираясь на которую Россия могла бы уверенно идти в будущее и знать, каков должен быть образ этого будущего. С новой силой евразийская мысль вспыхнула в 20-е годы XX столетия — во время революций, великого перелома, крушения старого мира. Евразийство стало оформляться как мощное социально-философское движение русской эмиграции. В последнее десятилетие XX в. наступил третий период евразийства. Поиск пути к достойному существованию для народов когда-то единой страны — главная цель евразийства. Таким образом, евразийская идея возрождается в критические, переломные для страны эпохи. При всей вариативности евразийских идей в различные периоды общим для них базовым концептуальным основанием является:
- мультилинейный подход к оценке исторического процесса, отрицание возможности существования единой для всего мира линии социально-исторического развития, единой общечеловеческой цивилизации и единой культуры;
- восприятие Евразии как особой географической, социально-исторической и социально-культурной целостности;
- признание единственно перспективным для Евразии самостоятельного, неподражательного развития, опирающегося на национально-культурные традиции, нормы, ценности и опыт многовекового взаимодействия евразийских народов.
Евразийская концепция направлена на развенчание существующего и доныне предрассудка о том, что культура только одна (непрерывно развивающаяся), что все прежние культуры являются не чем иным, как ступенями единой лестницы, вершина которой — западная (европейская или ее модификация — американская) цивилизация, и что стремление приблизиться к ней есть задача всего человечества. Европа — поприще одной из цивилизаций, и ей, как и всем остальным, свойственны все общие закономерности развития культурно-исторических систем, она подчиняется тем общим естественным законам развития и не имеет привилегии исключительности и привилегии вечного прогресса. Оценка западной цивилизации как венца эволюции — это заблуждение самих европейцев, основанное на подмене понятий: под «общечеловеческими ценностями», «общечеловеческой цивилизацией» на самом деле понимаются ценности западного мира, романо-греческой культуры. В этом взгляды евразийцев созвучны мнению представителя западной культуры О. Шпенглера, писавшего том, что Запад стремится во всем всегда найти единственное решение вопроса, вместо того чтобы осознать, что «количество вопрошающих определяет и количество ответов».
Вхождение Республики Беларусь и других постсоветских республик в «западную цивилизацию» является сегодня одним из проигрываемых вариантов, и платой за вход станет господство западных норм поведения и психологии. Идея же евразийства подчеркивает значимость развития национальных культур, уникальность и неповторимость каждой нации и народа, роль в жизни народа собственной высшей национальной идеи и самостоятельного неподражаемого развития. Различия между культурами в духовной сфере гораздо более глубоки, чем в сфере материальной, в материальных потребностях люди достаточно общи. Если взглянуть на развитие культур с точки зрения общей теории систем, то к ним можно применить тезис о том, что жизнеспособной и успешно функционирующей может быть лишь система достаточно сложная. «Общечеловеческая культура» и на ее базе «общечеловеческая цивилизация» возможны лишь при предельном упрощении системы, происходящем за счет уничтожения национальных культур. Предел упрощения системы — ее разрушение, гибель. Наоборот, система, обладающая значительным числом элементов, имеющих единые функции, жизнеспособна и перспективна в своем развитии. Важнейшим условием жизнеспособности евразийской идеи является сдвиг в самосознании людей в сторону понимания ими своей исторически определенной функции в жизни «органического целого» — Евразии.
Процесс формирования общеевразийской идентичности возможен только через изучение истории и культуры, через самопознание. Самопознание способно не только указать человеку или народу его истинное место в мире, но и показать ему, что он не центр вселенной, что не только сам познающий себя субъект, но и ни один другой из ему подобных не есть центр или вершина. Формирование евразийской идентичности конечно же займет длительное время, но необходимые для этого глубинные исторические и социально-культурные предпосылки, сложившиеся за многовековое взаимодействие народов, имеются. Недостает практики нормального межгосударственного сотрудничества в рамках евразийской общности, не хватает стратегического видения властными структурами, конечно же недостает большой культурной работы интеллигенции всех евразийских государств.
Евразийское наднациональное сотрудничество будет прочным и устойчивым только при условии баланса интересов всех евразийских народов, равной ответственности за экономическое, социальное, культурное развитие Евразии. Несмотря на дезинтеграционные тенденции, годы после разрушения Союза постепенно привели к осмыслению последствий расчленения государства как единого живого организма. Очень медленно, мучительно возрождается к жизни исторический евразийский императив: необходимость интеграции, взаимодействия народов, связанных культурно-историческими, цивилизационными связями, но уже на новой политической, экономической и идеологической основе.
Мировая экономическая система складывается сегодня как экономическое противостояние экономических пространств. Евразийское экономическое содружество как экономическая система делает первые шаги, и чтобы обезопасить себя и не переживать в очередной раз культурные, экономические кризисы и связанные с ними военные действия, надо оценить эти шаги прежде всего с позиции будущего, определить и обосновать жизненные тенденции экономического развития. Жизнь настоятельно требует раскрыть механизм взаимодействия в новых экономических реалиях. В этих условиях значительно повышается роль и значимость экономической теории.
Участники ЕАЭС пытаются решать проблемы структурных изменений в экономике за счет односторонних связей с развитыми и развивающимися странами, используя свой традиционный ресурс — экспорт сырья и энергоносителей. Между тем ситуация в мировой экономике кардинально меняется. Обостряется проблема конкурентоспособности, а межгосударственная интеграция становится одной из важнейших глобальных тенденций мирового развития. Это требует перехода на более качественную ступень сотрудничества стран, стремящихся к действенной и полноценной интеграции. Перспективы ЕАЭС при создании достаточной договорно-правовой базы весьма обещающи. Это прежде всего новые возможности реализации ранее достигнутых договоренностей и дальнейшее углубление сотрудничества в рамках сообщества, а также функционирование организационно-правового механизма эффективного контроля и реализации принимаемых решений и подписанных документов. И главное — заложены предпосылки для перехода органов управления сообщества к наднациональному статусу, что дает дополнительную экономическую выгоду.