Эксплуатация труда в России самая высокая в мире, что является вторым по важности источником сверхприбыли российских олигархов. Первым же источником сверхприбыли остается природная рента, половина которой присваивается в частных интересах и уходит из страны, вместо того чтобы использоваться в интересах народа России, который является собственником природных ресурсов. В последнем случае доходы работников бюджетной сферы можно было бы удвоить в течение двух лет за счет соответствующего повышения доходов бюджета, а не повысить на 40% к 2008 году, как это предлагается в Программе за счет ликвидации «неэффективных» рабочих мест. Остается только догадываться, сколько рабочих мест в образовании, науке, здравоохранении, культуре и армии собираются сократить авторы Программы … А сокращаемым работникам, отдавшим годы жизни служению государству, — надеяться на чудо, обещанное авторами Программы самотрудоустройство за счет «синхронизации процессов высвобождения работников бюджетной сферы и поддержки развития в регионах малого предпринимательства».

Обедневшие по вине государства граждане не дождутся от правительства не только повышения реальной оплаты труда и пенсий, но и элементарной помощи. Как пишут авторы, «учитывая низкую эффективность подавляющего большинства действующих социальных программ с точки зрения сокращения бедности, на первом этапе (2005 — 2006 годы) представляется нецелесообразным увеличение в реальном выражении расходов на их финансирование». Вместо этого предлагается реорганизация механизмов социальной защиты.

Под реорганизацией, как не трудно догадаться, понимается замена большинства социальных гарантий и обяза тельств государства денежными компенсациями. Только вот миллионы российских граждан, об улучшении матери ального положения которых трогательно заботится г-н Греф, не понимают своего счастья и протестуют против замены социальных гарантий унизительными подачками «на бутылку и закуску».

Четвертый приоритет Программы, в отличие от первых трех, правительство сможет выполнить. Речь идет о том, что не следует подрывать достигнутый уровень макроэкономической стабильности. Не приходится сомневаться, что продолжение проводимой правительством политики стерилизации не только денежной массы, но и основных источников экономического роста, обеспечит нашей стране окончательную и необратимую деградацию человеческого и производственного капитала. Может быть, в этом и состоит цель политики правительства?

Ответ на этот вопрос дает анализ пятого приоритета — «совершенствования институциональной системы».

Понемногу обо всем …

«Созданию институтов, способствующих повышению темпов экономического развития» посвящено 128 страниц текста программы — более половины ее объема. Поскольку в этом разделе Программы нет последовательной логики, и ее содержание представляет собой причудливый калейдоскоп более или менее банальных — верных и неверных — мыслей, придется анализировать их по мере появления по тексту. Содержание раздела «О развитии человеческого капитала и повышении качества жизни» нами уже было рассмотрено выше. К сожалению, в нем не оказалось советов ни по развитию, ни по повышению качества жизни. В этом его сходство с двумя другими разделами этой же части Программы, описывающих «Повышение эффективности государственного управления и регулирования», «Создание и развитие рыночных институтов, обеспечивающих конкурентоспособность экономики».

Предлагаемая в Программе реформа государственного управления приятно впечатляет убежденностью авторов в возможности преодоления бюрократического склероза, коррупции и некомпетентности, поразивших все органы государственной власти, посредством ее дальнейшей фор мализации и бюрократизации. При этом в 14 направлени ях оптимизации, реформирования, повышения эффективности, стандартизации, регламентации и прочей рационализации системы госуправления нет ни слова о механизмах ответственности власти перед обществом. Не говорится ни о политической ответственности правительства за уровень жизни и экономическое развитие страны, ни об уголовной ответственности коррупционеров, ни об административной ответственности за ошибочные и вредные решения.

Очевидно, что в отсутствие ответственности власти за результаты своей работы любые попытки рационализации и оптимизации последней ничего, кроме новых бюрократических извращений, не дадут. Но правительство с увлечением имитирует лечение бюрократических патологий бюрократическими же методами, упорно игнорируя все предложения по введению правовых механизмов реальной ответственности власти за выполнение своих обязательств перед обществом. В частности, более трех лет правительством отвергается законопроект «О социальной ответствен ности….», а также поправки в Уголовный Кодекс, конкретизирующие ответственность чиновников за невыполнение своих функциональных обязанностей, предложения по введению элементарных механизмов контроля над деятельностью правительства со стороны парламента и обще ства.

О халатном отношении к решению задач повышения эффективности госуправления как нельзя лучше свидетельствует отношение авторов Программы к госсобственности, которая в худших чубайсовских традициях рассматривается как обуза для государства и нажива для приватизаторов, а не как важнейший инструмент решения задач развития страны и выполнения государственных функций. Вопреки общемировой тенденции расширения многообразия форм собственности, в которых участвует государство как выразитель общественных интересов, программа определяет «направления изменения госсектора в сторону значительного сокращения многообразия задач, возлагаемых на предприятия государственного и муниципального сектора, снижения их доли в общем объеме промышленного и сельскохозяйственного производства».

Авторы программы, по-видимому, совершенно не знакомы с характерными для развитых стран тенденциями эволюции государственных функций в соответствии с потребностями развития современной экономики и общества. Превращение НТП в главный фактор экономического роста вызвало небывалое усложнение роли государства в обеспечении развития общества, заставив его в целях обеспечения конкурентоспособности национальных экономик расширять свое присутствие и свою собственность в науке и образовании, в здравоохранении и инфраструктуре, в наукоемких отраслях промышленности и сферы услуг. Наверное, авторы Программы имеют весьма смутное представление о современной экономике, рассматривая ее как большой базар средневекового образца, на котором государственным чиновникам ничего, кроме сбора налогов и улаживания конфликтов, делать не надо.

Такой примитивный подход характерен и для планов по налоговой реформе. Авторы Программы пишут о совершенствовании фискальных технологий, не задумываясь над экономическим смыслом применяемых налоговых инструментов. Сохраняется основной недостаток нынешней налоговой системы — ее несправедливый и аморальный характер, порождающий чудовищные извращения в мотивах экономической деятельности. Она дестимулирует честный труд и поощряет присвоение чужого.

В основе действующей налоговой системы лежит налогообложение труда, к которому сводятся все налоги на доходы и добавленную стоимость. При этом бремя налогообложения доходов одинаково для богатых и бедных, хотя источники дохода у них разные. У бедных, живущих, как правило, на зарплату, источником дохода является труд, который недооценивается в среднем вдвое по отношению к своему результату. У богатых источником дохода является либо собственность, либо присвоение части чужого труда путем занижения зарплаты и завышения цен, либо природная рента, образующаяся от эксплуатации принадлежащих всему обществу природных ресурсов. Получается, что самый недооцененный и угнетенный фактор производства — труд — несет главное налоговое бремя. А доходы, полученные за счет присвоения чужого, будь то природная рента, неоплаченный труд или завышение цен, легализуются уплатой незначительных налогов. В результате работать становится невыгодно, и творческая энергия людей направляется на присвоение чужого как самый короткий путь к обогащению.

Действующая в России налоговая система не только несправедлива, но и неэффективна. Она дестимулирует труд и поощряет вывоз капитала, стимулирует монополизацию и подрывает конкуренцию, порождает коррупцию и угнетает предпринимательскую инициативу. Экономическая наука и общемировая практика доказывают необходимость кардинального изменения налоговой системы в следующих направлениях:

— изъятие природной ренты в доход государственного бюджета путем введения прогрессивного налога на сверхприбыль у недропользователей, платы за использование гидроэнергетических ресурсов;

— снижение налогов на труд, включая социальный налог и налог на добавленную собственность;

— восстановление прогрессивной шкалы подоходного налога с увеличением необлагаемого дохода до двукратной величины прожиточного минимума;

— включение всех расходов на НИОКР в себестоимость продукции и исключение из налогооблагаемой базы части прибыли, направляемой на модернизацию производства, освоение новой техники, обучение кадров;

— введение экологических налогов — платежей за загрязнение окружающей среды.

Правительство упорно игнорирует эти предложения, хотя их реализация позволила бы увеличить доходы государственного бюджета в полтора раза и вдвое поднять темпы прироста ВВП. Но интересы олигархов и монополистов для нынешней власти важнее…

Об этом же свидетельствует и содержащееся в разделе о природопользовании положение о внедрении гражданско-правовых начал в отношения между государством и пользователями природных ресурсов. Его реализация в нынешних условиях коррумпированности власти приведет к закреплению фактически сложившегося порядка квазибесплатной эксплуатации природных ресурсов и частного присвоения природной ренты .

Этот раздел следовало бы дополнить мерами по усилению ответственности недропользователей за состояние эксплуатируемых ими природных ресурсов. В частности, ввести санкции за их недобросовестную эксплуатацию, а также разработать механизм страхования ответственности недропользователей за выполнение своих обязательств. Необходимо разделить функции контроля над состоянием и эксплуатации природных ресурсов, закрепив первые за соответствующими государственными учреждениями. Это касается не только эксплуатации недр, но и лесов, гидроэнергетических и земельных ресурсов.

Правительству следовало бы признать ошибочность решения о ликвидации экологического фонда и платежей за загрязнение окружающей среды, собираемых в этот фонд и направляемых на финансирование экологических мероприятий. Это решение в свое время пролоббировал министр финансов Кудрин в интересах металлургических корпораций, которые, экономя на очистке вредных выбросов, получили возможность извлекать миллиардные сверхприбыли за счет ухудшения среды обитания и здоровья населения. Кудрин нагло обманул Госдуму, не выполнив своего публичного обещания о незамедлительном введении экологических налогов — то ли заказчики не позволили, то ли г-н Кудрин находит в загрязнении окружающей среды какое-то удовольствие, полезное не только для его кошелька, но и для здоровья.

Впрочем, ликвидация платежей за загрязнение окружающей среды может объясняться и невежеством г-на Кудрина, который просто не знаком с мировым опытом и научными рекомендациями ни по этому вопросу, ни по другим аспектам налогово-бюджетной политики. Невежды любят простые примитивные решения, освоив небольшое количество незамысловатых догм. Об этом, в частности, можно судить по следующей сентенции, свидетельствующей о полном непонимании авторами Программы специфики выполнения множества государственных функций. Мотивируя планы по сокращению расходов на содержание государственных учреждений, они пишут: «содержание бюджетных учреждений по факту их существования на основе сметы, а не результатам деятельности, стимулирует иждивенчество за счет государства, ставит негосударственные организации, занимающихся аналогичной деятельностью, в заведомо худшие условия».

Интересно, как авторы Программы мыслят себе конкуренцию государственных и частных организаций в сфере безопасности и правопорядка, санэпидемнадзора или библиотечного дела? Они ведут себя как последователи Остапа Бендера, мечтающие приватизировать участки таможенной границы.

Но, пожалуй, самые вопиющие образцы глупости содержатся в разделе о денежно-кредитной политике. Ее стержнем остается политика стерилизации денежного предложения, следствием которой в полном соответствии со значением этого медицинского термина становится прекращение способности организма к воспроизводству.

По своей сути денежная эмиссия есть кредитование экономического роста. Не случайно промышленная рево люция, ознаменовавшая переход человечества от Средневековья к современному экономическому росту, произошла одновременно с созданием национальных денежных систем, основанных на монополии государства на эмиссию денег. Организуя предоставление кредита, государство направляет и подталкивает экономический рост, предоставляя предприятиям финансовые возможности для рас ширения производства. Создав механизмы рефинансирования бан ковской системы под обязательства предприятий, евро пейские, а затем и другие страны освоили технологии безграничного экономического роста. Эти технологии великолепно проявили себя в период послевоенного восстановления европейских стран — рефинансирование коммерческих банков под переучет векселей промышленных компаний центральными банками европейских государств стал главным механизмом финансирования экономического роста в Западной Европе.

Другим примером продуктивного применения инструментов денежно-кредитной политики в целях кредитования экономического роста является послевоенное вос становление Японии, а также современный подъем китайской, индийской, бразильской экономик. Во всех этих случаях финансовой основой роста производственных инвестиций стали банки развития. В Японии в качестве источника накоплений они используют сбережения граждан, в других государствах — рефинансируются непосредственно центробанками.

Еще одним способом продуктивного использования государственной монополии на эмиссию денег является многократно заклейменное МВФ и его российскими эпигонами кредитование бюджетного дефицита. Спору нет, погрязшим в коррупции чиновникам этот инструмент доверять нельзя. Тем не менее, заметим, что в США, Японии и во многих других уважающих себя государствах этого не боятся и направляют почти всю денежную эмиссию на кредитование государственного бюджета через рефинансирование коммерческих банков под залог государственных обязательств.

Но то, что в развитых странах является нормальной практикой, недоучкам из российского правительства кажется запредельно сложным и опасным. Они просто предпочитают ничего не делать. Спору нет, рефинансирование коммерческих банков под залог векселей производственных предприятий — дело хлопотное, требующее мониторинга платежеспособности последних, прогнозирования спроса на деньги и определенной ответственности денежных властей. Кредитование бюджетного дефицита потребует неприятных объяснений с МВФ и действительно, при неверной бюджетной политике, может генерировать инфляцию. Поэтому правительственные чиновники предпочитают просто … ничего не делать. Они объявили, что денег в стране избыток и вместо выполнения своих прямых обязанностей по должному выполнению государственных функций организации кредита и денежного обращения от них отказались.

Вместо организации кредита в целях обеспечения экономического роста Центральный банк и правительство заняты решением прямо противоположной задачи по изъятию денег из обращения, сокращению денежного предложения и, следовательно, ухудшению условий кредитования предприятий.

При этом большинство производственных предприятий отсекается от доступа к кредитам, и равновесие спроса и предложения денег достигается на уровне, недоступном для производственной сферы. Правительственных чиновников и авторов программы это не волнует, они видят денежную политику исключительно сквозь призму интересов финансовых спекулянтов, наживающихся на дефиците денег и завышении процентных ставок. Об этом же свидетельствует абсурдность их убежденности в избытке денег на фоне острой нехватки оборотных средств и отсутствия источников долгосрочного кредитования роста производства в реальном секторе экономики.

Еще более абсурдной и просто аморальной является политика Прави тельства по замораживанию сотен милли ардов рублей бюджетных доходов в Стабилизационном фонде на фоне нищенской зарплаты работников бюджетной сферы, катастрофического для будущего страны недофинансирования расходов на образование, науку и здраво охранение, раз ложения пораженной коррупцией правоохранительной системы и других язв бедного и беспомощного государства.

Авторам программы нет дела ни до социальных проблем, ни до развития экономики, ни до граждан страны, у которых государство отобрало дореформенные сбережения и не собирается их возвращать, направляя десятки миллиардов долларов зарубежным кредиторам. Они озабочены расширением рынка финансовых спекуляций, планируя строительство новых финансовых пирамид в надежде на получение легких сверхприбылей за счет присвоения денежной эмиссии и наращивания государствен ного долга. Именно для этого предлагается «достижение полной стерилизации рублевых инвестиций на валютном рынке за счет развития системы прямых и косвенных инструментов денежно-кредитной политики. К числу первых, помимо активно применяемого привлечения средств бан ков на депозиты в банке России, следует отнести расширение операций на открытом рынке ценных бумаг : продажа государственных ценных бумаг, из портфеля Банка России, операции модифицированного РЕПО (включая удлинение их временной структуры), выпуск собственных облигаций Банка России».

За этим птичьим языком скрывается простая идея — эмиссия денег, проводимая Центральным банком под прирост валютных резервов, должна направляться финансовым спекулянтам, в интересах которых Центробанк строит финансовую пирамиду своих облигаций. Иными словами, валютная выручка, поступающая в страну от экспорта российского сырья, будет использоваться не для расширения финансовых возможностей роста производства, а для сооружения новых финансовых пирамид в интересах финансовых спекулянтов. Что ж, некоторые из нынешних руководителей правительства и Центробанка изрядно погрели руки на финансовых пирамидах ГКО, завершившихся в 1998 году чудовищным крахом, и им очень хочется восстановить механизм извлечения сверхприбылей на приватизации денежной эмиссии и разорении казны. Заметим, что заканчивается такая денежная политика приватизации эмиссионного дохода государства всегда одинаково — банкротством последнего.

На этом можно было бы закончить обзор Программы, которая лишает государство возможности выполнения своих функций по обеспечению социально-экономического развития страны. После стерилизации основных источников расширенного воспроизводства все остальные рассуждения авторов программы об экономического росте, НТП, конкурентоспособности экономики лишены смысла. Это все равно, что лечить дорогостоящими лекарствами импотенцию, предварительно проведя кастрацию. И все же необходимо остановиться еще на нескольких положениях Программы, имеющих самостоятельное значение для экономического роста и уровня жизни населения.

Одно из наиболее спорных положений Программы — переход от раздельного налогообложения земли и иных объектов недвижимости к налогообложению единого объекта недвижимости, используя при этом оценку рыночной стоимости объектов недвижимости. На практике это будет означать существенное увеличение поборов с населения, проживающего в центральных районах крупных городов с высокой стоимостью земли. Теоретически это положение несостоятельно, так как земля и стоящие на ней сооружения — это разные объекты, которые могут иметь разных собственников и иметь разный состав прав собственности. К примеру, с точки зрения интересов граждан и оптимизации развития городов целесообразно сохранение права бесплатного использования земли под многоквартирными домами, храмами, образовательными и медицинскими организациями. Предлагаемое в Программе введение в гражданское законодательство понятия «единого имущественного комплекса объектов недвижимости» имеет смысл в ограниченном числе случаев и не должно навязываться в качестве универсальной правовой формы. Многое из того, что кажется естественным земельным спекулянтам, в интересах которых правительство стараниями г-на Грефа пробивало весьма несовершенный, противоречивый и во многих своих положениях просто вредный для развития городов Земельный кодекс, в действительности противоречит интересам общества.

Другое ошибочное положение Программы — навязчивая идея ее авторов о сокращении нерыночного сектора. По их определению, «основные признаки принадлежности к нерыночному сектору — наличие регулируемых цен, до таций и субсидий». Судя по тексту, авторы Программы вообще не понимают предмета, о котором рассуждают. К примеру, они пишут, что РАО ЕЭС субсидирует население за счет промышленных потребителей. Может, они не знают, что г-н Христенко в период исполнения обязанностей премьера позволил РАО ЕЭС не только произвольно повышать тариф для населения, но и включать в его калькуляцию оплату безнадежных долгов промышленных потребителей. Но уж наверняка авторам программы должно быть известно, что в интересах крупных промышленных энергопотребителей, щедро оплачивающих услуги коррумпированных бюрократов, правительство давно приняло решение об установлении для них льготных тарифов, многократно заниженных по сравнению с тарифами для населения. Фактически население сегодня субсидирует производителей алюминия и других энергоемких товаров.

Нерыночный сектор потому и называется нерыночным, что в нем объективно отсутствуют механизмы свободной рыночной конкуренции. Он включает в себя естественные монополии, которые в отсутствие эффективного государственного регулирования просто обворовывают потребителей, завышая цены на свои услуги, а также отрасли социальной сферы, работающие в интересах общего блага, коммерциализация которых повлечет снижение как уровня жизни, так и общественной эффективности этих видов деятельности.

Совершенно пустым по содержанию является раздел «Реформирование науки и стимулирование инноваций», который должен быть ключевым, если бы правительство всерьез планировало переход на инновационный путь развития к экономике знаний. В этом разделе нет даже намека на создание механизмов стимулирования инновационной активности, условий для творческой самореализации молодых специалистов, остановки утечки умов, модернизации промышленности на основе новейших технологий или о сохранении научных школ, многие из которых находятся на грани уничтожения.

Вместо этого в разделе содержится такая мысль: «необходимо создать единую систему изготовления, оформления и контроля заграничных документов нового поколения с использованием биометрических параметров». Чувствуется зловещее дыхание сторонников полицейского государства… А верующие видят в этом сатанинское стремление лишить человека свободы выбора, предсказанное в Апокалипсисе.

Ничего полезного в Программе не найдут для себя и индивидуальные предприниматели. В ней нет конкретики о формировании институтов кредитования малого бизнеса, государственных гарантиях и развитии соответствующей инфраструктуры. Одни общие фразы, под аккомпанемент которых малый бизнес с трудом выживает в последнее десятилетие.

Также бессодержателен раздел о стратегии внешнеэкономической интеграции России. То, что правильно — банально, а что конкретно — сомнительно. Нет ответов на главные вопросы, волнующие участников внешнеэкономической деятельности:

— будет ли российское правительство, подобно развитым государствам, организовывать предоставление экспортных кредитов и гарантий для поддержки отечественных товаропроизводителей?

— как будет проводиться политика защиты внутреннего рынка от недобросовестной конкуренции со стороны импортеров?

— станет ли, наконец, правительство ограждать внутренний рынок от импорта некачественных и опасных для потребителей товаров?

Ничего не сказано о возможных решениях проблемы вывоза капитала и утечки умов, наносящих стране ежегодный ущерб в десятки миллиардов долларов. Правительство не думает о необходимости придания рублю статуса международной валюты и перехода к его полной конвертируемости, что расширило бы финансовый потенциал российской экономики и возможности кредитования экономического роста, во многом сняло бы проблему вывоза капитала. Вместо этого они продолжают сквозь пальцы смотреть на долларизацию российской экономики, существенно снижающую ее конкурентоспособность и увеличивающую издержки торговли.

Вместо формирования механизмов поддержки экспорта высокотехнологической продукции авторы Программы доверяют решение этой стратегически важной задачи иностранцам, полагая, что правильнее — стимулировать создание в России производств с иностранным участием в высокотехнологических отраслях. Складывает ся впечатление, что они не знают о жесткости конкуренции в этой сфере, не читали о таких приемах устранения конкурентов, как недружественное поглощение или злонамеренное банкротство. Хотя многие российские предприятия наукоемкой промышленности уже стали жертвами такой недобросовестной конкуренции — установление контроля за потенциальным конкурентом для его даль нейшего устранения стало излюбленным приемом транснациональных корпораций на постсоветском пространстве.

Для авторов Программы основной целью политики в области внешнеэкономических отношений должно являться «создание условий для включения российских предприятий в международные производственные процессы на основе использования возможностей глобального рынка товаров, услуг и факторов производства пу тем снятия барьеров для развития внешнеэкономических связей российских предприятий»… Не важно, в каком качестве — сырьевого придатка или самостоятельных локомотивов роста. При таком пассивном подходе для большинства российских предприятий наиболее вероят ным вариантом включения в глобальный рынок является поглощение транснациональными корпорациями. За примерами далеко ходить не надо, достаточно взглянуть на восточноевропейские страны, которые не только лишились национального суверенитета в экономической политике, но и утратили контроль над собственными предприятиями и национальным богатством. Может, это и есть желаемая цель для авторов Программы?

Столь же пустым по содержанию является раздел о ре гиональных аспектах политики социально- экономического развития. Трудно определить, чего здесь больше — глупости или цинизма, когда авторы Программы рассуждают, к примеру, о наличии нескольких уровней власти и управления, ответственных перед собственными избирателями за проводимую политику. Как будто они не знают о том, что выборы губернаторов избирателями отменены и реальной ответственности перед ними ни один уровень власти, за исключением местного самоуправления, не несет…

Напрасно читатель Программы будет искать в ней способы решения ключевой проблемы региональной политики — быстро нарастающей дифференциации между регионами страны по уровню жизни и экономического развития, разрывающей единое социальное и экономическое пространство России. Несмотря на то, что различия по объемам производства и доходам граждан на душу населения между субъектами федерации достигают десятикратной величины, авторы Программы стараются не замечать этого: «политикой федеральных властей в среднесрочной перспективе будет не столько выравнивание социально-экономического развития и благосостояния регионов, сколько обеспечение единства экономического пространства и создание условий для добросовестной конкуренции между регионами и муниципальными образованиями за привлечение ресурсов». На практике это означает, что богатые будут становиться богаче, а бедные — беднее, дифференциация регионов страны по уровню жизни и экономического развития усилится. Учитывая, что по-настоящему богатыми с точки зрения собственных возможностей могут считаться только Москва и Тюменская область, такая политика будет вести к типично колониальной структуре размещения производительных сил. Богатая столица, посредничающая между страной и внешним миром в поставках сырья за рубеж и получении из-за рубежа кредитов и инвестиций для эксплуатации нищающей периферии — типичная картина в слаборазвитых колониально зависимых странах Африки и Латинской Америки.

К сожалению, вместо серьезного анализа проблем территориального развития, формирования реалистичных программ оживления депрессивных регионов, наращивания конкурентных преимуществ разнообразных регионов при соблюдении единых для всех граждан страны социальных гарантий, этот раздел программы состоит из пустых фраз, прикрытых наукообразной терминологией.

В общем, предложенная Грефом Программа от силы тянет на средненькую курсовую студенческую работу. Од нако она не может быть даже предметом серьезного научного обсуждения. Лишенная позитивного практического смысла, она едва ли заслуживает продолжения анализа в части долгосрочного прогноза роста российской экономики. Хотя бы потому, что при такой среднесрочной программе долгосрочный прогноз не имеет смысла. Он носит сугубо умозрительный характер, не опираясь ни на инвентаризацию конкурентных преимуществ российской эко номики, ни на понимание перспектив развития глобальной экономики. Это тем более прискорбно при том, что российская экономическая школа сильна исследованиями долгосрочных тенденций социально-экономического развития и изобилует весьма интересными и практичными рекомендациями по формированию долгосрочной страте гии экономического роста на современной научно-технологической основе. Но Грефа, к сожалению, этому не учили…

Опубликовано в «Российском экономическом журнале», № 2, 2005 г.

Топтание на месте

Воздействие бюджетной политики правительства на экономический рост

Прогноз и проект бюджета страны на 2006 год свидетельствуют о продолжении пассивной государственной политики упускаемых возможностей.

Можно, конечно, радоваться, что в отличие от ельцинской эпохи обвального падения производства и разграбления национальных богатств, в стране сейчас наблюдается устойчивый экономический рост, повышение доходов населения, подъем инвестиционной активности. Но этот рост, начавшийся после трехкратной девальвации рубля во второй половине 1998 года, опирается на внешние факторы, главным из которых является исключительно высокий уровень цен на нефть, газ и энергоемкие сырьевые товары, экспортируемые из России. Внутренних механизмов экономического роста, опирающихся на расширенное воспроизводство основного капитала на постоянно обновляющейся научно-технологической основе, до сих пор не сложилось. Объемы инвестиций в развитие производства и инновационной активности по-прежнему втрое меньше необходимого для этого уровня. Продолжается утечка умов и разрушение научно-производственного потенциала страны, ежегодный вывоз капитала по легальным и нелегальным каналам превысил 60 млрд. долларов. Как свидетельствует правительство, чистое кредитование Россией остального мира составит в текущем году 12,9% ВВП .

Иными словами, экономика страны продолжает работать на износ. Истощаются запасы разведанных еще в советское время месторождений полезных ископаемых, выжимаются прибыли из стремительно стареющих основных фондов, введенных в эксплуатацию 20-50 лет назад. Квалифицированные кадры пенсионного и предпенсионного возраста пока еще обслуживают их, но меньшее по численности и худшее по образованности новое поколение едва ли сможет это делать. Деградирует социальная инфраструктура и научно-образовательный потенциал, ухудшаются условия воспроизводства человеческого и интеллектуального капитала. Россия стремительно опускается на сырьевую периферию мирового рынка, утрачивая возможность самостоятельного развития на современной технологической основе.

Нельзя сказать, что руководство страны этого не понимает. В представленном Правительством Прогнозе социально-экономического развития Российской федерации на 2006 год (далее — Прогноз) оно признается, что «период, когда была возможность наращивать добычу и экспорт нефти, подкрепленные благоприятной внешнеэкономической конъюнктурой, пройден» .

Поставленная несколько лет назад задача удвоения ВВП к 2010 году отражает минимально необходимые темпы экономического роста для вывода страны на траекторию устойчивого развития. Для сохранения и полноценного использования имеющегося научно-производственного и интеллектуального потенциала необходимо ежегодное увеличение инвестиций на 20%, удвоение расходов на образование и здравоохранение, утроение объемов НИОКР, что требует прироста ВВП не менее чем на 10% в год. Объективные возможности для этого есть: объем сбережений, формирующийся в российской экономике, позволяет удвоить инвестиции в развитие производства; имеющийся научно-производственный потенциал работает на половину своей мощности; не задействовано более трети квалификационного потенциала трудовых ресурсов.

Однако правительство России, по-видимому, не в состоянии их использовать. Прогноз и проект бюджета страны на будущий год свидетельствуют о продолжении пассивной политики упускаемых возможностей. Хотя правительство представляет выбор экономической политики как «вариант развития, направленный на усиление инновационной компоненты экономического роста, обеспечивающий компенсацию ухудшения внешнеэкономической конъюнктуры за счет активизации внутренних (прежде всего инновационной и инвестиционной) компонент» , в действительности, итоговый результат влияния предлагаемой бюджетной политики на экономический рост по-прежнему будет отрицательным. Связано это с выводом из экономики более 776 млрд. долл. в форме профицита федерального бюджета, «замораживаемых» в стабилизационном фонде. Это означает соответствующее уменьшение конечного спроса и, следовательно, прироста ВВП.

Создание инвестиционного фонда в размере 69,7 млрд. руб., даже с учетом ассигнований на финансирование целевых и инвестиционной программ общим объемом в 476,2 млрд. руб., лишь отчасти компенсируют депрессивное влияние огромного профицита бюджета. Последнее усиливается странной политикой правительства по наращиванию внутреннего государственного долга — без какой-либо нужды правительство планирует размещение на рынке под немалый процент дополнительных финансовых обязательств на сумму 172 млрд. руб. Тем самым оно на эту же сумму (или на 4%) уменьшает инвестиционный потенциал частного сектора.

В Прогнозе правильно констатируется, что «в условиях ослабления влияния нефтяной ценовой политики на рост макроэкономических показателей основным двигателем экономического роста становится активизация внутренних факторов роста, прежде всего инновационно-инвестицион­ной составляющей. Основная роль при этом возлагается на государство» . Но авторы Прогноза почему-то не понимают, что обосновываемая ими бюджетная политика государства, предусматривающая «замораживание» в стабилизационном фонде 2242 млрд. руб. означает принудительное снижение экономической активности на 9,2% ВВП. В том числе — снижение прироста ВВП в текущем году на 6% ВВП, а в будущем — на 3%. На этом фоне вклад увеличения государственных расходов инвестиционного ха рактера в прирост ВВП, оцениваемый правительством в 0,3 процентного пункта в 2006 году, выглядит ничтожно малым. Да и в целом, разница между инерционным вариантом и вариантом развития, предлагаемым правительством, выглядит несущественной — 1,8% ВВП, то есть не выходит за пределы статистической ошибки при оценке ВВП.

Иными словами, чистый вклад политики правительства в экономический рост страны составляет в текущем году минус 6%. В будущем составит минус 3%. Если бы вместо правительства социально-экономическим развитием страны управлял компьютер, автоматически выполняющий все бюджетные обязательства государства и поддерживающий баланс доходов и расходов бюджета, то мы бы вышли на желаемые темпы ежегодного прироста ВВП в 10%.

Содержательный смысл

бюджетной политики государства

Правительство пытается обосновать проводимую политику торможения экономического роста утверждениями о необходимости стерилизации избыточной, на его взгляд, денежной массы. И видит основные задачи бюджетной политики в поддержании «соответствия темпов роста непроцентных расходов темпам роста экономики, снижении инфляции, формировании параметров стабилизационного фонда в целях погашения внешнего долга». Тем самым правительство без каких-либо оснований фиксирует долю непроцентных расходов федерального бюджета на сложившемся уровне около 16%, а консолидированного бюджета — около 30% ВВП.

Заметим, что развитые страны поддерживают уровень расходов бюджетной системы государства в пределах 40— 50% ВВП. Более чем трехкратное увеличение уровня государственных расходов в течение последнего столетия (с 10% ВВП в конце XIX века до 40-50% (в среднем по ОЭСР) ВВП в конце XX века и в настоящее время) объясняется резко возросшей ролью НТП в генерировании экономического роста. Вклад новых знаний в прирост ВВП развитых стран оценивается в 80—90%. Этот вклад формируется достижениями науки, внедрением новых технологий, интеллектуально-образовательным потенциалом трудовых ресурсов. Все эти составляющие определяются государственной научно-технической, экономической и социальной политикой. В силу специфической открытости науки и образования для общего пользования и невозможности приватизации знаний государство вынуждено финансировать около половины совокупных расходов на НИОКР и подавляющую часть расходов на образование. Именно за счет этих составляющих (социальных трансфертов — см. табл. 2) произошло многократное увеличение расходов государства , которое в условиях современного НТП вынуждено стать государством развития, приняв на себя обязательства по финансированию расходов на воспроизводство интеллектуально-человеческого потенциала и генерирование новых знаний.

Таблица 2. Социальные трансферты

через государственный бюджет

Источники: Рогов С. М Научный доклад «Функции современного государства: вызовы для России» Институт США и Канады РАН, М., 2005.

Сопоставление динамики структуры государственных расходов развитых стран, приведенные директором Института США и Канады РАН С. М. Роговым, убедительно до казало, что увеличение государственных расходов на цели социально-экономического развития является необходимой составляющей современного экономического роста, основан­ного на НТП. Согласно введенного им разделения функ ций государства на традиционные (оборона и правопорядок) и современные (развитие интеллектуально-чело­ве­ческого потенциала), можно видеть, что сегодня в мире через государственные бюджеты тратится, в среднем, на со временные функции 17,8% ВВП, а на традиционные — толь ко 5,3% (табл. 3, 4). Соотношение между этими статьями расходов — 3,4:1. В развитых странах эти показатели составляют 25,0% и 3,9% (соотношение — 6,4:1), в странах с пере ходной экономикой — 22,1 % и 3,8% (соотношение — 5,8:1).

Таблица 3

Таблица 4

Как поясняет автор, «современные государственные функции связаны с трансфертами в натуральной форме, прежде всего в виде услуг в области образования и здравоохранения, а также с трансфертами в денежной форме и субсидиями. Таким образом, современные расходы ориентированы на индивидуальные домашние хозяйства и производственные предприятия: они образуют основу современного социального государства».

В противовес мировой закономерности увеличения государственных расходов на выполнение современных функций государства, в России государство большую часть расходов тратит на выполнение традиционных функций. В текущем году на эти цели из федерального бюджета будет потрачено 7,5% ВВП, что почти на 25% превышает среднемировой показатель. При этом в три раза меньше (3,5% ВВП) тратит на социальные функции. То есть у нас соотношение расходов на традиционные и современные функции составляет 2:1. Как констатирует С. М. Рогов, такая структура бюджета была характерна для государства XVIII — XIX веков.

В соответствии с данной программой правительство внесло в Госдуму проект Лесного и Водного кодексов, а также новую редакцию закона о недрах, которые предусматривают фактическую приватизацию и свободную куплю-продажу прав эксплуатации лесов, замкнутых водоемов и месторождений природных ресурсов. «Едросовское» думское большинство послушно принимает эти законы, отменяющие механизмы государственного управления природными ресурсами и открывающие путь к их варварскому расхищению, к присвоению общенародных богатств олигархами.

В консолидированном бюджете доля современных функций вырастает до 33% бюджета, достигая уровня традиционных функций (табл. 5) и составляя 9,3% ВВП.

Как видим, структура расходов российского бюджета разительно отличается от развитых стран. Она больше соответствует средневековой концепции полицейского государства, чем современной теории государства развития. Эта структура сформировалась в постсоветский период под влиянием псевдонаучной доктрины рыночного фундаментализма, отрицающей очевидную закономерность возрастающего значения роли государства в обеспечении социально-экономического развития в условиях современного НТП. Данная доктрина, разработанная международными финансовыми организациями для коррумпированных режимов слаборазвитых стран третьего мира, оказалась весьма удобной для властвующей в России оли гархии, разбогатевшей на присвоении общенациональных богатств и не желающей брать на себя ответственность за состояние экономики и социальной сферы. Ее осуществление обернулось для России разрушением научно-произ­водственного потенциала, деградацией социальной инфраструктуры, глубоким падением уровня жизни насе ления и утратой многих возможностей успешного развития.

Таблица 5. Показатели консолидированного бюджета Российской Федерации на 2006 год, млн. руб.

Судя по Прогнозу и проекту бюджета страны на 2006 год, доктрина рыночного фундаментализма продолжает лежать в основе экономической политики правительства. Об этом свидетельствуют упомянутые выше основные задачи бюджетной политики, заявленные правительством. Все они носят сугубо формальный характер и не обосновываются никакими содержательными соображениями. Структура расходной части бюджета уже многие годы формируется под влиянием доминирующего значения обслуживания внешнего долга, остающегося единственным ярко выраженным приоритетом бюджетной политики правительст ва. Даже сейчас, после погашения половины внешнего долга и существенного снижения бремени расходов на его обслуживание, в целях успокоения иностранных кредиторов создан колоссальный стабилизационный фонд (средства которого разрешается тратить только на погашение внешнего долга), отвлекающий из экономики до 10% ВВП. Его величина, планируемая на конец будущего года в 2242 млрд. руб. почти равна верхнему пределу государственного внешнего долга, устанавливаемого на уровне 79,2 млрд. долл. Стопроцентного резервирования внешних обяза тельств государства не знает ни одна страна — это делает бессмысленным какие-либо внешние заимствования. Российское правительство возвело интересы иностранных кредиторов до уровня главной цели бюджетной политики, оплачивая их спокойствие половиной федерального бюджета.

Таким образом, две из четырех заявленных правительством задач бюджетной политики — «соответствие темпов роста непроцентных расходов темпам роста экономики и сохранение основных принципов формирования стабилизационного фонда Российской Федерации с возможностью использования средств, накопленных сверх установленного минимума только на замещение источников погашения внешнего долга» , — не выдерживают критики.

Единственно очевидная задача — «выполнение федеральных расходных обязательств» определяется структурой непроцентных расходов бюджета и их соответствием как законодательно установленным обязательствам госу дарства, так и целям социально-экономического развития страны.

Анализ показывает, что структура непроцентных расходов бюджета определяется главным образом эффективностью лоббирования ведомственных интересов, среди которых превалируют интересы силовых структур. На их содержание вместе с государственной бюрократией тратится львиная доля (42%) непроцентных расходов бюджета. Собственно на развитие (поддержку экономического роста, образование и научные исследования) в будущем году планируется потратить 16% непроцентных расходов бюджета. Треть федерального бюджета будет направлена «на латание дыр» в бюджетах субъектов федерации через межбюджетные трансферты.

Об архаичности российской бюджетной политики наглядно свидетельствует проведенное С.М.Роговым сопоставление приоритетности госрасходов ведущих стран мира (см. табл. 6).

Россия резко отстает от развитых стран по уровню расходов на образование и здравоохранение.

За исключением какой-то безумной фетишизации внешнего долга содержательных целей бюджетной политики правительства не прослеживается. Как будет показано ниже, декларируемые главой государства цели социально-экономического развития страны не подтверждаются бюджетной политикой, которая инерционно следует линии на сокращение обязательств и функций государства в соответствии с порочной доктриной рыночного фундаментализма.

Таблица 6. Приоритетность государственных расходов ведущих стран мира в 2002 г.

Источник: Доклад о развитии человека 2004. Издано для программы развития Организации Объединенных Наций (ПРООН). М. : «Весь мир», 2004, стр. 224 — 227. OECR database 2005.

* — Данные проекта бюджета на 2006 год.

Макроэкономические последствия бюджетной политики

Рассмотрим вторую задачу бюджетной политики правительства — «обеспечение последовательного снижения уровня инфляции». Главным инструментом ее решения является «замораживание» изымаемых государством денег из экономики в стабилизационном фонде, а также их вывоз за рубеж. Предполагается, что тем самым «стерилизуется» избыточная денежная масса, которая в противном случае генерировала бы инфляцию. Насколько оправдано жертвовать половиной возможного прироста ВВП, инвестиций и доходов населения ради достижения указанных выше задач, продекларированных правительством?

Для ответа на этот вопрос обратимся к «Основным направлениям денежно-кредитной политики государства», внесенным Центральным банком. Именно он ответственен за состояние денежного обращения, включая блокирование так называемого монетарного фактора инфляции. Последняя, как известно, имеет многофакторную природу, и ее сведение лишь к одному приросту денежного предложения не выдерживает критики. Если принять последнее равное нулю, то легко показать, что инфляция может генерироваться: изменением скорости обращения денег вследствие изменения инфляционных ожиданий населения или его склонности к сбережениям; применением разнообразных инструментов связывания свободных денег в инвестиционных целях; динамикой обменного курса национальной валюты и общественным доверием к ней; социальным давлением на рост доходов населения в целях увеличения потребления при неизменном объеме потребительских благ; злоупотреблениями монополистов доминирующим положением на рынке путем завышения цен.

Лишь последний фактор генерирования инфляции находится в прямом ведении правительства. При этом правительство не проявляет ни желания, ни способности его обуздать. Напротив, каждый год оно задает планы роста регулируемых им тарифов на услуги естественных монополий, запуская тем самым спираль инфляции издержек по всем технологическим цепочкам. Даже очевидные крупномасштабные злоупотребления монополистов в топливно-энергетическом и химико-металлургическом комплексах, ежегодно вздувающих цены в 2-5 раз выше темпа инфляции, не пресекаются правительством.

Вместо жесткого пресечения злоупотреблений монопольным положением на рынке правительство предпочитает заниматься не своей ролью «стерилизатора», как ему кажется, избыточной денежной массы, подменяя тем самым Центральный банк. Делается это за счет налогоплательщиков и бюджетополучателей, у которых изымают средства, которые могли бы пойти на увеличение производства и решение критически важных проблем жизнеобеспечения населения.

Смысл изъятия правительством денег из экономики заключается в сокращении денежного предложения, которое генерируется Центральным банком путем эмиссии денег под приобретение иностранной валюты в золотовалютные резервы страны. По мнению правительства, это необходимо для того, чтобы избежать инфляционного давления «избы­точной» денежной массы путем приведения денежного предложения в соответствие со спросом на деньги. Проблема, однако, заключается в том, что никто не может оценить этот спрос правильным образом. Поэтому «Центральный банк не рассматривает расчетные параметры роста спроса на деньги как жестко заданные интервалы для роста денежной массы и не исключает возможности выхода за эти гра ницы» .

С учетом того, что у ЦБ достаточно инструментов регулирования денежного предложения, навязчивое стремление правительства ему помочь путем замораживания денег налогоплательщиков, полученных в результате производства общественно-полезных благ, то есть заведомо неинфляционным образом, выглядит, по меньшей мере, странным. Тем более что российская экономика остается недомонетизированной: по отношению объема денежной массы к ВВП Россия отстает от развитых стран в 3—5 раз, уступая также по этому показателю многим постсоциалистическим странам. Следствием демонетизации экономики является хронический кризис денежного обращения, выражающийся в острой нехватке кредитных ресурсов для рефинансирования производственной деятельности, дороговизне кредитов, массовых неплатежах, что является одним из главных препятствий экономическому росту. Своей «стерилизационной» политикой правительство лишь усугубляет этот кризис, искусственно снижая обеспеченный уже предложенными на рынок товарами конечный спрос и замедляя тем самым рост производства и доходов населения.

К концу будущего года правительство намерено довести свою политику стерилизации денежного предложения до логического абсурда, доведя объем денег, замораживаемых в Стабилизационном фонде, до величины денежной базы, которая прогнозируется на начало будущего года в объеме 2202 млрд. руб.. Всего же вместе с международными резервами Центробанка государство выводит из экономики количество денег, втрое превышающее объем денежной базы. Иными словами, каждый находящийся в обращении рубль резервируется тремя рублями, выводимыми из экономического оборота в международные резервы ЦБ или в Стабилизационный фонд правительства.

Российские денежные власти ухитрились превратить эмиссию денег из механизма стимулирования экономической активности в ее тормоз. Замораживая 2/3 обеспечен ных реальным сбытом товаров денег, они соответствующим образом сокращают экономическую активность, которая искусственно ограничивается острой нехваткой инвестиций и недостатком конечного спроса по сравнению с величиной имеющегося производственного потенциала. Последствия этой политики можно сравнить с лече нием дистрофии методом кровопускания — у ослабленного голодом организма откачивают 2/3 крови. Ясно, что такое «лечение» закономерно приводит к омертвлению тканей и утрате жизнеспособности. Собственно, это и произошло с российской экономикой, уже лишившейся большей части машиностроения, строительства, производства промышленных товаров народного потребления и живущей сегодня под «нефтедолларовой капельницей». Ее дальнейшая жизнеспособность ограничивается искусственно суженным денежным предложением на уровне 1/3 от потребностей нормального воспроизводства. Не удивительно , что, несмотря на благоприятную конъюнктуру и присвоение российской экономике инвестиционного рейтинга, объем производственных инвестиций остается на уровне, втрое меньшем необходимого для простого воспроизводства. Да и как ему подняться, если увеличение спроса на деньги жестко ограничивается стерилизацией денежного предложения в Стабилизационном фонде.

ЦБ РФ признает, что «выбранный режим валютного курса, сохранение существенной роли регулируемых цен в динамике индекса потребительских цен, неустойчивые процессы замещения валют в портфелях активов, увеличившиеся и неустойчивые лаги между динамикой денежного предложения и показателями инфляции определяют низкую эффективность использования в качестве промежуточного целевого ориентира темпов прироста денежной массы». Вместе с тем, ЦБ планирует изъять в будущем году из обращения до 1,8 трлн. руб. при превышении темпа прироста денежной базы величины в 17—20%.

Получается, что вопреки собственным же заявлениям об объективной невозможности осмысленного использования в планировании денежной политики ориентира темпов прироста денежной массы, именно последние остаются главным целевым показателем, определяющим объем стерилизационных операций денежных властей.

ЦБ неуклюже пытается выпутаться из этого явного логического противоречия, ссылаясь на правительство, констатируя, что «стабилизационный фонд, концентрируя дополнительные доходы, связанные с добычей и экспортом нефти и других энергоносителей, при высокой конъюнктуре обеспечивает стерилизацию значительной части избыточной ликвидности и в настоящее время является одним из основных факторов ограничения роста потребительских цен». В этом же документе ЦБ замечает, что «сложившиеся в первые шесть месяцев текущего года монетарные условия, характеризуемые динамикой денежного предложения, в целом не оказывают повышательного давления на формирование инфляции». Это подтверждает и правительство, констатируя, что «в начале года главным фактором повышения темпов инфляции стал более высокий, чем в прошлом году, рост регулируемых цен и тарифов на услуги, оказываемые населению».

Как официально признают денежные власти, главным фактором инфляции является злоупотребление монопо листов, непомерно вздувающих цены. Но вместо того, чтобы выполнять свои обязанности по проведению активной антимонопольной политики, правительство занимается не своим делом, стерилизуя денежное предложение, требуемая величина которого неизвестна даже отвечающему за денежную политику Центробанку. Только платить за эту солидарную некомпетентность, безответственность правительства и ЦБ нашему народу приходится слишком вы сокую цену. До 1998 года правительство и ЦБ рука об руку раздували денежную эмиссию под виртуальную пирамиду ГКО, доведя дело до краха финансовой системы государства. Теперь же они общими усилиями изымают обеспеченные товарами деньги из обращения и душат тем самым производственную систему.

Безумие и примитивизм российских денежных властей находятся в разительном противоречии с продуманной денежной политикой развитых стран. Последняя определяется внутренними целями расширенного воспроиз водства экономики и социально-экономического развития, опираясь на механизмы рефинансирования кредитования производственной деятельности и государственных расходов.

В противоположность политики российских денежных властей, озабоченных главным образом изъятием денег из экономики, денежные власти развитых стран целенаправленно управляют денежной эмиссией в государственных интересах социально- экономического развития своих стран, направляя ее через государственный бюджет и формируя долгосрочные кредитные ресурсы под прирост государственных обязательств .

В таблице 7 показаны основные каналы формирования ресурсной базы японской иены и доллара США, которые используются соответственно Банком Японии и Федеральной резервной системой (ФРС) США. Денежная база является показателем, фактически отражающим величину всей эмиссии японских иен и американских долларов, имеющих в настоящее время хождение в мире. Почти на 80% Банк Японии формировал ресурсы под бюджетные задачи — об этом свидетельствует величина государственных ценных бумаг, находящихся на балансе Банка Японии, под которые он эмитировал иены.

Таблица 7. Формирование центральными банками денежной базы национальной валюты

Источник: Ершов М. В. Экономический суверенитет России в глобальной экономике. М., 2005.

Аналогичная картина наблюдается в США. По данным ФРС, при величине денежной базы доллара около 700 млрд. долл. (октябрь 2002) на государственные казначейские облигации, находящиеся на балансе Центрального банка США, приходится примерно 600 млрд. долл.

Как пишет М. Ершов, такие размещения производятся, как правило, не напрямую от Минфина к ЦБ, а с использование вторичного рынка. Однако, это в значительной степени условно, поскольку в любом случае конечным получателем средств выступает Минфин, а конечным покупателем бумаг, предоставившим ресурсы, — ЦБ.

При этом, как показывают балансы Японии и ФРС США, в их портфелях госбумаг большую часть занимают «длинные» инструменты (см. табл. 8). Так, в Банке Японии бумаги со сроком погашения свыше 5 лет составляют более 40 трлн. иен, то есть 60% от общего портфеля госбу маг. В ФРС на такие бумаги приходится более 130 млрд. долл., или свыше 20% его госпортфеля, при том, что еще более 170 млрд. долл. (30% госпортфеля) составляют инструменты со сроком от 1 до 5 лет

Таблица 8. Доля долгосрочных госбумаг в общем портфеле госбумаг, находящихся на балансах ФРС США и Банка Японии (сентябрь 2004 г., в %)

Источник: Ершов М. В. Экономический суверенитет России в глобальной экономике. М., 2005.

Таким образом, экономика по сути, получает от своих центральных банков «длинный» инвестиционный кредит, который затем может направляться на финансирование различных системообразующих программ, в частности, ипотеки. Как доказывает М. В. Ершов, подобный механизм дает возможность: во-первых, создавать денежное предложение (осуществлять эмиссию) с учетом задач экономической политики; во-вторых, использовать ресурсы в приоритетных сферах; в-третьих, формировать необходимую по объемам и срокам ресурсную базу, позволяя на ее основе развивать наиболее ресурсоемкие долгосрочные и низкодоходные направления, важные для экономики.

Поразительный примитивизм политики российских денежных властей, сведших ее к купле-продаже иностранной валюты, особенно очевиден на фоне денежной политики развитых стран, которая исходит из интересов развития национальных экономик. Так, основными целями ФРС США, в первую очередь, являются поддержание долгосрочного роста денежных агрегатов с учетом потенциала увеличения производства; обеспечение умеренных долгосрочных процентных ставок, рост занятости.

В отличие от развитых стран, активно использующих монополию государства на денежную эмиссию для кредитования экономического роста и финансирования государственных расходов, российские денежные власти отказывают стране и в том и в другом. Выгоду от этого получают экспортеры, пользуясь заниженным курсом рубля для извлечения сверхприбылей от вывоза дешевых природных ресурсов, иностранные инвесторы, по дешевке скупающие права собственности на российские объекты, а также финансовые системы США и ЕС, почти бесплатно привлекающие российские валютные резервы для кредитования своего дефицита.

В условиях характерного для сегодняшней ситуации высокого положительного сальдо платежного баланса, денежные власти стоят перед дилеммой: объективно возникающая потребность в денежной эмиссии для приобретения избытка предлагаемой иностранной валюты в целях стабилизации обменного курса рубля может быть нейтрализована стерилизацией «избыточного» денежного предложения, либо его связыванием в производстве товаров и сбережениях населения. В первом случае результатом такой политики является сдерживание экономического роста, во втором — его стимулирование.

Следует заметить, что главным антиинфляционным фактором в развитых экономиках является НТП, обеспечивающий снижение издержек и повышение эффективности производства, а также создающий новые потребности, связывающие потребительский спрос. Например, НТП в сфере информационных технологий обеспечивает снижение цены единицы потребительских свойств вычислительной техники, бытовой электроники и средств связи на 20-30% ежегодно. Применение новых конструкционных материалов позволяет снизить издержки строительства и потери тепла в коммунальных сетях в несколько раз и, соответственно, снизить тарифы на оказание коммунальных услуг. Применение достижений молекулярной биологии и генной инженерии в сельском хозяйстве позволяет в несколько раз поднять эффективность этой отрасли путем выведения сортов растений, устойчивых к вредителям и заморозкам, обладающих дополнительными потребительскими качествами. Таким образом, расходы на стимулирование инновационной активности носят антиинфляционный характер и наоборот, недостаточная поддержка НИОКР оборачивается утратой конкурентоспособности отечественных товаров и омертвлением имеющегося производственного потенциала, следствием чего становится снижение эффективности экономики, девальвация национальной валюты, рост инфляции издержек.

Из этого следует целесообразность увеличения расходов на реализацию целевых программ освоение передовых технологий.

Часть бюджетного профицита может быть направлена на восстановление и развитие сети фондов поддержки ма лого предпринимательства. Имеющийся опыт свидетельствует о высокой эффективности кредитования малых и средних предприятий многими региональными фондами, обеспечивавшими возвратность более 85% кредитов. Финансирование этого направления экономической активности будет способствовать снижению инфляции, стиму лируя конкуренцию и расширение производства товаров и услуг.

Антиинфляционный эффект может иметь финансирование программ решения некоторых социальных проблем, обеспечивающих снижение государственных расходов в будущем. Например, увеличение ассигнований на обустройство беспризорников и сирот сэкономит многократно большие средства в будущем на правоохранительную деятельность и содержание преступников. Расходы на вакцинацию населения позволят многократно большие средства сэкономить на лечении больных, которых станет существенно меньше.

Наконец, часть средств налогоплательщиков, замораживаемых в Стабилизационном фонде, целесообразно вернуть им в форме восстановление налогового инвестиционного кредита для предприятий, разрешения списывать все расходы на НИОКР на себестоимость продукции, а также резервных фондов предприятий, размещаемых в рублевых долгосрочных инструментах.

Разумеется, расходование средств во всех перечисленных направлениях должно вестись в пределах разумной целесообразности. Антиинфляционный эффект будут иметь только успешные проекты, завершающиеся ростом производства пользующейся спросом продукции, снижением издержек, повышением эффективности экономики. Расходы же на провальные проекты, напротив, будут способствовать раскрутке инфляции. Поэтому активная стратегия стимулирования инновационной и инвестиционной активности требует соответствующей квалификации, знаний и опыта со стороны руководителей экономического блока правительства, которые, к сожалению, отсутствуют. Только этим можно объяснить упорное нежелание правительства вкладывать средства в развитие под предлогом «отсутствия» эффективных проектов. Скорее речь идет об отсутствии знаний и заскорузлости мышления лиц, принимающих решения о формировании экономической по лити ки государства. В противном случае правительство могло хотя бы частично реализовать предложенные выше неинфляционные направления стимулирования инновационной и инвестиционной активности, что позволило бы уд воить темпы прироста ВВП, инвестиций и доходов населения.

Декларируемые и реальные цели социально-экономической политики правительства

Правительство декларирует десять основных социально-экономических приоритетов развития России в 2006 — 2008 годах . Рассмотрим их по порядку.

Первое: «В рамках создания условий для повышения конкурентоспособности человека необходимо сосредоточить усилия на реформе образования. Требуется сохранить более высокий уровень российского образования по сравнению с тем, который характерен для стран сопоставимого уровня социально-экономического развития. Необходимо реформировать всю систему образования, начиная с дошкольного, заканчивая высшим профессиональным, путем усовершенствования образовательных программ и стандартов, большей ориентации на потребности рынка труда, четкого определения границ обязательств государства в области образования на разных его уровнях. Параллельно должна быть проведена реструктуризация сети образовательных организаций, упорядочена система бюджетного и внебюджетного финансирования за счет перехода на нормативно-подушевое финансирование и внедрение образовательных кредитов, созданы независимые системы контроля качества образования».

Начнем с целевой установки — сохранение более высокого уровня российского образования по сравнению со странами сопоставимого уровня социально-экономиче­ского развития. Общепринятым измерителем «уровня социально-экономического развития» является объем ВВП на душу населения, рассчитываемый по паритету покупательной способности валют; средняя продолжительность жизни; индекс развития человеческого потенциала. Ны нешняя величина первого из этих показателей для России со ответствует таким странам, как Алжир или Венесуэла. По второму показателю Россия откатилась на одно из последних мест в мире, чуть обгоняя Белиз. По третьему показателю мы все еще близки к уровню развитых стран, хотя стре мительно падаем вниз, уже пропустив вперед Южную Ко рею.

Вместе с тем, несмотря на существенную деградацию российского образовательного потенциала за последнее десятилетие, он остается на уровне развитых стран. Именно это дает нам шансы вернуться на магистраль современного социально-экономического развития, основанного на НТП.

Как следует из приведенной выше формулировки, правительство не ставит задачи повышения уровня образования, речь идет лишь о недопущении его падения до состояния слаборазвитых стран.

Едва ли с такой постановкой первого из продекларированных правительством приоритетов социально- эконо­мического развития страны можно согласиться. В условиях перехода развитых стран к экономике знаний и превращения НТП в главный фактор экономического роста образование населения должно повышаться опережающими темпами. Топтание на месте и, тем более, ориентация на сред не- и слаборазвитые страны в этом вопросе означает программирование дальнейшего отставания России, разрушения ее научно-производственного потенциала, утрату способности к самостоятельному развитию.

Едва ли можно согласиться и с предлагаемой правительством реформой системы образования. Ее главной проблемой является недостаточное финансирование, осу ществляемое сегодня за счет государственного бюджета. Вместо того чтобы просто повысить ассигнования хотя бы для того, чтобы сохранить преподавательские кадры, инфраструктуру и научную базу образования, правительство изобретает весьма сомнительную «реформу», суть которой сводится к коммерциализации образовательных учреждений.

Предполагается, что государство будет выделять учреждениям образования некоторый минимум средств в расчете на получение каждым учащимся определенного количества образовательных услуг установленного стандарта, а остальное будут доплачиваться учащиеся. При этом вместо привычной для бюджетного учреждения сметы финансирования необходимых для его нормального функционирования расходов вводится подушевое финансирование по нормативу на каждого учащегося. По замыслу реформаторов это создаст конкуренцию между учреждениями образования, которым предоставляются также дополнительные возможности зарабатывать деньги по своему усмотре нию.

Тем самым государство фактически снимает с себя ответственность за состояние образовательных учреждений и образовательной инфраструктуры. Если собираемых по нормативам на каждого учащегося денег хватать на содержание школы не будет, ей рекомендуют предоставлять дополнительные платные услуги, за которые должны платить их потребители. По сути, осуществляется скрытый переход к платности не только высшего, но и среднего, и даже начального образования.

В конечном счете, состояние системы образования, с учетом ее нынешнего состояния, определяется объемом выделяемых на ее функционирование расходов. Переход к экономике знаний и опыт развитых стран задают определенный минимальный стандарт расходов на образование, необходимый для нормального воспроизводства образо вательно-интеллектуального потенциала страны. Этот стандарт в свое время учитывался в Федеральном законе об образовании, который установил норму расходов на образование в 10% национального дохода, что примерно равно 7% от ВВП. В консолидированном бюджете российского государства на будущий год предусматривается выделить на финансирование образования 885 млрд. руб., что составляет 3,6% ВВП.

Таким образом, даже при нынешнем невысоком по сравнению с имеющимся производственным потенциалом уровне экономической активности образование финансируется лишь наполовину от требуемого уровня. Для нормального же воспроизводства имеющегося в стране научно-производственного и интеллектуально- образовательного потенциала необходимо утроение расходов на эти цели. В федеральном бюджете, за счет которого финансируется профессиональное образование, предусматривается прирост расходов на образование на 26,5% в номинальном выражении.

Несмотря на незначительное увеличение доли расхо дов на образование в структуре государственного бюджета, общий объем его недофинансирования составляет 800 млрд. руб., или 20 тысяч рублей на одного учащегося. Рассчитывать, что эту сумму покроет спрос населения на образовательные услуги, не приходится. При среднемесячной зарплате в 10 тысяч рублей большинство российских семей не смогут отвлечь на эти цели суммы, составляющие полугодовой доход на человека.