Russian
| English
"Куда идет мир? Каково будущее науки? Как "объять необъятное", получая образование - высшее, среднее, начальное? Как преодолеть "пропасть двух культур" - естественнонаучной и гуманитарной? Как создать и вырастить научную школу? Какова структура нашего познания? Как управлять риском? Можно ли с единой точки зрения взглянуть на проблемы математики и экономики, физики и психологии, компьютерных наук и географии, техники и философии?"

«НЕЛИНЕЙНАЯ ДИНАМИКА И ПРОБЛЕМЫ ПРОГНОЗА» 
Г.Г. Малинецкий, С.П. Курдюмов

Естественно, накопление опыта имеет прямое отношение к системному синтезу, к своеобразной самоорганизации в пространстве знаний и навыков. Сейчас математика позволяет выявить, какими категориями и «внутренними решающими правилами» пользуется опытный врач. Как они могу измениться после консилиума и обсуждения с коллегами, каково «русло», которое сформировалось в ходе многолетней практики. Заманчиво было бы учиться быстрее и лучше и главное — тому что надо. Впрочем и понимание механизмов системного синтеза нельзя сбрасывать со счетов.
Система координат
Нам не раз доводилось говорить и писать о том, что сверхзадачами науки в XXI веке, по-видимому, станут три задачи [19,20]. И востребованность социумом различных научных дисциплин и подходов, в том числе и синергетики, будет зависеть от того, насколько полезными они окажутся в решении этих задач. Исходя из этих проблем, из этой системы координат, мы и расположили статьи в сборнике. Итак о проблемах.
Проблемы рисков и технологий. Мы живем в технологической, в широком смысле этого слова, цивилизации. Множество проблем — от увеличения продолжительности жизни до заполнения досуга — решаются с помощью технических средств. Они настолько эффективны, что часто создают иллюзию решения задачи там, где его на самом деле нет. Типичный пример — гонка вооружений. Не раз в новейшей истории политикам, военным и ученым казалось, что следующее поколение вооружений обеспечит миру большую безопасность. Альфред Нобель полагал в начале прошлого века, что достаточно страшное оружие сделает войны невозможными. Судя по американским планам развертывания ПРО, многие и сейчас пребывают в этой иллюзии. (Другие откровенно лукавят.)
При этом, как правило, упускают из виду оборотную сторону медали. Каждое новое поколение техники, даже не обязательно военной, очень существенно меняет мир, несет свои риски, угрозы и опасности [16]. При этом становится необходимым широкий, системный взгляд на проблему, позволяющий оценить, стоит ли игра свеч. Кроме того, синергетика может выступить здесь еще в одной роли — подсказать решения различных технологических проблем.
За последние столетия человечество пережило несколько волн нововведений, изменивших мир. Это пар, железные дороги, электричество, компьютеры. При этом каждая такая волна сопровождалась преувеличенными ожиданиями, последующими разочарованиями, кризисом огромных отраслей промышленности и получением больших выгод в тех сферах, где этого трудно было ожидать. Затем следовали аварии, катастрофы и огромная работа, направленная на то, чтобы «вписать» эту технологию в техносферу наиболее безопасным образом.
На рубеже нового тысячелетия мы видим новые поколения технологий, развитие которых может изменить мир и заслуживает самого пристального внимания синергетиков.
Это глобальные системы телекоммуникаций. С одной стороны, с ними связано повышение «наблюдаемости» и «управляемости» нашего мира. С другой стороны, это совершенно другие механизмы влияния на происходящие в мире события, другие источники нестабильностей в таком «прозрачном» мире.
Это микромашины и нанотехнологии. За ними стоят новые материалы, возможность «помолекулярного выращивания» сложных систем, «ремонта» отдельных молекул, новые поколения вычислительных комплексов. Принципиальная новизна таких технологий, затрагивающая и элементную базу, и алгоритмы, и саму постановку задач, стала понятна в связи с обсуждением возможностей создания квантовых компьютеров. И вновь возникают угрозы, связанные с несоответствием между нашими пространственными и временными масштабами и тем уровнем, на котором мы желаем оперировать и вмешиваться в ход процессов, если они нас по каким-то причинам не устраивают. Естественно, для этого нужно множество «посредников» на промежуточных уровнях организации. Самая близкая аналогия — это борьба с вирусами, которая пока человечеству не очень то удается.
По мнению многих экспертов, на смену Интернет-буму приходит стремительный взлет биотехнологий. Оптимисты говорят о возможностях увеличения «активной жизни» на 20-30 лет уже в ближайшем будущем. «Прочтенный» геном человека и ряда других видов тоже сулит огромные перспективы. По-существу речь идет о возможности в короткий срок совершить эволюционный скачок. Как показывают данные палеонтологов и модели теории самоорганизованной критичности, результат такого скачка — новое состояние биосферы — в значительной мере оказывался случайным [22]. Так что и в анализе биотехнологий есть большие перспективы для применения методов синергетики, для системного синтеза.
Вторую сверхзадачу можно условно назвать проблемой альтернативной истории и стратегического планирования.
Читая историков французской революции или мемуары политиков начала века, невольно удивляешься мотивам, аргументам, стратегиям участников исторической драмы. Многие немецкие и английские политики всерьез писали о неизбежности и желательности военного столкновения между ведущими мировыми державами начала века — Англией и Францией. И не только писали, но и активно действовали, приближая это столкновение. Поражает несоответствие их расчетов и масштабов исторических перемен, к которым привели эти действия.
С системной точки зрения это понятно — долго и успешно лавируя в пределах русла, трудно представить себе, что есть области джокеров, где нужны совершенно иные стратегии. Поэтому одной из ключевых задач современной науки является анализ коридора возможностей, которыми сейчас располагают страны, регионы и человечество в целом, анализ альтернатив. Исследовательские программы в этой области, непосредственно связанной со стратегическим планированием, получили название альтернативной, или теоретической истории [15]. При этом крайне важными становятся количественные оценки и компьютерные модели. Еще несколько десятилетий назад Ф. Бродель, исследуя Средневековье, писал, что количественная история дает гораздо более глубокий и точный взгляд на прошлое, позволяет реконструировать многое из того, что при обычном гуманитарном подходе осталось бы «за кадром». Но дело не только в этом. Поскольку стратегическое планирование впрямую затрагивает интересы различных социальных групп, политику и идеологию, то здесь крайне важно увидеть объективную, очень часто количественную основу происходящих событий и наметившихся тенденций.
Но это и предполагает широкое использование методов естественных наук и математического анализа.
Целеполагание, планирование, «проектирование будущего», как его иногда называют зарубежные эксперты, стало неотъемлемой частью работы не только государственных органов, но и всех крупных корпораций. Опыт Госплана СССР тщательно изучен, высоко оценен и принят на вооружение в развитых странах мира. При этом использование методов нелинейной динамики, компьютерного моделирования в этой области позволило вывести планирование на более высокий уровень, сделать его гораздо более эффективным, чем несколько десятилетий назад.
Обратим внимание на два примера, показывающие ключевое значение этих проблем. Первый — прогноз развития мировой динамики до 2015 года, появившийся в 2000 году на сайте Центрального разведывательного управления США [23]. В соответствии с прогнозами, которые там даются, половина населения планеты в 2015 году будет испытывать трудности с питьевой водой. Россия в этом документе рассматривается как источник угроз и нестабильностей, вокруг которого желателен был бы «санитарный кордон». Целесообразным авторам представляется ее расчленение на несколько меньших, лучше управляемых территорий. На наш взгляд, этот документ заслуживает самого широкого внимания, поскольку в нашем «информационном мире» прогнозы очень часто оказываются «самосбывающимися». Происходит именно то, что было предсказано, прогноз становится серьезной силой. Чтобы упомянутое предсказание не сбылось, нужны большие усилия исследователей и всего общества. Для того чтобы найти пути выхода из системного кризиса, увидеть желаемое и возможное будущее и затем создать его.
Второй пример связан с известной программой Г.Грефа — стратегией развития России до 2010 года. Сам факт появления такого плана и долгосрочного прогноза исключительно важен. Он знаменует конец тех десяти с лишним лет, когда пытались жить без плана, без «идеологии», без «измов», руководствуясь только благими намерениями и «общечеловеческими ценностями».
Однако, если оставить в стороне политические предпочтения и конъюнктурные соображения, обращает на себя внимание несколько разительных противоречий. Встает вопрос — на основе каких математических моделей и какой статистики был дан прогноз? Этот вопрос возникает, в частности, потому, что модели, разрабатывавшиеся группой академика А.А. Петрова, дают совершенно другую траекторию будущего развития [24].
Концептуальные оценки ряда ведущих специалистов РАН, также принципиально отличаются от данных в программе. Проведенный экономико-географический анализ показывает, что в условиях глобализации подавляющее большинство российских товаров будут неконкурентоспособны, поэтому рассчитывать на иностранные инвестиции в эти отрасли не приходится [25-27].
В этой связи системный синтез, междисциплинарное исследование возможных будущих сценариев развития России и мировой динамики приобретают исключительное значение. И синергетика здесь может сыграть очень большую роль.
Третья сверхзадача, которая досталась в наследство нынешнему веку, — проблема человека. Предыдущее столетие поставило здесь очень много глубоких вопросов, касающихся различных уровней организации. Маленький ребенок полагает, что лес бескрайний, море безбрежное, а папа с мамой и он сам будут жить вечно. Но он становится взрослым и начинает видеть границы в пространстве, во времени, во многом другом. То же самое относится к наукам — осознание принципов запрета, пределов — признак зрелости. С этой точки зрения, дисциплины, исследующие человека, находятся в начале своего развития. Какие социальные организации и социальные организмы возможны и оптимальны в постиндустриальную эпоху? В какой мере «информационная сущность» человека может быть отделена от «материального носителя»? Каковы потенциальные возможности человека воспринимать информацию с помощью своих органов чувств и воздействовать на окружающее? Каковы законы той информационной «виртуальной» реальности, в которую погружен современный человек? Демографы единодушно говорят о «стабилизации» в недалекой перспективе численности человечества [15], ученые настойчиво ищут технологии, которые могли бы поддерживать цивилизацию не десятилетия, а века. Здесь также виден переход от экспансии к стабилизации. Каковы возможные варианты культуры и внутреннего мира людей этой эпохи? На каком уровне организации сложности системы можно ожидать феномена сознания? Существует ли у человека и других видов животных универсальный «психологический код», определяющий кодировку информации в нервной системе? (Подобно тому, как универсален «химический код» Вселенной — химические элементы, «биологический» код, — набор аминокислот, входящих в живые организмы.)
Попытки ответить на эти вопросы привели к появлению огромного числа фактов, моделей, гипотез, экспериментов, домыслов. Разнообразие элементов мозаики, из которых еще надо создать картину. С одним важным отличием от популярных головоломок, где из множества кусочков следует сложить целое. На коробках таких головоломок ответ обычно уже нарисован, и сразу ясно, как можно получить тигра, парусник или пейзаж. А здесь образ, гештальт, целое еще предстоит увидеть.
Литература
1. Николис Г., Пригожин И. Самоорганизация в неравновесных системах. — М.: Мир, 1979.
2. Хакен Г. Синергетика. — М.: Мир, 1980.
3. Шустер Г. Детерминированный хаос. Введение. — М.: Мир, 1988.
4. Лоскутов А.Ю., Михайлов А.С. Введение в синергетику. — М.: Наука, 1990.
5. Трубецков Д.И. Колебания и волны для гуманитариев. — Саратов: Изд-во УНЦ «Колледж», 1997.
6. Guckenhenheimer J., Holmes P. Nonlinear Oscillations, Dynamical Systems and Bifurcations of Vector Fields. — N.Y.: Springer, 1983.
7. Collet P., Eckmann J.P. Iterated Maps on the Interval as Dynamical Systems. — Basel-Stuttgart: Birkhauser, 1980.
8. Анищенко В.С. Сложные колебания в простых системах. — М.: Наука, 1990.
9. Компьютеры, модели, вычислительный эксперимент. — М.: Наука, 1988.
10. Компьютеры и нелинейные явления. — М.: Наука, 1988.
11. Новое в синергетике. Загадки мира неравновесных структур. Сб. статей под ред. С.П. Курдюмова, Г.Г. Малинецкого. — М.: Наука, 1996.
12. Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Законы эволюции и самоорганизации сложных систем. — М.: Наука, 1994.
13. Курдюмов С.П. Режимы с обострением. Эволюция идеи. — М.: Наука, 1999.
14. Малинецкий Г.Г. Хаос, структуры, вычислительный эксперимент. — М.: Наука, 1997 (2-е изд. М.: Эдиториал, УРСС, 2000).
15. Капица С.П., Курдюмов С.П., Малинецкий Г.Г. Синергетика и прогнозы будущего. — М.: Наука, 1997 (2-е изд. М.: Эдиториал, УРСС, 2000).
16. Владимиров В.А., Воробьев Ю.Л., Малинецкий Г.Г. и др. Управление риском. Риск, устойчивое развитие, синергетика. — М.: Наука, 2000.
17. Малинецкий Г.Г., Потапов А.Б. Современные проблемы нелинейной динамики. — М.: Эдиториал, УРСС, 2000.
18. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. — М.: Алгоритм, 2000.
19. Курдюмов С.П., Малинецкий Г.Г. Нелинейная динамика и прогнозы будущего.// Вестник РАН. 2001, №3.
20. Малинецкий Г.Г. Новый облик нелинейной динамики// Природа. 2001, №3.
21. Валиев К.А. Квантовые компьютеры. М.: RC, 2000.
22. Bak P. How nature works: The science of self-organized criticality. Springer-Verlag, New York, Inc. 1996.
23. Global Trends 2015. http://www.cia.gov/cia/publications/globaltrends2015
24. Автухович Э.В., Бурова Н.К., Дорин Б.Л. и др. Оценка потенциала роста экономики России с помощью математической модели/ Ред. А.А. Петров. — М.: ВЦ РАН, 2000. — 154 с.
25. Паршев А.П. Почему Россия не Америка. — М.: Форум, 2000. — 412 с.
26. Братимов О.В., Горский Ю.М., Делягин М.Г., Коваленко А.А. Практика глобализации: игры и правила новой эпохи. — М.: ИНФРА-М, 2000. — 344 с.
27. Путь в XXI век: стратегические проблемы и перспективы российской экономики/ Рук. авт. колл. Д.С. Львов. — М.: ОАО Издательство «Экономика», 1999. — 793 с.
28. Лем С. Сумма технологии/ Собр. соч. Т.13 (дополнительный). — М.: Текст, 1996. — 463 с.
29. Крылов В.Ю. Методологические и теоретические проблемы математической психологии. — М.: Янус-К, 2000. — 376 с.

КРИЗИСЫ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ И СИСТЕМА НАУЧНОГО МОНИТОРИНГА

В настоящее время Россия вошла в ту фазу системного кризиса, в которой негативные тенденции последних 15 лет в экономической, социальной, техногенной сферах начинают приводить к новым типам катастроф, бедствий, нестабильностей. Передел сфер влияния в мире вступил в фазу силового противостояния, что многократно увеличивает риски, связанные с технологическим терроризмом, цену политических решений, принимаемых в настоящее время.
На системный вызов России должен быть дан системный ответ. Этот подход опирается на 11?летний опыт работы МЧС России, ликвидировавшего последствия аварий, катастроф, стихийных бедствий, участвовавшего в гуманитарных операциях в зонах различных военных конфликтов. Отдельные аспекты этого системного ответа рассматривались на нескольких международных конференциях последних лет и нашли отражение в ряде книг [1,2,3]. Ряд работ был посвящен анализу этого круга проблем с позиций нелинейной динамики и междисциплинарных исследований [4,5].
Все это позволяет авторам настоящей статьи сформулировать и обосновать две основополагающие концепции, адекватные новой ситуации и тем проблемам, с которыми сейчас столкнулась Россия. Главные среди них.
Прогноз и предупреждение кризисных явлений. Если еще несколько лет назад можно было говорить об управлении рисками, как о комплексе мер, позволяющих от ликвидации и смягчения последствий произошедших бедствий и катастроф перейти к прогнозу и предупреждению катастроф будущих, то сегодня этого недостаточно. Знаковые катастрофы последних лет показали, что рядовые «технические» решения могут повлечь длинную цепочку причин и следствий, приводящую к трагическим последствиям и огромным потерям. Поэтому приходится анализировать возможные неблагоприятные события (в том числе аварии и катастрофы) в более широком системном контексте, как «спусковой крючок» для кризисов различного типа. Это ставит проблему описания, классификации, прогноза и предупреждения кризисов различных видов. Именно это представляется сейчас необходимым этапом для вывода страны из системного кризиса.
Научный мониторинг. Система сбора и анализа информации, существующая в стране, неадекватна задачам управления стратегическими рисками, прогноза и предупреждения кризисных явлений. Более того, объем и содержание информации, необходимой для серьезной научной поддержки принимаемых решений, быстро меняется. Поэтому единственным выходом из сложившейся ситуации является создание системы научного мониторинга — привлечение ряда ведущих ученых и нескольких коллективов для обработки и анализа имеющейся информации, обеспечение необходимых информационных потоков и использование тех источников и методик, которые имеются в Академии. В условиях глубокого системного кризиса, в котором сейчас находится Россия, такие чрезвычайные меры в информационной сфере представляются оправданными.
Проблема организации научного мониторинга, стратегического управления рисками, прогноза и предупреждения кризисных явлений может стать сверхзадачей для всей Академии наук. По масштабу и важности для страны она сравнима с разработкой стратегических вооружений и космическими программами СССР и США, от которых зависело будущее этих стран. По-видимому, точно так же, как и в случае этих работ, в координации научных исследований, в их системном синтезе ключевую роль могут играть компьютерное моделирование, прогноз, анализ информационных потоков на базе новых информационных технологий и организаций, которые берутся за этот круг проблем.
Координацию работ, обсуждаемых в этой статье, в последние годы осуществлял Институт прикладной математики им. М.В. Келдыша РАН. В этой работе участвовали Институт машиноведения им. А.А. Благонравова РАН, Институт проблем управления им. В.А. Трапезникова РАН, Международный институт математической геофизики и теории прогноза землетрясений РАН, Российский научно-исследовательский институт экономики, политики и права в научно-технологической сфере Минпромнауки РФ, Центра эволюционной экономики Института экономики РАН, Институт геоэкологии РАН, Комиссия по устойчивому развитию Государственной Думы РФ, Аналитический центр стратегических социальных и политических исследований Института социально-политических исследований РАН, Институт социально-экономических проблем народонаселения РАН. Мы опираемся на ряд важных результатов, полученных в ГНТП «Безопасность».
Обсудим ряд кризисных явлений и катастроф, оказывающих дестабилизирующее воздействие на экономику страны и общество. Предлагаемая система научного мониторинга позволит прогнозировать возможные проявления кризисных явлений и катастроф, осуществлять мониторинг их состояния, а также определять мероприятия по предотвращению или борьбе с ними.
В этой статье мы преследовали главную цель — определить состав тех кризисных явлений и катастроф, математические модели которых явятся предметом компьютерного моделирования и экспертного анализа. Многие данные, показатели, результаты рассматривались ранее в других статьях и книгах авторов этой работы [6,7,8,9,10,11,12,13]. Однако только системный, комплексный взгляд на сформулированные проблемы показывает, с задачами какого масштаба и сложности столкнулась в настоящее время Россия.
Системный контекст
Последние десятилетия демонстрируют появление всё большего числа факторов риска для человека. Некоторые люди считают, что увеличение количества стихийных бедствий, катастроф и социальных кризисов — это всего лишь плата за и большую доступность информации. Такое заблуждение весьма опасно и ведет к серьёзным ошибкам в планировании на разных масштабах от личной жизни до государственного и глобального.
Не всегда жизненного опыта одного — двух поколений людей достаточно, чтобы увидеть и оценить признаки перехода цивилизации в новое качество и глобальных изменений окружающего нас мира. Многие важные изменения могут наблюдать лишь учёные или специалисты, изучающие динамику сложных систем, которыми являются социум, природа и техносфера.
В толковом словаре термин «кризис» трактуется как резкий крутой перелом в чём-либо, как острый недостаток или нехватка, как затруднительное, тяжёлое, опасное положение.
Именно в последнем смысле термин «кризис» наиболее часто используют в теории управления рисками. Кризисы становятся важным объектом научного исследования, выход из кризисов — одной из ключевых сфер управленческой деятельности в современной России.
Ряд кризисов поражает отдельные сферы жизнедеятельности общества. Мы столкнулись с инфраструктурным кризисом. Плотины, трубопроводы, линии электропередач, железные дороги, теплосети сейчас не в состоянии обеспечивать не только развитие нашей экономики, но и её устойчивое безопасное функционирование. Имеет место и духовно-нравственный кризис общества, связанный с эрозией и утратой предшествующих смыслов и ценностей, с потерей ориентации — утратой образа будущего. Имеет место глобальный кризис оборонного комплекса и правоохранительной системы.
Тем не менее наиболее тяжёлым представляется системный кризис, в котором оказалась Россия и всё мировое сообщество. Для него характерны следующие черты.
- Этот кризис охватывает различные сферы жизни общества и выйти из него нельзя, принимая отдельные меры, либо реформы только в одной конкретной области.
- У всей системы теряются главные цели, сверхзадачи, являвшиеся ранее системообразующими. Отдельные части системы начинают решать свои проблемы в ущерб целому. Это немедленно меняет общественное сознание.
- Нестабильности, имеющиеся в различных системах, взаимно усиливают друг друга, что может приводить к катастрофическим событиям.
- В условиях системного кризиса общественные механизмы, институты, стабилизаторы могут выступать в парадоксальном качестве и приводить к эффектам, противоположным ожидаемым для нормальных ситуаций — ухудшать, а не улучшать ситуацию.
- Выход из кризиса требует иного уровня мониторинга, иных механизмов управления, иных социальных технологий.
С нашей точки зрения, кризисы, вызывающие катастрофы, бедствия, нестабильности в социальной сфере, чаще всего возникают в период качественных «переходов», бифуркаций в социальных, природных и технических системах. Они могут быть компенсированы только сильным целенаправленным вмешательством в социальную организацию общества. Главное, что может человек противопоставить катастрофам и бедствиям — это технологию социальной организации, учитывающую риски современности.
Уже несколько веков в предпринимательской деятельности, в промышленности, в банковском деле оцениваются риски. Под последними обычно понимают либо размер ущерба в случае неудачного исхода предприятия, либо вероятность неудачи, либо какую-то комбинацию из этих двух мер. При этом широко используются инструменты управления рисками. Последние включают страхование, разделённое партнёрство, технологические и социальные механизмы, другие подходы, которые, вообще говоря, не позволяют полностью устранить неудачи, аварии и катастрофы. Но они помогают уменьшить или сократить финансовые потери, повысить устойчивость соответствующих социально — технологических систем.
Благодаря усилиям исследователей из ряда институтов РАН, сотрудников МЧС России были заложены основы теории управления рисками природных и техногенных катастроф в нашей стране, начаты работы по анализу социальных нестабильностей, угрожающих нормальной жизнедеятельности общества. Однако, анализ тех кризисов, с которыми столкнулась Россия, и которые могут угрожать нам в будущем, требует дальнейшего анализа, оценки, мониторинга различных рисков.
При этом особенно важны комплексные риски, включающие разнородные факторы, действующие на разных временах и масштабах, и стратегические, которые связаны с принятием кардинальных решений в системе управления обществом. Таким образом, планирование социальной организации общества должно учитывать не только политэкономические императивы, но в такой же мере и императивы противодействия природным и техногенным катастрофам, социальным нестабильностям.
Нужно отметить, что мониторинг «параметров рисков» катастроф и бедствий в социальной сфере пока не налажен. Сегодня мы встречаем при изучении проблемы массу трудностей, — зачастую отсутствует общий подход к организации такого мониторинга, с трудом преодолевается ведомственная разобщённость, при которой разные информационные потоки оказываются «приватизированы» разными ведомствами, не всегда принимается синергетический подход к изучению проблемы управления рисками, т.к. научные выводы, необходимые для учёта в стратегическом планировании, лежат на границах многих научных сфер и требуют междисциплинарного подхода.
Обычно считают, что экономическое планирование в современном мире, опираясь на известные теории и достаточно точный мониторинг параметров экономической среды, — имеет право на самостоятельную жизнь и является достаточным и эффективным инструментом в руках политиков. Таким образом, реализуя формулу, — «политика — лишь продолжение экономики», современный мир подошёл к кризису цивилизации, признание которого произошло на конференции ООН по проблемам развития в Рио-де-Жанейро в 1992 году.
Прогноз и предупреждение кризисов, оценка стратегических рисков самым тщательным образом связаны с концепцией устойчивого развития. Кратко говоря, устойчивое развитие — это развитие без кризисов. Комиссия ООН под руководством Гру Харлем Брундтланд понимала под устойчивым (точнее, sustainable — самоподдерживающимся) развитием такой сценарий развития мира, при котором будущие поколения имеют стартовые условия, сравнимые с теми, которые имеют нынешнее. По мнению этой комиссии, главным источником кризисов и глобальных проблем и их же следствием является бедность значительной части населения и высокий уровень дифференциации материального благосостояния разных стран, регионов, социальных слоёв. В полной мере это относится и к современной России.
В этом смысле прошедшее после встречи В Рио десятилетие — яркое свидетельство системного кризиса. По главному параметру — материальной дифференциации — сделан не рывок вперед, а большой шаг назад. Если в 1992 обычно говорили о развитых и развивающихся странах, то сейчас незаметно перешли к рассуждениям о золотом миллиарде, о доминирующих и «конченых» странах. Последние при нынешнем жизнеустройстве отстали навсегда. Естественно, это порождает огромные напряжения в региональной, этнической, социальной, экономической, информационной сферах, приводят к распространению таких неприятных социальных технологий как международный терроризм. Такой мир не может быть устойчив, он не способен к бескризисному развитию. Поэтому на будущей встрече в Иоганнесбурге речь должна идти не о трудностях и проблемах, которые уже неплохо поняты. Речь должна идти о новом выборе. О новом сценарии самоорганизации, жизнеустройства и на мировом, и на региональном уровне.
Важнейшим фактором умножения эффективности человеческой деятельности стало то, что при жизни одного поколения людей появилась возможность реализовать глобальные проекты. Именно поэтому человек стал воспринимать и глобальные риски, как реальность, а не как фантастику.
Важной чертой системного кризиса является несоответствие времён осмысления информации, принятия и реализации решений управляющей системой и времён развития процессов в объекте управления. Таким образом дела обстояли при распаде Советского Союза. Даже верные, на сегодняшний взгляд, решения оказывались безнадёжно запоздавшими. Так же происходит и сейчас, когда за считанные месяцы оказалась взорвана система международных отношений, складывавшаяся десятилетиями, и роль международных организаций стала намного более скромной, чем ещё год назад. Компромиссы стало искать гораздо труднее.
В полной мере это относится и к идеям устойчивого развития. В начале восьмидесятых годов в работах Дж. Форрестера была предложена модель мировой динамики, позволявшая в грубых чертах представить сценарий развития на ближайший век. Исчерпание невосполнимых ресурсов и загрязнение окружающей среды, в соответствии с этим сценарием, приводило к коллапсу цивилизации, к уменьшению в несколько раз численности человечества.
В то же время идея устойчивого развития состоит в стабилизации потребления невосполняемых ресурсов, в переходе к промышленным, сельскохозяйственным, социальным технологиям, которые позволяют существовать не ближайшее десятилетие, а хотя бы века. Анализ этой и других моделей мировой динамики, проведённый в Институте прикладной математики АН СССР под руководством В.А. Егорова, показал что стабилизация требует оптимального управления и создание гигантских отраслей промышленности, связанных с переработкой уже созданных отходов и рекультивацией выведенных из оборота земель. Казалось бы именно решение таких задач могло бы стать основой для объединения усилий мирового сообщества, для изменения алгоритмов развития. Однако ничего похожего не произошло. Модель Форрестера сменили другие, более совершенные модели (впрочем, не меняющие качественных выводов). Стратегические задачи уступили место тактическим. Деревья опять заслонили лес. Несколько десятилетий были упущены.
Обратимся к нескольким примерам, иллюстрирующим, то, что мы находимся в новой реальности, где требуются новые решения.
Наглядный пример связан, с самым потребляемым человеком продуктом — питьевой водой. У всех на глазах произошёл переход потребления воды в городах исключительно на воду из пластиковых бутылок или предварительно фильтрованную. По оценкам американских экспертов, в 2015 г. более половины человечества будет испытывать острый дефицит питьевой воды.
Наконец, самый главный феномен — рост в два раза численности людей на планете с 3,0 млрд. до 6,0 млрд. за жизнь одного поколения. Например, даже такая огромная скорость роста численности людей отставала от темпов урбанизации. Скорость роста численности городского населения в 1,9 раза её превышала среднюю скорость роста населения. Не менее важно и другое. В течение последних 100 тысяч лет скорость роста населения Земли была пропорциональна квадрату числа людей. За последние несколько десятилетий этот закон изменился. Рост резко замедлился. На наших глазах действительно происходит крутой перелом мировой истории.
XX век породил индустриальное производство с гигантским потреблением энергетических и природных ресурсов и окончательно сформировал искусственную среду обитания человека — техносферу, которая начала конкурировать во многом с природной средой, часто подавляя и разрушая естественные процессы самоорганизации и причинно-следственные связи, обеспечивавшие гомеостаз.
При этом следует отдать себе отчёт, что техносфера в целом и мегаполисы, в частности, в принципе не могут быть надёжно защищены ни от военных действий, ни от терроризма, какие бы вооруженные или полицейские силы для этого не привлекались. При этом очень важно различать цели и средства. При этом «терроризм» не может быть сам по себе врагом. Это только технология, инструмент, позволяющий социальным группам достигать своих целей, когда они не имеют других способов защищать свои интересы, либо когда иные средства неэффективны. Использование этой технологии — признак социального неблагополучия, острых противоречий, большинство из которых не может быть разрешено силовыми методами. В новой реальности слабые оказались гораздо сильнее, чем раньше.
Так как развитие стран и континентов неравномерно, то эти проблемы почувствовали не все, а в основном те, кто с ними непосредственно столкнулся. Имея в своём распоряжении политические и экономические результаты индустриальной деятельности, элиты развитых стран начали переносить постиндустриальные проблемы на новые территории, страны и континенты, смягчая последствия такой деятельности для себя. Но и это только временное решение. И чем быстрее будет идти процесс глобализации, тем меньше окажется это время.
Можно сделать вывод, что выбранная траектория развития исчерпывает себя. Дальнейшее развитие возможно лишь при изменении социальной организации общества, выборе оправданных, с точки зрения устойчивого развития, целей, а значит и учёта при стратегическом планировании не только политэкономических критериев императивов, но и императивов безопасности человека, общества, окружающей среды.
Если мы говорим, что современную жизнеорганизацию необходимо строить с учётом безопасной жизнедеятельности, то мы имеем в виду управление рисками, которые раньше при планировании игнорировались или отодвигались на второй план. Примером такого анохронизма может служить нынешняя структура органов управления государством, не отражающая новой реальности, и поэтому сдерживающая естественное развитие общества. Отказ учитывать постиндустриальные риски в развитии инфраструктуры, недостаточная надёжность технических систем, отсутствие должной безопасности крупных городов и производств, является комплексным фактором риска. Создание новых генетических конфигураций и других неестественных образований, способных бесконтрольно развиваться, ограничивает жизненное пространство природных систем, к которым относится и человек.
В послании Президента РФ Федеральному собранию обращается внимание на несовершенство управленческих механизмов и государственного аппарата. Ряд принципиальных недостатков, на наш взгляд, связаны, в частности, с управлением на региональном уровне. Демократические институты предполагают выборность ряда руководителей. Интересы общества в то же время требуют, чтобы выбранный руководитель был компетентен и подготовлен к руководству на занятом им посту независимо от его политической ориентации. Однако ни программ такой подготовки, ни такой практики пока в России нет. И, как показывает опыт ликвидации ряда бедствий, которых при разумном руководстве могло бы не быть, это очень дорого обходится и отдельным регионам, и стране в целом. Наш государственный аппарат не настолько совершенен, чтобы мы могли выбирать неподготовленных руководителей.
Здесь мы подходим к главному — цели и ориентиры для общества всегда, а сейчас особенно, более важны, чем механизмы и системы управления. Стратегия имеет приоритет перед тактикой. Поэтому анализ стратегических рисков, понимание механизмов системных кризисов не предопределяет, например, политической или социально-экономический выбор общества. Он показывает, каков коридор наших возможностей, какую цену придётся заплатить за некоторые из принимаемых решений.
Этот тезис кажется, на первый взгляд, очевидным. Но в практической деятельности очень трудно осознать, что вчерашние цели не соответствуют новой реальности. Вопрос о целях всё чаще ставит в тупик и политиков, и учёных. Два очевидных примера это наглядно иллюстрируют. Первый — военно-политический блок НАТО, созданный для сдерживания мировой сверхдержавы СССР и мировой системы социализма, к которому сейчас стремится присоединиться Россия. Кого он будет сдерживать в военно-политической области сейчас? Где возможный противник для 20 ведущих стран мира? Или его придётся придумывать, заимствуя опыт предыдущей эпохи, другой реальности? Неудачные попытки использовать его в этнических конфликтах, в научной и технологической интеграции показывает кризис, к которому ведёт отсутствие адекватной реальности цели.
Второй пример — десятилетние попытки реформирования российского военно-промышленного комплекса, завершившиеся его развалом. Чтобы что-то защищать надо знать угрозы (риски, опасности и их приоритеты, возможных противников) и прогноз на будущее (наши геополитические ориентиры, облик вооружённой борьбы, главные сферы противостояния через 5 или 10 лет).
Поэтому один из главных вызовов нынешнему поколению учёных — анализ целей, которые может ставить перед собой человечество, оценка коридора его возможностей, рисков, которые связаны с принципиальными сейчас стратегическими решениями.
Ещё более актуально всё это для России, где и по субъективным, и по объективным причинам кризисные явления проявляются в очень острой форме. Настолько острой, что всё чаще ставится под вопрос само существование Государства российского.
Подводя итог, можно сказать, что задачу выхода страны из кризиса нашему обществу предстоит решать в крайне неблагоприятном системном контексте.
Экономические кризисы
Экономика России в течение последних 10 лет функционирует в режиме чрезвычайных ситуаций: все экономические кризисы оказались или более глубокими по сравнению с предварительными оценками экспертов (например, спад и гиперинфляция 1992?1994 гг., дефолт и спад 1998 г.) или явились полной неожиданностью, как для экономических властей, так и для большинства экспертов (например, энергетические кризисы в ряде регионов страны). Такое положение дел можно оправдать беспрецедентностью и масштабами перехода от директивной к рыночной экономике. Однако издержки переходного периода могли быть значительно меньше, если бы экономические власти опирались в своих действиях не только на стандартные модели и схемы, предлагаемые МВФ, Всемирным банком и их российскими последователями, но более активно использовали мощный потенциал российских математиков и экономистов и инициировали бы создание специальных моделей, способных имитировать комплексно ключевые переходные процессы, и принимали бы управленческие решения с учетом сценариев, вырабатываемых на основе таких моделей.
Актуальность создания таких моделей высока и в настоящее время, поскольку есть основания полагать, что в текущей спокойной, на первый взгляд, ситуации зреют предпосылки для новых не менее тяжелых, чем до сих пор, экономических кризисов. Можно указать, по крайней мере, три возможных источника будущих кризисных явлений.
Первый — нарушение режима воспроизводства основного капитала, что выражается во все более нарастающей степени его физического и морального износа, особенно в сельском хозяйстве, в отраслях транспорта, жилищно-коммунального хозяйства. Причина этого нарушения — резкое сокращение затрат на возмещение выбытия основного капитала в связи сокращением источников финансирования. Возможные последствия — спад производства, причем не только в перечисленных, но и в сопряженных отраслях. Необходима модель, имитирующая варианты активизации и возмещения выбытия основного капитала. При этом крайне актуально провести предварительное статистическое обследование состояния основного капитала в указанных отраслях.
Второй источник кризиса — намечаемое продолжение приватизации объектов госсобственности. Опыт прошлых лет свидетельствует, что приватизационные компании в России в условиях дефицита финансовых ресурсов провоцируют рост инфляции. В свою очередь рост инфляции — фактор снижения инвестиционной активности, фактор спада.
Третий источник — активный экспорт энергоносителей, что грозит уже не только известной проблемой «размораживания» объектов жилищно-коммунального хозяйства, но и остановкой части производств в реальном секторе экономики. Расчет на то, что данный экспорт можно компенсировать мероприятиями по существенному снижению энергоемкости экономики (так думают в Минэнерго), представляется малореальным, поскольку связан с крупными инвестициями, с восстановлением и перепрофилированием машиностроения. Если же, во избежание кризиса, ограничить экспорт энергоносителей, то уменьшатся поступления средств в федеральный бюджет, сократится валютная выручка, возникнут проблемы с обслуживанием госдолга и обеспечением устойчивости валютного курса. Т.е. речь идет о проблеме комплексного характера, решать которую следует с привлечением модельного подхода, улавливающего многосложные связи и интересы государства, нефтегазовых компаний, других отраслей экономики и населения.
Если не использовать модельный подход, то в будущем будет повторяться то, что было последние 10 лет, будут возникать непредвиденные кризисы и экономическая политика правительства будет политикой «латания дыр» и преодоления новых чрезвычайных ситуаций.
Природные катастрофы на рубеже XXI века
Природные катастрофы являются источником глубочайших социальных потрясений, вызывая массовые страдания и гибель людей, принося огромные материальные потери. Анализ имеющихся данных позволяет говорить об основных тенденциях роста количества природных катастроф в мире в ушедшем столетии и глобальных процессах, лежащих в основе этого роста. Борьба с природными катастрофами должна основываться на принципах прогнозирования и предупреждения и являться важным элементом государственной стратегии устойчивого развития.
Наступивший XXI век будет переломным этапом истории, когда на смену традиционным противоречиям в сфере производственных отношений придут принципиально новые — в сфере отношений человек-природа-ресурсы. Одно из проявлений новых противоречий — стремительный рост природных, технических и экологических катастроф, которые грозят превратиться в чудовищный механизм самоуничтожения самого человека и всего созданного им на Земле.
Каждое поколение людей решало свою стратегическую задачу. Человечество в XXI веке будет решать принципиально новую и совершенно нетривиальную задачу — выживание в условиях безудержного роста экономики и популяции людей. Уже сейчас ясно, что остриё проблемы будет направлено на преодоление кризисных ситуаций с продовольствием, ресурсами, загрязнением окружающей среды, природными и техническими катастрофами.