Аксиоматичность.

Эти характеристики справедливости, честности и правды – главное в содержании культуры развития XXI века.

Аксиома 1. Самодостаточность справедливости.

Аксиома 2. Уникальность справедливости.

Аксиома 3. Созидательность справедливости.

Аксиома 4. Энергетичность и волевая ориентированность справедливости.

Аксиома 5. Конструктивность и оптимизм справедливости.

Аксиома 6. Нетехничность и ориентированность на поступок, учреждающий справедливость (по Бахтину).

Постулатность.

Три глобальные характеристики формирующейся культуры развития XXI века я интерпретирую как постулаты Глобальной Игры и Повестки Дня для XXI века, как постулаты культуры развития через культуру компромисса.

• Первый постулат – благожелательность и Универсализм для Всех.
• Второй постулат – культура компромисса как солидарная культура компромисса, как стратегическая партнёрская культура компромисса.
• Третий постулат – культура развития че рез культуру предотвращения для каждого человека, каждой семьи, каждого народа, каждого государства, всей цивилизации.

Факторность.

В ходе исследований социологии компромисса (2007 г.), во всех трёх томах моей работы «Гуманитарные взаимодействия» (2008–2009 гг.) я выделил и обосновал восемнадцать факторов, способствующих, по итогам моих исследований, социологическому предотвращению возможности возникновения глобальной ядерной войны XXI века. Последовательность и формулировка каждого фактора во взаимодействии с императивами (по Кузнецову) и постулатами (по Кузнецову) формирующейся глобальной безопасности представлены в структуре таблицы 1.

Переход процессуальности культуры развития в её практики происходит при значительном влиянии оформленной и приемлемой для конкретных субъектов культуры развития: научной парадигмы, научного мировоззрения, модели мироустройства и миропорядка, своего образа жизни и культуры, принятой и воспринятой идеологии. Именно эти обстоятельства в решающей степени влияют на конкретные технологии и механизмы осуществления культуры развития, её функционирования, её трансформации.

Технологию определяют как новую ценность, которая способна быть инструментом управления знаниями, человеческим потенциалом. Для выражения нового информационного компьютеризированного общества уже определён свой класс технологий – это высокие технологии.

Полагаю необходимым для адекватного отражения, именно роли технологий в ХХ I веке, определить новый класс технологий – высокие гуманитарные технологии, которые соединяют новый гуманитарный синтез с высокими технологиями.

Таблица 1 Логика гуманитарных взаимодействий

(гуманитарных факторов, гуманитарных императивов, гуманитарных постулатов) для социологического предотвращения возможности развязывания глобальной ядерной войны в XXI веке

Продолжение таблицы 1

Примером могут служить деятельность в рамках проекта «Культура мира», осуществление «диалога между цивилизациями», движение к «культуре безопасности», к «культуре глобализации», к культуре развития.

Сто лет назад замечательный русский философ Н.Ф. Федоров для своих современников и для нас, как я надеюсь, создал произведение «Философия Общего Дела». Актуально и для ХХ, и для XXI веков звучат его слова: «В настоящее время дело заключается в том, чтобы найти, наконец, потерянный смысл жизни, понять цель, для которой существует человек, и устроить жизнь сообразно с ней» .

Суть таких поисков для XXI века и состоит в разработке и освоении технологии сопоставления и соединения глобальных целей тысячелетия, общенациональной цели и социального идеала, социологии и политологии общего дела с реальностью нашего бытия. Цель – благополучие и безопасность Человека и Семьи, возрождение Отечества, движение от выживания к социальному развитию, к культуре развития, к справедливости, правде и достоинству.

Людмила Сергеева обозначила такой способ «как высокие гуманитарные технологии, как сочетание социального, общенационального идеала и реальной истории. В этом понятии, – отмечает она, – мы предлагаем выразить достижение целостного, синергетического по своей сути, эффекта за счет соединения научных достижений и технологий политической социологии, экологии, безопасности, психологии, политологии, экономики, информационных технологий» .

Рудольф Яновский, развивая этот подход, предложил такую трактовку: «На рубеже XX и XXI веков все более активно в России, во многих странах мира стали проводиться политико-географические, экономико-географические и социальные исследования. Это вызвано – выделил Р. Яновский, – стремлением осмыслить гуманитарные аспекты высоких технологий (hi-tech), все более широко применяющихся в промышленности, в быту, в военном деле. Динамика, неравномерность и сложность изменений мировой геополитической и геоэкономической ситуаций в контексте глобальных общественных перемен, необходимость рационального использования ресурсов планеты, сохранения окружающей среды в интересах безопасности населения планеты требуют адекватного научного анализа и соответствующей программы действий – «высоких гуманитарных технологий» (high humanities technologies: hi -hum-tech)» .

Наш сложный мир на рубеже веков и развитие России в контексте центральных мировых тенденций постоянно находятся в поле зрения российской общественной мысли. Показательно в этом отношении бурное развитие геоэкономики как фундаментальной основы нового миропорядка, теоретической и методологической основы внешнеэкономических связей. Наиболее выпукло общий теоретический и методологический контур российской школы геоэкономики был заложен в работе Эрнеста Кочетова «Геоэкономика и внешнеэкономическая стратегия России» (МЭ и МО. 1994. № 11), где впервые раскрыта суть основных атрибутов и понятий геоэкономики: экономические границы, интернационализированные воспроизводственные ядра, мировой доход, геоэкономический атлас мира, геоэкономические войны, высокие геоэкономические технологии и др. Развитие этого нового научного направления продолжается.

Я понимаю технологизацию пути к культуре развития как культуру предотвращения рисков, опасностей, угроз целям, идеалам, ценностям, интересам человека, семьи, общества, государства, современной цивилизации. Возможно ли это? Да, если мы находимся в пространстве высоких гуманитарных технологий (ВГТ – hht: hi-hum-tech). Да, если мы соединяем институционализацию и сетиализацию в единую институционально-сетевую методологию на основе и с помощью высоких гуманитарных технологий. Да, потому что опыт культуры мира, новые вызовы из XXI века потребовали нового уровня и качества диалога между людьми, между народами, между народом и властью о законности, об экологизации, о сотрудничестве, о благополучии, т. е. объединяющей идеологии .

Основной мотив второго раздела доклада – обоснование нового гуманизма XXI века (авторская концепция В.Н. Кузнецова) как условие гуманитарного стратегического манёвра российских и мировых общественных наук, российской социологии для содействия в достижении каждым человеком, каждой семьёй, каждым народом, каждым государством – справедливости и правды, достоинства, благополучия, безопасности: всей совокупности Целей Человечества, согласованных всеми странами на Саммите тысячелетия в 2000 году.

Оригинальность методологии исследования проблемы новой социологической теории культуры развития, нового гуманизма в своеобразии предложенной автором научной парадигмы: весь анализ и синтез осуществлены автором доклада в контексте разработанной им геокультурной парадигмы, в которой Мир XXI века может быть рассмотрен как Культура – Сеть, как Глобальная Игра, как Глобальный Компромисс.

Особенность динамики исследования обусловлена предложенной автором логики развёртывания источника мировой динамики XXI века – её главного противоречия. Автор доклада обосновал ведущую сторону противоречия как культуру жизни, культуру безопасности (это Россия, Китай, Индия, Бразилия, Казахстан – вся Азия). Другая сторона противоречия: культура смерти, культура войны (это США, Англия – практически вся Европа, Европейский Союз, НАТО).

Уникальность ситуации в рассмотрении среды формирования нового гуманизма: в выявлении нового глобального процесса – развёртывании в XXI веке глобальной структурной гуманитарной революции, обусловленной слабыми взаимодействиями, слабыми связями, слабыми рисками, определяющими смысл жизни человека, его мечту, доверие, солидарность, патриотизм.

Обязательным условием конструктивности и созидательности функционирования новой формирующейся теории культуры развития, нового гуманизма автор доклада обусловил «строительство» нового мировоззрения XXI века. Только его развёртывание, его приемлемость и востребованность сотнями миллионов людей могут содействовать реальному утверждению новой теории культуры развития, новой модели миропорядка, новой модели справедливого мироустройства.

Ключевым фактором в развёртывании как нового гуманизма, так и нового мировоззрения, а особенно в их совместном функционировании является, по мнению автора исследования, формирование национальной идеологии России, формирования её новой национальной элиты.

Глобальной высокой гуманитарной технологией, гуманитарным механизмом разработки, обсуждения, конструктивной критики, востребованности и динамики новой теории культуры безопасности, нового гуманизма ХХ I века может стать, уже становится, общероссийский, азиатский, евразийский, глобальный стратегический гуманитарный компромисс по проблеме достижения безопасности каждого человека.

Главным смыслом новой теории культуры развития, нового гуманизма, ключевым условием их институционализации, по мнению автора, может стать формирующийся Московско-Шанхай­ский миропорядок XXI века, который обеспечивает гармоничное сочетание прав, свобод, целей, идеалов, ценностей, интересов человека с образом жизни и культурой своих обществ, народов и государств на основе ответственности, обязанностей, исторической памяти человека.

Кризис в человеческом измерении

В исследованиях нашей научной школы, в работах российских учёных 2008–2009 годов по формированию методологии и теории культуры развития в условиях развернувшегося глобального кризиса 2008–2009 годов важное значение имеют работы, позволяющие выявить причины кризиса, динамику перемен.

В качестве главного объективного источника энергетики и динамики культуры изменений, перемен, развития я уже показал в этом докладе и в других своих работах оформление и развёртывание глобальной гуманитарной структурной революции слабых взаимодействий и слабых рисков.

Именно глобальная гуманитарная структурная революция предложена мною в качестве социологической геокультурной объясняющей модели современных кризисных перемен .

Для более подробного рассмотрения в третьем разделе доклада основных гуманитарных трендов становления концепции культуры развития человека, общества и цивилизации в условиях кризисных и после кризисных изменений (в контексте глобальной гуманитарной структурной революции) обратимся к итогам актуального исследования влияния глобального кризиса на повседневную жизнь россиян (февраль 2009 г.) .

Интерес к итогам этого исследования значителен.

Три ведущие российские газеты в течение июня – июля 2009 года посвятили им подробные публикации объёмом примерно в полную полосу:

Вот интересное суждение Рейнхарда Крумма – научного консультанта исследования, главы представительства фонда Фридриха Эберта в России.

«Аналитический доклад показал: россияне в условиях кризиса ожидают помощь в первую очередь от президента, правительства, армии, ФСБ. Ждут ли граждане РФ помощи от общественных организаций? Да, 30% опрошенных доверяют этим институтам гражданского общества. По сравнению с аналогичным опросом 1998 года – это прогресс. Но от Государственной думы, политических партий, прессы, от профсоюзов россияне не ожидают помощи в кризисные времена. Это тревожный сигнал для политической системы страны.

Сравнивая настроения россиян в 1998 году и в 2009-м, мы видим существенную разницу. Если в 1998 году 30% россиян ожидали гражданскую войну, еще 30% надеялись на отставку правительства, то в 2009 году государственный переворот большинством опрошенных не ожидается. Также граждане РФ не видят угрозы дезинтеграции страны. 36% россиян считает, что народ перетерпит кризис. В 1998 году таких было только 15%. Значит, последние 10 лет что-то сильно изменили в менталитете российских граждан в хорошую сторону. Хотя остается вопрос: сколько еще будет терпеть народ дальнейшее ухудшение?» (Источник : Трибуна, 2009, 18–24 июня. С. 11).

Важные размышления над итогами исследования предложила читателям Екатерина Добрынина на страницах «Российской газеты».

«Что в жизни для нас важнее всего? – задаёт она вопрос себе и всем нам. – Система ценностей под влиянием кризисов, к счастью, не меняется. На первом месте для подавляющего большинства – семья. 99 процентов в списке приоритетов отводят ей почетное место . Далее следуют друзья и работа. Три четверти считают очень важным свободное время, чуть более половины – религию. Политика в загоне: о ней так высказались менее 30 процентов. 35 процентов совершенно не стремятся стать богатыми, 76% не мечтают иметь доступ к власти, 15% равнодушны к престижной работе, 18% вполне обойдутся без хорошего образования. Зато больше 90 процентов стремятся, по их словам, создать счастливую семью, воспитать хороших детей, заниматься любимым делом, честно прожить свою жизнь. И считают, что это им уже удалось. Люди хотят также иметь интересную работу и жить не хуже других. Вот в этом случае кризис сильно портит им картину будущего» .

Интересны и поучительны суждения Е. Добрыниной по поводу сравнения кризиса 1998 года и кризиса 2008–2009 годов. «Ну и извечные российские вопросы: кто виноват и что делать? – опять задаёт себе и всем нам вопрос любопытная и задумчивая Екатерина Добрынина. – Социологи сравнили два кризиса – 1998 г. и нынешний. Ответы граждан о причинах катаклизмов, их виновниках и возможных последствиях различались очень сильно.

Для 44% граждан кризис стал полной неожиданностью. 27% опрошенных считали, что кризис затронет только банковскую сферу, а лично они, не имеющие вкладов или акций, – «в домике». 20% кризиса ожидали, но масштабы превзошли их ожидания. И только 7% выступали в роли буревестников.

Однако, когда случился дефолт, граждане реагировали куда более нервно. Главным виновником тогда называли правительство Виктора Черномырдина и в меньшей степени – Сергея Кириенко. Обвиняли олигархов, проклятый Запад, советское прошлое и «совковый менталитет» сограждан. Были в шоке, так как события разворачивались стремительно. Кроме того, после только что прошедших «шоковых» реформ большинство чувствовало себя проигравшими и обманутыми.

В 2009 г. ситуация оказалась иной. «Инвалидами реформ» себя ощущали уже не 65%, как в 1998-м, а 29%. Винили уже не «внутренних врагов», а международный кризис (46% против 7% во времена дефолта). Банкиров и олигархов, конечно, за непродуманные действия порицают до 28%, а вот социализм уже явно ни при чем (5% вместо 14%). И совсем иной общий фон в обществе. Как бы сейчас ни критиковали «путинскую политику», но свои плоды она дала. Намного меньше людей (31% вместо дефолтных 41%) опасаются массовых беспорядков, гражданская война пугает втрое меньше (10% а не 31%). Лишь 4% допускают вероятность переворота и установления диктатуры (таких в 1998-м было втрое больше). «Ничего существенного не произойдет, народ перетерпит», – говорят сейчас 36%, вдвое больше, чем 10 лет назад. А каждый четвертый просто не заглядывает в будущее и с ответом затрудняется. И, несмотря на критику властей, все громче звучащую в СМИ, 39% россиян продолжают считать, что правительство сможет обуздать кризис. Не согласны с ними 22%, а 39% ничего сказать не могут, потому что не знают» .

Интересные и доказательные размышления журналистов в этих трёх газетах и Рейнхарда Крумма помогли мне более конкретно сформулировать основные измерения глобальной гуманитарной структурной революции (см. рис. 3).

Рисунок 3 Основные измерения глобальной гуманитарной структурной революции

Урок третий

Мир после кризиса остро и повсеместно требует понятную, энергичную и ориентированную на созидательную деятельность новую теорию культуры развития, способную преодолеть мечту, идеал, цель и ценности тотального потребления, разрушающего национальные культуры, традиции, образ жизни, нравственность, культуру мира и безопасности.

Уже созданные и обсуждаемые основы новой авторской теории культуры развития (В.Н. Кузнецов) могут быть развиты и могут стать предметом обсуждения в научном дискурсе.

Уже предложенные читателям содержательные итоги моих социологических исследований позволяют оформить определённую последовательность выводов третьего урока кризисных перемен.

Вывод первый.

Социологический смысл финансового кризиса 2008 года может быть определён как гуманитарное выражение действительно Глобальной Игры народов практически всех стран мира с мировой финансовой олигархией, с мировой правящей странами клановой части граждан.

Эти правящие кланы, связанные финансовыми операциями граждане, начали реальную глобальную финансово-экономическую войну против народов всех стран за власть, за сохранение своего права управлять миром и полностью присваивать себе результаты во всех сферах деятельности, жизнеобеспечения людей.

Народы мира практически во всех странах ( исключение: Россия, Китай, Индия, Бразилия, Белоруссия) начали в 2008 году свою Глобальную Игру по новым, своим правилам, по своей Повестке Дня.

Первым пунктом народы мира в Повестке Дня на 2008 год обозначили глобальную процессуальность: они отказали в доверии финансовым субъектам (банкам, ипотечным корпорациям, страховым компаниям и т. д.).

Вывод второй.

Народы мира именно в 2008 году доказательно и повсеместно идентифицировали смысловое, институциональное, экономическое единство мировых правящих структур, глобальных финансовых систем с транснациональными сетями международного терроризма, организованной преступности; с национальными коррупционными конгломератами.

Моментом истины стали трагические события 8 августа 2008 года в Южной Осетии, Сомали, Афганистане, Пакистане, Судане.

Вывод третий.

В новой Глобальной Игре, в которой главным субъектом являются народы, тем не менее, есть два партнёра – два игрока (как минимум). Другим субъектом Глобальной Игры стали, не по своей воле, финансовые кланы и конгломераты террористов, преступников, коррупционеров.

Опыт 2008 года обозначил объективно самое слабое, уязвимое место второго игрока (финансовых кланов с их соратниками: террористами, преступниками, предателями – коррупционерами ).

Я называю в их позиции такие фундаментальные характеристики: несправедливость и антисправедливость; нечестность и ложь; некомпромиссность и бескомпромиссность; недоверие и предательство; недостоинство и рабство.

Важной характеристикой игроков, ведущих свою Большую Игру против России, против народов мира, является особое «секретное оружие»: небезопасность, недоверие, несправедливость, неправда, нечестность, неопределённость.

Смысл действий главного игрока – в ориентированности субъекта Глобальной Игры в финансовой, экономической сфере в условиях кризисных перемен – на достойную, честную, справедливую Победу. Социологический смысл этой Победы в том, что и другой игрок (финансовые кланы мира) не проиграет: с 2008 года началась Глобальная Игра, итог которой не равен нулю. Это значит, что другой игрок (проигравший) не уничтожается, он тоже может считать себя не проигравшим. Но Игра теперь ведётся по правилам, которые разрабатывают Народы Мира, которые контролируют Народы Мира.

Вывод четвёртый.

Чрезвычайно важно чётко и понятно обратиться к порядочным, честным и талантливым людям с предложением разработать методологии, теории, технологии, механизмы, процедуры и мотивацию конструктивных и созидающих институтов обеспечения глобального мира и безопасности с очень большой скоростью действия, анализа результативности и правильной корректировки. Суть: негативные, разрушающие институты сторонников культуры смерти, культуры войны (опыт агрессии в Южной Осетии – 2008; в секторе Газа – декабрь 2008, январь 2009; газовая агрессия руководства Украины в декабре 2008 – январе 2009 годов) развёртываются как никогда быстро и действуют комплексно и глобально (убитые, раненые, искажение правды).

Вывод пятый.

Исключительно важно проводить во всех странах, во всех слоях общества информационную и разъяснительную работу, содействующую пониманию главного социологического смысла новой Глобальной Игры народов мира с глобальным истеблишментом (в том числе – с российским): институциональный аспект Глобальной Игры исключительно ориентирован на результат, в котором итог (для народов мира – главный игрок; мировой истеблишмент – другой игрок) не равен нулю: оба игрока в итоге, в результате новой Глобальной Игры, нового Глобального Компромисса обязательно смогут считаться победителями (как вместе, так и по отдельности).

Вывод шестой.

В 2009 году, как итог кризисных перемен в России, во многих других странах мира начала формироваться политическая компонента глобальной безопасности в контексте развернувшейся глобальной структурной гуманитарной революции XXI века. Я предварительно могу назвать её главный смысл как политику обеспечения достойной и безопасной жизни по правде, по справедливости для каждого человека, для каждого народа мира.

Суть шестого вывода: гуманитарное, экономическое, институциональное основание этой политики – наличие понятных и воспринятых глобальных целей, идеалов и ценностей каждого конкретного человека, органично составляющих взаимосогласованные и обоснованные, легитимные, достойные цели человечества на период до 2015–2020 годов.

Обеспечение достижения таких целей, идеалов и ценностей, функционирования такой политики – именно здесь главное содержание и структура смыслов глобальной безопасности.

Вывод седьмой.

Исключительное значение для всех народов мира имеет методология, теория и технология реальной оценки глобальной, региональной, национальной и локальной (местной, по месту своего поселения) ситуации в Глобальной Игре с истеблишментом России, Европы, США и других стран. Первый опыт кризисных перемен показал, что мировой истеблишмент осознал новый смысл Глобальной Игры, которую ведут народы мира с ними.

Теперь для мирового истеблишмента, выступающего в тесном союзе с глобальными террористическими сетями (которые они сами и создали, которые они и контролируют), с глобальной организованной преступностью (которая тоже создана ими и функционирует под их руководством) настал «последний и решительный бой». Пока, по моему мнению, это Глобальная Игра, результаты которой не будут равны нулю.

3. ЧТО ПРЕДЛАГАЕМ

Сегодня, в августовские дни 2009 года наша научная школа и я, как автор представленного читателям доклада, имеем честь представить народам России, научному сообществу самые предварительные и весьма дискуссионные итоги теоретического изучения всеобщего кризиса, итоги обоснования основных методологических и концептуальных аспектов понимания смыслов, структуры и функционирования России, всего мира после кризиса.

По существу, для дискуссионного обсуждения в российском и международном научном дискурсе, для нового социологического, философского, экономического и политологического знания, для всего спектра гуманитарных и социальных наук предъявлены основы авторской теории культуры развития человека, общества и цивилизации. Классификационные обоснования новой концепции в структуре современных общественных наук изложены во введении и первых двух разделах этого доклада.

В третьем разделе работы я представляю ключевые гуманитарные тенденции (тренды) формирующейся теории: духовно-мировоззренческий аспект, экологический, экономико-социальный и ориентированный на предотвращение глобальной ядерной войны.

По моему мнению, именно эти четыре тренда (и их взаимодействия) способствуют важности и востребованности новой фундаментальной теории культуры развития, её инновационности и результативности. Отмечу, что здесь изложены самые предварительные итоги исследований и обоснования конструктивных предложений, так как они требуют дискуссий, апробации и дальнейшего изучения.