Глава третья. СОЦИАЛЬНО-СТРУКТУРНОЕ (ОРГАНИЗАЦИОННОЕ) НАПРАВЛЕНИЕ БИОПОЛИТИКИ 

Организационное (социально-структурное) направление биополитики deals with comparative analysis of typical patterns of social organization in biological systems and human society. It is closely related to the behavioral (ethological)  subfield of biopolitics and, therefore, considered in the same book subsection.

3.1. Биосоциальные системы: организационные сценарии 

Биополитический интерес представляет сравнительное исследование биосоциальных систем на разных уровнях биологической эволюции, с целью вычленения их структурных инвариантных принципов, независимых от их конкретного «наполнения» — от природы тех организмов, из которых построены эти биосоциальные системы. Одним из таких структурных инвариантных принципов являются централизованные или децентрализованные (распределенные), кооперативные или конкурентные взаимоотношения между элементами в биосоциальной системе.

3.1.1. Биосоциальные системы 

Биосоциальные системы можно определить как объединения особей, характеризующееся коммуникацией, афилиацией и кооперацией между ними. Биосоциальные системы   состоят из индивидов  одного вида (гомотипичные), или  нескольких видов (гетеротипичные).  Гетеротипичные (многовидовые) биосоциальные системы обозначаются также как ассоциации.

Примерами гомотипичных биосоциальных систем, которые мы в основном и будем рассматривать в этом разделе,  могут служить бактериальная колония, семья муравьев, стая рыб, школа китов, прайд львов, группа мартышек. Как уже было отмечено, важное свойство любых биосоциальных систем – взаимное тяготение их членов (т.е. афилиация).

Не меньшее значение имеет и кооперация. Кооперация в рамках биосоциальной системы включает, например, коллективный уход за детенышами (примером может служить забота о чужом потомстве – аллопарентальное поведение – например, у рыб и птиц), обычно осуществляемое молодыми «помощниками у гнезда».

Подобное кооперативное  поведение объясняется в рамках названной выше (в разделе о родственном альтруизме) модели «взаимной выгоды» sum—sum (win—win), ибо как «помощники», так и воспитываемая ими молодь пользуются благами (преимуществами) социального образа жизни. Эти преимущества могут включать в себя место гнездования, пищевые ресурсы и др. Собственно, эти блага и представляют собой частный случай постулируемых П. Корнингом «синергий» – полезных кооперативных эффектов (Corning, 1983, 1987, 1995, 1996, 1997, 2001a, 2002, 2003a, b; Корнинг, 2004).

Биосоциальные системы предоставляют индивидам, входящим в их состав, также защиту[20] от неблагоприятных факторов среды, включая потенциальных агрессоров, хищников, паразитов и др. Так, маневренные стаи рыб способны сбить с толку хищника. На базе биосоциальных систем формируются так называемые оборонительные группировки. Например, у мускусных быков при нападении хищника молодняк получает места в центре стада, занимающего «круговую оборону». Биосоциальные системы также усиливают (амплифицируют) и синхронизируют сигналы отдельных особей, которые сами по себе слишком слабы, чтобы вызвать тот или иной эффект.

Многие характеристики биосоциальных систем  распространимы на внутри­организменные ткани как своего  рода «клеточные коллективы», особенно в тех случаях,  когда клетки имеют значительную свободу перемещения в тканях животного организма (примеры: амебоциты губок и кишечнополостных; иммуноциты высших организмов) или в процессе эмбрионального развития (нервные клетки). Взаимоотношения между клетками, несомненно, стоят «у истоков» эволюции биосоциальности – коллективных взаимодействий биосистем, которые в наибольшей мере проявлены на уровне взаимодействий между целыми многоклеточными организмами.

Биосоциальные системы характеризуются, при всей специфике каждой из них, рядом общих закономерностей. Самое важное свойство биосоциальных систем — взаимозависимость индивидов в них, зависимость существования каждого из них от существования целых систем. Именно к этому ведут постулированные в определении биосоциальной системы лояльные формы поведения индивидов – афилиация («взаимное притяжение особей») и в особенности кооперация.

Биосоциальные системы могут быть охарактеризованы и сопоставлены между собой по множеству  различных параметров (размер, продолжительность существования, стадия «социального возраста» и др.). Однако, с биополитической точки зрения особенно значимыми представляются следующие характеристики:

• иерархическая структура, «отношения взаимной соподчиненности» в терминологии Ю.М. Плюснина (1990);
• координация поведения особей  — основа существования и регуляции  жизнедеятельности в рамках биосоциальных систем (след. раздел);
• контактная и дистантная коммуникация (см. выше);
• тенденция к формированию качественного многообразия форм (дифференциация: морфологическая,  физиологическая,  поведенческая). На уровне индивида это возрастная дифференциация (например, метаморфоз у насекомых); на уровне всей биосоциальной системы  речь идет о дифференциации групп особей, каст, семей, гнезд, и др., что подводит нас к следующему пункту
• специализация индивидов в системе, реализация ими дифференцированных ролей и функций. Это обусловливает возможность разделения труда (или, как предпочитает, говорить П. Корнинг, комбинирование труда), что служит предпосылкой эффективной кооперации между особями.

В многообразии живых организмов имеется сложная гамма переходов от одиночного (солитарного) образа жизни через временные объединения организмов при миграции, совместном принятии пищи и совместную жизнь, связанную с сексуальными контактами до  формирования интегрированных биосоциальных систем, в частности так называемых эусоциальных систем, где индивиды поделены на несколько каст (пример: рабоиче пчёлы и матки у пчёл и др. общественных насекосмых.

Каковы механизмы формирования биосоциальных систем  из индивидов? Возможны – и реализуются в биологической эволюции – два сценария:

• Нерасхождение «порождаемых в единой колыбели индивидов» (Панов, 2001): например, размножение полипов путем их почкования, причем новые индивиды не отделяются от старых; говоря более широко, формирование биосоциальной системы за счет сохранения тесных контактов – не обязательно телесных – между потомками одной какой-либо особи, а также между потомками и самой этой особью
• Вторичное объединение первоначально независимых индивидов. Это мы наблюдаем, не только у животных, но даже в бактериальном мире, где миксобактерии на определенном этапе формируют единый клеточный рой и далее плодовые тела с созревающими спорами.

Биосоциальные системы не функционируют полностью гармонично – они означают не только выгоду для индивида (пользующегося социальной защищенностью, помощью других членов биосоциальной системы), но и определенные издержки ­– от утраты собственной свободы до необходимости самопожертвования (на уровне клеток речь идёт о программируемой клеточной смерти). Реальные биосоциальные системы означают не только взаимопомощь, кооперацию, но и противоборство, конкуренцию между составляющимии их индивидами.

Взаимной афилиации индивидов в биосоциальной системе способствует то обстоятельство, что в биосоциальной системе присутствуют не только эти индивиды, но и еще нечто – обволакивающая особи, единая для всей системы компонента. Уже в колонии одноклеточных существ, помимо самих клеток, существует межклеточное вещество — матрикс, консолидирующий отдельные клетки в составе «клеточных коллективов». Матрикс играет структурную и защитную роль, по нему распространяются сигнальные вещества, что обеспечивает эффективную межклеточную коммуникацию.

В высокоинтегрированных биосоциальных системах кишечнополостных, мшанок и некоторых других беспозвоночных (колониях, кормусах), помимо индивидов – зооидов (например, полипов и медуз в кормусах кишечнополостных) имеется также ценосарк – связывающий все эти особи «постамент», аналог матрикса, который в некоторых колониях доминирует над отдельными зооидами. От них остаются лишь ротовые отверстия, ведущие в общую полость ценосарка, и щупальца.

Роль «матрикса» в социуме выполняют связывающие индивидов лояльные отношения, а в человеческих коллективах также различного рода идейные «скрепы» – от религиозных убеждений до политических взглядов и научных парадигм.

Колонии кишечнополостных (сифонофоры), мшанок, социальных насекомых обозначаются в литературе некоторыми авторами как «суперорганизмы», что однако вызывает возражения в силу качественной несводимости объединения многоклеточных существ к структуре организма, построенного из клеток и тканей (см. например, Захаров, 1991). «Биополити­ческий аналог» таких процессов надорганизменной интеграции связан с волновавшим уже умы мудрецов Древности вопросом: Что есть человеческий социум – сообщество из многих индивидов или единый «суперорганизм (и тогда человеческие индивиды – лишь «клетки» той или ной специaлизированной «ткани» в «органах» этого «суперсущества»)?

Традиционные кастовые системы тяготеют к варианту эусоциальности и тоже многократно сравнивались на протяжении истории  с целостными организмами (где, например, отдельные группы, классы, касты – лишь органы целого), а демократические системы в некоторых случаях сопоставимы даже с крайне рыхлым в социальном плане, почти солитарным образом жизни («мой дом – моя крепость»). Тоталитарные системы ХХ века тяготели к лозунгу «государство как единый организм» (что подчеркивалось в самом термине «тоталитарное государство» – stato totalitare, введенном Муссолини).

3.1.2. Иерархические структуры 

Биосоциальные системы могут быть, теоретически, построены по принципам равенства всех особей в плане распределения ресурсов и управления биосоциальной системой. Однако подавляющее большинство биосоциальных систем включает ту или иную степень неравенства особей, так что входящие в систему индивиды различаются по (био)социальным рангам. Совокупность этих рангов обозначается как иерархия. «В приложении к социальной организации, иерархия выступает как синоним расположения <особей> по рангам и предполагает понятие социального доминирования. Индивиды в группе подчиняются другим индивидам в конкуренции ради обладания, например, пищей или половым партнёром, в соответствии с более или менее линейной ранговой организацией» (Immelmann, Beer, 1989. P.131).

На вершине многих[21] иерархий находятся индивиды, которые являются доминантами, или доминируют над остальными особями – приобретают право действовать не считаясь с действиями партнера, имея преимущественный доступ к ресурсам (Maslow, 1954). В этологической литературе, в частности, в приложении к приматам, доминирование определяют как «a social relationship when one individual can monopolize resources at the other’s expense or usurp them from the others by using force or threatening to do so, even though not all aggression concerns immediate access to resources or contests over status, and some contests are decided by unprovoked, unilateral submission rather than by aggression» (Watts, 2010, p.110). This statement highlights the fact that dominance is not necessarily linked to aggression, it may involve other social behaviors that result in non-agonistic hierarchies (see below). Dominance is widespread in various species including primates where it can be subdivided into different subtypes such as despotic, tolerant, and egalitarian dominance (Watts, 2010). Tolerant, and the more so, egalitarian dominance implies that the dominant’s right to use subordinates’ resources is limited by their “inalienable rights”. For example, the dominant male in chimpanzees, in contrast to lower primates such as vervet monkeys and many macaque species, can request and not take by force chunks of meat belonging to non-dominant group members.

Домини­рование может быть ограничено отношениями между двумя особями: А доминирует над В, соответственно В подчиняется А. Доминирование в целой биосоциальной системе – ситуация, когда все особи в ней подчиняются одному и тому же индивиду (доминанту, часто называемому также «вожаком» или -самцом, если индивид мужского пола). Это характерно, например, для низших приматов типа мартышек, лангуров, макаков, бабуинов, где отмечается деспотическое доминирование одного из самцов над остальными особями в группе.

Доминирование предполагает подчинительное поведение (подчинение) со стороны другого (других). В последние десятилетия получены данные об активной роли не только доминанта, но и подчиненных индивидов в формировании и поддержании иерархических отношений. Причем, «некоторые обезьяны своей навязчиво демонстрируемой покорностью обеспечивают себе прекрасную жизнь»: благорасположение и покровительство доминанта, защиту от хищников и от сильных особей второго-третьего ранга (субдоминантов), удобство добывания корма и другие преимущества жизни в коллективе (Дерягина, Бутовская, 2004. С.137). Исторические примеры альянса доминанта (особенно тиранического) и индивидов низких рангов («подонков») варьируют от ситуации в тюрьме, где есть «пахан» и подпевающие ему «шестерки», до тоталитарного государства, лидер которого окружает себя полностью зависящими от него «выдвиженцами» (Дольник, 2003).

И доминирование, и подчинение предполагают соответствующие сигналы, свидетельствующие о статусе особи; this status signaling may be sufficiently costly, particularly in human society where dominance transforms into political power and is signaled to the people at large by, e.g., erecting colossal statues of “the dominant male”. Nevertheless, these signaling costs are outweighed by social status-related resources obtained owing to the biblical “Mathew effect”: To him that hath shall be given. Cross-species dominance cues include the following:

• Доминант преувеличивает свои размеры, подчиненный индивид стремиться преуменьшить их. В сообществах обезьян вожак стремиться занять возвышенное положение, в буквальном смысле «унизить» подчиненных особей, которые сами преуменьшают свой рост, принимают сгорбленнную позу, подставляются доминанту.
• «Взрослое» поведение доминанта контрастирует с инфантильным поведением подчиненных особей. Волк низкого ранга может в присутствии доминанта лечь на спину,  даже помочиться – этот элемент щенячьего поведения гасит агрессию и вызывает лояльное поведение у доминанта (который может начать вылизывать великовозрастного «щенка»).
• Подчиненная особь также подставляет доминанту уязвимые места (спину, живот и др.), а доминант может нанести легкий ритуальный укус в эти места (словно говоря «Я вам покажу, кто здсь босс», как подчеркивает Ф. де Ваал в приложении к группе шимпанзе, возглавлявшейся самцом-доминантом по имени Спиклс, de Waal, 1996)
• Подчиненная особь занимает позу, аналогичную позе подставки для копуляции

Как уже отмечено, подчинительное поведение  входит в состав эффективных буферов агрессии между приматами. У ряда животных, в особенности у высших приматов (включая, очевидно, Homo sapiens),  подчинение может быть составной частью обманного  (или манипулятивного) поведения, свидетельствующего о способности особей осознавать и использовать с пользой для себя свой социальный статус и отношения с другими членами социума («маккиавелевский интеллект», упомянутый в главе второй выше). Так, низкоранговый самец шимпанзе, максимально демонстрируя свое подчинение самцу более высокого ранга в плане преимущественного доступа последнего к самкам, фактически ждет его ухода или засыпания,  после чего копулирует с самками гарема этого самца.

В данном тексте мы понимаем доминирование в этологическом смысле – как отношение между индивидами, однако, в социальной психологии dominance is seen as a human personality trait that varies quantitatively among individuals (Watts, 2010). In these terms, relational dominance between individuals is defined as the difference between individual degrees of dominance.

В общем виде можно выделить несколько типов иерархий:

Строго линейная иерархия. Все особи в данной биосоциальной системе ранжированы по статусу. Хрестоматийный пример представляет порядок клевания (pecking order) у кур. Курица ранга А клюет пищу первой, ранга В — второй и т.д., причем нарушения порядка клевания (например, попытка курицы ранга С клюнуть зерна раньше курицы ранга В) пресекаются клевком в голову  или  туловище  нарушителя иерархии. In primates, when feeding on clumped resources monopolizable by single individuals or by coalitions that include only some group members is important – i.e.,when contest competition for food is important – and monopolization confers nutritional advantages, linear dominance hierarchies occur (Watts, 2010, p.119). Есть сведения, что в человеческом обществе близкие к линейной иерархии структуры спонтанно формируются в группах маленьких детей (1,5—3 года, Barner-Barry, 1977, 1983; Ploog, 1998).

1. Абсолютное доминирование. Двухуровневая иерархия: доминант – и все остальные (с относительно равными рангами). Часто наблюдается при скученном расположении животных (самцов рыбы колюшки или самцов домовых мышей) на ограниченной территории (Резникова, 2001, 2005). В тюрьмах, особенно при жестком режиме содержания узников, также наблюдаются случаи  «абсолютного доминирования» пахана, тиранящего всех сокамерников (его порой поддерживают в этом тюремщики). Если в приведённых примерах двухуровневая иерархия соответствует деспотическому доминированию, то у приматов она в ряде случаев, напротив, отвечает толерантному стилю доминирования. При этом примерно равные по рангу подчинённые совокупной силой сильно ограничивают власть доминанта и даже могут перевернуть иерархию, вместе подавив сопротивление доминанта. «Male baboons can sometimes forcibly take over consortships with estrous females from higher-ranking males, for example, but require coalition partners to do so» (Watts, 2010, р.111).

2. Сложная социальная структура, в которой вертикальные (иерархические) связи между индивидами дополнены горизонтальными (неиерархическими) связями).  Горизонтальные связи в сообществах высших животных (особенно приматов) включают в себя уже знакомый нам (по предыдущей лекции) взаимный альтруизм – они носят взаимовыгодный характер. В подобных случаях в иерархической пирамиде биосоциальной системы формируются горизонтальные «ступеньки» – коалиции из близких по рангу особей. Предшествующий пункт (абсолютное доминирование) есть простейший случай, когда в системе есть лишь одна ступенька, подчинённая доминанту.

3. Нетранзитивная (циклическая) иерархия. Индивид А доминирует над индивидом В, индивид В доминирует над индивидом С, но, вопреки ожидаемому, С доминирует над А. Если отношения доминирования обозначить стрелками, обращенными острием в сторону подчиненного индивида, то получается циклическая модель иерархической структуры

4. Расщепленные иерархии. Достаточно распространенные в мире животных и возможные в человеческом социуме структуры, которые характеризуются сосуществованием нескольких доминантов в одной биосоциальной системе. Разные доминанты соответствуют различному времени суток (у кошек одна особь доминирует на тропе утром, другая вечером), разным ситуациям и видам деятельности (см. Гольцман, 1984). Так, у поилки с водой доминирует не та крыса, которая доминирует в плане доступа к особям противоположного пола. М.Вебер констатировал наличие расщепленных иерархий и в человеческом обществе. Имеется, в частности, иерархии по богатству (противопоставление богатый-бедный), по власти, авторитету (противопоставление начальник-подчиненный), наконец по престижу, общественному признанию заслуг (оппозиция  заслуженный/почетный — без почетных званий).  Эти иерархии близки к совпадению лишь в тоталитарных государствах.

В иерархических структурах высших животных (особенно человекообразных обезьян) власть доминанта ограничена “общественным мнением”. Мы уже говорили (предшествующая лекция), что наличие такого «общественного мнения» у приматов помогает выявить и наказать обманщика или нарушителя социальных норм. «Демократичность» общества человекообразных обезьян в том, что «общественное мнение» в нем ставит на место также и доминанта.  Речь идет о наличии в биосоциальной системе определенных норм и запретов, нарушать которые не дозволено даже доминанту. Например, низкорангового самца проникшего в гарем доминанта, последний может прогнать, но не наносить ему повреждения, de Waal, 1996). Если же подобное нарушение имеет место, биосоциальная система реагирует как единое целое, пресекая “противоправное” поведение доминанта.

В применении к иерархиям, кроме термина «доминант», широко используется термин «лидер». Лидер руководит передвижением (лидерство в наиболее буквальном смысле, от англ. lead – вести) и другими формами поведения членов биосоциальной системы (Lamprecht, 1996).

Управление передвиже­нием группы может быть связано с «движениями намерения», совершаемыми лидером (например, лидер птичьей стаи хлопает крыльями, собираясь взлететь). Эти движения воспринимаются остальными индивидами в биосоциальной системе и направляют их собственное поведение; лидер выступает как «водитель ритма» биосоциальной системы (Плюснин, 1990).

В человеческом социуме лидерство представляет собой не только биосоциальное, но во многом социокультурное явление. Однако и в этом случае «понятие «лидер»… означает ведущий, управляющий другими людьми… Лидеры возглавляют, ведут за собой различные человеческие общности – от небольших групп людей до сообществ государственного уровня» (Политология, 1996. С.74). Архаичные, эволюционно-консервативные аспекты лидерства наиболее рельефно выступают в случае неформального (не предписанного никакими должностными инструкциями) лидерства в небольших группах людей, напоминающих по численности первобытные общины или группы шимпанзе и бонобо (в обоих случаях – не более нескольких десятков членов группы).

Итак, учитывая сказанное выше о доминировании, мы констатируем, что вершина иерархии той или иной биосоциальной системы имеет два аспекта:

• Доминантный – тот, кто наверху, присваивает себе ресурсы, подавляет использование их другими
• Лидерский – находящаяся на вершине особь руководит другими

Каково соотношение этих двух ролей «того, кто наверху»? Эти две функции -индивида («вожака», «вождя») соответствуют двум краям одного континуума. Можно выделить не менее трех основных градаций (Eibl-Eibesfeldt, 1998):

• Репрессивное доминирование. В поведении доминанта преобладает присвоение ресурсов, эксплуатация остальных членов стаи, ущемление их прав
• Заботливое доминирование. Равновесие между доминантной и лидерской функциями, что предполагает не только подавление, но и руководство подчиненными
• Заботливое лидерство.  Доминирование оттесняется на задний план заботой о членах биосоциальной системы.

В работах приматологов приводятся доводы о том, что вожаки групп человекообразных обезьян часто выступают в роли заботливых лидеров. Такой лидер организует раздачу пищи, и другие члены группы могут без опаски сами  подходить к нему и требовать свою порцию мяса.

В некоторых биосоциальных системах роль доминанта и роль лидера не совмещаются одним индивидом, а выполняются разными особями (например, у копытных, у птиц). На водопое или при распределении пищи доминирует не та особь, которая ведет группу в пути как лидер. Доминант может идти в середине или даже последним в движущемся стаде. В таких случаях континуум доминирование–лидерство рвется, и получается расщепленная иерархическая структура с двумя дискретными вершинами – пример «разделения власти», небезынтересный в политическом плане. Мы уже подчеркивали, что в ряде биосоциальных систем единого доминанта или лидера нет, ибо в отношении разных видов ресурсов доминируют (а в разных видах деятельности лидируют) разные особи.

Соотношение доминантного и лидерского компонентов в поведении конкретного вожака в значительной мере зависит от того, каким путем он добрался до вершины иерархии. Как у животных, так и у людей существует два основных пути, ведущие к доминированию (лидерству):

• Агонистическая иерархия. Доминант добивается своего статуса в результате серии агонистических взаимодействий, которые могут включать в себя прямую агрессию или, чаще, ограничиваться угрожающими демонстрациями. В мире животных и в человеческом обществе подлинная демонстрация силы, агрессивности, напористости нередко подменяется предъявлением соответствующих символов (большой гребень у петуха, накаченные бицепсы у молодого человека и др.). Построенная на принципах “кто сильнее, тот и прав” иерархия способствует репрессивному доминированию со стороны того, кто оказывается на вершине (в человеческом обществе это характерно для спонтанных иерархий в тюрьмах, казармах, а, по некоторым данным, также в детских садах и психиатрических клиниках). Это и понятно: сложившаяся иерархия есть доминирование победителя над побежденным, признавшим свое поражение. Репрессивное доминирование характерно в человеческом обществе и для межэтнических отношений. Оно наблюдается в тех случаях, когда один этнос (племя, нация) покоряет другой. В подобных случаях победители-доминанты стремятся не к заботливому лидерству, а к эксплуатации, присвоению ресурсов, иногда физическому уничтожению побежденных (геноциду). В дальнейшем, впрочем, стиль доминирования может меняться, и длительное взаимодействие покорителей и покоренных  может приводить к более мягким формам их взаимоотношений.

Гедонистическая иерархия. В этом случае на вершине иерархии находится наиболее интересный, способный, одаренный индивид, that engages in active loyal behavior and to которому вся группа уделяет наибольшее внимание (Chance, 1967). Даже самые слабые особи могут оказаться в центре внимания и тем самым на вершине гедонистической иерархии, если они вызывают особый интерес у товарищей по группе, обладают ценной для них информацией и др. (Barner-Barry, 1977, 1983). In a large number of works, nonhuman primates are considered to establish predominantly agonistic hierarchies, while hedonic hierarchies mostly occur in human society. It is claimed that monkeys and apes use “aggression or repression to dominate and displace competitors, while in human societies nurturant and affiliative ‘prosocial behavior’—initiating and organizing activities, protection or sharing—plays a greater and, in the long run, a more effective role” (Wiesner, 1996, pp.6-7). The author cited, nonetheless, admits that loyal behavior-based hierarchies are formed by chimpanzees and bonobos. Как и в человеческом обществе, у non-human primates доминирование и лидерство во многих случаях обеспечиваются не силой, а социальным опытом, способностью завоевать престиж, устанавливать дружеские связи и устойчивые коалиции  с другими членами группы. Так, у шимпанзе самец может занять высокий социальный ранг именно благодаря поддержке других членов группы.

Исследования Р. Мастерса по президентским выборам в США свидетельствуют о том, что успеха добивается кандидат, чья мимика и жесты отражают отсутствие агрессивности, желание поддержать и ободрить людей, т.е. механизм доминирования в данной ситуации также в основном гедонистический.

В противоположность агонистическому, гедонистическое доминирование по самому механизму своего формирования способствует заботливому лидерству. Отметим, что в первобытном обществе от лидера ожидали способности улаживать мирным путем конфликты между соплеменниками, дара быстрого принятия верного решения в сложных ситуациях.

Помимо двух указанных механизмов формирования иерархий, возможны и промежуточные ситуации (смешанный путь), когда физическое превосходство дополняется преимущественным вниманием к данному индивиду. Такой смешанный вариант, вероятно, наблюдается у некоторых низших приматов (например, зеленых мартышек-верветок), что приводит к срединному стилю доминирования – заботливому доминированию на приведенной выше схеме. В этом случае доминант безусловно требует себе лучшие ресурсы (пищу, самок, укрытие), но он в то же время осуществляет и некоторые лидерские функции: патрулирует территорию, разнимает дерущихся, может организовывать коллективную оборону территории.

Если в социальной группе параллельно работают оба механизма создания иерархий, тоиерархия может расщепиться — иметь две вершины. У шимпанзе возможно сосуществование в одной группе 1) «формального» доминанта, который достигает этого статуса агонистическим путем (и которому адресованы подчинительные сигналы других особей) и 2) другой высокоранговой особи, которая вступает в коалицию с недоминирующими, но все же влиятельными самцами, завовевывает внимание других, обладает способностью манипулировать другими индивидами (Low, 2000). Both in non-human primates and people (including preschool children studied in a number of works), two different ways of attracting their interest – two attention foci – were revealed. “One focus was based on positive relations, such as social grooming and proximity, where dominance or status is maintained through display, and the other was based on negative relations such as attack and threat” (Hold-Cavell, 1996, p.22).

3.1.3. Горизонтальные структуры 

Обратимся теперь к горизонтальным (эгалитарным, не-иерархическим) структурам, существующим у  различных форм живого наряду с иерархиями. Здесь заслуживают упоминания привлекшие внимание К.Лоренца (1994) безлидерные (или эквипотенциальные) стаи рыб: первой в движущейся стае плывет случайная особь, которая случайным образом заменяется другой особью. В человеческом обществе проекты эгалитарного социального устройства, упорно реализовавшиеся в различные эпохи истории, имели в лучшем случае лишь частичный, ограниченный, временный успех, причем наиболее приближенными к идеалу эгалитаризма были некоторые из обществ первобытных охотников-собирателей («первобытный коммунизм»). New types of horizontal structures called networks are actively developing in the contemporary world. Это способ организации систем, при котором в системе нет единого центра активности (лидера, доминанта), а ее активность, коллективное поведение определяются сложным взаимодействием между многими частичными лидерами, которые могут как кооперировать, так и конкурировать между собой. Примером может служить во многом построенная по этому принципу всемирная паутина Интернета.

Иерархические и эгалитарные структуры во многих биосоциальных системах сосуществуют и постоянно взаимодействуют между собой. Часто одна и та же биосоциальная система может быть рассмотрены в разных ракурсах: можно подчеркивать момент иерархичности, доминирования—подчинения, а можно – наличие в системе горизонтальных отношений. Горизонтальные отношения связаны с различными формами взаимной поддержки, кооперации, афилиации, игры и др. Горизонтальные структуры – «клубы» – характерны, например, для молодых животных многих видов.

Эгалитарная социальная организация не означает полного отсутствия иерархических отношений. Однако, и у приматов (бурых макак, шимпанзе, бонобо), и у первобытных людей «члены группы в высшей мере терпимо относились друг к другу, избегали применять открытое насилие в отношении сородичей, кроме того, нижестоящие по рангу члены группы имели «право голоса», «свободу исследовательской активности», и в отношении их неукоснительно соблюдалось «право собственности»» (Бутовская, 2002. С. 49). Например, «право собственности» у шимпанзе означает, что доминант, наравне с другими членами группы, может просить обладателя мяса поделиться с ним – но не требовать своей доли. Перечисление подобных «прав» и «свобод» позволяет нам в известной мере сопоставить эгалитарную социальную организацию у обезьян или охотников-собирателей с наиболее либерально-демократическими  режимами современности. Характерная черта горизонтальных структур – множественность лидеров, каждый из которых носит в той или иной мере ситуационно-ограниченный, частичный характер. Так, в трех изученных группах первобытных охотников-собирателей -  пигмеев «there are three leadership positions among the three groups, one of which is clearly based on hunting prowess. These individuals are generally elephant hunters but are also active in spiritual affairs. There is usually one of these individuals for every two or three camps. Although the other two leadership positions are held by the oldest active hunters in a camp, hunting or spiritual abilities are not leadership factors; rather, it is theability to “calmly and thoughtfully mediate disputes.” (Ames, 2010, p.29).

Неоднократно упоминавшиеся нами коалиции индивидов во многом представляют собой также эгалитарные структуры. Среди них заслуживают упоминания однополые коалиции, члены которых помогают друг другу при приобретении различных ресурсов и в особенности самок для спаривания. Таковыми являются объединения самцов у приматов (например, у шимпанзе, бабуинов) или дельфинов, где наблюдаются «малые стабильные группы: вы все время видите одних и тех же двух или трёх самцов вместе» (Low, 2000. P.181). In addition, «One effect of coalitions is to help individuals to win contests they would otherwise lose… Many primate species… form coalitions, in which two or more individuals collaboratively direct aggression at joint targets» (Watts, 2010, p.110-111). Подобные малые коалиции могут формировать более крупные и рыхлые «мегакоалиции», также наблюдавшиеся у  шимпанзе и у дельфинов.

Имея отношение к репродукции, коалиции прямо связаны и с политикой – уже у обезьян. Коалиции формируются на самом верху иерархической пирамиды в виде «олигархий», заменяющих собой индивида-доминанта. Подобные доминантные коалиции наблюдали, например, у шимпанзе. В то же время коалиции могут формироваться и в стане подчиненных, создавая в биосоциальной системе своего рода организованную оппозицию доминанту.

В человеческом социуме коалиции с древних времен представляют собой мощную политическую силу. Вся политическая деятельность во многом представлятся именно игрой по созданию и поддержанию коалиций с «нужными людьми». Октавиан Август победил более сильного Антония именно путём создания коалиции. В то же время этот пример из римской истории заставляет нас ещё раз вспомнить о связи однополых коалиций с репродуктивной проблематикой (читателя отсылаем к «Антонию и Клеопатре» Шекспира). В известных пределах «политическая система есть система размножения» (Tiger, Fox, 1971).

Одна из активно исследованных биополитиками (Г. Шуберт, С. Петерсон, Т. Виджел) ситуаций – формирование межгосударственных коалиций.  Подобная коалиция суммарно осуществляет то, на что неспособно каждое государство в одиночку (пример «синергии масштаба» в понимании Корнинга). Лидирующие позиции в ряде «высоких технологий» в мире заняла коалиция из восьми стран Восточной и Юго-Восточной Азии («Тихоокеанская восьмерка»), объединив в межгосударственных проектах ресурсы всех государств-участников коалиции. Высокоинтегрированной коалицией с развитыми многосторонними кооперативными отношениями следует, несомненно, считать и Объединенную Европу.

Резюмируя все сказанное об иерархиях, можно подчеркнуть многоплановость биосоциальных систем. Различным ситуациям соответствуют несовпадающие структуры отношений, лидеры, иерархия (или, возможно, отсутствие иерархии и горизонтальные отношения). Для биополитики важно перевести вопрос об иерархических и горизонтальных структурах в плоскость практических политических решений. В последующем тексте подраздела мы займёмся биополитическими следствиями  из этологических (социобиологических, эволюционно-психологических) концепций и фактов, кратко изложенных в настоящем подразделе.